Неизбежное

Последний раз Марьяша и Настя обнялись уже в прихожей. Потом Настя еще раз сказала: “Пока, пока” и вышла, а Марьяша закрыла за ней дверь и вернулась в комнату. Сергеев стоял, прислонясь задом к обеденному столу, и улыбался как идиот. Взглянув на него, Марьяша тоже от улыбки не удержалась.

Забирая Сергеева из больницы, ни Маряша ни Настя не догадались принести с собой сменную одежду. Поэтому Сергеев стоял в некогда роскошном английском костюме, которому стирка в промышленной прачечной больницы добавила неожиданного шарма; брюки теперь плотно облегали ноги и заканчивались на половинах икр. Пиджак с заметными дырами в боку обтягивал крутые плечи, а коротенькие рукава чуть не лопались от натуги, выпуская из под себя полотно рубашки, сверкаюшее сильно помятой чистотой. Модный галстук и дорогие ботинки исчезли бесследно; Сергеев был с расстегнутым воротом и в потрепанных шлепанцах без задников на босу ногу. За полторы недели без солнечного света он побледнел и оброс рыжеватой щетиной, в целом напоминая актера, играющего богемного скандинавского лесоруба на отдыхе.

- Ну ты хорош, - сказала Марьяша, - я сейчас уже тоже скоро пойду. А ты ложись, отдохни. Еда в холодильнике у тебя есть.

Сергеев продолжал ухмыляться.

- Мне вообще в Землегорск давно пора. А то меня выгонят. Ты скажешь что нибудь?

Сергеев ничего не хотел говорить. Он смотрел на Марьяшу, тоненькую как девочка на шаре, и ждал.

Марьяша подошла к нему вплотную и подняла руку к его щеке. Судя по грозному выражению ее лица, она намеревалась ухватить Сергеева за щетину и оттаскать, но недооценила быстроту реакции боксера. Через секунду Сергеев сжимал ее пальчики в своей ладони и, склонившись целовал их. Затем он поднял глаза и встретился с Марьяшей взглядом. Она вздохнула и, запрокинув голову, подалась вперед.

Потом было переплетенье рук, скольжение по упругому и нежному ладоней и губ, их проникновение в только что запретное, сводящий с ума запах молодого красивого и теперь доступного тела, освобождение из тесного плена одежды. Дыхание стало прерываться, глаза теряли фокус.

- Сергеев, тебе не больно?  Где рана? - было все, что спросила Марьяша.

Сергеев отрицательно помотал головой.

Поскольку в какой-то момент они выключили свет, автор не знает всех подробностей первой физической близости между Марьяшей и Сергеевым. Читатель может домыслить детали исходя из собственного опыта и, если таковой был изумительным, не ошибется.