Изгои. Глава 141

Пилот заходящего на посадку гражданского самолёта увидел вдалеке бегущих молодых мужчин, у которых из одежды были лишь трусы и ботинки. Обнажённые мужчины, чья численность составляла не меньше полумиллиона, пересекали равнину.

—Куда они бегут? — удивился пилот самолёта, держась за штурвал управления.
—Понятия не имею, — пожал плечами второй пилот.
—Гляди–ка, сколько их много! — изумился пилот и выпустил шасси при посадке.
—Вот интересно, откуда они сбежали? — задался вопросом второй пилот и снял с головы авиационные наушники.


                * * *


—Бежим вон туда! — приказал голый молодой мужик.

Он указал пальцем на ближайший лесной массив, расположенный левее равнины.

—Лексус, ты уверен, что нам надо в этот лес бежать? — уточнил голый молодой мужик, поравнявшись с громилой.
—Сам как думаешь, Милиус? — отдуваясь на бегу, спросил Лексус. — Не уверен я, правильно ли мы поступили с женой и дочкой учёного, когда сбежали из лаборатории только что, а ты меня спрашиваешь, куда бежать.   
—Ты же наш лидер! Веди нас за собой! — выкрикнул голый молодой мужик, бегущий по правую руку от Лексуса.
—Спасибо за замечание, Кирк, — фыркнул Лексус.
—Куда скажешь, туда мы и побежим! — проорал голый молодой мужик, бегущий по левую руку от Лексуса.
—Благодарю за поддержку, Нерон, — кивнул громила.

Армия голых молодых мужчин под предводительством Лексуса скрылась в ближайшем лесу.

—У меня член болит, — шепнул Нерон на ушко Милиусу.
—А у меня не болит, — похвастался Милиус и вместе с Нероном обежал упавшие сосны.
—Ты же знаешь, я долго девочку любил, ну.. ту, которая дочка учёного, — признался Нерон и перепрыгнул через трухлявый пенёк. — Член натёр об её узкую щель. Долго не мог излиться внутрь.
—Много излился? — поинтересовался Милиус и вместе с Нероном обежал неглубокий овражек.
—Очень много, — усмехнулся Нерон. — У девочки между ног от моих мужских соков растеклась лужа, и там было липко.
—Повезло тебе, — позавидовал Милиус и перепрыгнул через сгнившее бревно. — Ты был у неё первым, но не последним. После тебя и меня девочку отлюбили ещё десять наших. А потом мы принялись за её беременную мамашу.
—Ты забыл, мы надавали обеим в рот, — захихикал Нерон.
—Не забыл, — заржал Милиус. — Мать и дочь голодными не остались, проглотили всё до последней капельки.
—Это точно! — засмеялся Нерон.

Армия голых молодых мужчин выскочила из лесного массива и оказалась посреди деревни.

—Жрать охота, — облизал пересохшие губы один.
—Попить бы воды, — сглотнул слюну второй.
—А мне поссать захотелось, — схватился за пах третий и взглянул на соседа. — Хочешь попить? Поможем друг другу. Встань на колени, а я высуну и направлю струю тебе в рот.
—Пошёл ты! — огрызнулся жаждущий и отпихнул от себя озабоченного.
—А мне посрать приспичило, — обронил фразу четвёртый и оглянулся. — Эй, кто тут жрать хотел?
—А я бабу хочу, — размечтались в толпе.
—А я тебя хочу в задницу отыметь, — парировали рядом.

Голые толпы разошлись по деревне. Лексус вместе с Кирком и Милиусом пробирались через стадо коров. Пастух испугался и забежал в ветхую избушку, у которой были выбиты окна. Часть голых мужчин со звериным оскалом на лицах окружила коров, не давая им прохода. Остальные голые типы перепрыгнули через деревянные заборы и принялись дёргать с грядок огурцы, с жадностью их поедая. Другие голые типы срывали из теплиц переспелые помидоры и запихивали их в рот. Другие голые типы топтали грядки с морковью и луком. На громко лающих сторожевых собак, привязанных цепями к будкам, голые мужики набрасывались всей толпой и разрывали животных на куски. Голые типы врывались в избы через открытые окна и расходились по комнатам в поисках воды и пропитания. Некоторые голые мужики выбивали ногами входные двери домишек и избивали всех, кто попадётся у них на пути: стариков и даже маленьких детей.

—Есть вода и жратва? — послышался в ветхой избушке мужской голос.

В другом доме послышалась истерика кошек, будто им наступили на хвост. В следующем доме раздался звук битья посуды. Из окон рядом стоящей избы повылетали вместе со стёклами трое пенсионеров бомжеватой наружности, попавших под «горячие руки» полуголой группировке. Из владения через дорогу послышался женский плач.

