КотоВасия

Черный кот Васька спокойно сидел на крыльце и тщательно намывался, пока не услышал зов своего человека. Лениво прервал важное дело, на мгновение задумался, авось послышалось. Но нет, человек настойчиво призывал к себе, значит надо подойти.

- Ну что еще? - нехотя мурчал Васька.

- Собираются? – поинтересовался человек.

- Да вроде. И все с пустыми руками, - недовольно проворчал кот, - а могли бы мне или Шарику, хотя конечно тот точно не заработал, принести лакомый кусочек, не убудет.

- Не гуди, - осадил человек, - а она приехала?
- Нет еще. С чего ты решил, что она вообще приедет? Ее запаха у нас давно нет, даже Шарик не чувствует. Ты хоть помнишь, как она выглядит?
- Я чувствую. Должна приехать. Я ее звал.

Васька угрюмо хмыкнул. Звал он, как же. Да и не будет она слушать. Женщины хуже кошек: приходят, когда сами захотят. Могут конечно вид сделать, что послушались, но тогда им точно что-то надо от человека. А эта вообще особенная, как говорил человек. Так и что от этой «особенной» ждать?! Но Васька – не эта, человеку свои мысли транслировать не стал.

- Иди, Васька, посмотри, может подъезжает? Если что, меня предупреди. Кстати, как я выгляжу?
- Нормально ты выглядишь для своего состояния. Лежи спокойно, и все пройдет хорошо.

Кот лениво пошагал из комнаты, демонстративно поплелся не на улицу, а на кухню проверить свои миски, задержался дольше обычного, после в коридоре тщательно обнюхал всю обувь, и только потом вышел на двор.

Гости приходили и уходили. Понурые, блеклые, не вкусно пахнущие. Некоторые были с цветами. Здоровались с хозяйкой дома, сухенькой маленькой старушкой, отзывающейся на Веру Ивановну, перекидывались с ней словами, которые ничего не значили ни для них, ни для самой плохо слышащей Веры Ивановны. Той, которую ждал человек, среди них явно не было.

Вечерело. Коту хотелось в тепло, к пахнущей едой миске, к мягкому дивану. Но снова отвечать на те же вопросы человека не хотелось. Потому одиноко сидел у калитки и вглядывался в темноту длинной улицы.

Наконец послышался нездешний рокот. Впервые звук чужой машины обрадовал Ваську. «Ну давай же, заворачивай к нам!» и еще одно «только бы это была она, надоело сидеть на улице». Свет фар в темноте заставил кота подпрыгнуть с места. «Ура, заработал на тепло. Пойду радовать человека.»

- Приехала эта твоя, «особенная», - Васька с порога поделился новостью с человеком, - сейчас с Верой Ивановной поговорит и к тебе подойдет, готовься, - с чувством выполненного долга, подняв довольный хвост, кот потрусил на кухню.
Эта действительно стояла на пороге со старушкой. Вся в черном напротив серенькой Веры Ивановны. Тихо разговаривали, словно боялись кого-то разбудить. Потом неожиданно обнялись. Вера Ивановна украдкой смахнула слезу, прошептала: «иди, он там», - и махнула рукой в сторону человека.

«Особенная», явно стесняясь, прошла в глубь дома. Ваське совсем не хотелось идти за ней. Какая-то необъяснимая сила диктовала коту держаться подальше от этой.
«И чего мне там делась. Сами пусть разбираются, - оправдывал Васька сам себе негостеприимное настроение к этой, - скоро уедет, и забудем про нее. Эта у нас точно не останется. - и прыгнул в форточку темной половины дома, уже два дня как запертой хозяйкой, — Вот здесь и переночую в тишине».

Через час Ваську ослепил свет неожиданно включившейся лампы.

- Располагайся, вот тут и белье есть, и туалет отдельный. Зачем на ночь глядя куда-то ехать. У нас места хватит, - уже громче, но все равно не в полный голос вещала Вера Ивановна, - а завтра разберемся, кто куда и как, – и вышла.
Васька аккуратно выглянул из своего угла. Эта стояла посреди комнаты человека. Одна. Вся в черном. Нерешительно переминалась с ноги на ногу. Потом присела на край дивана, достала телефон, что-то потыкала с озабоченным видом, и наконец начала стелить постель.

Васька недовольно выпрыгнул обратно в форточку. «Приперлась, кто ее звал. Ах, да, человек звал. Ну вот пусть с ним и ночует. Пойду возмущаться!» - и тенью пошуршал к человеку.

