Небо Толстого и Достоевского

       Эпиграф:
 
                «Всё глупостями занимаемся,
                О пустяках всё беспокоимся —
                А между тем какое таинство,
                Какое небо нам откроется…»

                (Игорь Чиннов)


Небо Л.Н. Толстого известно всему миру. Это небо над Аустерлицем, которое увидел в романе «Война и мир» раненный  Андрей Болконский:

«Над ним не было ничего уже, кроме неба,— высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал,— подумал князь Андрей,— не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист,— совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава богу!..»

О небе же Ф.М. Достоевского знают очень немногие. Это небо сокрыто от любопытных взглядов в повести «Неточка Незванова»:

      «Так в иной раз засмотришься на голубое небо и чувствуешь,
       что готов пробыть целые часы в сладостном созерцании
       и что свободнее, спокойнее становится в эти минуты душа,
       точно в ней, как будто в тихой пелене воды, отразился
       величавый купол небесный.»

А Вы думали, что у Достоевского есть только «черный, как будто залитый тушью купол петербургского неба», и  «темная <...> масса Исакия, неясно отделявшаяся от мрачного колорита неба»?  Как могут быть обманчивы наши привычные клише! Оказывается, небо Достоевского светлее чем у Толстого!

Вы поправите меня: «голубее». И голубее и светлее*. Убедитесь сами, в сентиментальной  повести «Белые ночи»:

     «Небо было такое звездное, такое светлое небо, что взглянув на него,
      невольно нужно было спросить себя: неужели же могут жить под таким небом
      разные сердитые и капризные люди?» 

Оба приведённые отрывка из произведений Достоевского написаны были задолго до «Война и мира». Обратите внимание, как мысль  Достоевского «Неужели же могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди» по новому откроет для себя Толстой в монологе Андрея Болконского.

Чем ещё отличается Небо Л.Н. Толстого от неба Ф.М. Достоевского?

У Толстого небо не имеет конкретной формы, оно просто "высокое" или "неизмеримо высокое", а у Достоевского оно имеет форму купола, о высоте которого писатель не говорит, а только подразумевает её.   

И ещё, Андрей Болконский улетает своим взглядом в небо, Наташа Ростова тоже мечтает улететь туда, Пьер душой уже там. А у Достоевского небо всем своим голубым куполом  отражается в душе, как бы расширяя её. Причём, "величавый купол небесный", отражаясь в душе, образует с ней единый шар, символ абсолютной гармонии. В его отражении угадывается аллюзия (намёк)  на слова Евангелия   
«Царствие Божие <оно же Царствие Небесное> внутрь вас есть» (Лк. 17:21)

Впрочем,  Пьер Безухов по-своему тоже достигает этого "просветления":

"Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам."

Если у Достоевского это прозрение происходит при созерцании дневного неба, то у Толстого при "лицезрении" неба ночного.

У Достоевского небо как и у большинства русских писателей является частью повествования, пусть даже глубоко психологической, но всё же частью. Толстой же привнёс в этот образ нечто новое: небо в его эпопее стало играть переломную роль в душевной эволюции его главных героев (Андрея Болконского и Пьера Безухова). 
 
------------
* Сравните это небо со звёздным небом у Толстого в его эпопее:

Звёздное небо Николая Ростова:

«На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.»

А вот звёздное небо, увиденное Пьером Безуховым: 

«— Домой, — сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно-дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимою быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что; было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.»

Итак, дневное небо в "Войне и мире"  "н е   я с н о е,  но все-таки неизмеримо высокое".

а ночное небо в эпопее тёмное и чёрное: "На небе было   ч е р н о   и скучно".  "Над черными крышами стояло  т е м н о е,   звездное небо." Комета "влепилась тут в одно избранное ею место, на  ч е р н о м   небе, и остановилась."