—Только не туда. У меня месячные.
—Заткнись, и ноги раздвинь.
—Не надо.
—Надо.
—Давай я тебя орально поласкаю. Только не туда. Прошу тебя.
—Ладно, давай орально. Но если я вдруг почувствую, что ты сжимаешь зубки на моём органе, тебе не жить. Шею сверну в одну секунду. Поняла?
—Не бойся, я ж не дура. Мне глотать или сплюнуть?
—Глотать до последней капли. Поняла?
—Угу.
—Глубже орган заглатывай, паскуда! Я сказал, глубже, сучка!
—Я ж задохнуться могу, у тебя длинный.
—Ну тогда просто соси. И глотай!
—Как скажешь. Только не бей меня.
—Не буду, если сделаешь всё, как надо.


                * * *


—Мам, смотри, что на улице творится, — не поверил своим глазам высокий русый парень лет двадцати пяти, одетый в клетчатую рубашку и голубые брюки.
—А что там творится, сыночек? — насторожилась худенькая женщина лет пятидесяти с усталым лицом, одетая в зелёное платье.

Усталая женщина вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Через пару минут в комнату вбежала девчонка с косой до поясницы лет восемнадцати, одетая в розовый халатик.

—Что ты увидел за окном, Моисейчик? — спросила девчонка.

Следом за девчонкой в комнату вбежал паренёк лет двадцати, одетый в жёлтую футболку и жёлтые шорты. 

—Чё тут происходит, брательник? — осведомился паренёк и запихнул в рот жевательную резинку.
—Лёня, сынок, выплюнь! — приказала усталая женщина.
—Почему? — с улыбкой дебила спросил Леонид.
—Нельзя жевать жвачку на голодный и пустой желудок, — пояснила девчонка с косой и добавила: — Когда ты жуёшь жвачку, ты проглатываешь много слюны. Организм не различает, слюна это или еда. В желудке активно вырабатываются ферменты. Если еда в твой желудок не поступила, а одна слюна, то желудок начинает переваривать сам себя, если слизи там мало, что может привести к язве или гастриту. Мам, я права?
—В целом, да, Кристиночка, — улыбнулась усталая женщина и взглянула на младшего сына. — Лёня, послушай сестру, выплюнь эту гадость. Или иди сначала пообедай, а потом жуй свою заграничную гадость, сколько твоей душе угодно. 
—Хорошо, мамуль, — буркнул Леонид и вышел из комнаты.
—Сеструха, откуда ты знаешь про язву и гастрит? — удивился Моисей, стоя у открытого окна комнаты.
—Твой старший брат рассказал, когда я встречала его у проходной института, где он работает, — ответила Кристина и подошла к окну комнаты.
—Женя рассказал? — догадался Моисей.
—У тебя ещё один старший брат есть? — съехидничала Кристина и закатила глаза.
—Нет, но.. Мой старший брат Женька бывает порой таким занудным, что лишний раз не хочется слушать его научную чепуху.
—Что ты увидел за окном, сыночек? — напомнила усталая женщина, стоя за спиной Моисея.
—Ух, ты! — обомлела Кристина и открыла второе окно комнаты. — Сколько парней бегает!
—Кристина, я тебе всыплю по первое число, — гаркнула усталая женщина. — Ты на что смотришь, шалунья? И вправду много обнаженных парней бегает по нашей деревне, и они в одних трусах. Откуда они взялись? В деревне живёт всего–то двести семей. Кристина, хватит смотреть на их мужские достоинства. Тебе рано об этом думать. Об учёбе лучше подумай, а не о кавалерах.
—Сеструха, закрой окно, — приказал Моисей и попятился вглубь комнаты. — Скорее, Кристи.
—Дочка, слышала, что сказал твой брат? Отойди от окна.
—Не отойду, — заупрямилась девица.
—Я кому сказала! — прикрикнула её родительница.
—Мам, отстань, — фыркнула дочь. — Дай парнями полюбоваться.

Моисей отодвинул сестру от окна и хотел закрыть его.. И в этот момент в окно комнаты, сбив с ног Кристину и Моисея, влетели обнажённые молодые мужики, у которых члены выпирали даже через ткань трусов. Усталая женщина закричала не своим голосом. Ей закрыл рот ладошкой голый верзила и уволок в прихожую. Трое обнажённых мужиков схватили Кристину за косу и уволокли в прихожую. Двое других голых мужиков скрутили Моисея и избили парня ногами. Лёню, выскочившего на шум из кухни, обнажённые мужики забили кулаками и бросили в прихожей. Кристина доползла до матери и обняла её. Моисей загородил собственным телом младшего брата. Лёня валялся на полу прихожей в позе «эмбриона» и кашлял кровью.

