Пушкин и любовь

Глава из книги «Пушкин и Вы без вранья» для вашего развития

Пушкин и любовь

 

Многие в наш компьютерно-интернетный век много часов проводят в интернете в поисках знакомств для любви, ищут контакты, знакомятся и вновь расходятся от непонимания своих страстей и истинных желаний. Как А.Пушкин. Приглашаю к Пушкину и к его любимым в гости. Для самопознания.

Все не помнит самые известные стихи Пушкина о высокой любви:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

 

И почти тут же в письмах Пушкин называет Анну Керн «вавилонскою блудницей» и признается, что на днях ее «уе…ал», да еще с «Божьей помощью»…

«Ай да Пушкин, ай, да сукин сын!»

 

А когда Дантес стал флиртовать с его женой, сватаясь к ее сестре, то Пушкин обратился к царю, как в кино «Служебный роман» Самохвалов в профком, и к главе жандармов Бенкендорфу с кляузой: «….тем временем я убедился, что анонимное письмо исходило от господина Геккерена, о чем… считаю своим долгом ДОНЕСТИ до сведения правительства и общества…»

Заметался, потерял лицо….А сколько раз сам рога наставлял и издевался еще в стихах над такими же как он мужьями.

Друзья его давно знали его вторую сторону и писали как лицейский друг Жуковский ласково «Прочти, чертик, побудь ангелом. Завтра же твой ангел».

 

Наталья Николаевна Гоначарова, жена его же по пушкинскому счету любовных побед и секса была «моя сто тринадцатая любовь», признавался он Вере Федоровне Вяземской в письме от апреля 1830 года. Подсчет сексуальных побед не самое достойное занятие для мужчин, а уж писание о том даме, да еще и о невесте и подавно.

Исповедовал свой поэтически выраженный принцип:

Чем меньше женщину мы любим,

Тем легче нравимся мы ей…

 

К концу жизни было успокоился и писал жене трогательно 18 мая 1834: «Мой ангел ! Поздравляю тебя с Машенькиным рождением, целую тебя и ее. Дай Бог зубиков и здоровья. Того же и Саше желаю, хоть он и не именинник… Здорова ли ты и дети ? Спокойна ли ты ?…»

И о тихом семейном счастье на природе писал П.А.Осиповой: «Я не сообщаю вам ни политических, ни литературных новостей, — думаю, что они нам надоели так же, как всем нам. Нет ничего более мудрого, как сидеть у себя в деревне и поливать капусту».

Хотя за этим занятием его не замечали, для образности приписал.

На деле же жену измучил долгами и ревностью. Няня детей Пушкина старушкой вспоминала, что перед смертью в декабре 1836 и январе 1837 либо рыскал по городу в поисках денег, либо ходил по кабинету из угла в угол. «Тогда, бывало, к нему и с детьми не подходи, раскричится и вон выгонит». Загнал себя долгами в угол. Не до любовниц и любви к жене уже было. Хоть в петлю, хоть под дуло пистолета. А все думают, что ревность сгубила…

Нервное истощение от долговых и любовных тягот так доконало, что на последней ежегодной его пирушке лицейских друзей накануне конца своего «поэт только начал читать первую строфу, как слезы полились из глаз, и он не мог продолжить чтения».

Для понимания как любимый всеми НАШ ПУШКИН дошел до жизни такой и как стал несчастным неврастеником, пройдемся по фактам его жизни в обратном порядке — от семейных отношений к началу его бурной любовной жизни.

Чтобы понять, простить и извлечь уроки. Жизнь каждого человека несет в себе уроки. Жизнь великого человека тем более.

Еще в октябре 1833 года пишет несравненной жене: «Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебе задницу, есть чему радоваться ! Не только тебе, но и Прасковье Петровне легко за собою приучить бегать холостых шаромыжников, стоит разгласить, что — де я большая охотница. Вот вся тайна кокетства. Было бы корыто, а свиньи будут».

