Секрет. глава 2

Глава 2





Тело словно не твое, а взятое у кого-то на прокат. Руки, ноги - настолько слабые, что о самостоятельном передвижении не может быть и речи. Да что уж там говорить! Не только ходить, я и есть, самостоятельно не могла. Мне, по словам, врача нужны долгие месяцы дорогостоящей реабилитации.

Тимур стоял около моей больничной койки и с серьезным выражением лица слушал слова доктора. Женщина по имени Елена ушла задолго до этого. Как она сказала ей лучше уехать, а Тимуру объяснить сестре всю сложность ситуации, в которой находится наша с ним семья, и от кого мы зависим. А по-простому я должна помалкивать о том, что видела и слышала. После того как меня осмотрели, проверили на всевозможные рефлексы и сделали вывод о моем состоянии – брат услышал от моего лечащего врача слова длительная реабилитация. Тимур на миг прикрыл глаза и, сглотнув, кивнул. Дал свое согласие на все перечисленные доктором процедуры. Повернулся ко мне, поправил подушку и улыбнулся чуть подрагивающей улыбкой.

- Ничего, Настя. Мы, Тимохины – не слабаки. Верно? Прорвемся! Главную битву выдержали и с остальным легко справимся. Сущая ерунда осталась.

Я кивнула. Мне хоть и дали попить воды, но говорить все еще трудно было. Я перевела взгляд на доктора.

- А когда я смогу все вспомнить? – тихо и сипло прозвучал мой голос.

Тимур, сел на стул и взял мою ладонь в свою. Почему-то переплел наши пальцы. Не глядя, привычным жестом. Словно постоянно так делал. Так же смотрел на доктора, ожидая ответа. Как будто это нормально так сестру за руку держать. Я скосила взгляд на наши руки. Хотела выдернуть свою, но не смогла. Слишком мышцы ослабли. А доктор тем временем отвечал.

- Судя по наличию частичных воспоминаний, мы не наблюдаем полную амнезию. Постепенно память восстановится полностью. Память в данном случае, как и мышцы нужно тренировать. Фотографии, знакомые лица людей – все это поможет сложить разрозненные отрывки воспоминаний в общую картину…

Доктор еще говорил что-то, а я медленно погружалась в сон. То, что я засыпаю так быстро после того, как проснулась это пока нормально – услышала я словно сквозь вату в ушах ответ доктора на вопрос Тимура.

Каким бы он ни был человеком, но как брат он очень заботливый. И так беспокоится обо мне. Я рада, что он у меня есть…



…- Мамочка я люблю его! Я с крыши спрыгну или вены порежу, но не буду без него жить…

Вижу себя словно со стороны. Мне тринадцать лет. Я посреди комнаты, наполненной серым туманом. Из этого тумана выплывает образ мужчины. Он сидит в кресле, взявшись рукой за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, издает звуки похожие на сдавленные стоны. Я знаю он дико зол, и он в отчаянии из-за меня. Я огорчила отца своим поведением. Мне жаль его, но я настроена, умереть очень серьезно.

- Федор, - плачет женский голос и из тумана выплывает лицо женщины. Мама. Она стоит рядом со мной на коленях и удерживает за руки. А у тринадцатилетней меня истерика. – Придумай что-нибудь! Нельзя же так! Потерять дочь из-за боязни того, что люди скажут…



И тут я проснулась. Та же больничная палата. Кровать, потолок, окно. Но вечер уже. И рядом с кроватью на стуле сидит Тимур. Он спит. Уснул, уткнувшись лицом в наши переплетенные руки.

- Брат! – позвала я, сетуя на свой тихий голос. – Брат!

Но он не слышал.

- Тимур!

Вздрогнул и проснулся. Приподнял лицо и сонно посмотрел на меня. Челка падала ему на глаза, вызывая во мне желание, убрать ему ее с лица. Но моя рука все еще находилась в плену, и сил двигать ею тоже не было.

- Настя? – дрогнули его губы в улыбке, - ты снова проснулась, а я как дурак этот момент опять пропустил. Пить хочешь? Или в туалет? Санитарку позвать?

Смутил меня такими вопросами больше не куда.

- Отпусти мою руку, - прошептала я.

- Что? – не понял он.

- Руку мою отпусти, - повторила я.

Тимур машинально глянул на наши переплетенные пальцы, а потом с удивлением взглянул на меня.

- Почему? – спросил он насторожившись.

Глупый! Не понимает что ли?

- Ты мне не парень, чтобы так держать, - наконец набралась я смелости, чтобы ему это сказать. Попутно удивляясь, что мне для этого пришлось собраться с духом.

Тимур что-то хотел ответить, но, передумав, смолчал. Расцепил наши пальцы. Потом глянул на меня в замешательстве.

- Ты и меня забыла, да? – напряженно спросил он, выискивая подтверждение своим словам на моем лице. – Я теперь для тебя чужой совсем? Еще и меня видела с этой старой…- он отвернул лицо и, стиснув зубы, беззвучно ругнулся. Потом резко встал и как папа во сне взялся рукой за голову. В точности, повторяя его отчаяние, только меряя шагами пространство перед кроватью.

- Ты не чужой, - тихо произнесла я, - ты мой брат. Я помню это. Вообще единственное, что я хоть немного ясно помню – это ты…

Тимур на мои слова остановился и посмотрел на меня. Рука его медленно опустилась.

- Если ты помнишь меня, то почему оттолкнула? Я тебе стал так противен? Презираешь меня из-за связи с Громовой и ее дочкой? Ненавидишь теперь?

- При чем здесь одно к другому? – недоумевая, спросила я, - мне нет дела до твоих отношений с женщинами. Ты столько сделал для меня, кто я такая, чтобы тебя судить или лезть в твою личную жизнь.

- Личную жизнь? – почти шепотом переспросил Тимур. - Моя личная жизнь это…

Дверь палаты резко распахнулась, и он не успел договорить, так как в помещение, ярким цветным вихрем ворвалась девушка.

- Настя! – радостно заверещала она, на мой обращенный взгляд в ее сторону и кинулась к кровати. – Подруженька моя! Дорогая, ты, наконец, проснулась! – И через мгновение меня заключила в удушающее объятье выкрашенная в платиновый цвет девушка очень похожая на Елену.

Это была Ульяна Громова. Дочь Елены, жена Тимура и, как выяснилось потом по ее рассказам, моя единственная и близкая подруга.