Гунны. Начало истории Ч. 1, гл. IV - VIII

    Глава IV. В ставке юэчжэй

    В IV – III вв. до н.э. юэчжам  подчинялись племена от Каспия до Саяно-Алтая к северу от реки Сырдарья. Вершины могущества племенной союз достиг, в том числе благодаря применению на практике достижений в области металлургии и мастерству кузнецов ковавших защитную броню и превосходное оружие. Юэчжи первыми начали использовать тяжёлую бронированную кавалерию, названную историками «катафракто», что стало возможным с использованием стремян. Но, как часто бывает, длительное господство над множеством народов и возможность получения значительных материальные благ, не прикладывая больших усилий, развратило не только верхушку общества, но и простых людей. К тому же, периодически часть лучших воинов уходили на запад. Они завоёвывали богатые царства, а их потомки не желали возвращаться на родину . Незадолго до смерти правитель юэчжэй отправил туда посланника с тысячей воинов, чтобы получить представления о жизни там и напомнить соплеменникам: кому они обязаны своим могуществом?   
    С тех пор прошло два года. Когда Иштаю доложили о возвращении отцовского посланника из задних степей  он вынужден был выяснять у старейшин цели того посольства, так как мало что о нём знал. Получив необходимые сведения, уже сам заинтересовался, незамедлительно приняв его в новом дворце из камня и глины, возведённом согдийскими мастерами из Мараканда .
    Иштай восседал в кресле из резного дерева, установленном посреди зала. Перед ним вдоль зелёной вышитой золотом ковровой дорожки стояли старейшины и посланники союзных племён. Царь ещё очень молод, острижен наголо, и только рыжий пучок волос на затылке заплетен в косичку. В мочку левого уха вдето большое золотое кольцо. Над верхней губой рыжеватый пушок. Высокий с горбинкой нос, пристальный взгляд синих глаз, маленький подбородок с ямочкой могли свидетельствовать об упрямстве и самомнении молодого вождя могущественного народа. На нём бордовый кафтан с запахом налево . Талию охватывал узкий пояс с широкой прямоугольной пряжкой из золота, на которой можно разглядеть изображение схватки двух диких зверей. На поясе справа свисал небольшой кинжал в инкрустированных золотом кожаных ножнах.  Свободные тёмно-синие шаровары, затянутые тесьмой у коротких сапожек, мало чем отличались от таковых у других представителей юэчжийской знати. 
    Глава посольства по имени Кубаш, из племени усуней - обитателей верховий Иртыша, почтительно поклонился Иштаю.   
    - Я рад вашему возвращению и хочу слышать, что есть в задних краях хорошего и плохого, почтенный Кубаш? Понимаю, путь был длинным и тяжёлым, но всем не терпится узнать о том.
    - Великий ябгу! Мы бесконечно рады видеть достойного Иштая во главе нашего народа. Приветствуем тебя и повинуемся, - почтительно ответил многоопытный старшина. - Мы видели многое, о чем подробно хочу рассказать, а потому прошу набраться терпения, говорить буду долго. 
    - Мы слушаем тебя, - стараясь придать солидность, коротко, насколько возможно низким голосом, предложил Иштай.   
   - Путь наш действительно оказался не прост. Преодолели немало рек, к тому же и весьма многоводных, какие без опытных людей, живущих на переправах и специальных плотов для людей, лошадей и повозок, не перейти. Помогала слава юэчжей - могущественных повелителей Великой Степи. Нигде нам не отказали. Так дошли до моря, следуя путём воинов, что ранее уходили туда. Море, в том месте, где река Тансу  вливается в него, почему-то называют «меотийским болотом». Мы нашли потомков юэчжей, что переселились туда ещё сотню лет назад! Живут они в домах, и только малая часть продолжает кочевые традиции, обитая в прибрежных степях. Носят другие одежды, а некоторые вовсе ходят без штанов, подобно народу, называемых греками, что приплыли когда-то из-за моря на больших судах. Эти юэчжи уже забыли лошадей, ходят пешком или рабы носят их на носилках; не бреют лица и голову, брезгливо морщат нос от кумыса, употребляя напитки из винограда.
    - Может стать, они уже и не воины? – перебил его Иштай.
    - Эти, не только забыли о том, но даже стыдятся степных дедов и прадедов.
    - Как же они себя называют?
    - Кто-то зовётся «сарматами» , другие - «боспорами», третьи - «танаитами. Греки называют их «скифами», как и всех обитателей Великой Степи. Остановились мы в большом селении на берегу Тансу, где дома из камня. Там получили известие о кончине великого вождя юэчжей и далее следовать не стали. Из рассказов местных людей выяснили, что часть наших воинов ушла много дальше, и обосновалась на берегах большой реки Борисфен ,  – Кубаш немного помолчал, собираясь мыслями. Никто не перебивал… - В Тансу обратился к нам человек, назвавший себя Эвбиотом – братом боспорского царя Левкона , попросив помощи для свержения Левкона с престола, обещая признать наше старшинство и аккуратно платить ясак .
    - В какой именно помощи нуждался Эвбиот?
    - У него мало воинов и практически не было всадников.
    - Почему не помогали те, что живут в ближайших степях? – продолжал спрашивать Иштай.
    - Большинство из них разучились садиться в седло, не только воевать, - сообщил, улыбаясь Кубаш.
    Присутствующие засмеялись. Не было секретом, что с древних времён многие из тех, кто уходил в задние края, забывали степные обычаи и становились похожими на жившие там народы. Впрочем, относилось это и к тем, кто уходил в сторону восхода солнца.
    - Нам рассказывали легенду о вожде Скиле, что родился от брака с гречанкой, - продолжил Кубаш. - Он знал два языка. Втайне уходил по ночам в греческий город, переодевался в чужую одежду и участвовал в жертвоприношениях их богам. Скила построил дворец в городе на Борисфене, украшенный каменными изображениями чужих богов.  Он презрел обычаи степных предков и во всём стремился походить на греков. Старейшины усмотрели в том зло для царства. Его лишили престола, передав власть брату Октамасаду, а самого казнили. 
    - Выходит, такие примеры не становятся уроками для воинов, если они вновь и вновь перенимают обычаи народа, живущего другой жизнью… - задумался царь. – Нам ведь тоже нравиться жить в красивых домах, выезжая из них только летом, когда в степи тепло и красиво… и вино из винограда на вкус приятнее кумыса, и одежды из шёлка удобнее кожаных штанов, когда ты не в седле .
    - Я думал о том на обратном пути, - помедлив, сообщил Кубаш. – Жизнь кочевника - жизнь воина. Мы сильны пока двигаемся. От этого зависит, будут ли сыты дети, и достанет ли корма для лошадей и животных. У нас много земли, но она не столь плодородна, как та, где строят города и селения с множеством теснящихся в одном месте людей. Они засевают поля зерном, выращивают овощи, фрукты, какие там хорошо растут. Они держат коров, получают молоко, мясо. Растительное изобилие позволяет жить на одном месте, не занимаясь поисками пастбищ, как это приходится делать обитателям степей. Те люди схожи по образу жизни с народами Поднебесной и меньше времени тратят на поиски пищи, предпочитая её выращивать. Избыток продуктов идёт на продажу, приобретение красивых вещей, строительство домов и прочего, к чему человек быстро привыкает. Таковыми становятся и степные воины. Их нанимают для охраны границ и городов, хорошо оплачивая службу. Но уже дети тех воинов настолько привыкают к безбедной жизни, что вовсе отказываются от степных обычаев . А внуки перестают понимать кто они и откуда?
    - Выходит, ушедшие в задние страны для нас потерянные люди? – сделал вывод Иштай.
    - Это так, ябгу, - без лишних слов согласился посланник.
    - Но ты со своими людьми вернулся?
    - Я был послан с царским заданием и не мог не вернуться! – ответил Кубаш. - Не знаю, каким бы стал, оставаясь жить в тех землях? Потому, вскоре после того, как мы помогли  Эвбиоту и захватили Боспор, пустился в обратный путь.
    - Можем мы отправить новое войско, чтобы напомнить предателям кто они и привести в повиновение жителей задних стран?
    - Можем, - согласился посланник.
    - Там будут сопротивляться? Как думаете, уважаемые старшины? – обратился Иштай к присутствующим.
    - Вероятно, будут!.. – зазвучало в ответ. - В этом случае придётся расправиться с теми, кто выступит против, а города сжечь, - предлагали сановники. 
    - Как много воинов следует отправить для приведения в повиновение вождей тех земель? – Иштай задал вопрос Кубашу, уже твёрдо решив начинать подготовку войска.
    - Думаю, не менее трёх туменов, в их числе несколько тысяч латников. Нет никого, кто сможет им противостоять.
    - Хорошо, - согласился вождь. – Кого отправим? – обратился ко всем.
    Поднялся шум от споров, так как желание проявляли многие. После недолгого обсуждения решили отправить отряд из представителей разных племён, в их числе усуней. Таким образом, решались две задачи: приведение в повиновение западных земель и освобождение степных угодий для остающихся обитателей.
    Степь способна прокормить определённое число животных, основного источника пищи и средств передвижения кочевников. Во все времена на просторах Великой Степи количество её жителей естественно регулировалось, в том числе таким вот способом. Избыток населения резко ухудшал жизнь людей. Тогда молодые, сильные воины отправлялись в дальние края, чтобы устроится на новых землях. Как правило, впоследствии прерывались связи с теми, кто их отправлял. На новых местах они находили жён и рождались дети в чём-то похожие на отцов, а в чём-то на матерей; в любом случае это уже были другие люди. Трудно судить хорошо это или плохо? Но могущество Великой Степи от Манчжурии до Карпат в немалой степени базировалось и на столь сложной, одновременно простой основе – в смешении народов рождались сильные люди.
     Вот и теперь старейшины приняли решение отправить на запад армию с вероятностью невозвращения их в родные степи независимо от того, как сложится судьба.