Тогда же жене: « …Кокетничаешь со всем дипломатическим корпусом, да еще жалуешься на свое положение… Смотри, жинка. Того и гляди избалуешься без меня, забудешь меня — искокетничаешься. Одна надежда на Бога, да на тетку… Не кокетничай с царем, ни с женихом княжны Любы».

А после дурацкой дуэли с достойным человеком — Дантес же отбыл во Францию, женился там на сестре жены Пушкина, стал сенатором и умер в глубокой старости в почете — на смертном одре повторял плачущей жене: «Будь спокойна, ты невинная в этом….»

Дочь жены его Наталья Николаевны от второго брака Александра Петровна Арапова писала по воспоминаниям матери: «…Его тянуло в водоворот сильных ощущений. Пушкин только с зарею возвращался домой, проводя ночи то за картами, то в веселых кутежах в обществе женщин известной категории. Сам ревнивый до безумия, он до такой степени свыкся с софистическими теориями, измышляемыми мужчинами в оправдание их неверности, что даже мысленно не останавливался на сердечной тоске, испытываемой тщетно ожидавшей его женой, и частью, смеясь посвящал ее в свои любовные похождения…».

Иногда жене так это надоедало, что Пушкин был вынужден признавать в жалобах Вяземскому, что «у его мадонны рука тяжеленькая».

А вы бы не врезали за такое ?

А ведь жена Пушкина и торговалась с издателем Смирдиным за повышенную оплату, и хлопотала о бумаге для его журнала, выполняла его редакционные поручения и даже пыталась сама превзойти мужа в стихосложении. Не только кокетничала и рожала, а кто про то знает ?!

По данным П.И.Бертенева главный дружбан Пушкина Вяземский признавал, что «Пушкин восхищался природным ее смыслом. Она также любила его действительно». Что не мешало ему винить ее в гибели поэта.

Первое появление Пушкина в высшем свете Петербурга с женой состоялось на званном вечере семьи австрийского посланника Фикельмонов. Еще одна поклонница поэта внучка Кутузова Долли Фикельмон, в девичестве Дарья Фердинандовна Тизенгаузен, была не менее красивая чем Наталия Николаевна и сразу после первого выхода блестящей пары в свет написала: «Госпожа Пушкина, жена поэта, здесь впервые явилась в свете, она очень красива и во все ее облике есть что то поэтическое , — ее стан великолепен, черты лица правильны, рот изящен и взгляд, хотя и неопределенный красив, в ее лице есть что то кроткое и утонченное…».

Произошло то событие в историческом здании Питера на Дворцовой набережной, где ныне институт культуры. Пушкинист Н.А. Раевский исследуя тот особняк, подтвердил воспоминания друзей Пушкина Павла Нащекина и Бартенева о признании Пушкина, что в «Пиковой даме» Пушкин в визите тайном ночью Германна в особняк к графине описал свой собственный «левак», «поход» к Долли. И это уже в браке. Ходок еще тот был. Перечитайте то место в «Пиковой даме» про ночное проникновение в тот особняк на Дворцовой и ощутите Пушкина.

Подобно рекомендованному Пушкиным Гоголю персонажу Хлесткову флиртовал вовсю и с маменькой Дарьи-Долли Елизаветой Михайловной Хитровой, которая была к нему не равнодушна и часто он ее называл в письмах «голенькая Лиза» и просил в письме Вяземского: «Если сможешь влюбить в себя Елизу, то сделай мне эту божественную милость. Я сохранил свою целомудренность, оставя в руках ее не плащ, а рубашку (справься у графини Мещерской), а она преследует меня и здесь и письмами и посылками». Это он об умнейшей дочери Кутузова, которая была в знакомстве со многими королевскими особами Европы. Было ей тогда 44 года.

