Невыученные уроки

Главным уроком предпоследней теперь уже войны стало то, что выжившие, оставшиеся сначала солдатками, а потом вдовами матери (мои бабушки) сосредоточились на физическом выживании. Это было сложной задачей: выжить, не дать детям умереть от голода и болезней.

И они с ней справились. Но при этом их дети, мои родители, выросли стойкими оловянными солдатиками, не знавшими в детстве никаких сантиментов. Моя мама недавно впервые сказала, что любит меня, когда мне 60, а ей 84. Раньше не говорила, ей тоже никто никогда не говорил.

Никогда не винила за это бабушек. Отлично помню их в моём нынешнем возрасте: седые беззубые старушки.

Вопросы к ним у меня только по неофитству возникли. Когда в университетских археографических экспедициях познакомилась со стариками-староверами, узнала, как они прятали своих детей от советских школ и свои кириллические книги хранили, стало обидно, что в нашем роду НИ У КОГО ни с маминой стороны, ни с отцовской, не сохранилось НИ ОДНОГО Евангелия.

При том, что детей после войны бабушки покрестили, до войны - нет: мужья не давали, храмы все разорили. Помню как детьми мы с братом ходили забирать из детского сада младшую двоюродную сестру переулками, и в одном сидела на лавочке бабушка и читала книгу. Она окликнула нас, мы подошли, и я рассмотрела, что книга огромная, старинная и непонятная, хотя читать уже умела. Больше ничего не помню, только смутный образ старушки с Книгой, инаковой по отношению ко всему, что нас окружало.

Сейчас знаю, что и староверы, и катакомбники были в Беларуси, возможно, она была из них. Но мои предки принадлежали к государственной православной церкви Российской Империи, а до середины позапрошлого века скорее всего униатами были (как и все у нас тут). "Отторгнутые насилием возвращены любовию" - было выбито на медали по случаю возвращения в православие белорусов-униатов.

Можно посадить семечко, но если постоянно дёргать проклюнувшееся растение за вершинку, это не ускорит рост, засохнет росток.

Это и произошло с православным христианством в СССР в послевоенное время. Вдовы уже без оглядки на погибших мужей покрестили детей, но  "по ряду причин" не дали им христианского воспитания. Так что нам, внукам, самостоятельно пришлось к вере приходить.

Разница между мной и бабушкой Прасковьей не только в том, что у неё было восемь детей, а у меня двое, у неё начальное образование, а у меня высшее плюс аспирантура и незаконченное второе высшее. А ещё в том, что бабушка безтрепетной рукой разделывала свинью и топила котят.

Она и покойников обмывать по соседям ходила. Это не всё, что она умела делать и что ей довелось испытать. Чтобы сохранить в войну и поднять после войны детей, нужно было через многое переступить.

Не представляю, как к этому можно подготовиться, никого не хочу ни резать, ни топить. Хочу кормить и спасать.

Ненавижу насилие, разрушения и войну.

Те военные вдовы лишь отчасти были виноваты в своей судьбине, если бы все по примеру Лисистраты не только за вояк, но и за коммунистов не выходили бы замуж - не было бы ни войн, ни нас:"если у вас нету тёти, её не отравит сосед".

Что ещё может женщина? Сделать всё, что в наших силах, чтобы сохранить жизнь и противостоять насилию, разрушению, смерти, войне.

А те, кто подвывают Шерхану, а то и участвуют в его охоте, не усвоили урок предыдущей страшной войны: Властелин кольца один, и он ни с кем не делится властью и добычей.


На фотографиях наша большая довоенная семья и после войны - бабушки с мамой и со мной.