Кл-К Вечерняя бомбардировка

После первого курса в нашем пединституте сформировали  стройотряд с бодрым названием «Оптимист» и послали его на строительство фундамента будущей школы в далёком Тонкинском районе Горьковской, тогда в 1979 году, области. В стройотряде было человек двадцать пять. В основном, студенты историко-филологического и математических факультетов. Для перевоспитания в стройотряд заставили взять двух трудных подростков, которые сделали жизнь стройотрядовцев занятной, нескучной и разнообразной! Впрочем, главными героями этого рассказа будут не они, а первокурсница-математичка Ниночка и степенный первокурсник-истфиловец Амир.
 
Девушек в нашем «яростном» стройотряде было трое. Две девчонки – Таня и Наташа были из сельской местности, а,значит, были хозяйственными и рукастыми. Они были нашими поварами, закупали провизию, следили за порядком. Эти две девушки сразу заставили себя уважать. Но вот третья девушка – Ниночка было большое бестолковое чудо! Ниночка была из самого Горького, в институт попала сразу после десятого класса. В семье за Ниночку, видимо, всё делали родители. Ниночка не умела делать ничего! Даже вскипятить чайник на плитке было для неё огромной проблемой! Как папа с мамой отпустили её в стройотряд, было для всех загадкой!  Таня и Наташа к Ниночке относились снисходительно, не обижали её, а, наоборот, всячески оберегали. Да, к слову сказать, внешность у Ниночки была очень даже ничего – симпатичное личико и стройненькая фигурка. А очки в золотистой оправе придавали ей вид научного работника.

 Дня через четыре парни стройотряда, с удивлением, пришли к выводу, что к Ниночке неравнодушно относится истфиловец Амир. В институт Амир попал не за успешно сданные экзамены, а потому что был в армии. Впрочем, большинство ребят-истфиловцев тоже в армии отслужили. Амир, как он сам говорил, был наполовину казах, наполовину татарин. Парень он был, не сказать, чтобы видный, но крепкое мужское начало в нём чувствовалось.И ещё у него было своеобразное чувство юмора! Ребята его уважали. И вот Амир, все это заметили, стал потихонечку за неяглой Ниночкой ухаживать! Но продлились его откровенные ухаживания,наверное, с неделю, а потом… А потом он Ниночку начал обходить стороной! Амиру сначала намекали, потом откровенно спрашивали, что между ними произошло? Но Амирка отмалчивался или махал рукой: «Отстаньте!»Девчонки тоже «пытали» Ниночку, но та отвечала: «Что произошло? Не знаю. Ничего не произошло!»

И только потом, осенью, в общаге, когда мы перед танцами в пятницу выпили «красненького», Амир «раскололся»! Вот его незамысловатый рассказ. По восточному обычаю начал его Амир издалека!

« Вы помните из-за чего тогда, на второй день, Равиль ругался с председателем колхоза? (Старшекурсник Равиль Баранов был командиром нашего стройотряда). Не напрягайтесь, всё равно не вспомните! А я вам скажу! Из-за сортира они ругались. Разместили-то нас в клубе, а туалет-то там сразу заперли! Все по нужде ходили за клуб, да за бани!»
(Действительно, это было большое неудобство! Но на третий день приехал пьяный  экскаваторщик, напротив клуба метрах в тридцати выкопал глубокую яму. Потом пришли мужики-плотники, тоже не трезвые, и сделали над ямой новейший сортир типа «М» и «Ж». Да, в придачу к сортиру трап-сходню через канаву.)
«Ну, вот, - продолжил свой рассказ Амир. – Помните, появилось у нас тогда это чудо 20 века – деревянный сортир с дырочками! Как говорится, девочки – налево, мальчики – направо! Помните, в какой-то день нам в клубе кино вечером показывали? «Табор уходит  в небо». А перед фильмом был журнал, как американцы атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки сбросили!
- Амир-джан! Причём, тут атомные бомбы и деревянный сортир? – перебил рассказ нетерпеливый Сашка Валутин.
- А вот тут-то главная фишка! – поднял вверх указательный палец Амир и улыбнулся. – После фильма мы тогда покурили и пошли спать. Я лёг, но что-то у меня живот прихватило! И пошёл я в новый сортир. Только «засел», вдруг по трапу кто-то ещё в туалет наяривает с фонариком. И кто это был? Как вы думаете? Кто прошагал в женский «отсек»? Ниночка! Я затаился, куда денешься! А она за стенкой приладилась на «очке»! Вдруг слышу – шлёп! А Ниночка говорит: «Это вам за Хиросиму!» Снова – шлёп! Ниночка вслух «За Нагасаки» Снова – шлёп! «За Хиросиму!» Шлёп – «За Нагасаки!» Я понял, что она Америку «бомбит»! Мне так смешно стало! Не знаю, как я не захохотал! Потом Нинка прибила «радиацию дождичком» и ушла довольная собою! Ребёнок ребёнком! Что поделаешь! Но вот влечение к ней во мне как-то испарилось! Такое дело, мужики! Так что давайте выпьем  и за Хиросиму и за Нагасаки!»
Как хохотали мы в тот вечер, не передать! Потом тост «Выпьем за Хиросиму и Нагасаки!» стал у нас традиционным!

P.S. А над Ниночкой никто не потешался, потому что она ушла из института после первого курса по состоянию здоровья!