Любовница Долли и жена Пушкина Наталья Николаевна умерли в один год 1863-ый. Наталье Ланской тогда был 51 год, внучке Кутузова на 8 лет больше. Более всего пережила поэта легендарно воспетая «гений чистой красоты» Анна Керн, отвергнутая светом за порочную любовь и женитьбу на своем племяннике — дожила на Грузинах в Москве до времени, когда мимо ее окна провезли на Тверскую улицу к Страстному монастырю известный нам памятник ее главному любовнику. Славная у нее судьба — и любила много, и обрела настоящую любовь до глубокой старости и памятника знаменитому любовнику-поэту дождалась.

Еще ранее в сентябре 1835 года заверял в письме жене из Тригорского в Петербург: «Веду себя скромно и порядочно… гуляю пешком и верхом, читаю романы Вальтера Скотта…». И тут же в другом письме заманивал к себе свою бывшую любовницу, замужнюю падчерицу хозяйки Тригорского Беклемищеву: «Мой ангел… приезжайте ради бога, хоть к 23-му. У меня для вас три короба признаний, объяснений и всякой всячины. Можно будет, на досуге и влюбится».

Самокритично Пушкин отразил накануне брака свое состояние другу и дипломату Н.И.Кривцову: «…Молодость моя прошла шумно и бесплодно. Счастья мне не было. Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах. Мне за 30 лет. В тридцать люди обыкновенно женятся — я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования».

Еще бы, ведь невеста у него по его же признанию 113-ая женщина !

Тем не менее изыскивал средства, дал теще для своей почти бесприданницы 11 тысяч в долг, а когда теща стала, как все тещи, донимать советами, то в письме ее отбрил жестко: «…мне необходимо окончательно выяснить ваше решение относительно меня. Я не говорю, что предполагалось сделать для Натальи… я имею ввиду 11 тысяч рублей, данные мною взаймы. Я не требую их возврата… я только хочу в точности знать, как вы намерены поступить…».

Теща намек поняла и отвалила. Вот такая любовь, воспетая пушкинистами как евангелистами. После этого они нахваливали 6 лет его супружества, которое было в полоску, и закончилось гибелью формально из за измен жены. В жене ли дело ? Конечно нет.

Пройдемте со мной далее по фактам любовных страстей поэта.

Хоронили Пушкина на Псковщине рядом с могилой матери помимо друга Александра Тургенева и слуги его преданного Никиты Козлова давние друзья из Тригорского Прасковья Александровна Осипова-Вульф с дочерьми своими юными Екатериной и Марией. И вспоминала тогда наверняка как 20 лет до этого молодой еще женщиной познакомилась с выпускником Лицея, соседом и дальним родственником Сашей Пушкиным летом 1817 года.

24-е его письма к ней было написано за те годы. Улаживала его дрязьги с отцом, отговаривала от безумного плана побега за границу под видом слуги ее сына, помогала в имущественных делах и накануне смерти послала ему в Питер банку варенья из крыжовника. Это ли не любовь ?

Одиннадцать писем к Анне Керн Пушкина и факты его помощи ей, когда она лишилась матери, доказывают глубокую связь с «вавилонской блудницей». Но когда та просила его в сентябре 1835 года помочь с работой, то отчитал хлопочущую за нее жену в письме от 29 сентября: «Ты мне переслала записку от мадам Керн, дура вздумала переводить Занда, и просит, чтобы я сводничал ее со Смирдиным. Черт побери их обоих». Деньги и ничего личного…

А ведь ранее чертенок в Пушкине писал А.Керн: «Перечитываю ваше письмо вдоль и поперек и говорю: милая ! Прелесть ! Божественная !…если вы прикажете, я обещаю быть любезным до чрезвычайности… я люблю вас гораздо больше, чем вам кажется…».

«Ах, обмануть меня не трудно ! Я сам обманываться рад !» Красиво ? — это Пушкин посвятил уже все той же падчерице Осиповой-Вульф, ставшей женой псковского полицмейстера Беклемищева.

