Белые голуби

                Памяти невинно убиенных детей ангелочков 2014-2022
 
1
Восьмилетний Дима гулял с мамой в парке. Очень часто мальчики гуляют в парке с мамами, папами и бабушками-дедушками.
- Странные хлопки, - мама посмотрела на Диму и он увидел как сморщился ее лоб.
- Мамочка, это же петарды! Пойдем туда - там праздник, как будто новый год! – перед новым годом старшие мальчишки, бывало, собирались вместе после школьных уроков и взрывали петарды. - Идем же! Будет весело – шары, флаги…
Только женщина хотела сказать, что опасно дружить с такими ребятами, как послышался гул самолетов… Стрекот выстрелов.
- Автоматная очередь… - растерянно про шептала, глядя в небо.
- Это же пулеметы! – возразил Дима.
- Я не разбираюсь, сын.
Она и в самом деле не умела различать оружие. Не научилась - был первый день войны. Уже к вечеру ни мамы, ни Димы не было. Среди живых.
2
Это было давным-давно, в ноябре 2014 года, когда в одном поселке жили дети и даже ходили учиться в школу. Те самые дети, которым в день рождения дедушка до сих пор посылает небесные фонарики, по которым они с бабушкой соскучились за лето.
Но было понятно, что сын правильно увез семью на море, что пока идет «Минск-1», пока не прекратились летние обстрелы, пока лучше подождать.
Близилась осень и Дане пора идти в школу, потому вернулись домой. Дед ждал встречи с внуками. Внучата радовались встрече с дедушкой. И почему он так долго не возвращается с дачи, ведь живет-то в соседнем доме! Что же с ним случилось?
А дед уже закрыл на ключ двери, как раздался взрыв. Послышался мощной силы обстрел. Дед так быстро заскочил в квартиру, что уронил пакет с яблоками, которые каждый сентябрь с удовольствием грыз Даня. А Сонечка любила хрустящие груши. Пришлось разуться, собирать их, ползать по полу коридора и вымыть на кухне…
Разрывы снарядов прекратились, и дед сбежал по лестницы во двор. По-привычке глянул на восьмой этаж – не выглянут ли из-за шторки малыши?..
Черная дыра на месте окон и стен…
3

Кирочка уснула, Кристина пристально смотрела на высокие каштаны, взгрустнулось:
- Доведется ли свидеться с вами, родные. Наверно, вижу вас последний раз…
Кристина гуляла с коляской в парке. Каждый день вывозила на прогулку Кирочку. Семья  никак не могла выехать из города, уже не уходили поезда. Мама Кристины искала место в машине, чтобы вывезти дочку и внучку.
Затрезвонил телефон. Кристина повернула голову в сторону дома – мама махала из окна.
- Нашелся человек, поможет! Выезд из ада в девять утра…
- Ура! Кирюша, завтра уезжаем!
Но Кирюша не слышала радость мамы. Начался обстрел.
Пятнадцатилетняя девочка Юля после школы гуляла с Димой по тем же парковым тропинкам. Шуршали под ногами листья. Они собирались сбежать из города вместе, но он сообщил, что с мамой уезжает в Одессу через час. Черные пятна от размазанной туши ресниц вокруг заплаканных глаз. Оглушительный свист, взрыв, грохот. Летят осколки, и боль в плече. Взгляд выцепил струйку крови, вытекающей из ранки на голове рухнувшего друга, на прострелянные бока коляски возле которой, еле живая, лежала женщина в окровавленном плаще и шептала: «Кира, доченька!»
4