    Глава V. У сойотов

    Посольство Айбарса готовилось к переходу по тропе у горы Самджир вдоль реки Ус на южные склоны Саян и далее в Поднебесную. С ними на родину должен возвращаться Ли Сы. Но планы пришлось изменить! Сообщили, горный проход закрыт отрядом хуннов, а путников проверяют в поисках неких лазутчиков. Стало понятно - Туман узнал о циньском посланнике и возвращение коротким путём невозможно. Вероятнее всего закрыта дорога и через Алтай. Был третий путь, по которому ходили торговцы из Поднебесной, вдоль южного берега озера Байкал, и северных склонов Саян. Но путь этот долгий. К тому же, ходили слухи, что курыканы, обитавшие в долине реки Ангары, вступили в союз с Хунну, потому решили пробираться горными тропами в верховья Бий Хема  через Большой Саянский хребет, спуститься в Окинскую долину и выйти к верховьям реки Иркут. Оттуда открывалась дорога в Поднебесную. Путь этот невероятно тяжел, проходил по труднодоступным горным проходам и вдоль горных рек, но только таким образом представлялось возможным избежать встречи с предпочитавшими передвигаться степями хуннскими отрядами, миновать непредсказуемых курыкан. К тому же следовало изучить маршрут, по которому позже, возможно, предстояло следовать китайской принцессе. 
    Главою посольства Айбарс назначил Елана, одного из старейшин.  Тот много раз участвовал в переговорах с царями срединных царств. В верховьях Бий Хема прошло его детство, хорошо знал горы. Мать старейшины из рода соян, обитавших в Тоджинской котловине и верховьях Бий Хема. Елан не был в числе прославленных воинов, но его мудрые советы не раз помогали побеждать врагов. А в настоящей ситуации, когда следовало избегать столкновений, такой руководитель более чем кто-либо способен исполнить возложенную задачу. С ним отправили отряд в пятьдесят воинов. Равное соотношение количества охраны циньского посла и таковых у старейшины Елана предполагало создание обстановки взаимного доверия между ними, что в пути значимо.  Большее количество воинов посылать не имело смысла, так как это могло замедлить скорость передвижения. Для защиты от желающих поживиться чужим добром сотни воинов вполне достаточно, а для войны и тысячи мало. Из ставки вышли с проводником по имени Карач из сойотов  верховий Иркута и Оки. Он не раз водил там людей.
    Всего вместе со слугами всего отправилось около полутора сотен человек и несколько повозок. Основную часть груза разместили на вьючных лошадях, так как в определённом месте повозки предполагалось бросить. Восемь дней поднимались вдоль реки Амыл  без особых происшествий. Лишь в одном месте, где сбились с основной дороги на тропу с топью, потеряли увязшую в болоте лошадь. Вернувшись на дорогу, перевалили хребет Таргак-Тайга. В пути  несколько раз приходилось переходить речку Сыстыг-Хем с одного берега на другой, как петляла дорога. Так спустились в долину. Здесь начали встречаться скотоводы с отарами овец и стадами коров. Далее предстоял подъём в верховья Бий Хема через тайгу к проходу на горный хребет, чтобы за тем спуститься в долину реки Ока. 
    Трудности начались на подходах к Большому хребту. Подниматься пришлось по скалистому склону, на котором не росли и деревья. Дорога превратилась в узкую тропу, местами не более ширины повозки и кое-где колёса чуть не касались края с пропастью. В одном таком из таких мест две телеги с лошадьми сорвались, и Елан приказал переложить поклажу на коней, оставив повозки. На следующий день путники оказались в долине ручья с теплой водой, из-за чего его берега покрывала густая растительность. Из-под земли пробивалось множество аржаанов с горячей водой, обладавшей, по словам проводника, целебными свойствами. Вода оказалась с запахом тухлых яиц, а проводник предлагал не только купаться, но и пить, чтобы набраться сил. Задержались на два дня.
    Новые сложности возникли на спуске с Большого хребта. По мелкому галечнику передвигаться скользко и опасно. Поскользнувшись можно легко скатиться в пропасть. Лошадей вели за поводья. Не менее тяжело преодолевались горные реки, которые, хотя и не полноводные как в период таяния снегов, оказались достаточно бурными и опасными. В некоторых местах пришлось сооружать переходы, для чего использовали деревья и тяжёлые камни. Только не просто заставить лошадей ступить на такие «мосты», - потеряли еще десяток лошадей, сорвавшихся в бурлящую реку. Три человека погибли. В одном месте препятствием стали поваленные бурей деревья, из-за чего надолго остановились для расчистки завалов. Трудно пришлось лошадям, у которых камни в кровь стирали размягчённые водой в бесчисленных бродах копыта. От боли они не желали идти. Спасало одно средство: на отдыхе разжигали несколько костров и на горячую золу ставили больных лошадей, предварительно сделав разрезы над копытами для истечения крови. В результате таких процедур копыта затвердевали, и позволяли идти дальше.
    Происшествие с гибелью людей заставили Елана задуматься: в глазах непривычных к горным условиям людей он увидел тревогу и неверие в успешное завершение путешествия. Казалось, только проводник и циньский посланник сохраняли спокойствие.
    Елан пригласил Карача в шалаш.
    - Мы потеряли трёх человек, много лошадей. Что нас ждёт впереди? – спросил он проводника. 
  - Завтра должны выйти во владения охотников и оленеводов сойотов. Дальше до перевала Менгэ Сарыдаг идти будет легче.
    - А далее?
    - Выйдем в верховья реки Иркут и отправимся вдоль восточного склона вершины Менгэ Сарыдаг. После чего откроется путь к истокам Орхона  через владения дунху. Там я не проводник. Я лесной человек.
    - Хорошо, - согласился Елан. – Когда увидим вождя сойотов?
    - Выйдем к Оке и преодолеем её чуть ниже главной стоянки Сарыслана.
    - Иди, помогай людям, пусть готовятся к ночлегу. Объясни, как лучше сохранять тепло. Здесь ночами холодно. 
    - Ночью в горах холодно, - согласился Карач. – Разреши, старейшина, взять несколько воинов на охоту. Хочу добыть оленя на ужин.
    - Конечно! Если сумеете, будет хорошо.
    - Сумеем, - засмеялся проводник и быстро вышел из шалаша.
    Елан отправился к палатке посланника.
    Ли Сы задумчиво смотрел на пляшущее пламя костра. С раннего детства привычный к труду и тяготам жизни он всё же не думал, что путешествие по лесам и горным перевалам столь тяжело. Видя, как легко передвигаются по тропам динлины, всё более сознавал, что циньским солдатам вряд ли по силу здесь справиться с ними. Горы лучше крепостных стен служат защитой: «Если шаньюю сюнну удастся привлечь на свою сторону все динлинские племена, следует думать не о завоевании этих гор, а дальше укреплять северные границы Поднебесной. Крестьянам империи не нужны скалы, где ничего кроме лиственницы не растёт. Вероятно, только крепким корням этого дерева удаётся пробиться сквозь камни до питающей влаги, дающей жизнь. Климат здесь даже суровее, чем в горах Алтая. Можно только представить сколь холодно зимой, если по ночам в середине лета приходиться кутаться в тёплую одежду... Размышления министра прервал Елан. В движении они общались редко, так как динлин шёл впереди колонны, а Ли Сы предпочитал находиться ближе к её концу. Он понимал, старейшине приходится постоянно принимать решения относительно способов преодоления каменных завалов, рек и лучше ему не мешать.
    - О чём думаешь, посланник, - спросил старейшина.
    - Мои мысли, достопочтимый Елан, - нарочито вежливо ответил Ли Сы, тем самым подчёркивая бесцеремонность обращения варвара, - о суровости и величие этих гор. Приходится удивляться тому, что здесь обитают люди. Их жизнь, вероятно, всецело подчинена борьбе за выживание и на что другое времени не остаётся.   
    Елан, не обращая внимания на иронию китайца, резко ответил:
    - Потому и живут здесь сильные люди. Слабым в горах места нет. Надеюсь, путешествие не доставляет особых хлопот? – поинтересовался динлин, уже явно издеваясь над посланником.
    - Ничего, к трудностям я привык, и это не самое тяжёлое из того, что приходилось испытывать в прошлом.    
    - Через два перехода прибудем в ставку вождя сойотов, там отдохнём, - сообщил Елан, более миролюбиво, понимая бессмысленность продолжения взаимных колкостей.
    Он распорядился принести бурдюк с кумысом, предложив выпить, чтобы снять усталость. Окропив землю, отдавая дань Духу Горы у которой остановились на ночлег, Елан предложил чашу министру. Ли Сы не любил этот кислый напиток, но отказаться не мог и не без труда выпил полную чашу. В свою очередь приказал слуге принести светлое вино.
    В это время послышался шум и на поляну вышли охотники с немалой добычей. Им удалось подстрелить двух изюбров и несколько козлов. Большую часть мяса разделили между воинами и слугами, а лучшие куски повара стали готовить для Елана и Ли Сы с начальниками отрядов. Сами охотники оказались сытыми, так как по лесным законам наелись сырой печени убитых животных, и потому равнодушно смотрели на весёлые приготовления добычи на кострах. По случаю удачной охоты и богатого ужина люди пили кумыс, воздавая благодарения духам; уныние сменилось весёлыми смехом, шутками с хвастливыми рассказами о былых походах и удачной охоте.
    На следующий день посольство спустилось в долину Оки, а через два перехода по окинской тропе достигли ставки вождя. Сарыслан встретил Елана как высокого гостя. Они познакомились несколько лет назад на главном летнем празднике с жертвоприношениями Духу Вечного Синего Неба, когда съезжаются родовые вожди и старейшины. По просьбе циньского посланника приготовили баню. Она мало отличались от домов, в которых проживали сойоты, и представляла внушительных размеров шалаш из жердей крытых ветками и лиственничной корой. С той лишь разницей, что жилые дома изнутри покрывались шкурами оленей, диких животных.