Другой, старшей дочери Осиповой Анне Вульф писал: «Но я, ваш обожатель верный» и «И пусть мне сердце скорбь расколет… она на щепочку поссыт, но и понюхать не позволит».

А вы в себе таких противоречий не замечали ?

И слал письма кузине Анны Вульф «Нэтти, нежная, томная, истеричная, потолстевшая Нетти здесь…Вот уже третий день как я в нее влюблен». Третий день влюблен… Если учесть что в году 362 дня, то работы у поэта было многовато по этой части.

Но более поэт в Тригорском любил младшую сестру Евпраксию Вульф, ставшую потом баронессой Вревской. С ее восьмилетнего возраста был знаком с ней, исповедовался ей перед дуэлью о своих метаниях, не был ею остановлен, но при смерти ее нахождение рядом «облегчило его последние минуты», по мнению сестры поэта Ольги Сергеевны Павлищевой.

Обе сестры Вульф увековечены поэтом в образах сестер Татьяны и Ольги семьи Лариных в «Евгении Онегине», этой энциклопедии русской жизни. Перечитайте.

Прав ли был прекрасный стилист писатель Нагибин, когда писал «Поэтическое Тригорское было борделем, тон задавал Пушкин, живший со старухой Осиповой, с всеми ее дочерьми, с сестрами Керн (в соавторстве с Вульфом) с дворовыми девушками в малой баньке в глубине парка, вообще со всеми существами женского пола, появлявшимися хоть на миг в Тригорском»?

Хотя допустим «старухе» было всего на тот момент 43 года, а с ее дочерьми младшими от второго брака он спать не мог по их малолетству. Приврал Нагибин, погорячился, да и свечку не держал, но нет дыма без огня. Кому нужны детали и факты — читайте «Гаврилиаду» Пушкина, там все отражено с порнографической точностью. Ничего святого, только секс. Это если перефразировать известную фразу про бизнес.

Юношей был обласкан в Одессе легендарным генералом Воронцовым и в «благодарность» стал соблазнять его жену. После выдворения Саши Пушкина за распутство облил известным стихом про полуподлеца Воронцова грязью. Это он так трижды георгиевского кавалера, неоднократно проливавшего свою кровь за Родину во многих войнах и гениального администратора по развитию Новороссии, привлекавшего талантливую молодежь к развитию новых земель России. Не получилось соблазнить и жену Карамзина, был отставлен от его дома — и историку вмазал грязными эпиграммами.

Но Бог то все видит и Дантес был явно его посланником.

Подобное лечиться подобным.

«Да, да, ведь ревности припадки — болезнь, так точно, как чума, как черный сплин, как лихорадка, как повреждение ума». Разве терзания Ленского не послал Господь и Пушкину в догонку за его грехи метаний от одной замужней дамы к другой.

«Не дай нам Бог сойти с ума…». А ведь накануне гибели сошел почти таки…

 

А ведь как славно начиналась жизнь при деспотизме в царской южной ссылке по его признаниям в письме приятелю: «…Обедаем славно — я пью, как Лот содомский. Недавно выдался наш молодой денек — я был президентом попойки — все перепились и потом поехали по ****ям».

Многие бы от такой ссылки не отказались…

В Одессе же стал «рабом» жены крупного коммерсанта и дочери австрийского банкира Амалии Резнич, о коей писал восторженно: «Негоциантка молодая, самолюбива и томна, толпой рабов окружена».

Был допущен среди прочих рабов до ее тела, но ревновал ее так, что брат Лев Сергеевич писал: «Любовь предстала ему со всей заманчивостью интриг, соперничества и кокетства. Она давала ему минуты восторга и отчаяния. Однажды в бешенстве ревности он пробежал пять верст под 35 градусами жары».

Лучше не напишешь про его африканскую натуру.

