Путешествие часть 1

Путешествие. Часть 1.
К декабрю 1986 года всё сложилось как нельзя лучше: я играл в оркестре на различных мероприятиях, парадах, иногда на похоронах, днём работал в столовой. Всё бы ничего, но в тот год зима началась с аномальных морозов, под Москвой температура опускалась до -43 градусов. Я радовался: «Как мне повезло, что я не копаю».
  Не знаю, что послужило толчком к ухудшению здоровья. То ли стоявший на улице мороз, то ли удар по шее черенком от лопаты во внезапно возникшей массовой драке. Проблема была в том, что я родился с жаберными щелями на шее. Одна из них заросла в раннем детстве, другая – почему-то нет. Особых неудобств она никогда не доставляла, если не считать быстро надоевшей фразы: «Ихтиандр, пора ловить жемчуг!», которой меня донимали после фильма «Человек-амфибия».
  В общем, это была заметная только при глотке маленькая дырочка чуть выше ключицы. Без излишних медицинских подробностей скажу, что на шее появилось красное пятно, которое увеличивалось с каждым днем. Сначала я не обратил на это внимания, но, когда краснота поползла к плечу, появилась легкая, но постоянная боль. Я пошел в медпункт.
  Надо заметить, что наш санинструктор хотя бы на базовом уровне обладал медицинскими знаниями, поэтому что-то в моем воспалении ему не понравилось. Он созвонился с госпиталем, и те обещали на следующий день прислать машину. Я радостно и, как потом оказалось, наивно подумал: «Ну вот и кончилась моя служба. Полечат, потом комиссуют». В полной уверенности, что всё так и будет, я пришел в роту и лег на постель в сапогах, чего не позволялось никому.
  Увидев такую наглость, старослужащие пригласили на поучительную беседу в каптерку. Бить не стали, но решили сгноить меня в нарядах, если машина в ближайшее время не приедет. В армии есть куча способов, как, не касаясь и пальцем, уничтожить человека.
  Я в мыслях был уже дома, поэтому сказал этим бравым юношам, что не забуду их заботу обо мне, и, поскольку из-за болезни мой дембель будет раньше, чем их, то я обязательно вернусь в часть гражданским человеком, чтобы повстречаться с каждым из них.
  Потом я понял, что в армии не реагируют на такие заявления, угроза должна быть реальной: здесь и сейчас, а не когда-нибудь. Поэтому все разошлись, а я пошел в наряд по роте.
  Ночью старослужащие периодически вставали, проверяя не сплю ли я. Стало сильнее болеть плечо, так что мне и так было не до сна.
  На следующий день машина из госпиталя не приехала. Не знаю, как в других частях, но у нас считалось, если температура ниже 38, то ты не болен. С 38,5 немного нездоров, но это не повод посещать медпункт. Смело иди, когда 39 и выше, если вообще ещё можешь идти.
  После сдачи наряда по роте, меня в тот же вечер записали дежурным пожарным, который ночью ходит по части и смотрит, не горит ли чего. На дежурстве мое плечо дало о себе знать почти невыносимой болью: меня начало бросать то в жар, то в холод. Так я и бродил, мыча и шатаясь по части, пока не повстречал друзей-корейцев. У меня от боли пропало всякое желание разговаривать, но я подошел. Они стояли кружком, стряхивая какой-то порошок с горчичника, присланного заботливыми родственниками, в папиросу. Не знаю, как я выглядел, но они сразу протянули мне свой Беломор.
  Покурив и поблагодарив, я покинул их, и минут через пять боль немного отступила. Мне стало вдруг вообще непонятно с чего очень весело: я прибавил шагу, нашел где-то обрывок цепи, ходил, бил ею об асфальт и кричал, что я — Кентервильское привидение. Потом присел на лавочку и ненадолго уснул. Проснувшись в 4 утра от холода и жуткой боли, я сразу помчался в медпункт и стал колотить в дверь. Медбрат отреагировал нормально: впустил, сделал укол и вызвал скорую.
  Скорая привезла меня в ближайший госпиталь, где светила осмотрели воспаление и сказали, что их знаний недостаточно для моего случая, типа «Ихтиандров мы не лечим». Меня повезли в Подольск в окружной госпиталь, где заявили, что и не таких видели.
  Стали готовить к операции. Хорошая еда, постоянно обезболивающее – что еще надо? Кайф. В день операции все были добры и учтивы, улыбались. На операционном столе мне сделали укол в вену и стали считать до десяти. Я услышал: «Ну что, приступим». И вроде бы уснул.
  Очнулся от какого-то поступательного движения вверх к потолку. Я видел, что внизу под простынями кто-то лежал. Ужасно знакомое лицо. Врачи громко говорили, склонившись над ним. Металась от инструментов к телу сестра. Такое знакомое лицо. Я поднимался, постепенно ускоряясь, всё выше и выше, уже видел насквозь всё здание, и тут до меня дошло. Там внизу… Это… Это же был я… Я умер…