    В ставке Айбарса Ли Сы  мылся в подобной бане. И теперь, после того как слуга плеснул на раскаленные камни горячую воду с запаренными в ней целебными растениями, он с удовольствием наслаждался лесными запахами наполнившими шалаш. В соседнем шалаше, где баню принимал Елан, слышались хлёсткие удары берёзового веника по телу и вскрикивания довольного старейшины. Похоже, тому доставляло удовольствие истязание распаренного тела веником. После бани посланника пригласили в бревенчатую юрту вождя. Там ждал ужин. На деревянном возвышении над земляным полом в больших деревянных и глиняных чашах лежали куски варёного мяса, приготовленная на огне рыба, неизвестно откуда взявшиеся в этих местах просяные лепёшки, нечто похожее на сыр и какие-то растения. Справа от вождя восседал родовой старшина иркытов из верховий одноимённой реки. Он рассказал, что хуннов в Тунке  не видели, а кочуют там несколько родов из племени степных дунху. Но на земле за «Священным морем»  хунны обосновались прочно, строя дома. Тем не менее, оказалось, существует другая опасность – в Тунку часто наведываются хорошо вооружённые отряды курыкан, не признающие договоров и соглашений между родовыми старшинами и вождями своего племени. Потому называют их разбойниками. Они живут по реке Ангаре и к северу от неё. Поселения свои от внезапных нападений врагов хорошо защищают глубокими рвами и земляными валами. Кое-где строят даже каменные стены, высотою в три и более человеческих роста. Разбойники не признают степных законов, действуют по своему усмотрению, а потому непредсказуемы и встреча с ними опасна.      
    Рассказ старшины вселял надежду относительно спокойного прохождения горных перевалов. А во владениях дунху уже можно надеяться на поддержку циньскому посланнику. Ко всему прочему обильная еда, разбавленная изрядными порциями кумыса, привели путников в благостное настроение, с каким они отправились на ночлег.
    Через три перехода по тропе вдоль Оки посольство поднялось на перевал у самой высокой Саянской вершины  Менгэ Сарыдаг. Суровый вид перевала с редкими лиственницами не внушал оптимизма.  Ещё выше растительность почти исчезла, только скудная трава вдоль тропы да редкие кустарники с отдельными деревьями встречались на пути. Горы жёлто-серого цвета оправдывали своё название «вечно жёлтые горы», где лишь вершина покрыта снегами. Здесь совершили обряд приношения даров   Вечному Синему Небу и Духу Горы, оставив немного пищи, повязали на ветки цветные ленты. 
      Спускались уже вдоль другой реки с названием Иркут, на которой располагались стоянки иркытов. В истоках река эта протекала в узком ущелье, и отличалась бурным нравом, создавая неудобства перехода русла, где отвесные скалы не давали возможность пройти по какому- либо из берегов. Из-за чего неоднократно приходилось пересекать реку, в том числе сооружая временные мосты. Постоянных мостовых переходов здесь не было, так как сравнительно мелкая река после дождей могла превратиться в многоводные бурлящие потоки, сносившие всё не только в русле реки, но и в её пойме.  Ли Сы удивлялся, что  местных ничуть не интересовала ценностью камней, среди которых проходила тропа. Зелёный нефрит  здесь сменялся малахитом. Великолепными были и белые мраморные скалы вдоль реки. Никогда ранее ему не приходилось встречать подобное в таких количествах. Он видел нефритовые украшения у динлинских женщин, но не предполагал, что ему придётся идти вдоль нефритовых скал. Если на его родине встречаются месторождения ценных камней, там трудятся тысячи людей, занятых в их добыче и переработке, в создании предметов роскоши и ювелирных изделий. Здесь залежи камней, казалось, никому не нужны. На них не обращали внимания. Знакомство министра с «варварским миром»  продолжалось... 

    Глава VI. В столице Поднебесной
   
    Император с нетерпением ждал возвращения Ли Сы. Он всё больше убеждался, как много тот значит в делах государственных, а потому в нетерпении было не только желание получить сведения о северных землях. Без него даже решение простых задач требовало многочисленных обсуждений с чиновниками, не желающими брать на себя ответственность. Вот и теперь, когда принцесса Джингуа сообщила о переговорах сюннского шаньюя с юэчжами, император не смог добиться внятных предложений относительно дальнейших действий против сюнну. Хотя в письме говорилось о необходимости принятия срочных мер для окончательного решения северной проблемы; постоянную угрозу вторжения в пределы империи не смогли предотвратить даже мощные укрепления. Джингуа просила обратить внимание на отправку заложником в ставку юэчжэй старшего сына шаньюя. Шихуанди понимал, чего ждёт она в этой ситуации, но с кем обсуждать план действий, для которых наступил благоприятный момент? Не доверял император ближайшему окружению, льстивым царедворцам, от которых в любой момент можно ожидать кинжал в спину или отравления. И были тому основания. Ещё до окончательного объединения срединных царств посланник Дин Кэ из царства Янь привёз ему в подарок голову военачальника, бежавшего туда из Цинь. Для уточнения границ развернул карту, в которой оказался смазанный ядом кинжал и пытался им убить Шихуанди. Но будущий император, обладая достаточной силой и ловкостью, выхватил из-за спины меч и отсёк злоумышленнику ногу. С тех пор даже пошла поговорка: «развернуть карту и обнажить кинжал».
    Ли Сы вошёл в тронный зал большого императорского дворца, расположенного в парке у реки Вайхэ. В его строительстве принимали участие тысячи рабов, и это был всего лишь один из множества сооружённых по стране императорских дворцов.
    Император велел остальным присутствующим покинуть его. Он считал: двое могут хранить тайну, но как только о ней станет известно третьему, она перестанет быть таковой.
    - Рад видеть своего министра в здравии и благополучии после длительного и опасного путешествия в царства варваров, - искренне приветствовал он Ли Сы.
    - Спасибо за добрые слова, великий император, - ответил министр. – Путешествие, в самом деле, оказалось непростым, хотя и удалось избежать столкновений с теми, кто замышлял зло против нас. А многие, кто терпит обиды от сюнну, встречали достаточно приветливо.
    - У нас появились союзники?
    - Не столь союзники, великий император, сколько лояльно настроенные вожди, в том числе царь того, что осталось от некогда сильного Динлин-Го, - осторожно ответил министр. – Они не ждут хорошего от соседства с сюнну, вождь которых претендует на роль предводителя всех северных племён - «старшего брата» - как там называют суверена.
    - Расскажи о них, - заинтересовался император, - кто они, чем живут и в чём сильны?
    - Динлины различаются между собой в зависимости от того, где проживают. Часть их, что обитают на южных склонах динлинских гор, приняла власть сюнну и осталась на земле предков, обычные кочевники. Другие сохраняют независимость и активно противостоят сюнну. Воевать динлины умеют, всё для того у них есть. Как и сюнну они прирождённые всадники. К тому же физически сильны. Из-за густой растительности на лице и теле, походят на рыжих обезьян. Они тщательно с лица срезают волосы острыми ножами, от чего имеют множественные шрамы. Многие оставляют усы. Женщины в большинстве синеглазы, белолицы, румяны и красивы, сильны и выносливы. Я видел, как девушка поднимала огромный бронзовый котёл, промывая его в реке. Не всякий воин мог бы так сделать!   
    - Как живут, чем питаются, во что одеваются?
    - Большинство, как все кочевники, обитают в круглых шалашах, обитых войлоком или шкурами животных. Они легко складываются и перевозятся с места на место. Некоторые ставят дома, как сюнну на большие повозки с деревянными колёсами, обитые железным ободом. Немало и тех, что предпочитают жить в домах, сложенных из стволов дерева. 
    - Как же те кочуют? – удивился Шихуанди.
    - Семьи их живут в поселениях. Пастухи гоняют скот в горы. Едят мясо, в том числе добытое охотой, рыбу и молочные продукты. Пьют противный на вкус хмельной напиток из кислого кобыльего молока, который я мог употреблять лишь охлаждённый. Употребляют в пищу и то, что растёт в лесу: ягоды, травы, коренья. Едят также шишки зелёных кедров, выжимают из их зерен масло. Занимаются земледелием - сеют просо, овёс; видел прорытые каналы для орошения. Но земледельцев немного. Большинство динлинов не любят работать.
    - Какую пользу можно из того получить? – оживился император. - Он знал, Ли Сы не станет делать выводы просто так, не предполагая последствий.
    - Если приучить их к хорошей еде и напиткам, которые не производят, можно вызвать голод, направив недовольство народа на вождей.
    - А вожди поведут воинов в наши земли, чтобы добыть их, - с иронией возразил Шихуанди.
    - Нам следует научиться у северных варваров воевать как они, использовать их оружие! – Парировал министр, предполагая сомнения императора.
    - Наши воины хуже воюют?
    - Мы воюем не хуже, но по-другому. Хотя мы и начали использовать всадников, их недостаточно. Пешие войска неповоротливы и медлительны в сравнении с конницей юэчжей, сюнну, динлинов, дунху и других варваров, которые неожиданно нападают и быстро уходят.
    - Хорошо, - согласился император. - Что скажешь об оружии?
    - Их ремесленники куют прекрасные мечи из железа и топоры. Мне удалось приобрести несколько изделий. По прочности они не хуже тех, что делают наши ружейники. Секреты изготовления хранят в тайне, и кузнецы не допускают посторонних в свои мастерские. Говорят, дело в особенностях плавки руды с добавлением каких-то веществ.
    - Следует разгадать секреты. Сумели же наши мастера сделать самострелы  в мощности превосходящие луки варваров!
    - Самострел в сравнении с луками грозное оружие дальнего боя, - подтвердил министр. – Недостаток его в том, что требуется много времени для подготовки к стрельбе, за которое умелый лучник успевает выстрелить несколько раз. Потому он хорош в обороне, но неэффективен в нападении.
    - Таким образом… - задумался император, - в вооружении мы, в лучшем случае, не превосходим варваров.
    - Во всяком случае, нам придётся много работать над этим, - согласился Ли Сы.
    - Ну, а чем живут, во что одеваются? – продолжил император.
    - Одежда у варваров разнообразная и состоит из множества предметов чему, вероятно, способствовали суровые условия жизни. Для её изготовления чаще используют шкуру животных. Из неё шьют ичиги, сапоги – так они называют обувь, штаны, верхнюю одежду. На голое тело мужчины надевают сшитые из тканей расшитые по краям широкие сорочки, шаровары. Женские платья называют «сарапай»; на голове носят шапки из войлока с высоким верхом, куда женщины для создания упругости помещают туго заплетённую косу. Одежда часто обклеена причудливыми узорами из цветной кожи. Говорят, даже женские чулки могут быть так украшены. Видел одежду из нашего шёлка.