—Что вам надо?! — прокричал Моисей, наблюдая за голыми мужиками, которые рыскали по всем комнатам. — Берите всё что найдёте: деньги, драгоценности! И уходите! Не пугайте моих домочадцев!

Четверо голых мужиков, наевшись супа прямо из кастрюли, выскочили из кухни, схватили мать–дочь за волосы и уволокли в спальню.

—Нет!! — заорал Моисей и дёрнулся. — Что ж вы.. Не делайте этого!
—Мама! — рванул в спальню напуганный Леонид.

Двое голых мужчин выдернули Леонида из спальни, откуда доносились крики матери–дочери, и запихнули парнишку головой в каменную печь, где разгорались дрова. Избитого Моисея, чьё лицо было похоже на кровавое месиво, голые типы уволокли в спальню, где находились его мама с сестрой.

—Раздевайся! — прорычал голый мужик, глядя на еле живого Моисея.
—Зачем? — пробормотал Моисей и взглянул на маму с сестрой.
—Раздевайся, тебе сказали! — приказал другой голый мужик.

Моисей избавился от брюк, трусов и рубашки, прикрыв руками причиндалы.

—А теперь ложись на ту, что постарше,  и оттрахай её! — рыкнули в голой толпе.

—Нет, я.. Я не могу. Вы что. Я не могу. Я не могу её.. Как её можно..
—Быстро, или убьём!
—Сыночек, подчинись. Всё нормально. Они убьют тебя, если ты не сделаешь это со мной.
—Мамочка, но ты.. Чёрт побери. Мама, у тебя такое тело.. Батя убьёт меня, яйца мне оторвёт.
—Хватит болтать! Залезь на неё! 

Моисей неуклюже навалился на голую маму и прижался к ней всем своим мускулистым обнажённым телом.

—Вот так. А теперь трахай её. Быстро!
—Прости, мам. Я не знаю, что и как..
—Просто молчи, сынок, ничего не говори. 

Толпа голых мужчин гоготала, наблюдая, как Моисей сношает собственную мать, двигая бёдрами и задом. Кристине в это время давали в рот по очереди.

После того как Моисей кончил в мать, его, снова избив, отволокли в огород и затолкали в «очко» деревянного сортира. Двое голых типов ржали над еле живым Моисеем, чьё голое тело погрузилось в мочу и дерьмо сортира по самую шею. Двое других голых мужика высунули из трусов огромные члены и помочились на окровавленное лицо Моисея. Трое зашли в сортир и начали мастурбировать на голову Моисея. Из террасы выскочил голый мужик с топором в руке. Мужик бесцеремонно отодвинул троих голых соратников, которые забрызгали лицо Моисея спермой, и с размаху обрушил остриё топора на голову униженного парня. Послышался звук, похожий на то, как лопается спелый арбуз. Остриё топора разрубило голову Моисея пополам. Голые мужики заржали, как дебилы, и покинули сортир. Четверо голых типа выскочили из спальни и присоединились к тем, которые окружили печь. Леонид, застрявший в печи головой, орал не своим голосом и брыкался ногами, пытаясь вылезти. Двое голых верзил держали парня за ноги, не давая ему выбраться из печи. Один из них схватил швабру и вонзил черенок в задний проход Леонида. Черенок вошёл во внутренние органы орущего парнишки. Через несколько минут Лёня затих. Голые типы заржали, как кони, и выскочили из дома через открытые окна. Один голый мужик задержался в дверях спальни, где притихли мать с дочерью. Из комнаты, обставленной старой советской мебелью, не доносилось ни звука. Кристина лежала на кровати абсолютно голая. Ноги и руки девчонки были раскинуты по сторонам. У неё в глазах застыл испуганный взгляд. В рот ей запихали кляп. Из промежности юной жертвы торчал костыль. Горло юной жертвы было обмотано косой, намекая на то, что девицу задушили собственными волосами. Мама Кристины полусидела в кресле со спущенными до колен белыми трусиками. Во рту у женщины торчал кляп. Горло женщины было перерезано. Из влагалища убитой хозяйки дома вытекала сперма. Засмотревшись на двух изнасилованных и убитых женщин, голый мужик помастурбировал и кончил на пол. Смачно сплюнув, голый мужик выбежал из дома через распахнутую входную дверь.

