Старый дом. Глава 5. В поисках провианта

СТАРЫЙ ДОМ. Глава 5. В поисках провианта.

                А повар придумал ужин
                Немного крупы перловой
                Немного коры дубовой
                Немного дорожной пыли
                Немного болотной тины
                Солдат не умрёт голодным

                Манго-манго.

Степаныч при осмотре правого крыла первого этажа решил ускориться. Ему было как-то тревожно и не хотелось надолго оставлять Марину одну. Но нужно было найти хоть какую-то еду, а еда, если она и осталась в этом доме, могла быть либо на кухне, либо в кладовке.

Руководствуясь правилом левой руки, он поочередно пытался открыть двери в помещения, расположенные слева по коридору. Первая дверь оказалось закрытой на врезной замок. На второй двери висел амбарный замок.
 
Вдруг Степаныч замер, услышав какой-то скрип и странный звук, исходящий откуда-то сверху. Ему показалось, что у него над головой кто-то катается на трёхколёсном детском велосипедике на литых шинах, однако, поверить, что в заброшенном посреди леса доме могли быть дети дошкольного возраста, да ещё с велосипедиками, Степанычу было сложно. Детей-то кто-нибудь мог взять с собой в лес, но тащить через чащи и болота трёхколёсный велосипед было бы глупо и практически невозможно. Он прислушался, но звук больше не повторился.
 
«В таком доме чего только не померещится» – успокоил себя Степаныч и продолжил свою экспедицию.

Дверь в третье помещение была не заперта. Степаныч посветил вовнутрь и увидел сложенные у задней стены крепко сколоченные дощатые ящики с надписью: «Образец №», выполненной чёрной краской по трафарету, и цифрами, дописанными кисточкой от руки. Самая маленькая цифра была 4, а самая большая – 9, причем ящика с цифрой 5 вообще нигде не было. Что было внутри этих ящиков, осталось неизвестным, поскольку их крышки были накрепко заколочены гвоздями. Габариты ящиков верный глаз Степаныча оценил как 55х40х20 сантиметров. «Cabin size» – подумал Степаныч – «Такой ящик можно не сдавать в багаж, а идти прямиком в салон самолёта».
Он поднял ящик №6 и оценил его вес брутто в семнадцать с половиной килограмм. «С таким в салон самолёта не пустят, тяжеловат» – решил Мастерков. Тут в ящике что-то лязгнуло, хрустнуло и, похоже, разбилось.

«Сами виноваты! Надо было нанести надпись «хрупкое» или хотя бы нарисовать рюмку» – подумал Степаныч, и потихонечку поставил ящик точно на то место, где тот стоял раньше, после чего продолжил поиски провианта. По левой стороне больше никаких помещений не было, так что Степаныч повернул направо и остановился на минуту у окошка в конце коридора. За окном не было видно ни зги, так что Степаныч развернулся и пошёл обратно.
 
И тут ему показалось, что он слышит звук работающего двухтактного двигателя, как будто кто-то сравнительно близко от дома проехал на мотоцикле. Но двигатель тут же умолк, и Степаныч решил, что этот звук в ночной тишине был принесён сюда ветром с далёкого шоссе. Он вспомнил, как однажды Маринка позвала его на свою дачу, и посреди ночи, когда они, уставшие от ласок, лежали, обнявшись, в крохотной комнатушке на втором этаже, до них доносились звуки электрички, хотя от железной дороги до дачи было километра три или больше.

Степаныч пошел дальше и открыл первую же дверь по левой стороне. Посветил вглубь помещения и вздохнул с облегчением, поняв, что перед ним кухня, то есть, именно то, что нужно.
 
В помещении была белённая печь с дровяной плитой, на стене около неё висели огромные медные сковороды с длинными деревянными ручками, в центре стоял огромный почерневший от времени стол из толстых струганных досок, вдоль него две длинных скамьи и огромный буфет. Вот буфету-то Степаныч и обрадовался больше всего.
На верхних полках буфета он обнаружил деревянные банки с крупами. На ощупь он определил, что там было пшено, гречка, рис и перловка. «Что ж, по крайней мере, можно будет сварить какую-нибудь кашу, пусть даже без масла. Как-никак, углеводы. Правда в крупе могут завестись какие-нибудь червячки и букашки, но это мелочь, можно будет её прожарить перед варкой. Как-никак, белковая пища. Но, Марине, конечно, лучше об этом не рассказывать, а то ещё начнёт капризничать. Главное, что крупа может храниться очень-очень долго. Говорят, что в Египте нашли зерно, собранное ещё при фараонах, и оно вполне годилось в пищу. А тут максимум полтора-два века» – рассудил Степаныч.

Он продолжил поиски провианта в нижних ящиках. Там он нашёл несколько палок сырокопчённой колбасы и множество жестяных консервных банок, стоящих столбиками одна на другой. Он посветил, чтобы разглядеть эти банки как следует. Банки были в точности такие же, как те, что он видел вчера в супермаркете рядом с домом. «Надо же!» – удивился Роман Степаныч, ожидавший, что, если даже он и найдёт здесь консервы, то они будут ровесниками этого древнего дома, успевшими проржаветь насквозь.
 
