Со-Творение. Гл. 2 Со-Чувствование

                Тактичность.
Анна благодарна маме за привычку, выработанную с детства, пробежаться кратким анализом по событиям дня. Доверительные беседы перед сном, как поняла взрослая Анна, были не только способом упрочения семейной нежности и любви между матерью и дочерью. Так она постигала науку исцеления детских обид, а позже юношеских травм.  Размышления открывали возможность увидеть даже в неприятных ситуациях если не позитивную сторону, то хотя бы нейтральную. А также исподволь воспитали критическое восприятие и умение абстрагироваться, когда Анна с недоумением наблюдала вспышки истеричного поведения девочек или грубость мальчишек-подростков.

В студенчестве она не стремилась тусоваться с какой-либо группкой. Её пару раз зазывали на вечеринки; ей не понравилась визгливая навязчивость девушек и откровенная хамоватость парней. Несколько раз она отказалась от участия в таких компаниях, и её перестали приглашать.

 Для Анны это ровным счётом не имело никакого значения. Лишь случайно услышанная реплика одногруппниц о высокомерной, заносчиво-фригидной Снежной королеве дала понять, что сплетничали о ней. Усмехнулась: добрые девушки! Спасибо, что не белой вороной называют. Хотя и это было бы ей безразлично. Опять же: что королева, что ворона – обе белые, а вот пушистые ли?

Тактичность. Анна размышляет – почему она редко задаёт вопросы, требующие откровенного ответа? Она что, не любопытна? Люди определённого склада ума считают это качество серьёзным пороком, «человеком, с которым не о чём поговорить». Если только разговор не коснётся того, как сама Анна чувствует и воспринимает мир. Вот оно. Чувства. Но такие разговоры ведутся с избранными людьми – с обеими бабулями, мамой – но она-то психолог, и конечно, с замечательной – взрывной, напористой и при этом очень тонко чувствующей Фи.

Значит, она не лезет к человеку с вульгарными расспросами, внутренне понимая, что, во-первых, в ключе поверхностной болтовни она не готова к глубинному сопереживанию, а во-вторых, для собеседника, даже если тот не против выплеснуть в чужие уши свою боль и обиду, - в любом случае, для говорящего - это страдание.

Значит, такт, который проявляется в её отстранённости – это с одной стороны, некая самозащита и охрана внутреннего пространства (или комфорта?) А с другой - бережное отношение к собеседнику, чтобы не ковыряться в чужой ране. В то время, когда другие люди совершают это бессознательно и безжалостно, называя: «интересно» тире «любопытно». И не понимают, что в их глубинах живёт монстр злорадства, неосознанно наслаждающийся переживаниями человека, которого они «пытают» расспросами, подталкивая к ещё большему самосожалению. И в этом нет ни капли от сочувствия – совместного чувствования.

Есть и третья сторона для избегания откровенных бесед: а правильно ли собеседник воспримет то, что ты сама произносишь, искренне включаясь в сопереживание. Как в поговорке: спрашивают совет, чтобы поступить в точности наоборот! Обоснованное недоверие к собеседнику проистекает из понимания образа мышления данного человека. Или обобщённого сознания человека социума. Такое сознание на свой лад интерпретирует твою откровенность; бессовестно её переврёт, втиснет в собственное клише мировосприятия, исказит и даже заклеймит, приписывая тебе смыслы, которых и близко не было в твоих убеждениях. Стоит ли в данной ситуации говорить о такте? Здесь отстранённость больше похожа на здравый смысл физической безопасности, потому что психологические травмы бывают куда более болезненными.

И в этом затворничестве, ограниченном узким кругом друзей, они с Хао Ши очень похожи. Близнецовое Пламя! Что тут скажешь. Одинаковое мироощущение, схожие поведенческие реакции. Но эмоциональная чувствительность, думается Анне, у её любимого выше. Просто в силу публичной профессии он научился держать эмоции в жёстком контроле. И как же ей подступиться к душевной травме того, кем она безмерно дорожит, чтобы не ранить больнее?

*** 
Межпространственный скачок. Десять месяцев спустя.
 
- Я тебя снова разбудила, родной мой… Опять не даю тебе выспаться…

- Это наше время, и я давно сам просыпаюсь, ожидая встречу с тобой. А если даже и сплю, то пробуждаюсь тут же, как только твоя ладонь касается моей щеки.

- Прости любимый. Может нам сдвинуть время наших свиданий?

