Рыцарь 21 столетия Глава 39

Глава тридцать девятая

Макс вывернул с деревенской улочки, и перед ними открылось большое поле, в конце которого виднелся небольшой изящный замок. Саша не верила своим глазам — неужели она и правда будет там ночевать? Дорога шла вдоль поля. При подъезде к замку их встретили кусты круглой формы, летом, наверное, превращавшиеся в гигантские зелёные шары.
— Сразу скажу, что это уже перестроенный замок. Первый был построен, по-моему, в девятом веке. А уже в девятнадцатом его разобрали и возвели почти такой же, как рассказывал мне граф, — тоном экскурсовода поведал Макс. — Здесь нет интернета, зато есть лошади, собаки и старинные картины в большом количестве. Во-он там виднеется небольшое здание — это конюшня.
— А как зовут графа? Как к нему обращаться?
— Думаю, без особых церемоний, — пожал плечами Макс, — как представится, так и обращайся. Зовут его Морис. Его жена, Патрисия, приходится дальней родственницей нашей бабушке Франсуазе. Сам Морис потомок д'Алиньи, соратника д'Артаньяна. Он же вынес погибшего мушкетёра с поля битвы при Маастрихте. За военные подвиги король Людовик четырнадцатый его сделал графом.
— Как интересно! — прошептала Саша. — А ты уверен, что я буду там желанной гостьей? Вдруг меня там не ждут...
— Что за глупости! Граф и его жена — прекрасные, гостеприимные люди. Да ты и сама всё увидишь. Народу, наверное, будет немного: сами хозяева, мы с тобой, Жерар должен подъехать с... Валери и ещё пара-тройка человек. Званый ужин только для самых близких. Раньше с нами всегда ездила Франсуаза и моя мать, но теперь бабушка болеет, а мама не хочет её оставлять одну.
Они проехали мимо маленького двухэтажного домика.
— Это дом привратника. Морис рассказывал, что во время войны в него въехал немецкий танк. Пришлось перестраивать. От конюшни тоже остались руины. Замок потерял крыло. На первом этаже во время войны разместили госпиталь, а потом, когда война закончилась, там жили крестьяне местной деревни, оставшиеся без домов.
— У нас бы разрушили всё до основания, — задумчиво произнесла Саша, — а не одно крыло.
Макс внимательно посмотрел на неё.
— Я знаю. Бедная Россия.
— Нет, Макс, это не Россия бедная, это фашисты — варвары.
— Не будем о грустном, — поморщился он.
— Я не хотела, просто невольно сравниваешь отношение немцев к французам, как к врагам, но своим, и к русским, как к варварам. Только варварски почему-то ведут себя они.
— Да, прав Иван Ильин — мы для европейцев никогда своими не станем.
— Но ты-то стал, — улыбнулась она.
— Не знаю, — вздохнул Макс, — но... могу притвориться, если что, — подмигнул он.
Машина плавно подъехала по песчаной дорожке прямо к высоким, немного потёртым дверям сказочного замка. Это было чудесное место, где, казалось, каждый мечтал остаться навсегда, чтобы гулять по аккуратным песочным дорожкам, любоваться цветами, в огромном количестве посаженных вокруг, и заботиться только об удачной охоте, да приёме гостей. Место, в котором нет времени, нет забот о деньгах, присущих простым смертным, нет интриг, которые если и были, как полагается в каждом замке, то давно ушли в прошлое.
Саша вышла из машины и уставилась на тяжёлые дубовые двери, ожидая когда они откроются. И они открылись, но из замка вышел не важный дворецкий, а пожилой мужчина в джинсовом костюме и лёгкой куртке. Он мог бы сойти за носильщика, но на его безбородом, с усами, как у мушкетёра, лице появилась доброжелательная улыбка, которой встречают только близких друзей.
— Добро пожаловать, — произнёс он, направляясь к Саше. — Меня зовут Морис.
— Алекс, — пожала руку она, жадно всматриваясь в графа и невольно ища сходства с д'Артаньяном.