Он взял одну из банок в руки и осмотрел её со всех сторон. На голубой этикетке была нарисована рыбка и красовалась надпись: «Сайра тихоокеанская с добавлением масла». А цифры, выдавленные на крышке, свидетельствовали, что банка была изготовлена всего десять месяцев назад. Первой мыслью Степаныча было, что раз так, значит, эти консервы вполне годятся в пищу, а второй, что современники посещали этот дом относительно недавно. Были в буфете и другие рыбные консервы, и сине-белые банки сгущёнки.
 
«Фабулис нон эксплентур вэнтер – соловья баснями не кормят. А теперь у нас уже есть, что поесть. Тут тебе и жиры, и белки, и углеводы» ¬– подумал Степаныч.

Там же, на нижней полке буфета, он нашёл восемь литровых пакетов ультрапастеризованного молока «Простоквашино». Срок хранения у такого молока несколько месяцев. Степаныч поискал дату изготовления. Молоко оказалось упакованным всего восемь дней назад.
 
«Ага! Значит, последний человек, побывавший в этом доме, был здесь не далее, чем неделю назад. Даже, может быть, он был здесь вот только вчера» – подумал Степаныч. Ободренный этой находкой, Степаныч решил найти самый свежий продукт в буфете, чтобы понять, как давно в этом доме были люди. Таким продуктом оказался батон белого хлеба, самый обыкновенный нарезной батон в целлофановом пакете, сделанный, судя по гравировке на зажиме, только вчера и ещё мягкий на ощупь.

«Итак, кто-то был в этом доме только вчера, а значит, этот кто-то может здесь находиться даже сегодня, даже сейчас. Например, он отоварился в магазине и пришел сюда днём, и остался на ночь. А может быть, это не один человек, а целая компания, запасов продуктов в этом буфете хватит на пропитание человек десяти дня на три» – подумал Степаныч – «А это значит, что в этом доме прямо сейчас могут быть какие-то люди. Это может оказаться, как очень хорошо (если эти люди хорошие), так и очень плохо (если эти люди плохие). А что, скажите на милость, делать хорошим людям в этом доме? Разве что они так же, как мы с Маринкой, заплутали в этом лесу? Но, если судить заранее закупленным запасам провианта, люди попали сюда не случайно. Значит, скорее всего, эти люди – злодеи, скрывающиеся в глухом лесу! Возможно, какие-нибудь зэки, сбежавшие с зоны и пережидающие здесь, пока их не прекратят искать».

При мысли о том, что где-то в доме могут быть беглые уголовники, и что Марина там у камина совсем одна, Степанычу вдруг стало не по себе. Он быстро схватил в охапку палку сырокопчённой колбасы, пакет молока, банку шпротов и батон хлеба, чтобы накормить этим Марину и поесть, наконец, самому. И больше никогда не оставлять Марину одну в этом страшном доме. И вообще, никогда-никогда больше не оставлять её.
 
Только он успел об этом подумать, как услышал звуки борьбы, чей-то стон, какое-то сдавленное мычание и грохот опрокинутой мебели. Степаныч тут же бросил на пол весь добытый провиант и со всех ног побежал по тёмному коридору обратно в каминный зал.
 
Старое кресло, укрытое измятой серой скатертью, по-прежнему стояло у камина, только Марины в нём не было. И вообще, во всём огромном зале, освещенном всполохами дров в камине, не было никого. На каменном полу по пути к одной из лестниц валялись два опрокинутых стула. Беглого взгляда хватило Степанычу, чтобы понять, что вместе с Мариной исчезло одно из черных платьев и батистовое бельё. А вот их камуфляжные брюки и куртки, а также Маринины трусики и лифчик, продолжали сушиться на спинках стульев, поставленных близ камина. Белая скатерть, которой Марина укрывалась лишь несколько минут назад, валялась на полу, возле кресла. Когда Степаныч поднял его, поднёс к лицу и вдохнул аромат Марининого тела, ещё сохранившийся на этом импровизированном одеяле, на полу у кресла он увидел свой охотничий нож в ножнах.

«Куда же она делась? Не могла же она вот так просто взять и уйти, не взяв с собой даже ножа. И куда ей идти? И чего ради? Что с ней без меня могло случиться?» – вихрем пронеслись в голове Романа Степаныча безответные вопросы. Особенно Степаныча беспокоили опрокинутые стулья.

Конечно, вполне могло оказаться, что Марина проснулась, потому что ей нужно было в туалет, что вполне естественно и совсем не страшно, а стулья она могла задеть, не заметив в полумраке. Степанычу очень хотелось, чтоб так оно и было. Вот только мысль о затаившихся в тёмных глубинах этого огромного дома уголовниках или каких-то ещё злодеях не давала ему успокоиться. Он снова поднёс белую скатерть к лицу и ещё раз вдохнул едва уловимый аромат своей любимой. «Где же ты, Маринка?» – подумал он.