Катюша вышла из дома и минуты через три пришла к Владу на автопарковку возле Донецкого вокзала. Легкая блузка, поддуваемая ветерком юбка. Симпатичная влюбленная девчонка, каких полон Донецк. Влад подрабатывал, до сессии было время, всего-то 26 мая.
Первый снаряд упал на Донецкий вокзал.
- Владушка, пойдем! Боюсь!
- Конечно пойду, как только опасность станет ближе! – парню нравилось наблюдать, как за него беспокоится именно Катюша. Ка широко раскрываются ее зрачки. И еще – никто так нежно не выговаривает его имя… Мама, бабушка, конечно, любят его. Но Катя называет его иначе!
- Что ты, милый, это -война! – заплакала девушка.
- Бежим! – согласился парень.
Люди стояли в здании вокзала, вдруг Влад рванулся наружу. Буквально отошел от стены на три метра. Катюша ждала, когда вернется он. Вот-вот подбежит к ней. Послышался хруст стекла, разлетелось вдребезги окно. Но ждала она напрасно: он лежал на асфальте под осколками. Она стояла и смотрела, ноги казались ватными. Откуда-то появилась здесь ее мама и не разрешила подойти к Владу. Зато к нему подъехала скорая. Катюша с облегчением вздохнула, думая, что скорая поможет. Тело решили увезти подальше от людей. В морг.
5

Из-за обстрелов Горловки восьмого августа четырнадцатого года семья перебралась в дачный поселок:
- Поселок в стороне, место тихое, снаряды не прилетают, - едем на дачу, - предложила мать.
- Пусть послужит временным убежищем надежный подвал. И бояться нечего, - поддержала дочь.
Сказано – и сделано. Перебрались. Мать ушла на работу. Лера собрала помидоры, готовила салат, радовалась, что добрались до спокойного месте, где завтра малышке исполнится один годик.
Настенька ползала рядом, тянулась к помидорам, хватала их и тянула в ротик…
Когда мать возвращалась с работы, было понятно, что настигла беда. Но она еще надеялась увидеть дочь и внучку живыми – ведь завтра Настеньке исполнится годик!
Когда мать вошла во двор, на месте грядки с помидорами была воронка.

6
«Моя улица очень красивая. На ней много деревьев. Летом растут красивые цветы. Неподалеку находится детская площадка. Я хочу, чтобы скорей закончилась война, и моя улица не пострадала», - писала ясноглазая Настя, ученица седьмого класса, в своем последнем школьном сочинении.
В Горловке носились новости о том, что политики подписали соглашение о прекращении огня на Донбассе. Но в тоже время, двенадцатого февраля две тысяче пятнадцатого года, когда в Минске договаривались о регулировании конфликта, по  Горловке стреляли. Разрывались пули и снаряды.
Папа решил, что детям безопаснее спать в ванной. Раздался оглушительный взрыв, когда мама доставала из комода пижаму Кирилла. В ванной комнате, куда родители спрятали малыша Кирюшу, Дашу и Настю, рухнули стены. Чугунная ванна осела внизу, этажом ниже. Мама рванулась к детям и остановилась около правой ножки сыночка, которая балансировала поперек изуродованного порога ванной комнаты. Она разглядывала ноготок на его большом пальчике:
- Забыла постричь, - шептала седеющая женщина.
7

Андрюха ухаживал за своей кошкой. Кормил ее, гладил, расчесывал. Его убаюкивал ее мирный храп, и он засыпал с ней, пока мечтал стать настоящим летчиком. Он собирал летающие машины из конструктора. Очень хотел увидеть самолет, который видел на фотографии в Славянске, в городе, где училась его мама пока не познакомилась с папой.
Горловку снова начали обстреливать четырнадцатого февраля. Дом дико дрожал. Кошка выпустила коготки, зашипела и выпрыгнула из окна дома.
Бабушка сказала, что надо идти к заводу в укрытие. Собрала документы. Андрюша большой и сам оделся. Мама одела, взяла за руку маленькую Машеньку, и они пошли впереди, а бабушка с внуком – за ними. Андрей нисколько не боялся, потому что ему было девять лет, и он знал, что должен быть смелым, чтобы летать на самолете.  Прошли лесополосу, скоро - проходная завода.
- Замерзли ручки, - простонала Машенька. – Мамоська, где мои рукависьки?
Мама остановилась, достала из кармана варежки, присела к дочурке. Раздался взрыв. Схватила девочку и прижала к себе. Волной их отбросило с дороги. Женщина не сразу очнулась на земле. Андрюшка, молча смотрел на нее, широко раскрытыми глазами. На виске мальчика была содрана кожа, хлестала кровь. Рядом лежало тело ее матери. Без головы.
Женщина сгребла в охапку дочь и сына, потащила под обстрелом в убежище. Она спешила: переживала, что врачи не успеют. Скорая еще долго не могла подъехать под усиливающимися разрывами снарядов. Спешить было некуда…
8

