Суперлуние

Полумрак. Треснутое зеркало в красивой старинной оправе. Чёрно-белые фотографии на стенах. Кресты, кресты, кресты. Разные. Большие, маленькие. Висят на цепочках, лежат на полках, тумбочке, столе. Везде. И свечи. Толстые — короткие, тонкие — длинные. Горят, плавятся, мельтешат огоньками. Шкатулочки, мешочки, кости. Не совсем кости, скорее черепа — вытянутые мордочки с дырами на месте носа и глаз. Огромная книга. Толстая, в кожаном переплете, с золотым тиснением.

Тощая сутулая гадалка с помятым лицом, словно оно сутки трамбовалось на полке плацкарта, осторожно берёт книгу сухими руками и перекладывает на стол. Подбирая полы длинной чёрной распашонки, садится в скрипучий, похожий на трон, стул.

— Сегодня лунное затмение. — Гадалка открывает книгу и опускает в неё провалы глаз. — Кровавая… Страшная… — бормочет под нос.

Маша до предела вытягивает короткую шею, пытаясь заглянуть в книгу, но быстро теряет любопытство. Колючие графики, заборы диаграмм и таблиц ей не понятны и потому малоинтересны. Переводит взгляд на окно. Вот в чём дело. Лунное затмение! Вот и объяснение того, почему она сегодня вся такая «рррррр». Так и хочет кого-нибудь укусить. А всё луна. Бордовая как свекла. Разгневанная. Жуть! И не поворчишь на неё.

— На козу накричала, петуха погоняла, — бормочет старая колдунья, раскачиваясь и потрясая седыми патлами. Стул под нею протяжно скрипит. Вот-вот развалится. Тени ходят по стене ходуном. Свечи трепещут посиневшим пламенем.

— Из петухов у меня только попугай, — отгоняя страх, пытается пошутить Маша. — Но его нельзя. Ну, там… тонкая душевная организация, не простит до конца жизни.

Старая гадалка с загадочным именем Эсфирь поднимает на Машу бесцветные глаза.

— Конец жизни за решеткой.

— Это понятно, куда ему из клетки деться.

— Твой… — Эсфирь поднимает сучковатый палец. — Сумасшедший дом… Или клетка. Выбирай!

Она не из трусливых, и не надо её пугать. Маша нервно потёрла за ухом, выпрямилась и, уставившись гадалке в переносицу, произнесла металлическим голосом:

— Я пришла к вам, чтоб узнать своё будущее… Разыгрывать страшилки, чтобы произвести на меня впечатление, не надо. Я вам не за это заплатила. Так что говорите уже, что меня ждет. И поконкретней.

Эсфирь отодвинула книгу, стянула с груди массивный крест, очертила им в воздухе полукруг слева направо и наоборот и склонилась, упершись костлявой грудью в стол.

— Всех потеряешь, один останется. Убережешь его, других погубишь. И себя.

Гадалка откинулась на высокую спинку своего трона и закрыла глаза.

— И это всё? — хмыкнула Маша.

Эсфирь молча, не открывая глаз, кивнула и замерла. Оттеняемое огнем свечей лицо было мертвенно бледным. «Померла, что ли? — проскочило в голове Маши. — Притворяется, старая лгунья».

— Понятно. Разводилово. Вытягивание денег. — Маша встала и вышла из мрачной комнаты.

Вы прочли отрывок из детектива Елены Касаткиной "Солнце на блюде". Полностью книгу читайте на Ридеро, Литрес и Амазон.