— Что вы так на меня пристально смотрите? — лукаво спросил он.
— Да вот думаю, похожи вы на мушкетёра или нет? — выпалила Саша, не подумав.
Граф ещё приветливее улыбнулся и протянул руку Максиму.
— Макс, приветствую, — он обнял подошедшего Макса, — у тебя обворожительная спутница.
— Спасибо, — засмеялся Максим, — я знаю.
 В холле их встречала хозяйка — мадам Патрисия де Манжель. Невысокая пожилая женщина благосклонно улыбнулась Максу и вежливо Саше. Можно было бы обидеться на подобную сдержанность, если бы не внимательный взгляд умных серых глаз, которые оценивающе всматривались в гостью. Саша даже была рада такому искреннему вниманию без приторной любезности. Она ответила таким же внимательным взглядом, отметив и превосходный элегантный костюм хозяйки, и аккуратную, но не старомодную причёску. После этого они встретились ещё раз глазами и улыбнулись уже более искренне, видимо, понравившись друг другу.
— Не хотите ли чаю с дороги? — вежливо предложила мадам.
Саша знала, что это выходит за рамки обычаев, поэтому отрицательно покачала головой, тайно радуясь, что у неё всё есть в рюкзачке.
— Проходите на второй этаж, друзья, — хозяин показал рукой наверх, — Макс, ты знаешь, где твоя комната. Ничего не изменилось. Там, в шкафу, твой костюм, если ты помнишь.
— Да, Морис, спасибо. Ужин в восемь?
— Да, как обычно. Гуляйте, отдыхайте. Первый этаж тоже в вашем распоряжении. Покажи замок своей девушке, Макс.
Саша осматривала холл. Пол был выложен плиткой, на стене висели тусклые гобелены. Рисунка было не разобрать, но именно поэтому они выглядели старинными, а не дешёвым новоделом. Под гобеленом стояли два кресла и  мраморный столик с античным бюстом. Кто это был — Саша не стала спрашивать, чтобы не прослыть невеждой. О приближающемся Рождестве напоминала роскошная высокая ёлка, щедро украшенная золотистыми шарами и гирляндами.
Они поднялись по деревянной лестнице наверх. Макс уверенно открыл ближайшую дверь, и Сашино сердце забилось от предчувствия сказки.
Её ожидания сбылись. На одной стене висели портреты людей ушедших эпох. У другой стоял чёрный камин, на котором отсчитывали минуты вычурные часы эпохи барокко. А у камина расположились два кресла в белых чехлах. Всё было как в настоящем дворце — и мебель, и картины, и громадная люстра, чуть покачивавшаяся  от сквозняка и издававшая хрустальными подвесками едва слышный звон.
 Но больше всего потрясли книжные полки с множеством книг прошлых веков. Саша постояла возле них, полюбовалась старыми потрескавшимися от времени корочками, даже понюхала, и у неё свело живот, который с детства так реагировал на библиотеку в предвкушении удовольствия от чтения. Здесь, конечно, вряд ли у неё будет много времени, но посмотреть хоть что-нибудь она успеет.
Макс по-деловому прошёл во вторую комнату, которую Саша даже не сразу заметила. Она пошла за ним. Это оказалась спальня.
— Вот твой шкаф, — показал Макс на встроенный гардероб, — а это мой.
Саша кивнула, осматриваясь кругом. Посередине комнаты стояла громоздкая кровать, покрытая светлым покрывалом такого же оттенка, что и шёлковые шторы на окнах. Шторы слабо колыхались от ветра, который свободно проникал сквозь старые рассохшиеся рамы. Конечно, никаких пластиковых окон.
 На стенах, на многочисленных полочках стояли жёлтые восковые свечи в латунных подсвечниках. Рядом с кроватью стояли точно таки же, но, к счастью, свечи в них были электрические. Ко всей роскоши добавился запах свежих цветов, которые стояли в причудливой стеклянной вазе на белом столике.
 Макс ничего не рассматривал. Он сунул чемодан в шкаф, не разбирая вещей, и со стоном удовольствия повалился на кровать.