- Ну что ты, Счастье моё! Я так дорожу этими моментами, когда ты даришь мне свою нежность, и я пробуждаюсь в твоих объятиях, словно дитя. Обожаю, когда ты укладываешь мою голову к себе на плечо, поглаживаешь мою щёку. Ты отводишь со лба мои растрёпанные волосы, запускаешь в них всю ладошку, поглаживаешь висок, массируешь затылок. Люблю, люблю тебя…

- Это удивительно: сначала лёгкое покалывание на губах, затем едва ощутимая прохлада и влага, когда я чувствую, как твой язык уже раздвинул мои губы в ласке. А после ты чуть отстраняешься, смотришь своим невозможным взглядом, от которого буквально всё переворачивается в чакре высшего сердца и взрывается тысячами искр в ответ на твоё чувство!  Поцелуй углубляется, становится более страстным. Твой рот обхватывает нижнюю губу, собрав её и посасывает, как вишенку. Перебирается выше - мягко оттягивает верхнюю губу, ласкается языком по верхней десне, протискивается между зубами и щекочет альвеолы. Смешно!

- Твои ладошки соскальзывают с моей головы и обнимают за шею, гладят плечи то невесомо касаясь, то проходясь кончиками ногтей, но никогда не царапая. На это ощущение моё тело отзывается мурашками и лёгким спазмом мышц живота. Я невольно целую жарче, а твои руки перелетают ко мне на спину. Они такие горячие, замирают у меня на лопатках.

 - Твои объятия сжимают меня крепче, наше дыхание учащается, становится рваным и более шумным, нам не хватает воздуха в поцелуе. Мы на краткие мгновения разрываем его, чтобы вновь и вновь соединять губы со всё возрастающей страстью.

- Первое прикосновение бархата твоей обнажённой кожи чуть холодит прохладной выпуклостью грудей, прикосновением твёрдых сосочков. Мне совершенно сносит крышу. Моё тело загорается, и твоё отвечает этому внутреннему огню. Моё сердце колотится, и я слышу такой же заполошенный ритм в тебе. Жарко, душно. Я задыхаюсь и могу дышать только через твой поцелуй, словно твои губы поят меня родниковой прохладой. Твои руки исследуют мою спину: правая поглаживает бок, а левая кончиками ногтей скользит по позвонку от шеи к пояснице. Эти два дополнительные разные по ощущениям чувства окончательно заставляют меня потеряться. Я перестаю воспринимать отдельные ласки, перейдя в состояние блаженства.

- Моё сердце ускоренно бьётся, но я знаю, что это я чувствую твоё сердце. Всё воспринимается настолько остро и ярко. С этого момента уже нет разделения на мои и твои ощущения. Всё удвоилось: чувствую единовременно реакцию и своего и твоего тела. Я так рада подарить тебе эти необыкновенные переживания единения, и безмерно благодарна за твой дар.

- Люблю, люблю тебя, Родная. Мы понемногу начинаем успокаиваться… слышишь, наши сердца поют песню в едином ритме. Твои волосы разметались у меня на плече и по подушке. Я всё ещё не могу выпустить тебя из своих объятий. Твоя ладонь ласкает мою грудь, пальчик очерчивает вокруг ореолы соска. Я прижимаю твою ладонь своей к груди: только твои руки могут хранить покой моего сердца. Как был прав мой Дракон, когда отдал это сердце тебе, Единственная!

- Ах, эти твои глаза! Твой взгляд! Никто не способен передавать глазами такую гамму чувств, как ты, мой драгоценный!

- Пора расставаться, любимая. Мой день уже начался, а у тебя всё ещё ночь. Ты поспи, отдыхай моё Счастье. И не беспокойся, что можешь меня отвлечь среди повседневных дел. Я всегда чувствую, когда ты приходишь неожиданно, и в этот момент ты наполняешь меня вдохновением и радостью.

- Я знаю, любимый. Я тоже вижу твой ответный взгляд, нежную улыбку и чувствую сердечное тепло. Когда застаю тебя за обедом – даже с кем-то, позволяю себе «поболтать» с тобой; это проще, чем вносить сумятицу в твои мысли посреди рабочих дел. Чувствую тебя, когда у тебя свободен вечер, и ты «в нормальное время» ложишься спать. Но теперь уже суета моего часового пояса не даёт возможности сконцентрироваться на самом важном в жизни – на тебе.