    - Это хорошо, - с удовлетворением отметил император. – Но всё же, как я понимаю, народ их носит преимущественно свои одежды?
    - Да, великий император. Варвары, несмотря на отсутствие трудолюбия и упорства, какие есть у нашего народа, достаточно изобретательны и умелые. К тому же, имеется важное качество, присущее только им: они легко могут сняться с обжитого места и всем семейством, родом, даже племенем отправиться в другие края, что у нас считается страшным несчастьем. Это делает их малоуязвимыми и жизнестойкими. Кроме падежа скота, который кормит и одевает, они мало чего боятся!   
     - Означает ли это, что кочевники всецело зависят от воли Неба, которое может наслать засуху или сильный мороз? В этом их слабость?
  - Да, великий император! Небо главенствует над всем. Ему они поклоняются, менее почитая другие, нижестоящие божества. Его они бояться прогневить, ежегодно принося в жертву белых скакунов – то, что цениться кочевниками более всего. Что касается украшений, я видел множество изделий из золота, какие носят женщины, к ним динлины не равнодушны. Их мастера умеют изображать зверей, оленей в золоте и серебре. Свои украшения ценят более тех, что делают наши ювелиры, но любят шкатулки, бронзовые зеркала, изделия из морских раковин. 
    - Тем не менее, кроме нашего шёлка и пищи варвары мало в чём нуждаются?
    - Именно так, великий император! Но это не мало! Отсутствие еды человека сильно меняет и на многое может толкнуть, а красивая одежда вельмож и жён их может служить предметом торга с их совестью.
   - Я понял тебя, уважаемый Ли, - удовлетворившись рассказом, император, дал понять, что заканчивает расспросы о жизни варваров, перейдя к тому, что интересовало более всего. – Удалось добиться от царя динлинов что-нибудь в отношении действий против сюнну?
    - Воевать с ними они не желают, понимая, что сила на стороне сюнну, а часть динлинских племён уже признали шаньюя «старшим братом». Чиди надеются отсидеться за горными перевалами. Тем не менее, Айбарс рад породниться с императорским домом и ждёт невестку.
    - Что ж, я не сомневался в твоей правоте, когда ты настаивал на путешествии. Принцессу, конечно же, отправим… - задумался Шихуанди. – Сегодня волнует другое. От Джингуа пришло послание с сообщением об отправки старшего сына шаньюя Тумана заложником к новому властителю юэчжей. Думаю, непросто было заставить Тумана пойти на этот шаг, но мы не сомневались в способностях моей дочери. Она сумела сделать так, что вероятным наследником сюннского престола становится её сын и мой внук! – с нескрываемой гордостью воскликнул он.
     - Остаётся содействовать тому, чтобы заложник не смог вернуться на родину?.. – не то, спрашивая не то, предлагая, высказался министр.
     - В том числе и для этого я ждал твоего возвращения! – откровенно сказал император в очередной раз убедившись в достоинствах Ли Сы, который сразу оценил ситуацию.
    Он вопросительно смотрел на министра, пока тот собирался мыслями. 
    Долго ждать не пришлось. Побывав у кочевников, министр хорошо понимал, с кем приходится иметь дело. Мнения лазутчиков или купцов о врагах и соседях порой так искажают истинную картину происходящего там, что более мешают, чем помогают в принятии правильных решений.
    План созрел. 
    - Обстоятельства складываются самым лучшим образом, великий император! – уверенно начал он. – Как я уже сказал, моё путешествие действительно оказалось непростым, но особенно тяжёлой стала обратная дорога. Вернее, дорог там вовсе не было и пришлось идти горными тропами, бросив повозки чуть не вначале пути. Мы переправлялись через бурлящие реки, взбирались на крутые вершины, потеряв немало людей, которые срывались в пропасти или воду. Поэтому идти посольству с невестой таким путём не представляется возможным.
    - Что из этого следует?
    - Отправим их наиболее простой и короткой дорогой через владения сюнну, где можно ехать в повозках достаточно быстро, успевая до времени, когда самый высокий перевал покроется снегами.
    - Как объясним шаньюю Туману наше желание породниться с его врагом Айбарсом? – возник естественный вопрос у императора, понявшего ход мыслей министра.   
    - Мы предложим объединиться с нами и Айбарсом в войне против юэчжэй, от чьей власти он сам давно желает избавиться…
    - И пообещаем подвести под его руку динлинов, – с удовольствием продолжил за него император.   
    Да, великий император! – подыграл Ли Сы, хорошо зная стремление Шихуанди самому принимать важные решения.
   Вовлечение сюнну в борьбу против юэчжэй являлось важнейшей стратегической задачей империи. Только ослабив последних, можно надеяться на расширение западных границ Поднебесной. Всё действительно могло сложиться неплохо, но только в случае принятия плана Туманом. 
    - Надо срочно отправить письмо Джингуа о свадебном посольстве с нашими пожеланиями, чтобы она знала, о чём идёт речь. В этом случае посланник, прибыв туда, уже будет знать мнение шаньюя на предложения союза против юэчжэй. Джингуа сумеет о том известить.
    Император принял решение.

    Глава VII. Наложница
   
    Мете отправлялся к юэчжам. С ним разрешили ехать только престарелому слуге Котану, что явно свидетельствовало о нерасположении к нему родного отца, не посчитавшего нужным отправить даже десяток воинов в знак высокого положения заложника. Котан с раннего детства участвовал в судьбе сына шаньюя, много чему учил и воспитывал, заменяя занятого важными делами отца. 
    Охранники юэчжийского посланника отнеслись к заложнику пренебрежительно, давая понять, что для них он никто. Но очень быстро поменяли отношение к сыну вождя. Причиной тому стало не только внушение воинам, сделанное начальником о необходимости соблюдения степных законов в отношении гостя, но и само поведение молодого человека. Мете хорошо понимал своё положение, тем не менее, ничем не показывал переживаний, оставаясь внешне спокойным, как подобает настоящему мужчине. Это способствовало появлению уважения подсознательно возникающего у людей по отношению к незаурядным, уверенным в себе личностям.
    Шли степью в обход вершин Южного Алтая. Путешествие для кочевого воина занятие не только привычное, но приятное.  Любуясь вершинами, Мете вспомнил детские сны, как он «летал» над горами и реками с разбега отталкиваясь от земли. Ему говорили, это хорошие сны, предвещающие большое будущее. «Какое будущее у него теперь, изгнанного из родного племени к чужакам? Родной отец предал, уступив требованиям молодой китаянки. Да, она красивая, но не должен поддаваться женским чарам вождь великого племени, к тому же  иноземке, одной из дочерей ненавистного Цинь Шихуанди», - мысли крутились в голове Мете, возбуждая неприязнь к отцу. Отчётливо вспомнились обиды, чинимые отцом, его женой в последние годы. Не забыл он и то, как полюбившуюся ему дочь одного из старейшин, по настоянию Джингуа, словно в насмешку отдали замуж за пожилого старшину. Мачеха откровенно издевалась над переживаниями юноши, называя девушку «уродиной»… Китаянка не переносила присутствия рядом сколько-нибудь красивых женщин, непременно закатывала истерики, когда его отец обращал на кого-либо из них внимание. Особенно ненавидела она мать Мете, понимая, что в будущем их сыновьям предстоит борьба за главенство в Хунну.
    Ничем другим своё нынешнее положение он объяснить не мог, а потому прощения отцу не находил. Мете с детства усвоил: прощать можно всё, кроме предательства! Отец его предал…
    Через двадцать лун достигли владений рыжебородых усуней . На несколько дней остановились у вождя усуней Танкая. Он принял посланника с большими почестями. С не меньшим уважением отнесся и к сыну шаньюя хуннов, понимая, что тот не по своей воле шёл в ставку юэчжей. Общение с усунями не составляло сложностей, так как обычаи и язык их немногим отличался от таковых у хуннов, если не считать большого количества деревянных построек, которые здесь использовали для жилья. Мете и Котана поселили в отдельную деревянную юрту, крытую  соломой, куда в первый же вечер Танкай отправил молодую наложницу. Мете не сразу понял, для чего поселили с ними эту привлекательную особу в ярких одеяниях из тонких тканей , редко встречавшихся у хуннов, и хотел было её выпроводить. Умудрённый годами слуга посоветовал не делать этого: «Внимание вождя усуней дорого стоит и тебе завтра следует поблагодарить его. Если не хочешь спать с красавицей, просто не трогай её. Возможно, она будет благодарна,  а утром ничего не расскажет о том кому-либо».
    - Так ведь, красавица, - обратился он к наложнице, заметив, что она прекрасно поняла, о чём идёт речь. 
    - Да, господин, - ответила девушка, подняв глаза на Мете.
    Её нежный голос вдруг напомнил ту, которую вопреки желанию  выдали замуж за старика. Образ любимой девушки ещё оставался в сознании юноши, но спорить с Котаном не стал.
    - Как тебя зовут?
    - Карачечек, - коротко ответила она.
   Он удивился необычному имени, но увидев свисающие из-под головного убора смоляные косички, легко понял его смысл. В этих краях преобладали светловолосые люди и вполне естественно, что тёмный их цвет часто отражали в именах. Трудно сказать, чего оказалось больше в отказе Мете от первоначального желания: привычка прислушиваться к мнению мудрого слуги или безотчётное желание молодости оставить красивую девушку при себе.
    Он отправился на возвышавшийся над полом топчан, закрытый тёмно-синей шторой, перегораживающей половину юрты. Туда же зашла Карачечек. Вынув золотые шпильки, распустила волосы. Сняла верхнюю одежду, оставшись в длиннополой рубахе из тонкого шёлка, прилегла рядом. Не впервые она общалась с мужчиной и ждала проявления обычного в таких случаях знаков внимания. 
     В отблесках горящего очага Мете видел очертания стройного тела под рубахой и красивое лицо молодой женщины. В приоткрытых раскосых глазах плясали огоньки пламени, притягивая взор. Он совершенно не представлял, как вести себя в такой ситуации, но её присутствие вызвало какие-то особые, волнующие чувства. От наложницы исходило нечто, несравнимое с чем-либо привычным и знакомым в прошлом. Мысли смешались…
    - Тебе сколько лет? – выдохнул, почему-то волнуясь Мете.
    - Через пять зим второй раз встречу Год Змеи .