Семья давно жила в подвале, когда летом четырнадцатого года в подвалах и бомбоубежищах жили целые кварталы, целые города.
Но Соня любила гулять и потому не хотела сидеть в подвале, где не было ни солнечного света, ни свежего воздуха, ни августовской теплыни. Девчушка сидела на каком-то матрасе и вспоминала как наряжалась в мамины платья и просовывала тоненькую ножку в туфли на огромном каблуке. Четырехлетняя девчонка в маминой шляпке и с красной помадой на носу, на губах, на щеке улыбалась ей в зеркале.
- Сегодня празднование Дня Независимости Украины, думаю, что обстрелов не будет, - услышала голос мамы.
- У нас в шкафу сахар оставался, - вспомнила бабушка.
- И мука, и масло. Приготовим обед? – голос мамы впервые за последние недели был звонкий.
- Давно хотсю домой! Меня здет кукла! – глухо отозвалась Сонечка. Она играла в дочки-матери и каждый день гуляла с куколкой, кормила ее и ложилась с нею спать.
И они поднялись в свою квартиру. Мама на кухне готовила праздничный обед. А Сонечке включила плейер с мультиками.
Послышались выстрелы, бабушка вбежала в комнату за внучкой. А в это время Соня важно вышагивала в маминой тунике по двору со своей куклой на руках:
- Сегодня праздник, а ты давно не гуляла… - старалась говорить тоном своей мамочки.
Едва бабушка подхватила девчушку на руки утащить в подвал, раздался второй взрыв. Осколком снаряда оторвало ножки у Сониной куклы. И ее похоронили вместе с Соней.
9
Ну, кто же во дворе и школе не знал эту милую добрую хохотушку! Четвероклассница Каринка дружила, казалось, со всеми вокруг: с кузнечиками и бабочками, с говорливыми ручейками, с нарциссами и тюльпанчиками.
Девочка училась танцевать.  Она бойко входила в рисунок танца и подпрыгивала, четко отбивая ритм. Особенно плавно вальсировала - кружилась, кружилась и придерживала при этом кончик юбочки.
Бесснежным днем девятнадцатого декабря мама встретила дочурку после школьных уроков (все-таки военная зима). Они на велосипеде подъезжали к дому, когда упал снаряд. Карина не вышла из наркоза.
10

Ванечка родился и рос в Тельманово. Ему уже исполнилось четыре года. Было солнечно, и дети играли в песочнице четвертого июня пятнадцатого года. Мама Вани сидела напротив песочницы, на скамейке. Рядом - отчим, на его коленях - маленькая дочка. Внезапный обстрел из «Града». Ударило где-то рядом. Мама смотрела как дети разбежались кто куда. Она смотрела - ее Ванечка упал. Осколок снаряда торчал из пробитого легкого, он застрял в маленьком позвоночнике. Ваня не мог встать.
- Я еще чуть-чуть полежу, и вместе пойдем домой, – пообещал мальчик…
11