- Твоя «особенная» там, шкафами громыхает, ищет что-то, -   начал Васька с самого действенного, зная, как человек не любит женских досмотров, - выгнать?
- Не надо, пусть делает, что хочет, - ответ человека сильно удивил кота.
- Как это? Это ж мое …в смысле, наше … ну ладно, твое…
- Раз мое, то я и разрешаю. К чему мне это все теперь? Лучше пригляди, чтоб ей уютно было. И вернись, мне расскажи, как она там устроилась.

Кот, хоть и самостоятельное существо, но не решился ослушаться человека. Поплелся к этой. Запрыгнул на форточку, присмотрелся. В комнате выключен свет, «особенная» засыпала. «Но ничего, сейчас я тебе покажу, как без моего разрешения ко мне … к нам являться!» - и Васька нарочито громко спрыгнул аккурат на шуршащую пленку, забытую человеком на полу.

Эта поежилась, с головой накрылась одеялом и отвернулась к стенке. Кот потоптался на самом шуршащем месте, прыгнул на шкаф, свернул фотографию – бесполезно. Сжатый комок из одеяла на диване не двигался. Надо возвращаться к человеку.
- Нормально она устроилась, спит, - поворчал кот.
- Васька, а ты там ничего не устроил? В ботинки не нагадил? Я ж знаю твой вредный характер! – забеспокоился человек, почувствовав недовольный настрой кота.
- И с ботинками у нее все нормально. Стоят возле двери, машиной пахнут, - отмахнулся кот.
- Ты там с ней поаккуратней пожалуйста. А еще знаешь, у меня к тебе большущая просьба есть.
- Какая? – напрягся Васька.
- Передай ей пожалуйста, что я так не хотел. Я хотел по-другому, чтоб все по-людски, вместе навсегда, и вообще… - человек сбился, - ну ты меня понял. Передай, чтоб простила. Мне это очень нужно.
- Как я передам, я ж кот. А эта твоя, хоть и «особенная», как ты утверждаешь, а по-кошачьи не понимает. Я вот ей пытался сейчас объяснить… - тут Васька осекся, поняв, что взболтнул лишнего, и дальше может попасть и от человека, и от хозяйки.
Но человек не заметил.
- Передай. Ты с можешь, если захочешь. Я уверен. А больше мне просить некого.
Васька поплелся обратно. «Передай-передай, как передай-то?» Запрыгнул на форточку. Вот эта, лежит как неживая, только одеяло едва движется. Тут не достучишься, хоть обтопайся. А еще ведь контакт наладить надо.
Тихо подошел к изголовью, пригляделся и … чихнул один раз, второй третий… Одеяло вздрогнуло, взметнулось над диваном. Эта присела, открыв испуганные глаза.
- Боже мой, Васька! Как ты меня напугал. Ну иди сюда, - и постучала ладонью по одеялу.

Кот замялся. Что делать? Но выполнять просьбу человека надо. Прыгнул на диван, подобрался поближе к лицу этой, и неожиданно ощутил влагу. Потерся усатой щекой об ее щеку – нет не ошибся, вся мокрая.
- Не плачь. Я больше не буду тебя пугать, - замурлыкал Васька.
- Я не из-з тебя плачу, - ответила эта.
- Ты меня понимаешь? – удивился кот.
- Конечно, - мысленно ответила эта.
Действительно особенная что ли?.. – мелькнуло в пушистой васькиной голове.
- Ах, да, мой человек просил передать кучу разной ерунды, которую он и не хотел вовсе, ну и чтоб ты его простила…
Эта неожиданно зарыдала.
- Ну не надо, - замурлыкал Васька, - все будет хорошо, - прилег рядом с этой, лизнул в нос.
Рыдания стихли, дыхание восстановилось.
- Я его прощаю, передай пожалуйста, – и заснула.
-«Утром передам, - подумал кот, - не буду эту будить, она итак устала.» -  и прижался плотнее, тарахтя свою колыбельную.
С рассветом Васька вылез из постели этой, привычно через форточку добрался до человека.
- Что так долго, Васька?
- Эту успокаивал, плакала.
- Плакала – это хорошо, это значит груз скинула. Простила?
- Простила. Можешь уходить со спокойной душой. Я тебя возле ворот подожду, – кот аккуратно вышел.

Ближе к полудню подъехал катафалк. Толпа народа в черных повязках собралась у калитки. Вынесли гроб. Вера Ивановна, тихо причитая, склонилась с последним прощанием. А эта… стояла, привалившись к своей машине и повторяла «прощаю, прощаю, прощаю…»