    Она оказалась его ровесницей.
    - Как стала наложницей?
    - Две зимы  назад циньские войска пришли на наши земли, захватив в плен много людей. Среди них оказалась я. Меня продали богатому караванщику, а тот перепродал усуньскому вождю, - в нескольких словах поведала Карачечек.
    - Почему вождь усуней отправил тебя ко мне? – вновь напрямую спросил Мете, не любивший лишних слов.
    - Он сказал, что теперь я буду принадлежать сыну вождя хуннов. Должна оказывать знаки внимания, ухаживать, готовить еду, помогая слуге Котану, - сама не заметив, что перестала называть Мете господином, ответила она. 
    - И более ничего?! – засомневался Мете.
    - Ничего… - улыбнулась Карачечек.
    Одинаково юный возраст и то, что молодой хунн оказался в положении человека несвободного в своих желаниях, определённым образом сближала их, независимо от разницы в статусе. Быть заложником у юэчжей казалось ей не многим лучше, чем оказаться наложницей.
     Понял это и Мете, начиная относиться к ней как к товарищу по несчастью, но не рабыне. Ему приятно было видеть её рядом, захотелось притронуться к зазывно возвышающимся под шёлком бугоркам грудей. И вот уже руки неумело ласкали нежное тело. Испытывая неловкость, весь горя он сумел снять с неё рубаху, продолжая ласкать, стал целовать её, забыв образ прежней возлюбленной, тела которой, впрочем, никогда не видел… 
    Карачечек неподвижно лежала, закрыв глаза: боялась оттолкнуть неосторожным словом или движением юношу. Впервые в жизни ей действительно были приятны нежные поцелуи. Казалось, случилось то, о чем мечтала по ночам с тех пор как почувствовала себя девушкой. Прежний опыт близости с мужчинами воспринимался как вынужденная необходимость и был насилием над телом, душой. Теперь же всё казалось по-другому, ей самой захотелось ласкать этого человека. Сдерживал страх показаться грязной женщиной, какой он мог счесть наложницу, спавшую с разными мужчинами...
    Утром Мете с нежностью разглядывая лежащую рядом Карачечек, воспринимал ночь как сказочный сон и не понимал, почему та прячет глаза, будто в чём провинилась…
    - Я обидел тебя?
    - Нет, господин, - тихо ответила она, почему-то вновь называя Мете «господином».
    На вопрос, что случилось и почему вновь обращается к нему как к чужому, ответила:
    - Я ваша наложница и обязана при других обращаться, как положено. Это будет хорошо для сына вождя, к которому окружающие должны относиться с уважением. Не забывайте, для всех я рабыня! 
    Её ответ смутил Мете, но благоразумие молодой женщины вызывало уважение. У него не было опыта в житейских делах, и в очередной раз убеждался, как многому предстоит учиться, в том числе у наложницы. Неожиданный поворот судьбы, связанный с отправкой заложником в стан юэчжей заставил задуматься о многом. Отношения с окружающими, далеко не всегда благожелательно настроенными, приходилось осваивать в трудных условиях, несравнимых с теми, какие складывались среди соплеменников. Ещё неизвестно, какая судьба ждёт его у юэчжэй, где, судя по всему, возникли опасения роста влияния Хунну на окружающие племена? Не случайно Иштай потребовал наследника вождя хуннов заложником. А чары китайской принцессы над отцом? Там вовсе можно ждать, что угодно… Может быть, в силу этих причин и своего незавидного положения Мете проникся доверием к вчерашней незнакомке. Ближе чем Котан и она, сегодня никого не оказалось, но и это уже не одиночество. 
    С утра старый слуга побывал у посланника, узнав, что они остаются ещё на день, а Мете приглашают на облавную охоту в честь уважаемых гостей организованную Танкаем. Следовало быстро собраться.
    - Или тебе не хочется, - он хитро посмотрел на Мете, переведя взгляд на наложницу.
    Слуга знал, как любит его подопечный охоту, в которой с мальчишеских лет стремился первым подстрелить зверя, что считалось особенно почётным и нередко ему удавалось. Но после ночи, когда юноша стал мужчиной, вряд ли тот мог претендовать на быстроту и меткость стрелы.   
    Мете слегка смутился, но решительно заявил о готовности отправиться на охоту. Они стали спешно готовиться, так как уже объявили сбор и Танкай должен обратиться к хозяевам леса и гор с пожеланиями удачной охоты.   
    В облаве участвовали не менее сотни охотников. Загонщики поскакали в одну сторону, остальные во главе с вождём и старшинами, к которым присоединились юэчжи и Мете - в другую. Там ждали, когда загонщики большим полукольцом охватят пространство, где паслись олени, козы, кабаны и другие звери гоня их перед собой в направлении стрелков.    
    На светло-сером аргамаке к Мете подъехал вождь усуней и поинтересовался «подарком»:
    - Понравилась ли сыну вождя наложница? Или прислать другую? – смеялся он, оглядываясь на улыбающихся старшин.
    - Благодарю, ябгу Танкай. Другой не надо, хороша эта, - как можно солиднее ответил Мете, чтобы не думали о нём как неопытном в таких делах юноше.
    - Знаем, знаем… Нам рассказал твой слуга, как весело прошла ночь. Вы не давали уснуть старому человеку! А она действительно хороша, и я рад, что пришлась по душе.  Пускай этот цветок украсит твою жизнь вдали от родной земли. 
    С той стороны, откуда должны появиться гонимые людьми звери, послышался шум, замелькали дикие козы, предвещая, что вскоре появятся и бегающие более медленно звери. В тот же момент пришли в движение охотники, находившиеся в засаде, направив коней и пуская стрелы в сторону испуганных коз. Охота началась! Забыв обо всём, что не связано с желанием подстрелить как можно больше зверей, в том числе о старшинстве и вождях охотники устремились в погоню за бегущими в страхе козами и зверями. У каждого в саадаках   свои специально меченные стрелы, и будет известно кто, какого зверя или дичь подстрелил? Соревновательный дух охотника в чём-то сродни таковому в сражениях;  кажется, не было силы, способной их остановить. Уже и подоспевшие загонщики подключились к погоне за несчастными, метавшимися в поисках спасения животными. Не многим из них это удалось. Постепенно крики людей, ржание возбуждённых лошадей и стон раненых животных затихли. Зазвучали трубы, возвестившие окончание охоты; начался подсчёт трофеев. 
    Мете удалось подстрелить одну из тех коз, что выскочили непосредственно на него. Он не стремился выделиться количеством трофеев, понимая, что не стоит этого делать среди чужих людей. Ничего кроме раздражения усуней, в том числе их вождя, его успех не мог вызвать. А самым его большим желанием было скорейшее завершение обязательного церемониала благодарения духам за удачную охоту с восхвалениями отличившихся, угощениями сырой печенью диких коз и питиём кумыса. Он бы очень удивился, если ранее ему кто сказал, что охота и то, что за ней следует, могут казаться неинтересными. Сегодня же всё оказалось именно так. Голову занимали воспоминания прошлой ночи и ожидание встречи с той, которую ещё вчера совершенно не знал.  Юноша не понимал, что с ним произошло, почему так скоро забылась ещё недавно казавшаяся несравненно прекрасной любимая девушка? Впрочем, не очень-то и желал думать об этом. Ему просто хотелось вновь оказаться рядом с Карачечек, смотреть в чёрные глаза, ласкать её…    
    Котан впервые видел таким своего подопечного, когда тот вернулся с охоты. Хотя наложница и понравилась старику, но он не ожидал, что Мете так быстро привяжется к ней. А всё свидетельствовало об этом: «Что ж, - решил Котан, - если девушка достойная, она поможет ему на чужбине. Видно, сам великий Тенгри внушил вождю усуней подарить наложницу молодому человеку! Хороший знак».
    Охотников встречали все жители селения, включая самых маленьких его обитателей. Весть об удачной облаве долетела туда чуть не раньше её окончания и приготовления к предстоящему празднованию давно начались. 
     Вначале мясо и шкуры убитых животных распределили между семьями и гостями независимо от того, кто оказался более удачливым, хотя тем и достались лучшие куски. Часть добычи варили в больших бронзовых котлах, добавляя туда что-то из овощей и пряностей. Когда всё оказалось готово вождь, поблагодарив Вечное Небо, объявил о начале пиршества, которое продолжалось до глубокой ночи. Были песни, пляски в которых более соревновалась молодёжь. Не обошлось без стычек между мужчинами, перебравшими кумыса или привезёнными из дальних краёв другими хмельными напитками, но закончились они без кровопролития, нередкого в таких случаях.
    Женщины и девушки веселись отдельно, но их песни слушали все. Только дети сновали и там и здесь, хотя мальчики и отдавали предпочтение обществу мужчин. Среди жён и наложниц вождя находилась Карачечек. Ей не удалось избежать любопытных вопросов. Более всего женщин интересовали подробности прошлой ночи. Как принял её молодой хунн? Чем они занимались? Тем самым ввели в немалое смущение Карачечек. Её ответы кого-то удовлетворили, а кого-то и разочаровали, вызвав зависть. Большинству оказалось всё же приятно слышать о неожиданно возникшей привязанности между молодыми людьми, чего так не хватает порой даже замужним женщинам, не говоря уже о наложницах. Они не скрывали этого, желая счастливого пути, хотя и понимали, что едет она в неизвестность, и никто не поручится за благополучие в будущем её и сына вождя хуннов.   

    Глава VIII. Китайская принцесса
   
    К динлинам направлялась одна из дочерей правителя царства Вэй, ныне находившегося под властью Шихуанди. Её звали Ян, и теперь она именовалась принцессой императорского дома, а заключение брака с сыном вождя чиди должно символизировать особое расположение императора Поднебесной к вождям динлинов. Сопровождать принцессу готовилось множество слуг, бывшая кормилица, ставшая ей  няней, а также три молодых родственницы. Они составят общество невесте. Не исключалось, что эти девушки окажутся младшими жёнами её будущего мужа. Но за кого бы там не выдали их замуж, все они обязаны помогать в дальнейшем.   