Толик видел, кто убил его родных двенадцатого июня 2014 года. Папа решил вывезти семью в безопасное место, к бабушке. Толик слышал, как папа позвонил на блокпост:
- Получится ли спокойно проехать семьей? До полтретьего - тишина?
Папа взял своего брата, детей, и поехал на юг. Ехали спокойно, поднимались на высокий курган, возвышавшийся над донецкой степью.
- Можно сказать, что повезло, - вздохнул папин брат. – Проехали. Сколько времени?
Лиза, пятнадцатилетняя сестра Толика, посмотрела на циферблат телефона и ответила:
- Полвторого.
Началась бойня.
Девушка тут же набрала подругу:
- Мы в Саур-Могиле. Слышишь выстрелы? – и тут раздался грохот. Никто не успел опомниться: граната разорвалась прямо в автомобиле.
Толик  чувствовал боль по всему телу. Он посмотрел на папу, на Лизу и дядю, а потом включил свой телефончик и услышал голос мамы:
- Как ты, сынок?
- Мамочка, только не вешайся. Папы нет, дяди нет, Лизе вызвали скорую...
- Мне позвонила подруга Лизы. Я знаю, где ты. Держись, сынок. Я найду тебя! Я выезжаю. Жди!
Лиза скончалась. Мальчик стоял на остановке и ждал маму. Прямо на него шел военный и приставил к нему автомат с желто-голубыми полосками.
- Я видел, это ты бросил гранату в нас.
- И что? С осколками в спине и под ребром ты не опасен!
- А это видел? – он показал свой телефон. - Я рассказал своей маме, она едет сюда! Она меня обязательно вылечит. А тебе - конец!
- Думаешь, напугал? – он передернул затвор, но в этот момент Толик пошатнулся от боли и упал, а на военного напал кто-то сзади.
Подоспевший военный взял мальчика на руки и донес до вертолета, которым тут же доставили в военный госпиталь Днепропетровска, где его прооперировали. Когда он очнулся, мама сидела рядом. Им предложили остаться в Днепропетровске и обещали оказать всяческую помощь.
- Останемся, Толик? – мама улыбалась. А Толик лежал на левом боку. Он не мог повернуться на спину и морщился, и стонал от боли в правом боку.
- Они убили папу, -тихо-тихо отозвался мальчик. – Дай мне попить.
- Ему нельзя пить, - увидев, что мама потянулась за стаканом, предупредила медсестра.
- Толик, ты еще такой слабенький. Останемся здесь.
- Я видел, кто убил Лизу и дядю.
Медсестра смотрела на мальчика, она слышала его слова. Из ее глаз потекли слезы:
- Это был не хороший солдат. У нас очень хороший госпиталь, и много добрых врачей. И мы лечим раненых.
- Он хотел убить меня. Вы лечите солдат, у которых такие же полоски, как у флага на Вашем госпитале.
- Поехали, мама, отсюда...
12
Две тысячи двадцать второй.
Учительница услышала шум на улице, стрельбу во дворе девятиэтажки. Она тяжело вздохнула, глядя на фото молодого мужчины в черной рамочке: восемь лет назад муж ушел защищать их и не вернулся.
Они с дочкой ждали его, потом пришел друг мужа и коротко рассказал о том, что они геройски сражались за стариков, женщин и детей, отстаивая независимость. Говорил о том, что сражались не зря, что референдум даст право на новую жизнь. Свободную, защищенную от недругов. Учительница во всем соглашалась, она и сама была донбасской патриоткой.
- Гордись папой! – на прощание поднял девочку высоко-высоко. Поставил девочку на пол, погладил по густым волосикам и, повернувшись к вдове, заметил:
- На отца походит. - И ушел.
С учительницы брали пример: стойкая, выдержанная. На уроках – тишина, не повысит голоса на детей. Для завуча все документы в порядке, к урокам готовилась тщательно, не отказывала в помощи тем, кто по болезни пропустил занятия. На родительских собраниях могла деликатно ответить на любые вопросы и подсказать женщинам, как справляться с трудностями…
И  несколько раз в году носили школьники приносили цветы на братскую могилу.
Она и дочке показывала, где написано имя ее отца. Учила девочку читать по этим буквам. Дочка удалась: рослая, крупная и крепкая. Девушка с тяжелой косой, до поясницы. В школьной секции легкой атлетики занималась, не раз на городских соревнованиях занимала призовые места по бегу, по прыжкам в длину и многоборью. Мать гордилась девочкой, души в ней не чаяла, хранила как талисман, как память о любимом, память о герое, защищавшем границы от недругов.