— Хорошо, что Морис не экономит на гостях и вовремя включает тепло. Да и окна выходят на юг, смотри, как солнце печёт — лучше всякой печки, — полусонно заметил он.
Быстро разложив вещи, Саша подошла к большим окнам, выходившим на ухоженный сад. Невдалеке виднелась конюшня. Саше захотелось почувствовать себя принцессой и насладиться прогулкой вокруг замка, а заодно и разглядеть его как следует.
— Ты не обидишься, если я погуляю, пока ты спишь? — тихо спросила она, присаживаясь рядом с Максом.
Он что-то пробормотал, и Саша поняла — не обидится. Наконец, она подошла к вожделенным полкам и восхищённо вздохнула. Тут было всё: и Вольтер с его социальными романами "Кандид" и "Простодушный", и произведения аббата Антуана Франсуа Прево "Манон Леско", и работа архиепископа Джованни Галатео, или Трактат о манерах". Последний заинтересовал её больше всего. Когда-то она читала отрывки из этого трактата и покатывалась со смеху. Можно освежить в памяти.
Она оделась потеплее, взяла книгу и вышла из комнаты, надеясь никого не встретить, чтобы не задерживаться на разговоры. Так и вышло. Поистине весеннее тепло встретило её на улице. Песочная дорожка слегка хрустела под ботинками. Какая странная зима... Саша прошла мимо идеально круглых кустов, мимо северо-западной стены, увитой плющом и покрытой тёмным мхом, налезавшим с земли. Она закрыла глаза и вообразила себя в длинном старинном платье эпохи Людовика IV...
В конюшне послышался лошадиный всхрап и мужские голоса. Саша поискала глазами, куда можно спрятаться. Разглядев скамеечку на южной стороне конюшни, не видную с крыльца, она решительно направилась туда и, удобно расположившись, начала читать "Трактат о манерах": "Нельзя в присутствии посторонних ковырять в зубах, кашлять или чихать, брызгая на окружающих... Нельзя громко смеяться... Нельзя передавать гостю фрукт, от которого уже успел откусить... Если говорят другие, следует слушать со всем вниманием, выказывая интерес, а не приниматься внезапно за чтение письма, как будто для этого не будет другого времени, или же, например, заниматься стрижкой ногтей..."
 Читать было сложно — старый французский давался с трудом, но когда удавалось разобрать наставление, начинал душить смех.
Что-то подобное, вроде бы, и Пётр выпустил для дворян: "Родителей не перебивать... На стол или на что иное не опираться, но стоять прямо и не быть подобным деревенскому мужику..."
 Солнышко припекало, как не всегда бывает в Петербурге и весной. Она подставила лицо и разрешила мыслям плыть туда, куда им хочется.... Как там мальчишки? Сердце сжало от тоски. Ну ничего, скоро увидимся, мои любимые...
За углом конюшни хлопнула дверь. Саша вздрогнула и открыла глаза. Два человека вышли на крыльцо. Они заговорили, и Саша стала лениво вслушиваться, оставаясь для них невидимой.
— Превосходные лошади, Морис, я с удовольствием составлю тебе компанию на конной прогулке, когда твои гости уедут, — заметил Томас Боссард.
— Давай тогда поедем завтра, где-нибудь часа в три.
— Договорились. Слушай, а что за парень этот Макс де Бошан? Я видел его картины — отлично рисует. Он выставляется?
— Да, он талантливый парень, — Саше было приятно это слышать, и она навострила уши. — А выставлялся он в галерее своей бывшей девушки — Валери.
— Она симпатичная?
— Она не просто симпатичная, она красавица — утончённая, воздушная, как фея. Не понимаю, почему Макс с ней расстался? Хотя, я слышал, это она его бросила, а он страшно переживал.
— Ты говоришь — она красавица, а новая девушка, Алекс, тебе не понравилась?