    Из рассказов няни Се, детство и юность которой прошли в деревне, княжна многое узнала о жизни простых людей. Когда же стало известно решение императора выдать Ян за сына вождя варваров, няня начала готовить её к замужеству, в том числе рассказами о весёлых забавах в праздник весеннего плодородия. В такие дни деревенским девушкам и юношам не возбранялось вступать в любовные игры, нередко заканчивавшиеся утратой невинности. В аристократических семьях, где браки, как правило, заключались между членами знатных родов, царили другие обычаи: дети вынуждено подчинялись воле родителей и их политическим интересам. О каких-либо свободных взаимоотношениях между молодыми людьми до брака не могло быть речи, и все разговоры об этом находились под запретом. А потому интимные подробности любовных отношений из уст няни оказались ко времени.
    Самое большее, на что в молодости могла рассчитывать сама няня, это выйти замуж за работящего деревенского парня. Однажды, как ей казалось, это случилось. На празднике познакомилась с юношей, признавшимся в давней любви к ней. На берегу лесного ручья они познала волшебство единения инь и ян, поклялись в вечной любви, а родители стали готовиться к свадьбе, которую назначили на раннюю осень. Но в тот год случилось одно из самых больших крестьянских несчастий - засуха сгубила посевы и семья Се влезла в долги, что б прокормиться. Отец не сумел расплатиться в срок, вынужден был отдать дочь в рабство. Благо судьба оказалась к ней благосклонна, если так можно сказать, она очутилась в княжеском дворце и родила сына в то же время, когда родилась Ян. Волею Неба ей пришлось кормить не только сына, но и княжну. О таком рабстве крестьянские девушки могли только мечтать, к тому же Се искренне полюбила юную госпожу, а потому сама уговорила взять её в царство варваров. О сыне не беспокоилась, так как тому обещали неплохое будущее в числе дворцовой прислуги.      
    Рассказала наставница Ян и о динлинах, о ком ходили слухи, что их тело и лицо сплошь покрыто волосами, из-за чего они мало отличаются от обезьян. В селении, откуда Се родом, жил симпатичный молодой ремесленник из северных варваров с медного цвета волосами, и многие девицы мечтали оказаться в объятиях рослого богатыря. Благодаря таким беседам княжна начинала относиться к будущему без страха, даже с естественным для молодых девушек любопытством. Чтобы избавить себя от бытовых неудобств дальнейшей жизни в чуждых условиях, она сама принимала участие в сборах приданного. По совету няни настояла на отправке с ней хорошего архитектора, который должен будет построить там приемлемое жильё. Среди слуг оказались повара, швея, парикмахерша и другие, привычные в окружении люди. Она не собиралась питаться, как попало и наряжаться в одежды из шкуры животных.            
    Для неё готовилась четырёхколёсная гаогюйская телега , представлявшая собой огромную колесницу шириною в 3 метра. На ней располагалось сооружение наподобие шатра из телячьих шкур, войлока для защиты от ночного холода и дневной жары. Оно должно стать ей с няней домом на протяжении долгого пути. Туда же погрузили необходимые в дороге вещи, туалетные принадлежности. Несколько повозок готовилось для сопровождающих. В качестве охраны отправлялись три десятка молодых воинов, призванных служить принцессе охраной в дальнейшем. Там им разрешалось жениться на местных красавицах, оставаясь воинами Поднебесной.   
    Накануне отправки Ян и наставницу пригласил во дворец сам император. Этот факт вызвал у юной девушки несравненно больший страх, чем предстоящее замужество и жизнь среди северных варваров. О жестокости императора было известно, и предстоящая встреча с Шихуанди казалась невероятно опасной. 
    Под охраной десятка гвардейцев их с няней в паланкине довезли ко дворцу и уже через несколько минут они предстали перед Шихуанди рядом с которым оказался первый министр Ли Сы.   
    …Император долго разглядывал принцессу, не смевшую поднять глаз. Неожиданно поднялся, близко подошёл и, подняв за подбородок голову, внимательно посмотрел в испуганные глаза.
    - Ты знаешь для чего выходишь замуж? – спросил он.
   Ян увидела, император улыбается. Это немного успокоило отчаянно колотившее от страха сердце, но она не смогла сказать что-либо в ответ. Молчала не только из-за того, что утратила дар речи, но действительно до конца не понимала причин странного замужества, предполагая лишь в общих чертах, что должна служить неким «подарком» царю одного из варварских государств.
    - Ты выходишь замуж за будущего царя чиди и станешь их царицей. Это, надеюсь, понимаешь? – усмехнулся Шихуанди.
    - Да, - прошептала она.
    - Хорошо. При всём том, никогда не должна забывать, что твоя родина Поднебесная и всё будешь делать для её процветания!
    Он перевёл взгляд на наставницу:
    -  А тебе понятно, о чём говорю?
    - Да, великий император! – с готовностью воскликнула Се, мгновенно осознав сказанное. 
     - С вами отправится переводчик. Он научит языку; уже к концу путешествия вы обязаны говорить на языке варваров… Мы должны знать обо всём, что там происходит.
    Император дал понять, что аудиенция окончена, и обратился к министру:   
    - Скажи им о кочевниках, и что следует усвоить для жизни среди них.
    Император ушел, а Ли Сы ещё долго рассказывал о народе среди которого предстояло им жить, о их женщинах, одежде и быте, к которому должны будут привыкнуть и приспособиться. Приказал регулярно отправлять послание родителям принцессы, в том числе тайные для него, объяснив, как это делать. Таким образом, выйдя из дворца, Ян уже достаточно хорошо представляла свою миссию. Это окончательно сняло тревогу, связанную с неопределённостью положения в незнакомой среде, где ей, возможно, предстоит провести всю оставшуюся жизнь. Главное, она не теряла связи с родиной, должна будет служить императорскому дому.      
               
                ***
    Свадебное посольство через гобийскую пустыню направлялось в сторону ставки шаньюя Тумана, куда вела относительно неплохая дорога. Им предстояло идти путём, которым когда-то вернулся Ли Сы до озера Хубсугул. Далее можно свернуть на запад, горными тропами достигнуть верховий Бий Хема и ставки Айбарса. Но путь тот неприемлем для принцессы с многочисленной свитой, так как предполагал езду верхом и пешком по горным и лесным тропам. Потому решено продолжать дальше путь по дороге в Тункинской долине до Священного моря, за тем с севера по равнине обогнуть Динлинские горы.
    Путешествие прямыми широкими дорогами не доставляло особых неприятностей даже непривычной к такой жизни принцессе. Самое большое неудобство оказалось в том, чтобы сохранять чистоту тела, но и это преодолевалось с помощью большой дубовой бочки, куда во время ночных стоянок наливали тёплую воду.
    В ставке Тумана, где получили известие о целях циньского посольства к динлинам, их встретили благожелательно. Особенно ласково к принцессе отнеслась царица Джингуа. Ей, как никому другому известны переживания Ян. Не так много лет назад и она неожиданно для себя стала невестой царя варваров. Вспоминая свои слёзы, Джингуа теперь готова была утирать их принцессе и даже удивилась спокойствию той. Вскоре поняла, что спокойствие вселялось стараниями няни, а также тем, что своими глазами видела в ставке вождя сюнну. А увидела Ян немало. Ей понравился выстроенный по всем правилам китайского зодчества дворец Джингуа с крышей из черепицы; шаньюй потакал любимой жене и сам не отказывал себе в удовольствии находиться в её роскошных покоях. Регулярные «подарки» из Поднебесной, якобы предназначенные на содержание Джингуа, здесь тоже не были лишними. Вот и теперь с посольством передали десять отрезов дорогого шёлка, множество красивой посуды и других принадлежностей, становившихся привычными у хуннской знати которыми она делилась, приближая одних, отдаляя других. Тому же рекомендовала в будущем следовать и Ян. Эти подарки ничего не стоили в сравнении с тем, что в ответ вождь сюнну отказался от вторжений в Поднебесную.
     Принцесса обратила внимание на множество золотых изделий, украшавших не только богатых женщин, но и простолюдинок Хунну. Многие предметы – золотые шпильки, серьги или пряжки на поясах копировали оленей и диких животных. Легко можно представить их реальную ценность исходя из красоты изделий и стоимости золота. Всё вместе заставляло несколько иначе смотреть в будущее, усомниться в устоявшихся представлениях о северных народах.      
    После двух дней отдыха посольство отправилось далее. Предстояло пройти трудной дорогой вдоль большого озера Хубсугул, одолеть перевал и спуститься в Тунку. До перевала их сопровождал отряд воинов шаньюя на прекрасных лошадях, в умных глазах которых читалось нетерпение медлительностью процессии. Как только сопровождающие получили приказ о возвращении и отпустили поводья, кони сорвались в галоп, оглашая горную степь громким ржанием, вперемежку с криками всадников. В мгновение отряд скрылся за сопками, подняв облако пыли. С путниками остались лишь несколько проводников на приземистых лошадках.
    Степные пейзажи остались внизу и теперь, заметно сузившаяся дорога в окружении величавых елей петляла вдоль реки. Местами она прерывалась и вновь открывалась уже на противоположном берегу. Благо в этот время река напоминала скорее ручей и только по внушительной ширине высохшего русла по краям можно представить, что здесь происходит в сезон дождей или таяния снегов на горных вершинах. Ян с опаской оглядывала мрачный лес, где даже птицы не пели и потому голоса людей откликались звонким эхом. Казалось, здесь живут страшные драконы, пожирающие всё живое и потому так тихо. Как ни старалась наставница отвлечь и развеселить принцессу в голове её вновь появились тревожные мысли. А чуть не на вершине горного хребта, где неожиданно повозка принцессы увязла в болоте непонятным образом здесь оказавшемся, ее охватил настоящий страх. Их на руках перенесли на твёрдую почву. Проводники разожгли костёр, принявшись что-то петь и плясать, ударяя в бубен. Она начинала понимать язык кочевников, но пение оказалось гораздо сложнее для восприятия. Тем более, резкие звуки непонятным образом исходившие из горла человека с бубном и вовсе не казались словами. 