Из коридора слышался шум, в квартиру ворвались мужчины в форме. Первый, второй, третий с автоматами на плече пробежали последний, с автоматом на груди остался у двери, пинком левой ноги закрыв двери.
- Кто живой? – заорал первый, глядя в испуганное лицо женщины, которая быстро собралась с мыслями:
- Мы с дочкой здесь. Здравствуйте!
Ответа не последовало.
- Действуй! – приказал первый, и второй схватил учительницу, почувствовавшую запах алкоголя, и выволок в коридор, резко швырнув женщину на пол, под прицел четвертого. Сам вернулся в комнату.
Мать пыталась подняться, тут же услышав щелчок затвора и команду:
- Лежать!
Так она и пролежала на полу под прицелом извергов. Два-три или четыре часа…
Мать слышала всхлипывания дочери. И стоны. Возгласы пьяных, их ржанье, рычанье, урчанье.
Четверо вооруженных мужчин находились в комнате с четырнадцатилетней девочкой.
Кто-то выходил из комнаты на кухню, что-то брали, ели, пили. Менялся над нею прицел – то пистолет, то автомат, а то острый охотничий нож мелькал над ее глазами, скользил по ее носу, по губам...
Когда женщины снова остались одни, мать бросилась к дочке. И рада, очень рада была тому, что девочка жива. Он принесла чистое полотенце, бинты, марлю. Намочила простынь в тазу, умыла лицо, промокнула кровоподтеки, протерла руки, живот, ноги. Обтерла спину… Еле – еле накинула на дочку розовый халатик.
Девочка тихо постанывала от боли и омерзения.
Мать долго не могла уснуть. Но усталость взяла свое и уже начало светать и впала в забытье.
Очнулась от хлопка оконной рамы. Открыла глаза – дочки на диване не было.и
Женщина кинулась на кухню к открытому окну. Животом бросилась на подоконник и посмотрела вниз с шестого этажа.
Внизу, на зеленой траве отчетливо виднелся розовый халатик, поджатые ножки и вытянутые руки…
- Как теперь жить? – спрашивает учительница каждого, кого встречает по пути на референдум.
Но почему-то все знакомые люди отводят глаза…
- Держись, вдова героя! Крепись, мать! Учи, учитель! – привел друг мужа одноклассников дочки. Поставил чайник на плиту. Девчонки постелили принесенную откуда-то скатерть, достали из коробки стаканы, вымыли тарелку, печенье и конфеты из гуманитарки высыпали.
- С Праздником, дорогая Вы наша! С Днем Учителя!
- Так ведь и школа наша взорвана, какой уж тут праздник? – сокрушается женщина.
- А можно, мы к вам приходить будем, и дома будете нас учить? Соскучились с марта по школе, - стонут девчата.
Стоит учительница, растерялась на две минуты, да и быстро собралась.
- Восьмой класс! Завтра линейка у мемориальной доски, а после – добро пожаловать на урок русской литературы! И чтобы лермонтовское «Бородино» от зубов отскакивало, как четыре года назад, вспомните?
- Вспомним! 0тозвался восьмой класс, хрустя печенюшками и отхлебывая горячий чай из кружек, блюдечек, стаканов.
- А можно, я принесу голубя? Из белого листочка сделаю. И можно его кому-нибудь подарить. Как-то не хочется, чтобы войнв продолжалась. Хочется мира для нас. И  для нее... – робко спросила худенькая курносая девочка с тоненькими пальчиками.
- Нужно, - отозвался мужчина, подошел к ней, взял на руки и высоко поднял, до потолка! – Нужно! Обязательно нужно помнить наших святых ангелочков, невинно загубленных. Пока мы живы.
- Будем помнить! – тихо отозвалась девушка с зелеными глазами, -  и я тоже сделаю голубя мира и можно раздавать их прохожим!
- Будем помнить! – послышались голоса слева и справа.
- Помнить будем! – закричали все одноклассники и даже кто-то захлопал в ладоши.
На следующий день дети встретились у Мемориала памяти и раздавали прохожим голубей мира. А в комнате, в той самой комнате, где мерзавцы под видом военных издевались над девушкой, прошел первый урок памяти и доброты. И с того дня сколько будет жить учительница, дети будут помнить о тех, кого забывать нельзя и помогать тем, кому нельзя не помочь.


* использованы реальные истории(в том числе опубликованные в интернете, публикации Анны Долгаревой https://matveychev-oleg.livejournal.com/5531284.html)