Сторож Егорович

    Каждую ночь сторож «детского мира» Егорович превращался в паровоз. Не в ржавую громадину из прошлого, а в зеленый добрый паровозик от игрушечной железной дороги.  С глазами мудрого экскурсовода, с побитыми молью времени усами, со скрипом старого механизма. Сторож надевал фартук кочегара, кепку машиниста, брал в руки щипцы кондуктора. А затем свистел паровозным гудком и объявлял отправление поезда с третьего перрона. 
    Весь день Егорович скучал на запасных путях загородного дома. Дымил вонючими папиросами, смазывал изношенные детали пивным маслом, рисовал проездные билеты на тетрадных листах и пек овсяное печенье. После обеда заходил к соседу – водителю телеги и рассуждал, что пора готовится к последней остановке. Ближе к вечеру Егорович строил из себя начальника поезда и приставал к проводницам-дочерям с одни вопросом:
    - Когда вы уже пустите наследников в купе своей жизни?
    В ответ дочери отмахивались от отца, как от назойливого пассажира. Пытались откупиться от него крепким чаем и говорили всегда одно и тоже:
    - От детей в купе лишь шум, суета, да мокрые простыни.
    А ночью, сторож Егорович открывал секреты радостного детства воображаемым внукам.  Он сажал их в вагоны, не забыв строго проверить нарисованные заранее билеты, проводил инструкцию безопасности и просил не кидать в окна обертки от конфет. Затем заводил свои паровозные механизмы и катал вагоны полные детей по огромному магазину игрушек. Устраивал экскурсию со множеством остановок и развлечений. Под конец путешествия, Егорович отвозил внуков на сторожевой пост. Там он раскладывал на столе овсяные печенья в качестве угощений, а сам ложился на прохудившийся диван, чтобы вздремнуть пару часов до утреннего обхода. Проснувшись Егорович собирал нетронутые печенья в кулек, сдавал смену и шел домой пить хоть и крепкий, но такой невкусный чай.

    С приходом войны, Егорович сменил паровозную деятельность на работу лошади. Он взял у соседа телегу, поставил ее у разбитого входа в магазин и погрузил на нее остатки разрушенного детского мира. Посадил сверху воображаемых внуков и потащил телегу прочь, подальше от линии фронта. Туда, где хрупкие миры не разбивают снаряды человеческой глупости, туда, где не калечат детство войной. По пути с телеги падали игрушки, но Егорович их не поднимал. Он верил, что они как хлебные крошки укажут в свое время дорогу домой.