08. И они стали бешено срывать все друг с друга

Начало...http://proza.ru/2022/09/27/1043

08.  И они стали бешено срывать все друг с друга 

А вскоре и срок расписки подошёл. Решив сделать заказ на свадебный стол в ресторане, сидел он как-то дома и ждал прихода Алёны. И вдруг в прихожей раздался звонок. Думая, что это Димыч, который, не точно, правда, но обещал заехать за ними на машине и отвезти их с Алёной в ресторан, он поднялся и пошёл открывать. Вера!.. Поздоровались. Он помог ей раздеться, а у самого, аж, сердце - "бух, бух, бух". А она словно чует, — а может и у самой то же самое на душе творилось.

— Можно? — проговорила она. — Я вообще-то по делу, — и тут же заспешила в комнату. Молча встала около окна.
 
"Зачем она пришла?" — вихрем закружило у него в голове, и он подошёл к ней.
 
И тут с ним что-то случилось, то есть с головой его что-то произошло. Всё! Он, ведь, был уже как бы женат и ничего не должен был бы иметь к Вере этой, питать что-то там такое, а его понесло. И только она!.. Этот её большой чистый лоб в венце светлых, как у ангела, волос, её светлый лик!.. Лицо!.. Её серые огромные глаза смотрели на него опять так же, как и когда-то. И как бы прося прощения... Да, да! Тогда, в тот первый день их встречи после его армии, она именно так, так же, такими же глазами смотрела на него! Вот именно!.. Просящими у него прощения! И любившими, по-прежнему, любившими его!..
               
И он кинулся её целовать! Всю, везде! Встал на колени, прижался к ногам её лицом и сладостно вдыхал запах их, с замирающим сердцем прикасался он губами к её нежным холодным коленям и.… плакал.
               
— О, маленькая моя, любимая! Девочка ненаглядная! — задыхаясь, говорил он, и целовал, целовал её руки, рот, печально улыбающийся скорбно-сухой рот её.
               
— Нельзя!.. Нельзя!.. Ну, что ты делаешь! — едва слышно, не открывая при этом глаз своих, заговорила, наконец-то, как бы ожившая уже Вера. И вдруг, вся прижавшись к нему, зашептала. — Задёрни шторы! Задёрни шторы!..
      
И они стали бешено срывать друг с друга все напрочь, повизгивая при этом как щенки от нетерпения...
               
А потом она лежала и плакала. Молча. Просто лежала на спине, а из глаз у неё по вискам текли слезы. Он подумал, что это она от радости, ну или просто оттого, что ей хорошо сейчас. Но, когда она встала и, подойдя к окну, осталась там стоять, повеяло вдруг на него ото всей её фигуры и вообще ото всего и даже от мокро запотевшего и слезящегося окна, такой безнадёжностью и таким отчуждением, что он весь даже задохнулся от испуга.
               
О, эта боль, сосущая его сердце и до сих пор! Почему, почему она тогда плакала после этого? Не оттолкнула, но как бы пошла на поводу его желания, а после плакала! Спрятала у него на груди своё светлое тихое лицо и говорила, говорила: «Милый, глупый ты мой, милый!» И тихо, беззвучно плакала, как бы прощаясь с ним.
               
 Он сел на тахту и схватился за голову. Она села рядом и прижавшись к нему, положила свою голову ему на плечо.
               
 — Ну, что, что, Вера! — чуть было ни закричав, сказал он ей. — Что ты и сама мучаешься и меня мучаешь!.. Я же люблю тебя! Понимаешь?!...
      
— Молчи, молчи, молчи! — только одно твердила она. И тут же, как бы очнувшись, опять заговорила о том, что она вообще-то по делу и так далее.
               
— А Алёна скоро придёт?
               
И этот вопрос его словно громом поразил. "Вот было бы дело, — подумал он, — если бы она нас застала!". Ему стало не по себе. Он услышал, как в прихожей кто-то гремит ключами. И похоже, это была Алёна. Но была она почему-то там тихая какая-то. Видно в прихожей она была уже давно и успела кое-что услышать из их разговора с Верой.  Пройдя в комнату, она, молча и быстро взглянула на их лица и на тахту со смятым покрывалом.
               
— Вот, — тут же проговорила Вера, протягивая ей какие-то клубки нитей. — Ты как-то просила у меня продать тебе мохер этот. Мне сейчас деньги нужны.
               
Алёна в раздумье стала молча щупать и нервно теребить нитку, а, спросив у Веры о цене, нервно поджала свои тонкие губы.
      
— Дороговато вроде, — проговорила она. — Да у меня и у самой-то сейчас...
      
— Да, ладно! — встрял наш герой. — Чего ты!.. Ей нужно!..
               
 — А чёй-т, ты, встрепенулся-то!.. И глазки у тебя беговые какие-то! — с усмешкой проговорила Алёна.
      
— Да брось!.. Говорят же тебе! У нас что, денег что ль нету? — сказал он и направился в сторону гардероба. — При чём тут вообще мохер этот!..
               
 Но, опережая его, к гардеробу устремилась Алёна. Он видел, как дрожат у неё губы и полнятся слезами глаза, но, истолковывая тогда все это как результат её тупости и жадности, завёлся, схватил её за плечи и с силой оттолкнул прочь. Она повалилась на тахту, но тут же вскочив, опять кинулась к гардеробу, схватила его за волосы. Он взвыл от боли и обиды и дал ей такого пинка, что она, свернувшись калачиком, повалилась на пол и завыла как побитая дворняжка.
               
 И тут он зачем-то посмотрел в сторону Веры и был поражён выражением ужаса на её лице.
               
— Алёна! Алёна! Прости! — тут же кинулся он к невесте своей. — Ну, прости меня! Ну, прости, пожалуйста!..
               
— А ты зачем здесь! — услышал он вдруг голос бабки своей. Об этом она спрашивала Веру.
               
— Да нет! Акулина Степановна! Я не потому! — начала было оправдываться в чем-то Вера, но бабка тут же её перебила.
               
 — Потому не потому! Раз договорились, то не потому и не поэтому не надо! Ты видишь, какой он заполошный! — заговорила с ней бабка о чем-то непонятном для него и «дальнем». А Вера, спрятав своё лицо в ладони, вмиг отвернулась от нее к стене.
               
Он уже как бы и «чуял» во всем этом их разговоре то, неизвестное для него и "дальнее", но не доперал ещё, не доходило ещё тогда до него, что это они о каком-то их давнем уговоре относительно него и Веры.
               
И тут Вера быстро пошла на выход. Он за ней. Алёна, вцепившись в него и безумно — он даже обалдел от удивления — совершенно безумно вытаращила глаза и заголосила.
               
— Не пущу!.. Куда! Не пущу!
               
У него чуть было челюсть ни отвалилась, но велика была злость у него на Алёну, что не согласилась она дать Вере деньги и не послушалась его. И что-то ещё давило и угнетало тогда его и казалось, что, вот, если останется он сейчас здесь около них, то все не то тогда будет — чушь! бред! мрак! — а все связанное со светом и радостью, счастьем его, там за дверью на улице, на воле с Верой. Он так чувствовал. А подумал ещё, что надо помочь Вере, надо достать денег!.. И он отшвырнул от себя Алёну!..

Продолжение следует... http://proza.ru/2022/10/07/438