— Понравилась, довольно симпатичная. Но когда ты увидишь Валери, поймёшь, что перед ней она выглядит простушкой. Не удивлюсь, если Макс с ней завёл роман, чтобы забыть Валери. Хотя... я бы такую не забыл. Эх, жаль, что мне не сорок и даже не пятьдесят, — засмеялся хозяин замка. — Пойдём в дом, я угощу тебя сигарой... Мне привезли с Кубы...
Шаги мужчин удалялись всё дальше, а Саша так и застыла не в силах стряхнуть с себя оцепенение от случайного удара прямо в сердце, который нанесли ей невидимые собеседники. Очарование замка разрушилось — здесь жили такие же люди, как и везде.
Надо что-то делать... Что? Может, вызвать такси и уехать, никому ничего не объясняя? Но вдруг они всё врут и Макс по-настоящему любит её, а она поверит новоявленным яго?
 Деревянными ногами она дошла до замка и чуть не столкнулась с машиной, которая неслышно подъехала к входу. Из фольксвагена вышел мужчина, чем-то смутно похожий на Макса: такой же черноволосый, смуглый, но чуть повыше, чем Максим. Саша поняла — Жерар, двоюродный брат. Он поспешил к пассажирской двери. Из салона, томно подав руку кавалеру, выплыла та самая принцесса.
 Саша с любопытством осмотрела её. Действительно, всё в этой девушке было совершенным: и большие зелёные глаза, с интересом взглянувшие на Сашу, и милое, с правильными чертами лицо, и безупречная высокая стройная фигура. Да, почти совершенство. Единственно, что выбивалось из совершенной картины — это капризно сжатые губы и слишком холодный взгляд, обращённый к жениху. А вдруг она всё-таки хочет вернуться к Максу, поэтому так холодна с Жераром?
Эта неприятная мысль в совокупности с подслушанным разговором испортила ей настроение окончательно. И когда к ней, приятно улыбаясь, подошёл Жерар, она едва успела собраться и растянула губы в ответной улыбке.
— Здравствуйте, а вы, наверное, Алекс. Я угадал? Мне Макс про вас рассказывал.
— Угадали. Очень приятно, — выдавила она, пожимая руку Жерару и Валери.
Та сверху вниз чуть насмешливо осматривала её, и Саше захотелось сказать что-нибудь язвительное, но мысли путались и ничего не приходило в голову. На крыльцо вышел хозяин замка — граф Морис де Манжель. Валери забыла про Сашу и подала ему руку, пытаясь очаровать графа самой ослепительной улыбкой. Он с удовольствием бы очаровывался и дальше, но вмешалась мадам де Манжель, приветствуя новоприбывших гостей. При этом она искоса наблюдала за мужем, будто опасаясь, что он сделает что-либо неприличное. Но почему? Это оставалось загадкой — поведение графа было безупречным и ничем непримечательным. Подозрение вызывали только мешки под глазами, которые теперь разглядела Саша.
— Прошу всех в дом, — позвала мадам де Манжель. — Через час мы вас ждём внизу, в гостиной.
В столовой уже вовсю кипели приготовления к праздничному ужину: доносился звон посуды и негромкие переговоры слуг, с озабоченным видом расставлявших блюда.
 Гостиная была в другой стороне холла. Саша успела заметить краем глаза мягкие диваны и чёрный рояль в противоположном углу от входа. Впервые рояль ей показался совсем небольшим, потому что комната была размером с малый зал филармонии. Однако самым удивительным экспонатом гостиной была крупная белая собака - лабрадор, степенно лежащая на толстом ковре. Она задумчиво смотрела на гостей и не трогалась с места. Если бы не едва заметное подрагивание хвоста, то могло бы показаться, что собака неживая.
Жерар и Валери, весело переговариваясь, поднимались наверх, а Сашу потянуло познакомиться с лабрадором. Она прошла в гостиную, чувствуя, как приятно утопают ноги в мягких коврах, и присела над белой красавицей.
— Тебя как зовут? — протянула руку Саша.
— Её зовут Бесси, — раздался от окна знакомый баритон.
Саша вздрогнула и обернулась.
