Veritalogia. Глава 22

– Ну-с, друзья мои, сейчас мне придётся вас слегка смутить. – Рашидов весело и звонко поболтал ложкой в чашке, размешивая сахар. – Дело в том, что наша контора в некотором роде пшик.

Роман обратил внимание, как напрягся при этих словах Гранин. Кажется, законник внутри него готов был стрелять даже в самого себя при малейшем подозрении в сочувствии любой нелегальщине. Рашидов тоже понял, что слишком напугал потенциального начбеза, и поспешил объясниться:

– Все наши сотрудники члены одного ордена – ордена уранистов. Вряд ли вы когда-нибудь о нём слышали, но он существует с незапамятных времён. Подразделения нашей конторы занимаются простыми и понятными для внешнего мира делами: издательством, благотворительностью, образовательными проектами и даже политикой. И всё это красиво и нужно, но для ордена не важно. Потому что настоящая наша миссия заключается в другом.

Что угодно готов был услышать Роман от зловещего Человека в чёрном из своих видений и снов, но только не историю про рыцарский орден. Гранин тоже был сбит с толку. Он даже оглянулся на явно враждебно настроенного к нему парня в поисках поддержки.

– Ну, что же вы? Спрашивайте! – насмешливо подбодрил их Рашидов. – А то будете потом упрекать меня в том, что я что-то от вас скрыл.

– Кто такие уранисты? – хмуро спросил Роман.

– Ай, Рома! Да ты же прекрасно это знаешь! – ласково укорил его Иван Семёныч.

– Астрологи? – предположил Роман.

Он был разочарован, когда Рашидов ответил «да». Его сердце ждало чего-то более зловещего. Но потом Роман вспомнил, что история, которая привела его сюда, началась с карты – его собственной карты, которую он самолично исправил и тем изменил свою судьбу. Или нет?

– Спасибо за подарок, – многозначительно произнёс он, пристально глядя Рашидову в глаза. Роман не сомневался, что тот поймёт, за что именно его благодарят. Теперь-то стало ясно, почему зловещий Человек в чёрном когда-то одарил Романа способностью видеть любого человека как карту. – Получается, вы знали, что я сюда попаду? Вы Руднева послали, чтобы он меня сюда привёл, но он не справился, да? Или не понял, что должен был сделать…

– Мы с тобой поговорим об этом позже, – вежливо улыбнулся Иван Семёныч. – А сейчас я всё-таки проведу вас по всем этажам и представлю нашим сотрудникам. Если во время экскурсии придумаете, о чём ещё спросить, с удовольствием отвечу.

«Мы с этим Граниным лохи», – раздражённо признался себе Роман, хмуро подпирая стенку тесного лифта. – «Нам так ничего и не рассказали и уже ведут кому-то представлять, хотя мы и не подтвердили, что готовы здесь работать. Похоже, наше согласие тут никому и не нужно». Это было неприятно, несмотря даже на то, что в сердце Романа уже затеплилась любовь к этому месту и, странным образом, к Рашидову. Они стояли плечом к плечу и отодвигаться не хотелось. Рашидов был свой, родной. В какой-то момент Роману показалось, что он смотрится в зеркало, когда оборачивается на Ивана Семёныча. Рашидов загадочно усмехнулся, поймав один такой взгляд, и уверенно обнял Романа за плечи. Встряхнул по-свойски и потянул за собой к дверям лифта.

Экскурсия оказалась скучной. На трёх верхних этажах было мало людей и много кабинетов. Похоже, уранисты не любили бюрократию и работу с девяти до шести, потому на службу ходили как придётся. И только в архиве наконец-то стало интересно. Роман едва не захлебнулся от жадности, когда понял, сколько вокруг компромата. В конторском архиве хранились карты и биографии всех членов ордена в хронологическом порядке: от первого воплощения до текущего. И были эти уранисты один другого интереснее. Роман понял, что при желании сможет узнать из этих папок, например, всё про Руднева, не рискуя собственным здоровьем, как случалось, когда он лез к бывшему боссу в мозги. Удобно.

Гранин хмурился и молчал, цепко глядя по сторонам. Роман коснулся его мыслей совсем легонько, чтобы вторжение осталось незаметным, и с удивлением понял, что тот вовсе не испуган, как полагается обывателю, который с улицы попал в логово магов и оккультистов. Гранин узнавал это место. Он, чёрт возьми, вспоминал себя здесь! И в голове будущего начбеза всё в этом особняке выглядело иначе: сквозные длинные залы вместо кабинетов и коридоров, наборный паркет, хрустальные люстры. Дамы в корсетах и пышных юбках, мужчины в сюртуках и фраках. Настала очередь хмуриться самому Роману – он не любил ошибаться в людях! И был очень раздосадован, что с виду совсем простой и недалёкий Гранин оказался магом, пусть и сам о том не подозревал.

