ООН в Крыму, гл. 24. В Мертвом городе

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман

Третий день отпуска Романа Селезнёва,
8 июня 2006 года, четверг

Глава 24.  ИГРА  ТЕНЕЙ  В  МЕРТВОМ  ГОРОДЕ

*   *   *
Проснулся Роман рано, часов в шесть, и недолго раздумывал, куда пойти – в сторону Феодосии или Судака. Однозначно, из Феодосии в Москву он будет добираться поездом, на обратный путь билет уже куплен. Поэтому в Феодосии Роман решил провести последние два дня отпуска: делать там больше нечего, поскольку всё-всё в этом городе давно уже осмотрено и исследовано. Значит, вначале следует идти в сторону Судака. А заодно можно будет позавтракать и позагорать у Чёртова Камина: уж очень давно этого кайфа хотелось. Жаль, что лежащий по пути Мёртвый Город, построенный матушкой Природой на самой макушке Кара-Дага, теперь закрыт для туристов, и гулять по нему нельзя, а осмотреть всё же хочется: в прошлом году Роман не побывал в нём, и в этом не получится тоже.

После чего у него опять возникла мысль, извечная в этом запретно-заповедном месте: чем раньше к Камину попадёшь, тем меньше шансов напороться на местных егерей. Дикарю, кочующему здесь без разрешения, всё же есть основания опасаться придирок этих бескомпромиссных стражей экологической чистоты и порядка.

В Мёртвый Город из этого временного лагеря под дайкой Лагорио быстрее можно попасть по Коридору. Но там же есть и очень большая вероятность встречи с егерями, поскольку неподалёку от входа в него расположен охотничий домик, где они время от времени ночуют во время дежурств. Поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, Роман собрал пожитки в рюкзак, свернул палатку.

Так, а сено? Не нести же его обратно!
Решение было найдено здесь же – в кустах: Роман аккуратно, одним стожком запихал сено между тонкими стволиками. Получилось что-то вроде домика: наверху пусть птички гнездо совьют, а внизу мышки или ящерицы обоснуют свои жилища.

И вдоль дайки Лагорио, зазубренной стеной взметнувшейся прямо к небу, Роман с лёгкой душой снова отправился в путь на север – в сторону Святой горы.
Раннее солнце ласково грело ему прямо в правое ухо.

Подумалось: «А сибирские тюлени на своём лежбище, видимо, в такую рань всё ещё похрапывают в палатках. Да и бог с ними!». Отстаивая перед собой суверенное право на гордое отпускное одиночество, Роман настраивал и наставлял себя «правильными» мыслями. Ну, случился у него вчера вечер бурной любви с красивой рыжей девчонкой и её приятным молодым человеком, которые, похоже, оба запали на него. И ничего особого в таком сексе нет, хотя выглядит он несколько диковато. Поэтому надо наплевать на всё, растереть и забыть.

Вот и уходил Роман решительно, не оглядываясь. И не видел, как на макушке Плойчатой скалы-мыса вдруг пошатнулась тень – то ли чайки, то ли к небу воздевшей руки девушки с рыжими волосами, казавшимися золотистыми в просвечивающем их утреннем солнце. Беспокойная тень метнулась вперёд, к нему, затем закачалась, опустилась на колени, завалилась набок, завздрагивала...

То безутешно плакала Зика-златовласка, непонятно каким образом сумевшая в такую несусветную рань забраться на самый зубчатый верх одинокой скалы у кромки моря, столь похожей на огромное слоёное перо. Ведь именно отсюда вчера вечером заметила она, что Роман после купания в свой микро-бухточке пошёл в сторону Сфинкса. И вчера же ночью или, вернее, уже сегодня почти на рассвете она только едва-едва подержала в руках маленькую московскую «птичку» своего нелепого счастья, какую-то очень гордую столичную синичку с великолепным журавлиным «клювом». И вот эта «птичка» вдруг по-английски упорхнула вместе со своим гнездом на плечах – навсегда, навсегда!..

«Виктор!.. Витенька!!.. Витёк...».
Но не слышал её Роман.
Да и не его по имени звала она в своём молчаливом отчаянии...

*   *   *
В Мёртвом Городе есть одна  весьма примечательная забава – наблюдение за игрой скользящих теней. Неопытные туристы примечают её не сразу. А в полной мере своего уникального богатства и прихотливого разнообразия открывается она только местным жителям или туристам со стажем, имеющим достаточный опыт пребывания в этих краях. Это лишь новичку-наблюдателю и то только с первого взгляда кажется, что в этом мёртвом каменном царстве всё незыблемо стоит веками.

