Дядя Гриша

        В начале 60-х  годов  стало совсем плохо: на местную пекарню  решили планово  поставлять забайкальскую муку, и даже   в ограниченном количестве, приводящего, в конечном счете, к дефициту элементарного. В то  же время  свое зерно высшего качества отправлялось в неизвестном направлении.  Тесто не поднималось, сам  хлеб  оказывался черным, и  при разрезе всегда образовывалась большая дыра, да такая, что  мог залезть детский кулак.
        Правда, у отца  на станции  два раза в неделю приезжала «развозка» - торговый вагон, но и там  продажа шла в ограниченном количестве  в руки. Многие железнодорожники  работали семьями, получая товар в двойном размере. Просто счастливчики!
        В раймаг на Телеграфной улице   продукцию доставляли  один  раз в день и, если не удавалось во время купить, то в обеденный перерыв или в вечернее время полки оказывались пустыми.
       Во втором классе мы учились во вторую смену. Но спать долго не приходилось: родители собирались на «службу», а мне в тряпичный кошелек клали деньги и отправляли на «добычу». Рано утром, еще до открытия, перед зданием уже стояла очередь  - в основном пенсионеры и  женщины. Все ждали, когда приедет «бударка», прицеп, прикрепленный к колесному трактору   с большим деревянным коробом, в котором размещалась продукция.   
       Здесь хозяином был дядя Гриша, крепкий кряжистый мужчина,  со странной для восприятия   фамилией Гринберг, с взглядом  полным тоски и достоинства, но по натуре очень добрый, разговаривавший всегда медленно  и по делу.  Существовало  негласное правило: те мальчишки, которые открывают дверь в магазин,   могли оказаться в общей очереди первыми. И взять не просто буханку, а даже две, что вызывало открытое неудовольствие у крикливых старушек  и  домохозяек.  По традиции так сложилась   договоренность с продавцами. И бойкая  детвора  старалась прийти пораньше, чтобы с одной стороны занять место на общих основаниях, а с другой – среди тех, кто потенциально мог помогать  своему покровителю.  Конкурировали только те, кто ходил на занятия после обеда, а таковых оказывалось  не так много.
       Дядю Гришу ценили не только  за справедливость, но и за то, что  не давал обижать малолетних, оказавшихся  первыми, так как   старшие школьники старались оттеснить их силой.
       Обратно я не шел, бежал вприпрыжку счастливым человеком, потому что добыл очень важное для семьи. Мать, придя  уставшая от многочисленных уроков, всегда  нежно хвалила за то, что не оставил  сегодня  близких голодными. Конечно, это являлось большим преувеличением - потому как  в закромах «имелись»  и другие продукты: яйца, молоко, сало, картошка. Но на столе всегда считался особой ценностью иное, без которого еда воспринималась просто ущербной.
       Дядя Гриша потом перестал работать  в кооперации,  стал помогать людям резать  скот, что  делал весьма виртуозно со знанием дела и особой профессиональной изящностью.  Изредка приходил и  к нам, чтобы «управиться» со свиньей.  После завершения мероприятия   накрывали стол, жарили свежее мясо, обычно ставили бутылку водки, и шел задушевный мужской разговор «за жизнь».
       В годы войны он попал раненным в местный эвакогоспиталь, сам родом из Белоруссии, где семья погибла во время оккупации.  А во время лечения за ним ухаживала местная санитарка, к которой  и вернулся после демобилизации.
       Дядя Гриша жил на Базарной улице и однажды ему повезло – выиграл по лотерейному билету автомобиль «Москвич». И  всего лишь за тридцать копеек. Видимо, Бог отблагодарил его за все жизненные страдания,  за помощь окружающим в трудную минуту.
       А когда осенью 64 года Хрущева отстранили от власти, забайкальский хлеб печь перестали, и в продаже появился свой – саратовский, вкусный и ароматный, с запахом Родины.



    На снимке здание хлебного магазина в р.п.Мокроус Саратовской области. Фото начала 60-х гг. Личный архив.