Армия голых молодых мужчин, прихватив с собой туши убитых коров, пробежала через лес и выскочила на глинистую поляну, где возвышался земляной холм с воротами. Монументальные створки были приоткрыты. Армия голых мужчин, зайдя в ворота, пробежала тоннель, уходящий в Землю под небольшим углом, и очутилась в городе пирамид. Толпы голых мужчин разошлись по улицам. Некоторые голые мужики заглядывали в пирамиды, чтобы убедиться, нет ли местных аборигенов внутри. Некоторые голые типы садились на ступени величественных каменных зданий с колоннами. Другие группы голых мужчин обходили вокруг купола, сияющего солнечными лучами в центре подземного города. Кто-то из голых мужчин занимал места в Колизее, любуясь грандиозной ареной. По обочинам автодорог были разбросаны такси–планы и крылатые сферы–циклопы.

Лексус взобрался на каменный фонтан и, оглядев многотысячную толпу, прокричал:

—Будем жить здесь!

Многочисленная орава закивала в знак согласия.

—Правильно, Лексус! — выкрикнул из голой толпы Милиус.
—Здесь и освоимся! — проорал Кирк.
—Пустим здесь корни, создадим семьи и выберем себе власть, — прокричал Нерон.

Примерно в это же самое время.

—Маша, как мы сына назовём? — спохватился Евгений.
—Давай Виталием назовём? Ты согласен?
—Пусть будет по–твоему. Орлов Виталий Евгеньевич. Неплохо звучит.

Услышав посторонние голоса, Орлов оглянулся и заметил в коридоре Павла Ильича Язова и Василия Руденко, которые разговаривали с Валентиной Хохловой.

—Ой, батюшки, ой, батюшки мои, — запричитала Лариса Анатольевна, глядя на Машу. — Её организм не выдержал мучительных родов.
—Прости Господи душу её грешную, — перекрестилась Анна Валерьевна. 
—Что такое? — не понял Женя и повернулся к Маше.

Лариса Анатольевна осторожно взяла  новорождённого ребёночка на руки и унесла в соседнее помещение. Анна Валерьевна погладила Женю по плечу.

—Соболезную, — буркнула Анна Валерьевна и вышла из палаты.
—Маша! Машенька! Нет! Не может этого быть! Ты не должна уходить! Вернись, любимая! Вернись ко мне!

Орлов уткнулся мёртвой супруге в грудь и зарыдал. В палату вошли Павел Ильич и Василий Руденко. Рыдающий Орлов сполз на пол по стенке и уткнулся лицом промеж колен.

—Женя, идём на воздух, — посоветовал Руденко и вместе с Павлом Ильичом подхватил под руки Орлова.
—Моя Машенька.. Моя.. Моя Маша... Моя... Она... Она.., — заикался Орлов, передвигаясь по коридору на ватных ногах.
—Печально, Евгений, — горько вздыхал Павел Ильич. 
—Держи себя в руках, — напутствовал Руденко и вместе с Язовым усадил Орлова на диван рядом с декоративной пальмой вестибюля.

Лариса Анатольевна и Анна Валерьевна с помощью санитарок перенесли труп Маши из родового кресла на носилки.

—Женечка, любимый мой, прими мои искренние соболезнования, — произнесла Валя и села на диван рядом с Орловым. 

Женя утёр слёзы с глаз тыльной стороной ладони и посмотрел на Валю. Блондинка  смущённо отвела взгляд. Язов и Руденко отошли к окнам вестибюля и стали о чём–то тихонечко разговаривать.

—Зачем ты сюда пришла? — грубым тоном спросил Орлов, глядя на Хохлову.
—Я просто хотела..
—Хотела окончательно угробить наш с Машей брак? Сколько раз я просил, не приходи к нам домой и не навязывайся в подружки к Маше. Она всё о нас узнала. Понимаешь? Узнала! Я тебя поздравляю, Хохлова, ты добилась своего! Блеск, просто блеск!
—Женечка, не сердись, — заплакала Хохлова. — Я жить без тебя не могу. Я тебя безумно люблю. Ты мой мужчина. Никому тебя не отдам. Я рожу тебе много деток, и у нас с тобой будет счастливая жизнь. Я в это верю.
—Нет никаких нас с тобой, понимаешь! — вскочил Орлов с дивана. — Мы так не договаривались! Отстать от меня! У меня жена умерла только что, а ты припёрлась сюда права качать!
—Женечка, не разбивай мне сердце. Я на третьем месяце беременности. Ты рад?
—Ничего себе заявочки! — размахивал руками Орлов. — Я при чём? Нагуляла не пойми от кого, а я расхлёбывать должен. Мне чужой ребёнок не нужен. Мне бы своих детей на ноги поднять.
—Ах, вот как ты заговорил! — выразила негодование Валя и вскочила с дивана. — Что же получается: сделал дело, и в кусты? Поматросил и бросил. Лишил девственности наивную дурочку, а потом обрюхатил её.
—Я не виноват, что ты не хотела перед сексом предохраняться. Делай аборт, пока срок маленький. Избавься от ребёнка. Что ты на меня смотришь?
—Какой же ты.. Ненавижу тебя!