Для такого наивного посетителя весь этот не очень привлекательный окружающий пейзаж – всего лишь хаотичное нагромождение стоящих в виде отдельных групп или прихотливо раскиданных одиночных скал, или даже россыпей огромных камней удивительной формы, иногда – в виде грубо и причудливо выполненных зданий, сооружений и даже замков или каких-то фантасмагорических фигур – и не более.

Но если у такого беспечного ротозея найдётся хоть толика времени понаблюдать за Мёртвым городом, то где-то минут через пять-десять не очень пристального наблюдения за округой какая-то неясная тревога начинает охватывать более-менее внимательного путника, уже новоиспеченного карадаговца навеки. Он ещё не понимает ничего, не улавливает глубинной сути, но беспокойство его растет всё заметнее и охватывает его всё полнее: это Кара-Даг своими магнетическими силками всё сильнее привязывает его к себе.

В тревоге застывший путник даже оглядывается вокруг и назад, на обширные просторы глубокой балки Туманова... Затем вновь смотрит на Мёртвый Город, и тут же вдруг понимает, что совершенно не узнаёт его. Вот ведь вроде бы все «действующие каменные лица» присутствуют и находятся на своих местах – и как бы всё те же здания, и условные фигуры. Но они уже несколько изменили свою форму, облик и цвет, и даже... место стояния.
Чудеса в решете, а, вернее, в Мёртвом городе – да и только!

А если специально присесть на какой-нибудь камень, спиной повернувшись к Мёртвому Городу, и время от времени посматривать на него с перерывами минут в десять-пятнадцать, то за какие-нибудь полчаса наблюдения вы отметите для себя просто разительные перемены. Некоторые скалы-замки окажутся как бы выше, чем были, а какие-то – более низкими и спрятавшимися в тень. Какие-то фигуры, покажется вам, будто слегка присели, а другие, наоборот, даже вытянулись немного.

Всю эту заманчивую иллюзию изменяющихся цветов, форм и пространства создает игра скользящих солнечных теней, падающих от этих причудливых природных творений, принявших свой нынешний облик в результате многовековой неспешной, но методичной работы дождя и ветра, мороза и солнца по выдуванию и вымыванию, вытачиванию причудливых форм.

Роман посетил Мёртвый Город, что называется, походя. Попасть на его заповедную территорию можно по одной единственной, жёстко контролируемой местными егерями тропе. Но вход сюда давно и прочно «закрыт»: экологически чистый Мёртвый Город стал теперь ещё и строго «режимным».

Поэтому Роман только издали осмотрел хорошо знакомые ему очертания выветренных до причудливо-прихотливой невозможности скал, позволил себе только похлопать по крупу ближе всех стоявшего Пряничного Коня и ушел восвояси из этого мрачного и заброшенного поселения: как-то неуютно стало находиться среди безобразного нагромождения странных каменных столбов и стрельчатых скал...

Вскоре он прошёл мимо одиозной и огромной, отдельно торчащей Казацкой Головы или Головы Витязя – таким сказочным именем её тоже величают. Островерхая скала эта и впрямь чем-то напоминала чудище в шлеме из кинофильма «Руслан и Людмила». Она разве что не чихнула, когда Роман проходил рядом.

Пройдя ещё метров триста-четыреста к западу от неё, молодой человек оказался на границе двух хребтов – высокого и островерхого Хоба-Тепе и более низкого и пологого Карагача, название которого более верно звучит как Кара-Агач. Отсюда, через спускающееся к морю неглубокое ущелье, которое несведущие туристы почему-то называют Чёртовым, открывается чудесный вид на Чёрное море и на Золотые Ворота Кара-Дага. В этом направлении он и пошел: там внизу и чуть справа, ближе к Воротам и у них на виду при взгляде с моря, находится большая скала с плоской вершиной и немного щекочущим нервы названием Чёртов Камин.

Со стороны моря в скале наблюдается довольно рельефное углубление округлой формы – это запечатанное лавой жерло одного из боковых рукавов главного кратера расколовшегося пополам древнего вулкана, названного людьми Кара-Дагом. Но водные туристы совершенно уверены, что это сооружение и есть тот самый фантастический камин, настолько внешне скала эта на него похожа. Вот только узнать бы ещё, какой из великанов, Полифен или Титан, установил на высоченной круче эту громадину. Ну, не сам же Шайтан занимался такой ерундой: погреть свои руки после какого-нибудь похода в древнюю Гиперборею, населённую богатырями – великорослыми блондинами.