    Она не понимала, почему вместо того чтобы вытаскивать повозку с уютным домиком из болота, эти люди поют. Только когда переводчик, объяснил суть происходящего желанием людей умилостивить Дух Горы, которую им следовало преодолеть, ей стал ясен смысл происходящего. Проводники исполнили необходимый ритуал, пролив кумыс на землю и повязав разноцветные ленты на одно из деревьев, вытащили повозку с лошадьми из болота. Им сказали, что не случайно увязла именно повозка принцессы. Этим Дух Горы давал понять, что недоволен путниками, не сделавшими обычные в таких случаях подношения для прохода. После чего принцесса начала обращать внимание на священные для варваров места, где приносят дары Вечному Небу и многочисленным Духам-хозяевам местностей. Теперь уже сама следовала обычаю, хорошо усвоив случившееся на перевале.      
    Когда спустились в долину реки Иркут, дорога заметно улучшилась, продвижение ускорилось. Так продолжалось до самого озера, которое местные обитатели называли  «Богатым озером»  и «Священным морем».     Почему его так называли, Ян не поняла, но вода в нём оказалась настолько холодной, что притронувшись к ней, она в ужасе одёрнула руку. Возможно, название объяснялось количеством чистотой его воды, которую они с удовольствием пили. Прежде ей приходилось видеть море, только там никому не могло прийти в голову пробовать грязную солёную воду.   
    Далее ехали много дней плохими лесным и степным дорогам, где в грязи ещё не раз вязали колёса повозок. Наконец наступил день, когда миновали последний горный перевал, за которым открылась долина с расположением ставки царя Айбарса. Переправившись через широкую реку с названием Туба, остановились, отправив гонцов с известием о прибытии свадебного посольства.
    Их разместили в сооружённой по приказу динлинского царя большой юрте из белого войлока, посредине которой грел огонь в очаге. По ночам стало очень холодно и возможность хоть как-то отдохнуть в приемлемых условиях, казалась сравнимой с условиями прекрасного дворца. К тому же здесь действительно было довольно уютно. На земле поверх бересты лежал толстый шерстяной ковёр с красивым орнаментом.
    Начались приготовления для встречи с женихом. В этот раз её мыли особенно тщательно, разбавляя воду благоухающими снадобьями. Утром, пока невесту наряжали в красное свадебное платье из тончайшего шёлка, наставница вела переговоры о порядке брачной церемонии с прибывшими из ставки пожилыми женщинами. Очень многое казалось в их наставлениях непонятным, но приходилось мириться с принятыми здесь обычаям. Се договорилась и о включении естественных для Поднебесной традиций бракосочетания, в том числе угощение гостей пельменями. Они должны символизировать многочисленных будущих детей молодожёнов, и каждый присутствующий обязан вкусить традиционное угощение. Пельмени чуть не всю ночь делали повара и несколько привлечённых слуг, так как никто не знал о количестве гостей на свадьбе. Глава свадебного посольства, в свою очередь согласовывал порядок церемонии с прибывшим от стороны жениха седовласым Чапаем, который не только знал китайский язык, но знаком был со многими традициями срединных царств, так как в молодости ему пришлось несколько лет прожить в царстве Чжао. Динлинские женщины вначале было воспротивились желанию прибывших из Поднебесной кормить гостей своей пищей. Чапай оборвал перепалку, заставив согласиться. Переговоры закончились.
    Невесту усадили в праздничный паланкин, а наставница, повесив ей на шею искусно отполированное бронзовое магическое зеркало для отпугивания злых духов, в последний раз напутствовала, как себя вести с женихом.
    Встречали чуть не все обитатели поселения с многочисленными гостями из дружественных племён от Священного моря  до Алтая, приглашённые на свадьбу сына царя чиди. Племенные вожди, родовые старейшины считали за честь принять участие в торжествах и заблаговременно прибыли в ставку Айбарса. Ведь речь шла о свадебной церемонии будущего царя. Согласно негласным законам Великой Степи, сотни ли расстояний не препятствие для участия в торжественных или печальных церемониях. Так совершались ежегодные праздничные молебны с жертвоприношениями Вечному Небу, так провожали в другой мир умерших вождей, так проводили свадебные торжества.
    Встречавшие все верхом. Жених на грациозном белом скакуне, украшенном чуть не более седока. На нём красный кафтан из тончайшей шерсти с золотом. На голове загнутая кпереди, островерхая шапка в форме шлема с золотым грифоном на конце. Количество золота на женихе и украшения его лошади не оставляли сомнений в богатстве их обладателей. Княжна знала о том, но то, что увидела, превзошло всякие ожидания! Убогость жилья, наблюдаемого в пути следования, грубая одежда варваров не сравнимая с изяществом таковой в Поднебесной (хотя, признаться, теплые шерстяные штаны, так неохотно надетые в предгорьях, она оценила по достоинству), не сочетались с обилием золотых изделий. Золото праздничной одежды и украшения на гостях, позолота на лошадиных сбруях, сёдлах, блестевшая в солнечных лучах, действительно впечатляли!          
    Всё же главным было другое. Интересовал сам жених - какой он? Когда паланкин поставили на землю, она вышла, опустив голову. Скромность девушки не позволяла глядеть открыто в глаза мужчине Жених спешился. Только когда он взял её за руку, Ян решилась поднять глаза и увидела красивого светловолосого юношу.
    Права оказалась наставница, говоря, что не следует бояться «рыжих демонов» севера. Ермак вовсе не похож на волосатых обезьян, какими рисуют северных варваров у неё на родине.
    Впрочем, не казались такими уж страшными и другие, большинство из которых также светловолосы, хотя у некоторых мужчин на лице действительно присутствовала обильная растительность. Но принцесса не особо вглядывалась в окружающих, её интересовал будущий муж. А он оказался по-настоящему красив! Его зелёные глаза, необычные для Поднебесной, изучающее смотрели на неё…
    Ермак с не меньшим волнением разглядывал ту, с кем предстояло жить в будущем. Накануне Чапай успокоил, сказав, что циньская принцесса весьма миловидна и нежна лицом. Тем не менее, понятие «миловидность» в глазах старого человека могло означать разное. Когда же невысокая хрупкая телом невеста, чего не скрывало даже платье, осторожно ступая на землю, вышла из паланкина, молодой человек начал понимать правоту старшины. А стоило взять её за руку, как того требовал обычай, Ермак уже чувствовал ответственность за девушку из Поднебесной, попавшую в неведомые ей чужие края. Через тепло нежных пальцев он будто ощутил происходящее в душе невесты.
    Темноволосые девушки с раскосыми глазами встречались среди чиди, усуней, но столь утончённой красоты, как эта ему прежде видеть не приходилось. Одним словом, невеста понравилась и те из гостей, что стояли ближе, с удовлетворением отметили случившийся факт. Девушки срединных царств чаще проигрывали в сравнении с высокими светловолосыми красавицами динлинов, но эта действительно оказалась хороша. 
    Ян, подав руку, почувствовала успокоенность, и тревожные чувства последних дней в отношении жениха ушли. Ведь нет ничего более мучительного, чем неизвестность. Тревога ушла бы, наверное, даже если женихом оказался страшный старик, сменившись на другие, пускай неприятные чувства. Так уж устроена душа человеческая, не терпящая неизвестности. Случилось же лучшее из того на что она могла рассчитывать. Жених не только красив, но, как ей показалось, нежен и предупредителен. Для того чтобы это понять слова не нужны - его руки сказали больше.
      Со всех сторон сыпали просяные зёрна, раздались крики приветствия с пожеланиями счастья и детей. За тем повели к священному месту, где царь обратился к Вечному Синему Небу с пожеланиями счастья и благополучия молодожёнам. Они поклонились Земле, за тем родителям жениха. Свадьба началась. В гуляниях не участвовали только сами молодожёны. Их отвели в приготовленные покои.
    Ермак снял шапку, обнажив бритую наголо голову, что немало смутило невесту. Оказалось, в день свадьбы юношам бреют голову, оставляя лишь локон, заплетенный косичкой на макушке, что знаменует становление мужчины. Он снял верхние одежды и ждал того же от девушки, но та стояла в нерешительности, не зная, как себя вести.
    Наставница не один раз говорила, что происходит в таких случаях, только слова - лишь слова. В действительности всё оказалось гораздо сложнее. Обнажиться перед мужчиной ей не под силу. Но когда юноша в нетерпении стал снимать с неё платье, она не сопротивлялась, стыдливо отворачивая лицо. С трудом совладав с одеждами, Ермак восхищённо разглядывал нежное тело, будто забыв, что делать дальше… далее произошло то, что всегда происходит между молодыми людьми. Они стали мужем и женой.
    Свадебные торжества продолжались на следующий день, и ещё несколько дней. Но молодых супругов они мало интересовали. 
Глава IX. Неволя
    На момент прибытия Мете в ставку Иштая там полным ходом шла подготовка к западному походу. Стягивались воины из подконтрольных юэчжам степей, и в суматохе возврат посольство оказался незамеченным. Им сообщили, что царь, возможно, примет посланника на следующий день. Заложнику с наложницей отвели небольшой глинобитный дом. Карачечек с Котаном занялись обустройством жилища, а юноша, наскоро смыв с тела накопившуюся грязь, отправился осматривать город тех, у кого волею Неба и мачехи  стал заложником. Он в достаточной мере понимал речь местных жителей, мог с ним говорить, но необычная куртка молодого человека с правым запахом привлекала внимание окружающих. Здесь мужчины застёгивали одежду на левой стороне. В остальном же и внешне Мете мало отличался от них.
     По размерам ставка вождя юэчжэй превышали таковую у вождя хуннов, к тому же вокруг расположились тысячи готовившихся к походу воинов. Удивляло множество больших домов из камня, каких он не видел на родине, но большинство жилищ оказались глинобитными или войлочными юртами в каких обитают кочевники. Всё жило приготовлениями. Шёл обмен и торговля тем, что требуется в дальнем походе. На телеги грузились большие бронзовые котлы, оружие, защитные доспехи, одежда, разобранные юрты. Варили сыр, сушили и коптили мясо, готовили прочую пищу, способную длительно сохранять свойства. Основная часть воинов молодые, неженатые люди, которым некому готовить еду, и мало портящиеся продукты могли заменить её в пути. Тем не менее, треть тех, кто готовился к походу, сопровождали жёны с детьми. Они в таких, как у мужчин, штанах, а на поясах многих женщин висели кинжалы. Было очевидно - в случае необходимости эти могли постоять за себя, в том числе метко стреляя, о чём свидетельствовали луки со стрелами в саадаках. 