А начал Пушкин до Одессы отжигать еще в Кишиневе на службе не пыльной.

«Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами. Общество наше, теперь рассеянное было веселая смесь умов оригинальных… Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов».

Эту оплошность он исправлял такими виршами стиха Кокетке:

«Послушайте: вам тридцать лет,

Да, тридцать лет — не многим боле,

Мне двадцать: я видел свет,

Кружился долго в нем на воле,

Уж клятвы, слезы мне смешны,

Проказы утомить успели,

Вам также с вашей стороны,

Измены явно надоели,

Остепенясь мы охладели,

Некстати нам учиться вновь,

Мы знаем: вечная любовь

Живет едва ли три недели.

Сначала были мы друзья,

Но скука, случай, муж ревнивый…

Безумным притворился я ,

И притворились вы стыдливой…»

Точнее не напишешь. А прав же, подлец.

Там же влюбился и рассорился с женой члена Верховного совета Тодораки Балша Мариолой Рали, да так, что подрался с ее престарелым мужем и был посажен под арест.

Бабник и дуэлянт еще тот. В кутузке той как видно и написал:

За то, что ясский пан,

Известный нам болван,

Мазуркою, чалмою,

Несносной бородою —

И трус и грубиян —

Побит немножко мною….

Пишу карикатуры —

Знакомых столько лиц,-

Восточные фигуры

Толстожопых кукониц

И их мужей рогатых

Обритых и бородатых.

 

С чего начал — тем и кончил. Все это к нему потом Дантесом и вернулось.

 

Написанная Пушкиным фраза — «обязанность моей жены подчиняться тому, что я себе позволяю», прямо вытекала из его отношения к женщинам в целом, отраженным в строках:

Умна восточная система,

И прав обычай стариков,

Они родились для гарема

Иль для неволи теремов.

В своем «тереме» Михайловского обрюхатил крепостную Ольгу Калашникову, которая при помощи его друга Вяземского была препроважена в Болдино к своему отцу-управляющему Михаилу Ивановичу. Дал ей вольную и немного денег. Сын Пушинка умер через три месяца после рождения, а его дворовая любовь в тридцать пять лет. Как не вспомнить его же сроки из стиха «Деревня»:

«Здесь девы юные цветут для прихоти бесчувственной злодея…»

Перед сватовством к Гончаровой метался между красавицами Олениной и Ушаковой.

«Пред ней задумчиво стою, свести очей с ней нет силы, и говорю ей: как вы милы ! И мыслю: как тебя люблю!»

«Глаза Олениной моей !

Какой задумчивый в них гений…

Поднимет — ангел Рафаэля, так созерцает Божество».

Обоими был отвергнут за ветренность и свое ****ство.

За три месяца до помолвки 6 мая 1830 года писал наш непостоянный гений: «…мое существование неразрывно связано с вашим, я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами — всякая другая забота с моей стороны, — заблуждение или безрассудство, вдали от вас меня лишь грызет мысль о счастье, которым я не сумел насытиться. Рано или поздно мне придется все бросить и пасть к вашим ногам».

Но это он не о ногах своей невесты, а о ножках красавицы тридцати шести лет Каролины Адамовны Сабаньской, дочери киевского предводителя дворянства, жене Иеронима Собаньского и любовнице графа Ивана Осиповича Витте.

«Ах да Пушкин, ах да сукин сын…». Метался бесом между баб….

 

«Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». Это посвящено все той же Керн.

А несколько позже в письме к Соболевскому Пушкин: «Безобразный ! Ты ничего не пишешь мне о 2100 р, мною тебе должных, а пишешь мне о мадам Керн, которую с помощью Божией я на днях уе-ал».

Букву в середине слова этой цитаты я убрал, но смысл понятен ?

Это факты.

Тургенев о друге: «Пушкин простудился, дожидаясь у дверей одной ****и, которая не пускала его в дождь к себе для того, чтобы не заразить своею болезнью. Какая борьба великодушия, любви и разврата!».