К счастью, портил настроение Роману начбез недолго. Возле архивного каталога им повстречался длинноногий развесёлый мажор. Чертами лица, волосами чуть не до пояса, породой он, хоть и был гораздо взрослее, очень сильно напоминал Германа Розена, который сегодня утром так ловко свёл Романа с Рашидовым. Родственник? Раскованный красавчик оказался заведующим кадрами и Рашидов тотчас поручил ему оформить Гранина на должность начальника службы безопасности. Арсений или просто Сеня, как звал завкадрами Рашидов, почтительно склонился перед начальством и вдохновенно изрёк:

Дисциплина и порядок
Воцарились среди грядок:
Петя Гранин в огород
Воткнут боссом в этот год.

Стихи были дурацкими, но всех развеселили: Романа – потому что тот позлорадствовал над тем, как тонко Гранина обозвали чучелом, самого Гранина – потому что тот заметно оказался Сеней очарован и потому готов был смеяться над любой его шуткой, Рашидова – потому что он принимал Сенины дурачества как игру.

Гранина Сеня, как было велено, быстро увёл за собой, после чего сразу стало заметно тише: расслышалось и гудение люминесцентных ламп, и мышиное шуршание, с которым работники архива копались в картотеке.

– Артюх! – радостно воскликнул вдруг Рашидов и приглашающе махнул кому-то рукой. – Иди сюда. Посмотри, кого я привёл. Самое долгожданное пополнение в нашем братстве – Рома Шойфет. Можно просто Вий.

Роман увидел в проходе между кубами каталожных ящиков своего ровесника и первым делом подумал: «Какой хорошенький!». А в следующую секунду: «Что за чёрт?!». Потому что перед ним стоял вылитый Бергер: от носа до, как говорится, хвоста – абсолютная копия. Только какая-то блёклая, будто родить родили, а оживить забыли.

– Это мой сын, Артём, – с гордостью представил эту мышиную версию Бергера Рашидов. И бережно обнял за плечи. Видно было, что любит. Смотрит как на лакомство, которое только по большим праздникам дают. Такое, что только лизнуть можно себе позволить, а если откусить, то крохотный кусочек, а потом завернуть в бумажку и снова спрятать понадёжней.

Роман сразу вспомнил про Руднева, который трепетал перед Господином в чёрном от почтительной сыновней любви. Что бы тот почувствовал сейчас, если б увидел, что у Рашидова уже есть сынок и сынок горячо любимый? Взбесился бы наверняка, сдох бы от ревности.

– Артемий у нас главный в архивном царстве, – с нежностью оглаживая сына по плечу, продолжил Рашидов. – Навёл здесь порядок. В хранилище, по-моему, уже живёт. А ещё и учиться успевает!

Артемий Иванович на отцовскую ласку реагировал странновато: не то стеснялся посторонних глаз, не то в принципе не любил, когда его трогают. Романа кольнуло, что он не может этого понять. Пришлось успокоить себя мыслью, что такой папа как Рашидов наверняка защитил своё чадо от любопытных глаз. И поэтому можно только гадать, отчего у этого недобергера лицо пошло красными пятнами, стоило папе его приобнять, и отчего он так заметно напрягся.

– А пойдём-ка домой, – серьёзно сказал вдруг Рашидов сыну. – Рома, приглашаю тебя в гости. Будем знакомиться и обо всём говорить. Артюх, собирайся.

– Но я не закончил опись, – возразил тот, нервно поправляя очки.

– Сколько я тебе уже говорил, – неодобрительно покачал головой Рашидов, – Ты начальник. Поручи это дело подходящему человеку, потом проверь за ним и верни на доработку, если потребуется. Давай, действуй. Мы подождём тебя в машине.

Рашидов ободряюще чмокнул сына в висок, отчего тот, похоже, едва не умер, и пояснил, глядя как тот уходит, натыкаясь на мебельные углы:

– Он у меня очень чувствительный. И слишком всех жалеет. Характер-то есть, желания утвердить себя нету.

– Может, ему и не надо? – резонно заметил Роман. – Если не в этом его счастье.

Рашидов повернулся и упёрся в него странным, тяжёлым взглядом.

– Счастье, Рома, это привычка. То, в чём мы преуспели. Поэтому нам там удобно. Но нельзя оставаться там, где хорошо. Так ничего не достигнешь. Мы не для счастья живём. Нам приходится выбирать: счастье или результат. И мы всегда выбираем результат. А за счастьем – это к Радзинскому.

Именно в этот момент Роман осознал, что как только белые братья узнают, с кем он теперь водит дружбу и на кого работает, они все отвернутся от него: и Аверин, и Бергер, и Радзинский. И даже Руднев. Это было похоже на изгнание из рая: также чувствуешь себя голым и проклятым, также оглядываешься на уютный мир и возлюбленных братьев, зная уже, что назад дороги нет. И всё равно Роман твёрдо сказал:

– Я тоже выбираю результат.