— Я вас не заметила, Томас, — сухо обронила она, потом вспомнила разговор художника с графом и снова расстроилась. Ей в лицо улыбаются, говорят дежурные комплименты, а за глаза обсуждают, да ещё так обидно. — Вы уже успели познакомиться с собакой?
— Нет, я просто узнал, как её зовут. Честно говоря, я боюсь больших собак. В детстве меня напугали, после этого я не рисковал заводить новые знакомства. А вы не боитесь?
— Нет, — Саша погладила Бесси, а когда встала с колен и села на кресло, собака медленно поднялась и подошла к ней за новой порцией почёсывания.
— Вы смелая девушка, — чуть насмешливо заметил Томас.
Саше надоел этот тон. Она знала, что перед ней сидит великий насмешник и карикатурист. Достаточно вспомнить, какими гротескно-толстыми он изображал женщин, чтобы ощутить себя в опасности. Ей нравились его картины, потому что в них не было пошлости и цинизма, но его живописные зарисовки едко высмеивали пьяниц, снобов и обжор. И вот теперь он сидит чуть сзади и, наверное, представляет, как нарисует с неё карикатуру. Терять было нечего. Оставалось только показать, что она не смущена его присутствием.
— Месье Боссард, вы же не в курсе, что я из России. У нас медведи живут в каждой второй семье и ездят на автобусах вместе с людьми. Не знали?
— Не знал. Честно говоря, я был в Москве и не заметил там медведей.
— Побывайте в других городах России, там, может, и заметите, — серьёзно сказала Саша. — Извините, мне надо пойти переодеться. У вас, в цивилизованной Европе, принято же красиво одеваться к ужину? Так?
— Так, — в таком же тоне ответил художник.
— Ну пойду одену кокошник, чтобы не ударить в грязь лицом.
 
Зачем она здесь? Чтобы её сравнивали с кем-то и наблюдали за ней, как за обезьянкой? А может, её подадут как десерт, на сладкое? Вдруг гости соскучатся, а тут она — такая варварская, неотёсанная — интересно посмотреть. Да и ровня ли она аристократическому Максимилиану де Бошану? То ли дело француженка Валери — и манеры, и совершенная внешность, и богатство.
Саша осторожно открыла дверь, думая, что Максим ещё спит. Но тот уже, посвежевший, отдохнувший, надевал чёрную бабочку на белую рубашку. На кровати лежал чёрный пиджак. Да, Макс был здесь своим. Ему больше подходит такая девушка, как Валери. И зачем Саша пытается переманить его в Россию, когда здесь он чувствует себя, как рыба в воде? Она же помнила, как его всё удивляло в России.
— Саша, ты где ходишь? Успеешь переодеться к ужину?
— Успею, — мрачно подтвердила она, заходя в ванну и замечая его удивлённый взгляд.
— У тебя всё в порядке? — он постучал в дверь.
— Всё нормально... Если хочешь, иди вниз, я оденусь и спущусь.
За дверью воцарилось молчание .
— Хорошо, пойду поздороваюсь с Жераром. Жду тебя в гостиной.
Иди, иди, любуйся на свою Валери...
Саша посмотрела на себя в зеркало и вздохнула: неудивительно, что её назвали простушкой — волосы растрёпаны, висят небрежными локонами, на носу из-за почти весеннего солнца успели проступить веснушки. Так, наверное, выглядит графская молочница или повариха. Ну ладно, попробуем привести себя в порядок. Саша подняла волосы кверху, закрепив на затылке заколкой, так кстати оказавшейся в рюкзачке. Сразу выгодно обнажилась длинная белая шея. Веснушки были аккуратно припудрены, а губы и глаза подведены едва заметно, но в целом получилось отлично.