Об этом же у Пушкина в черновиках: «Я стражду восемь дней с лекарствами в желудке, с Меркурием в крови, с раскаянием в рассудке… все идет по прежнему: шампанское, слава Богу, здорово, актрисы также — то пъется, а те ебу-ся — аминь, аминь, так и должно».

Как начал жизнь молодую в страстях — так и кончил плохо.

Если бы не венерические болезни, то многих произведений гения свет бы не увидел. Вяземский Тургеневу о Пушкине: «Старое пристало к новому и пришлось ему опять за поэму приниматься. Венера пригвоздила его к постели».

Тургенев как его друг, устроивший еще в Лицей и проводивший в последний путь после гибели писал Вяземскому: «Сверчок прыгает по бульвару и бля-м. Но при всем беспутном образе жизни он кончает четвертую песнь поэмы. Если бы еще два или три х-я, так и дело в шляпе. Первая ***-я болезнь была и первою кормилицей его поэмы».

Точнее не напишешь. Вот такая связь между литературным творчеством и венерическими заболеваниями от ****ей Пушкина. Связь сексуальной энергии и гениальности налицо.

Жаль только не у всех. А только у нас с Пушкиным (шутка).

Но как бы то там не было, а только от такого развратника как Пушкин нам досталась великая Литература и великий Мир познания души человеческой.

А что от нас с вами останется ?

Как писал другой поэт Есенин, повторивший более кратко судьбу Пушкина: «Если черти в душе гнездились — значит ангелы жили в ней».

А потому и закончу данную новеллу моей повести «Наш Пушкин» изумительными стихами нашего недавнего современного поэта Давида Самойлова о той свободе духа, которую Пушкин подарил своим творчеством всем нам:

 

Везде холера, всюду карантины,

И отпущенья вскорости не жди.

А перед ним пространные картины

И в скудных окнах долгие дожди.

 

Но почему-то сны его воздушны,
И словно в детстве — бормотанье, вздор.
И почему-то рифмы простодушны,
И мысль ему любая не в укор.

Какая мудрость в каждом сочлененье
Согласной с гласной! Есть ли в том корысть!
И кто придумал это сочиненье!
Какая это радость — перья грызть!

Быть, хоть ненадолго, с собой в согласье
И поражаться своему уму!
Кому б прочесть — Анисье иль Настасье?
Ей-богу, Пушкин, все равно кому!

И за полночь пиши, и спи за полдень,
И будь счастлив, и бормочи во сне!
Благодаренье Богу — ты свободен —
В России, в Болдине, в карантине…

 

Желаю вам извлечь уроки из жизни несчастного и гениального нашего Александра Сергеевича, ощущать в себе свободу внутреннюю как дар Божий, жить не страстям и зависимостями, а истинными ценностями и быть счастливыми в любом месте и при любых обстоятельствах, даря все лучше в себе людям. Грязь Пушкина растворилась о во временим, а его свобода духа в гениальных стихах светит нам из глубин памяти народной.

Присоединяйтесь к моей программе «Живая память малой Родины». Оставьте и после себя миниатюрами , минирассказами о жизни вашей Души послание потомкам, присоединитесь отражением в интернете своих впечатлений о жизни к Живой памяти русского народа и его Свободы духа.

 

Если вам интересно исследовать себя и мир вокруг вас, обретать много новых друзей, путешествовать с друзьями и к друзьям, основать свой род, написать свои страницы в самую правдивую ИСТОРИЮ РОССИИ В ИСТОРИЯХ РОССИЯН, улучшать качество жизни своей и близких вам с помощью государства и его ресурсов, то Приглашаю на регулярные заседания клубов участников программы «Живой памяти малой Родины», кои регулярно проходят в библиотеках столицы нашей — в Москве, а кто за ее пределами — по скайпу.