Валентина отвесила Орлову звонкую пощёчину и убежала из родильного отделения со слезами на глазах.

—Евгений, хочу заметить, ты ведёшь себя не по–мужски по отношению к Валентине, к этой скромной и милой девушке, твоей ассистентке, — пожурил молодого учёного Павел Ильич.
—Это тот редкий случай, когда я согласен полностью с товарищем профессором, — добавил Руденко.

В вестибюле появился мужчина лет сорока, одетый в белый врачебный костюм. У него на шее висел стетоскоп, предназначенный для прослушивания сердца и лёгких.

—Здравствуйте, товарищи, — поздоровался доктор и смерил оценивающим взглядом Орлова с Руденко.
—Что–то случилось? — насторожился Павел Ильич и взглянул на пришедшего доктора.
—Моя фамилия Гришин. Зовут меня Борис Филиппович, — представился гиппократ. — Я заведую хирургическим отделением, соседним корпусом. 
—Очень приятно, — слегка поклонился Руденко. 
—Могу я узнать, кто из вас Орлов Евгений Михайлович? — заглянул в блокнот зав. хирургическим отделением.
—Это я. А что случилось?
—Вашу дочь Анастасию Евгеньевну Орлову 1974 года рождения полчаса назад прооперировали, — сообщил заведующий хирургическим отделением и добавил: — Но возникли осложнения. К великому сожалению у меня для вас, товарищ Орлов, печальная новость. Увы, мы не смогли спасти вашу дочь.
—Что?!! — оторопел Орлов. — Что вы сейчас сказали?!!

Примерно в это же самое время.

Жители деревни, где мародёрствовали  голые мужчины, начали скапливаться около одного дома, расположенного в конце улицы. Крыша дома и бревенчатые стены были охвачены огнём. Пожар начинал распространяться на соседнюю террасу, расположенную при входе. На грядках недалеко от полыхающего дома были уложены трупы Моисея, Леонида, Кристины и их матери. Послышались сирены. Деревенские жители завертели головами и увидели пожарные машины, спешащие на вызов. Деревенская толпа расступилась, пропуская пожарные машины к горящему дому. Следом за пожарными машинами сюда примчались «Жигули» цвета баклажан. Из «Жигулей» выскочили двое: сморщенный старик лет восьмидесяти пяти, одетый в коричневый костюм, и мужчина лет пятидесяти пяти, одетый в белую футболку и коричневые брюки.

—Мои внуки!! Моя невестка Ольга!! Что же это делается, люди добрые! Что же это творится! — заорал сморщенный старик, когда ворвался в огород и упал на колени перед обезображенными трупами.
—Тимофей Аркадьевич, вы что?! Вам 89 лет! Вам нельзя волноваться! — испугался мужчина в белой футболке и поднял старика с колен. — Вы хотите третий инфаркт заработать? Успокойтесь, прошу. Давайте уйдём отсюда, не будем мешать пожарным исполнять свой долг. К тому же, здесь становится жарко.

Мужчина в белой футболке отвёл Тимофея Аркадьевича в деревенскую толпу. Жители деревни всё прибывали и прибывали к полыхающему дому.

—Миша, кто это сделал? — всхлипнул Тимофей Аркадьевич и уткнулся лицом в плечо мужчине в белой футболке.
—Не могу знать, пап, — растерялся мужчина в белой футболке. — Милиция разберётся, — добавил он.
—Где твой старший сын Женя Орлов? Где он, я тебя спрашиваю! — отчаялся Тимофей Аркадьевич и оторвал лицо от плеча Михаила. — Дай Бог, чтобы Женя не пострадал. Мой внук не пострадал? Миша, я тебя спрашиваю!
—Думаю, нет, пап. Твой старший внук Женя Орлов, если я не ошибаюсь, на службе в лаборатории института находится сейчас. Надо позвонить в институт и убедиться, на месте ли мой сын Женя.
—Так позвони! —  в сердцах рявкнул Тимофей Аркадьевич. — И сообщи Жене, что его родню убили, а дом сожгли!
—Товарищи, у кого–нибудь есть в избе стационарный телефон? — обратился Михаил Тимофеевич к деревенской толпе. — Мне надо срочно в Барайск позвонить.