    Оружие юэчжей и их союзников, защитные доспехи вызвали особый интерес Мете. Оказалось, луками, непременным атрибутом хунна, вооружены далеко не все. И те, кто обходился без них, были хорошо защищены доспехами, представлявшими собою нашитые на куртки из грубой кожи железные, костные пластины в виде рыбьей чешуи. Кое у кого такие пластины нашивались на штаны и островерхие шапки. Железные мечи с деревянными рукоятями оказались длиннее хуннских. Чтобы сражаться таким оружием требовалась большая сила. Впрочем, нести на себе тяжесть брони и вооружения слабые воины не могли.  Отметил он и значительную длину деревянных копий с железными наконечниками; копья для устойчивости крепились ремнями к шее лошади. Быстро подчитав вероятную стоимость вооружения воина, в том числе доспехов лошади, Мете сделал вывод: они принадлежали к числу племенной знати. Железный меч стоил не менее боевой лошади без защиты. В три-четыре раза больше могла быть цена доспехов всадника. Если учесть, что среднюю лошадь меняли на семь – десять коров, а хороший скакун стоил целого стада, нетрудно представить, что за воины отправлялись в задние края. Вооружение из железа ценилось дороже золотых украшений!
    Всё интересовало Мете. В первый же день он увидел много того, чего не знали в ставке отца, и начинал кое-что понимать о причинах могущества юэчжей: «Хунны от рождения воины, но не все обладают хорошим оружием, и далеко не каждый умеет использовать то, что имеет», - сделал он вывод. Ещё он увидел много аргамаков, подобных принадлежавшей Карачечек лошади . Такие кони не предназначены для тяжеловооружённых воинов, но давали огромное преимущество стремительным лучникам, позволяя внезапно приблизиться к врагу на расстояние выстрела и, осыпав стрелами, быстро уйти от погони. Вот только стрелы должны лететь с такой силой, чтобы пробить тяжелые железные доспехи… «Вряд ли этого достигнешь с помощью обычного лука», - пришёл к заключению Мете.
    Когда вернулся, заметил, внутреннее убранство отведённого им жилища совершенно изменилось. Появились перегородки, всё прибрано и довольно уютно. Мете не первый раз убеждался, само Небо даровало ему наложницу, почувствовав спокойствие и удовольствие, сравнимое с тем, что бывало в светлой материнской юрте. Карачечек это прочла в его глазах, и сама светилась, как ночная луна. Котан улыбался, глядя на них. Он сторговал где-то красное, как кровь бактрийское вино и пригласил Мете к низкому столику из полированного дерева , заставленному едой, приготовленной Карачечек.
    Соскучившись в пути по хорошей пище, они с жадностью бросились её поглощать, воздав должное наложнице. Мете делился впечатлениями от увиденного, Котян делал вид, что внимательно слушает, на самом деле более всего стремился дать наставления на тему того, как следует вести себя с молодым вождём юэчжэй. Хорошо зная Мете, он боялся, что его честолюбие и независимый характер могут отрицательно повлиять на их положение в ставке юэчжей. От того как отнесётся Иштай к сыну вождя хуннов, чьё влияние на востоке становилось всё более очевидным, Мете будет жить здесь как гость или же как подневольный. Последнее казалось более вероятным…   
    Не пригласили Мете во дворец и на следующий день, и ещё через  день. О нём будто забыли, предоставив жить, как вздумается. Только по тому, что ежедневно приносили продукты и зерно для лошадей, можно было понять, что о нём помнят. Но когда Мете с наложницей решили выехать за пределы ставки прогулять лошадей и дать им возможность пощипать свежей травы, к ним незамедлительно приблизились двое всадников. Узнав причину выездки, согласно кивнули, последовав следом, сохраняя определенное расстояние, не превышавшее двухсот-трёхсот шагов. Объяснение прогулки необходимостью выпаса лошадей достаточно веское основание для степняков, ведь лошадь не только средство передвижения, но друг, боевой соратник. При всём этом, Мете явственно давали понять - он заложник и не стоит заблуждаться по поводу своего положения.         
    Отпустили поводья, и застоявшиеся лошади с видимым удовольствием пустились вскачь, немало насторожив охранников, которым не просто угнаться за лошадью Карачечек. Да и Мете явно начал отставать. За время пути не было возможности проявиться достоинствам Мелекуш, так звали лошадь. Несмотря на принадлежность к лучшим скакунам она не отличалась особой красотой или ростом. Но, как у всех аргамаков в ней чувствовалась сила, проявлялся характер. Никому не позволяла даже погладить себя, отвечая на такие попытки укусом или ударом копыт. Только Карачечек могла без опаски надеть седло и узду.
    Спешившись, пустили пастись лошадей. Тоже проделали сопровождающие, оставаясь на расстоянии.
    - Не подозревал, что Мелекуш так быстра. Как она стала твоей? – задал вопрос удивлённый Мете.
    - Одна из лошадей караванщика на горной тропе попала ногой в расщелину, повредила её. Она захромала и вряд ли смогла бы продолжить путь. В этот день мы остановились у вождя усуней и меня продали. Я попросила вождя купить и лошадь, сказав, что сумею её выходить. В ином случае ей грозила участь оказаться сваренной в котле. Он согласился и подарил её мне.
    - Признаков былого повреждения нет. Как тебе удалось её выходить?
    - Я сразу поняла, что рана не опасна. Моя мама целительница и многому научила. Всего-то потребовалось нескольких дней покоя и тугая повязка на ногу.
    - С тех пор она тебя полюбила.
    - Я её тоже очень люблю. Она это понимает. Ты заметил, какие у Мелекуш глаза?
    - Да, глаза умные. Интересно, как лошадь относится ко мне и позволит ли себя погладить?
    - Не стоит этого делать, по крайней мере, пока - засмеялась Карачечек. - Мелекуш быстрая и сильная. Можно не успеть отскочить от её копыт.
    - Да, похоже, так, - согласился Мете.
    За разговорами незаметно пролетело время. Солнце скрылось за вершиной сопки, и стражники начали проявлять беспокойство.
    Вернувшись в город, узнали, что завтра Мете ждут во дворце.   

                ***
    Мете никогда не бывал в столь больших сооружениях, созданных руками человека. Он слышал, что китайские вожди живут в огромных дворцах, но считал их неким подобием тому, какой построен для Джингуа. Особенно поразило внутреннее убранство дворца с обилием цветной росписи на стенах. На стене за креслом царя весел огромный шерстяной ковёр с вышитым изображением дерева жизни  в окружении оленей. Ковры лежали и на каменном полу. Несмотря на извечную вражду кочевников с персидскими правителями многое приходило оттуда. Это легко определялось по внешнему виду и одежде присутствующих согдийцев. На них длинные халаты с подобранным и подшитым кверху подолом. У некоторых бороды. Голову покрывали шапки с обручами в два ряда, из-под которых выглядывали тёмные волосы.
    В VI – IV вв. до н.э. Согд (Согдиана) входила в состав Персидской державы Ахменидов. Александр Македонский разгромив персов, объединил Согд и Бактрию в единую сатрапию, поставив над ними наместника Зопириона. Этот сатрап пытался было вторгнуться и во владения юэчжей, но отступил, не пожелав повторить участь персидского царя Кира II Великого, отсечённую голову которого царица кочевников Томирис поместила в кожаный мешок, наполненный кровью. Так она отомстила за убитого сына тому, кто обещал залить её народ кровью. 
   Соседство юэчжей с согдийцами и персами сказывалось не только на внешнем виде юэчжийских вождей и старшин, но и на образе жизни народа, что успел заметить Мете. «Они стали ленивыми. Воюют за них союзные  усуни и воины других племён… Живущий в тёплом доме, привыкает к тому, чтобы спать в удобстве под боком у мягких жён, потакая тем в  прихотях», - сделал он очередной вывод.
     Мете подвели к возвышению, где располагалось большое, инкрустированное золотом кресло царя. Они были чуть не одного возраста. Не по годам полный Иштай проигрывал сухому, подтянутому Мете. Но царь, с иронией оглядывая  заложника в серых штанах, заправленных в высокие кожаные сапоги, всем видом давал понять, что между ними ни в чём не может быть равенства.
    - Значит, ты и есть сын Тумана? – усмехнулся он.
    - Да, мой отец шаньюй Туман, - Мете отчётливо произнёс титул вождя Хунну, оставляя без внимания усмешку Иштая.
    - Как тебя зовут? - раздражённо спросил царь.
    Ему явно не понравилось, как вёл себя заложник, полностью зависящий теперь от воли царя юэчжей.
    - Мете, - коротко ответил юноша, не называя титула царя, что вызвало недоумение у зло зашептавшихся старейшин. 
    - Что ж, Мете, отныне твоя судьба полностью зависит от поведения  шаньюя Тумана и моей  воли, - намеренно подчёркнул он  титул отца заложника. – Надеюсь, тебе понятно, о чём я говорю?
    - Да, ябгу. Я знаю причину своего пребывания в ставке могущественного царя юэчжей.    
    - Хорошо, - согласился Иштай, вероятно удовлетворённый вежливостью Мете, который  не стал упорствовать в амбициях и обратился к царю так, как подобает. – Ты волен здесь жить, как тебе нравиться, но помни, в любой момент я могу пожелать видеть тебя. За пределы ставки без сопровождающих не выезжать. Теперь можешь идти, - уже спокойно сказал он, дав понять, что более не имеет интереса к заложнику.
    Успокоились и придворные. Мете проводили из дворца. У ворот его ожидал Катан с лошадьми.
    Передвижение пешком даже по территории ставки для сына вождя, как и воина, считалась неприличествующим. Без лошадей обходились ремесленники, торговцы, женщины или рабы. Потому от большого количества животных здесь всегда было шумно, пахло навозом и конским потом. Тишина наступала лишь с приходом ночи, которую нарушало отдельное ржание беспокойных лошадей да лай скучающих собак.

Рис. Культура хунну III в до н.э. - I в. н.э. (археологические находки у с. Дурены Республики Бурятия). Из экспозиции Музея истории Бурятии им. М.Н. Хангалова: Сошник (железо), Шилья (железо), Нож (железо). Фото автора