Она достала обновку от Кристиан Диор, которое посоветовал купить ей Макс, и осторожно надела. Платье сидело как влитое — приталенное, с кружевным подолом, напоминающим чёрный тюльпан. Вырез на груди был глубоким, так что золотой крестик на цепочке чётко просматривался и служил скромным украшением. Под платье у неё были куплены чёрные туфли на шпильке. Здесь они будут уместны, как нигде. Ещё раз оглядев себя перед выходом в свет, Саша с удовольствием подметила, как преобразилась. Прав был Макс, это платье скрывало все её недостатки и подчёркивало имевшиеся достоинства — тонкую талию и длинную шею. Уверенной походкой она сошла вниз.
В гостиной уже звучала негромкая музыка. Возле рояля стояла группа мужчин, которые прервали разговор, как только она показалась в дверях. Макс, Жерар и граф де Манжель остолбенело уставились на неё, словно увидели привидение. Первым очнулся Максим и быстро подошёл к ней, беря её за руку.
— Я, конечно, предполагал, что ты будешь неотразима, но не ожидал, что настолько.
 Она улыбнулась торжествующе и увидела сидящего возле камина Томаса. Взгляд его был опять насмешливым, но добрым. Саша невольно почувствовала, что художник симпатизирует ей. Он разговаривал с Валери, сидевшей рядом с ним и с мадам Патрисией, но когда поймал взгляд Саши, то весело ей подмигнул. Макс тоже увидел его реакцию и помрачнел.
— Ты кокетничаешь с ним что ли? — тихо спросил он.
— Хватит ерунду говорить, — по-русски негромко сказала Саша, — вместо того, чтобы приободрить меня в незнакомом месте, среди чужих людей, ты допрашиваешь меня, словно преступницу.
— Хорошо, — секунду подумав, согласился он, — прости, не буду. Ты уже знакома с Жераром и Валери? Не обидишься, если я поговорю с братом?
— Не обижусь, — чуть растерялась Саша, но не подала виду. Ей-то с кем общаться?
По счастью, мадам графиня была чуткой женщиной и включила Сашу в общую беседу. Они пили аперитив и ждали приглашения к столу. Но тут выяснилось, что не все гости ещё приехали. Раздался мелодичный звон. В холле послышались голоса — граф встречал ещё одну пару.
 Вскоре в гостиную вошёл пожилой, лысоватый мужчина. Он почему-то пыхтел, как будто бежал стометровку, и вытирал платком вспотевший лоб. Выражение лица его было озабоченным. Он оглядел гостей и приветствовал всех сразу лёгким поклоном и глубоким звучным басом. За ним вошла высокая женщина, примерно возраста графини. Волосы у неё были покрашены в жгуче-чёрный цвет, так что Саша даже подивилась — зачем в пожилом возрасте так краситься? Тёмные волосы, обрамлявшие узкое лицо с длинноватым носом, ещё больше подчёркивали морщины возле глаз и рта. Особенно непривлекательно выглядел рот — уголки тонких губ были скептически опущены вниз. Но при виде графини, с радушным видом спешившей навстречу, она благосклонно улыбнулась и стала чуть посимпатичней.
— Господа, кто не знает — это месье Поль и мадам Кристин Жермон — наши свидетели венчания. Мы не начинали без вас... Выпейте с дороги... А теперь просим всех к столу.
— Месье Жермон — депутат, — на ухо прошептал рядом появившийся Макс, — будет весь вечер говорить о политике. Вот ещё беда...
— Почему же — беда? — решила поупрямиться Саша, — очень даже интересно послушать и поспорить.
Макс встревоженно посмотрел на неё. Они отстали от гостей.
— Ты что-то задумала?
— А ты чего-то боишься? Может, опасаешься, что я буду вести себя некультурно?
— Саша, что с тобой? Тебя кто-то обидел? Почему ты со мной так разговариваешь? — Макс сжал ей локоть, чтобы она не ушла, не ответив.
Саша чувствовала, что в её душе загорается какой-то протест против непонятных врагов, но не хотела обижать Макса. Она верила ему.
— Я, наверное, просто волнуюсь, — мягко улыбнулась она, посмотрев в любимые глаза, — не бросай меня.
Он поцеловал ей руку и ответил серьёзно и чуть грустно.
— Не брошу никогда.