А горы-иллюзионисты, между тем и как всегда, в этот раз снова сыграли свою шутку по поводу примитивных расчётов путником времени для преодоления расстояния до них. Как ни старался Роман быстрее шагать из Гяур-Баха к Чёртову Камину со своим заметно полегчавшим рюкзаком, дорога отняла времени несколько больше ожидаемого.

*   *   *
По другую сторону макушки Кара-Дага местность не менее живописная, чем в восточной части этого древнего полу-вулкана.

Почти напротив Золотых Ворот над морем нависает Львиная дайка. Это совершенно слабый противовес дайке Лагорио, если принимать во внимание их симметричное расположение вокруг жерла главного кратера Кара-Дага. Вдоль этой дайки с востока располагается Львиное ущелье, а никакое не Чёртово, как его неправильно называют. А западнее Львиной дайки и вровень с началом Львиного ущелья возвышается скала с очередным для Кара-Дага бесовским названием – Шайтан-Таш, что в переводе значит – Камень Шайтана или же Чёртов Камин в туристском обиходе.

Примостившись возле Камина на удобной площадочке с шикарным видом на море, украшенном Золотыми Воротами, Роман достал свой нехитрый завтрак: пару картофелин, запечённых в костре ещё вечером, остатки овечьего сыра-брынзы и сала, пару луковичек с зелёным пером. Поскольку вино было допито ещё вчера, то на запивку сегодня ему досталась одна святая водичка.

И всё же принимать хоть и скудную, но экологически чистую пищу, да ещё на виду у всего Чёрного моря, это всегда восхитительно вкусно, даже если стол ваш может быть настолько скромным. Вот и Роман в меру возможностей, зато с большим удовольствием наслаждался едой и даже жмурился на ярком утреннем солнце.

Кстати, если утром в Крыму солнце светит прямо в левый глаз, значит, именно в том направлении нужно ехать на Кавказ – вспомнилась потешная присказка со студенческих лет. И Роман посмотрел на юго-восток, куда-то в сторону Колхиды.

Давно не был он на Кавказе, но туда его и не тянет особенно: в Абхазии на побережье всё значительно многолюднее и скученнее, а потому там и скучнее отдыхать. Густо набитая людьми узкая полоска галечных пляжей вдоль горных круч Кавказа... Ну, и что за прелесть можно найти в этом?

То ли дело – Крым! Скопления людей здесь тоже бывают, и немалые. Но они идут не сплошняком, а как бы разбросаны по побережью некими островками. И поэтому здесь все же можно найти малолюдные, а то и вовсе безлюдные места на берегу.

На Кавказе же это исключено: деловой подход у людей там совершенно иной, уж очень цепкий и хваткий. На Кавказском побережье Чёрного моря исключается пустота, из которой нельзя извлечь никакой выгоды. Там всё схвачено и всё жёстко работает на деловых людей. Зато в Крыму всякие коммерческие дела ведутся как бы бросово: если есть доход – вот и хорошо, а як немае прибутку – тай нехай з ним...

...Прямо перед Романом и недалеко от скалистого берега в море нерушимо стояли разверстые Золотые Ворота. Утреннее солнце сейчас настолько выгодно освещало это величественное нерукотворное сооружение посреди воды, что желтоватые скалы и впрямь отливали золотом. Картина выглядела просто восхитительно, завораживающе и величественно...

И всё-то в ней было бы очень хорошо, если бы не... рога, что ли, ну, или какие-то несуразные островерхие выросты по краям скалы – один выше и ближе, а другой – подальше и ниже. Назвать их башенками как-то духу не хватало: они были коротковаты и слишком заострены, даже как бы слегка закручены навстречу друг другу. Ну, точь-в-точь, такими были рога у чёрта из знаменитой «Ночи на Рождество».

А ведь это и впрямь могли быть чёртовы рога! Да и сами ворота тогда должны быть не Золотыми, а Чёртовыми. Впрочем, их так и называют местные жители, и это намного правильнее. И, лишь когда на море всё отлично и светит солнце, тогда эта скала может быть Золотыми Воротами. А когда море неукротимо буянит, волны беснуются и тучи застилают окоём, то это – Чёртовы Ворота, бесспорно: ведь чёрта с два попадёшь в них на лодке при такой бешеной погоде!

Тогда любому зазевавшемуся перед бурей рыболову очевидным покажется, что в это время Чёртовы Ворота грозно темнеют от ярой злости и надёжно охраняют вход в морское царство нелюдимого Посейдона, а заодно и его соседа этажом ниже, самого мрачного в мире подземного бога Аида.

Да уж! В такую погоду и в такие ворота никому никогда добровольно попасть не захочется. Ведь того и жди, что какой-нибудь злой чёрт оттуда так и выскочит...

(продолжение следует)