- Не переживай, родная. Мы уже многому научились за период разлуки. Наши телепатические способности развиваются, укрепляя ещё больше наше единение вопреки расстоянию. Прощальный на сегодня поцелуй, сердечко моё. Уже жду…


«Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!» - ум с маниакальной изобретательностью манипулирует строками «Признания» Александра Сергеевича. Но личный ангел-Хранитель мягкой улыбкой отвечает фантастически находчиво и с юморком! Уловки ума, пытающиеся втиснуть в сознание Анны свою нелепую логику «этого не может быть, потому что не может быть никогда» терпят фиаско: спящая девушка изменила позу и, вытянувшуюся ногу за пятку мягко и нежно обняли. «Хао Ши, любимый» - эхом мелькнула в сознании мысль, и она мгновенно проснулась.

Но восприятие другое, вибрационный фон другой. Не включая свет, она понимает, что на пинок ступни объятиями без коготков ответил котейка - Симба привычно улёгся спать у неё в ногах на углу кровати. Внутренним смехом и теплом на шутку отозвалось глубинное понимание и благодарность Хранителю, вносящему свой труд в расширение её сознания и обретение новых человеческих возможностей. Их ночные встречи, как Близнецовых Пламён, на тонком плане ещё более реальны, чем физическое присутствие, и подтверждают послание Кут Хуми: «Любовь - объединение Пламён». А доверием себе и неустанным развитием чувств постепенно взращивается и укрепляется безусловность их обоюдной любви, являя суть сердечных трудов: «Что свяжешь на земле, то будет разрешено на небесах»!
 

***

Как проба голоса первогодка-соловушки
Сердечко голос робко, еле слышно подаёт.
Мечты роятся в голове, и пляшут словушки,
Сердечный ум ночную серенаду вновь поёт.

В той песне вера чистая, обнажена надежда,
Космической фантазии безудержный полёт,
Где сброшена покровных слов одежда,
Любовь себя открыто признаёт 
в единстве двух, где такт и трепет.
В канонах Мировой Души залог высоких дум.
Урания,* - хор ангелов вплетает в птичий щебет
Любви. Что безусловна; - земной направив ум 

Анна вновь думает о любимом. Хао Ши умеет смотреть из какой-то бездонной глубины и одновременно с этим видением чувствовать намного шире, ярче и глубже, чем те определения, которыми люди договорились называть свои переживания. 

Она размышляет, что профессия актёра, как никакая другая, является прямым доказательством человеческих перевоплощений из жизни в жизнь. Почему говорят – этот актёр так себе, а тот весьма хорош. В чём причина, что какой-то артист «плохо играет»? Слаб в психологии и не может выстроить поведенческую цепочку действий своего персонажа? Не потому, что он не способен зазубрить текст. Просто его душа не имеет опыта таких чувств и эмоций; он не испытывал подобные события в прошлых жизнях. Он такого не переживал, не знает – как отразить предложенную сценарием гамму эмоциональных состояний. И тогда беспристрастная камера фиксирует фальшь.

Жизнь внутреннего мира Хао Ши, из которого он мало что выносит на публику, проявляет себя в кипучей работе мозга и нервных клеток, поэтому персонажи его актёрских работ оказываются гораздо содержательнее, чем задумывали сценаристы и режиссёры.  Балансируя между собственной личностью и образом, Хао Ши извлекает то лучшее, что являет Человеческую Суть с большой буквы, даже, если играет отрицательного персонажа. И это Лучшее прорастает в нём не как обретённое новое качество личности, а состоянием, что уже имелось внутри него. Новая роль только усиливает и ярче высвечивает это лучшее, закрепляя индивидуальную проявленность в физическом мире. У Хао Ши бездна в глазах, переливающаяся тысячами граней и оттенков глубинных чувств.

Анна сравнивает беспрерывный процесс самосовершенствования Хао Ши с ростом жемчужины. В своём творчестве, неотрывном от личностного развития, он похож на моллюска. Слой за слоем он оборачивает Зерно своей Истины биологической плотью из боли и радости, формируя кристаллическую структуру. И свечение этой сокровенной Сути происходит не как у алмаза, сверкающего отражённым светом, а идёт изнутри, из потаённых глубин естества. А солнце только подчёркивает эти радужные переливы перламутра – изысканные, нежные тонкие оттенки.  Такой Анна чувствует душу Хао Ши.


 *Плотин неоднократно говорит о двух Афродитах:
Афродита Анадиомена - пенорождённая, земная Венера-любовь, Мировая Душа.
Существует на умопостигаемом уровне, как «жизнь ума».               
Афродита-Урания — богиня небесной любви, бестелесной и высшей, «мышление ангельского ума».


Фото из интернета.