Новый год в школе

    Празднование наступающего 1962 года  проходило в школе 30 декабря. Мать сама пригласила меня  без особых условий и уведомлений, что показалось величайшим подарком в скромной детской судьбе полной обыденности повседневного существования. На безветренной улице  почти неделю стоял   холод, наверное, градусов под тридцать, но в тот период времени   это считалось делом малозначимым,  не вызывавшем каких - то дискомфортных ощущений. Тем не менее, экипировали  по полной форме: валенки, шарф на лицо, двойные варежки на тесемках, прикрепленные к шубке, позволявших не  потерять их в суете.
     Снег под ногами поскрипывал, придавая хорошему настроению  аромат необычного волнения и чувства большого предстоящего приключения.
     В учительской  быстренько, не создавая проблем остальным, пришлось переодеться в принесенный с собой карнавальный костюм с маской и колпаком на голове, который абсолютно не нравился, и  потом уже отправиться   в  шумный и наэлектризованный весельем зал, где заранее  матушка приготовила стул для обозрения.
    Удивило, что здесь очутились не какие-то середнячки в пионерских  галстуках,   а настоящие старшеклассники и даже выпускники, с чинным взглядом на окружающий мир  и даже снисходительно общавшиеся с теми, кто  по возрасту оказывался гораздо младше них.
    Елку, стоявшую в центре большого  коридора, украсили удивительными стеклянными игрушками, бумажными лентами, и все мигало от самодельных окрашенных маленьких лампочек.
    Какие- то девчонки с тараторящим щебетанием пристали с напористыми вопросами:
 - Ты кто? Ты кто? Ты с кем пришел?
  Оказавшаяся рядом  незнакомая учительница лишила  соблазна мучительного размышления - отвечать или нет, и, перебив чужое любопытство, ответила за меня, что мальчишка - сын Зои Кузьминичны, который просто  в гостях.
    Кажется, именно тогда впервые пришлось увидеть  новогодние хлопушки, конфетти и искры в глазах молодых и задорных людей полных сил и энергии, знающих ценность  жизни и способы достижения замыслов.
   Когда начались танцы, на импровизированную сцену вышел  музыкальный коллектив, с блеском  медных труб, излучающих какие - то необычные мелодии. Возникала атмосфера иного мира, запретного и от этого  манящего к себе непреодолимой силой, лишая отчаянного сопротивления. Парни в брюках дудочках, белых рубашках с черными тоненькими галстуками без сомнения предстали кумирами, властителями тонких  струн человеческих душ.  И для большинства они  казались  открывателями моды, к которой тянулись без всяких надежд, с желанием просто  встать  рядом или хотя бы  быть свидетелем ее присутствия. Не помню уже что танцевали - шейк, твист или буги-вуги, но точно   западное, быстрое и явно выходящее за рамки традиционно-идеологических стандартов. Иногда такое позволялось,  под пристальным взглядом директора, не запрещавшего культурные эксперименты,  но на властном лице  нескрываемо виделось -  как сдерживается в его душе протест от новаторской  «вакханалии».      
     А потом народ дружно выбежал на улицу,  разгоряченный от коллективного единения, чтобы зажечь бенгальские огни. В школе такое строго запрещалась, так как  здание, старое и деревянное просто, не вынесло бы подобной феерии.
   Таким оказался дух свободы  и дивного очарования, сохраненные через долгие десятилетия.  В морозную ночь. С трепетом.  Навсегда.



  На фото картина Дмитрия Колупаева.