Какие красивые осенью женщины

Памяти друга

Мы ждали друзей у театра Советской Армии. Наше самое любимое место в Москве, ещё с детства и юности.
На улице стояла Осень. Нуу, как стояла.. Она и лежала под ногами пешеходов ярким разноцветным ковром. Или перебегала дорогу маленькими островками-ковриками, какие вязала бабушка из ненужных домашних тряпочек. Коврики были круглыми, прямоугольными, овальными. Пёстрыми и весёлыми. Островки осенних листьев были такими же. Бабушка любила смеяться, ну, или, если сердилась, не на меня, конечно, а так, по всяким другим случаям, поджимала свои губы неподкупно и неприступно, что коврики из её рук получались тоже суровыми на вид. Более жёсткими, негостеприимными и елозили по деревянному полу, как заведённые, недовольные и рассерженные механические игрушки. Перед бабушкиной входной дверью, на втором этаже в старинном каменном доме, который строили, по рассказам, пленные немцы, лежал круглый коврик. Вернее - ковёр. Он был тяжёлый, но всё одно нескучный. Внучка изредка, пыталась сама, без помощи бабушки скрутить этот входной коврик и самостоятельно нести во двор дома, чтобы положить его на траву, обмести веничком, а потом водрузить на специальные брусья и колотить, охаживать с двух сторон палкой, подпрыгивая на месте от избытка какого-то радостного предчувствия будущей чистоты и свежести дома. Только коврик придверный был громоздок для её детских девичьих ручек, поэтому бабушка, смеясь, с шутками-прибаутками, всегда приходила на подмогу. Такие же коврики, к слову сказать, были и у другой бабушки. Уже не моей, а бабушки мужа. Вот с ними справлялась уже сама. Особенно любила чистить их на снегу. Зима на Волге была какая-то мягкая и ласковая, хотя ветер по Набережной гулял во всю молодецкую морозово-кусачую лихую удаль, и не такая долгая, как в родной Москве. Поэтому в свободное время от учёбы, закатывала в ролики-трубочки коврики в той волжской квартире, тоже на втором этаже, и весело считая ступеньки выходила с ними, держа их в охапке, на крыльцо дома на Набережной Космонавтов, проходила подальше от подъезда и расстилала ковры на снегу. Пыль, как летом, не норовила лететь на лицо и одежду, и не надо было уворачиваться, а можно было распрямиться, глядя на морозное яркое щекотливое солнышко, и степенно, обойдя вокруг вязанной пёстрой принадлежности к домашнему уюту, напылить снежка на ковёр, пиная, для начала, снег носком сапожка. Затем поработать уже веничком. Потом перевернуть, уже на другое место, оставляя грязный, неопрятный след на снегу. Этот след так не нравился, что припорашивала его всегда поверх чистым снегом. Этакий камуфляж для нечистот. Бабушка всё переживала, что молодая тоненькая жена внука таскает  по два ковра за раз, приходя домой разлохмаченной, взопревшей от трудов, разгорячённой. Но, глядя на весёлое смеющееся лицо девушки, слушая звонкую речь, которая лилась переплетаясь с неожиданными смешинками, хохмачками, с меняющимся тембром голоса, в зависимости от сюжета рассказа о синичках, снегирях, воробушках и важных голубях, которые пели песни, вели свою незатейливую птичью жизнь, пока чистила ковёр - бабушка успокаивалась и звала на кухню, где уже вскипал самовар, а на обеденном столе ждало нехитрое угощение. На соседнем, рабочем столе, дымился, исходя зазывным ароматом песочный пирог из кураги, посыпанный сладкой крошкой - её любимый. Запах чистой морозной радости перемешивался с уже другой, домашней, вкусной и тёплой радостью. Становилось так спокойно, что казалось, что это будет всегда, неизменно. Родной дом, родные любимые и любящие люди, стол с едой и сладким чаем, запах чистоты, свежести по всем комнатам - от пола до потолка.

  Они бродили по дорожкам любимого Екатерининского парка на Суворовской площади, вдыхали листопадный дух и болтали. Супруги скучали по общению друг с другом, поэтому, когда уезжали, попросту сбегали из дома на время для двоих, постоянно говорили, смотрели близко в глаза и рука в руке. Всегда.
- Смотри! - он сжал её ладошку в своей.
Навстречу им шла пара. Мужчина и женщина. В так называемом элегантном возрасте. Разница в годах, между приближающимися парочками была где-то лет пятьдесят. Золотая середина человеческого века. Ну или исторического. Хотя для историков сто лет не дата. У них время измеряется веками, вехами, периодами в несколько веков.
Мужчина был спокоен, подтянут в ходьбе, интересен внешне, импозантен стройной выправкой, глядел округ жизнерадостным озорным взглядом.
А вот женщина. Вернее дама, сударыня. В небольшой шляпке с прозрачной вуалью сиреневого цвета, в светло-сером удлинённом чуть приталенном пальто, и ботики. Да-да. Чудные замшевые полусапожки на невысоком квадратном устойчивом каблучке облегали её изящной формы женские щиколотки в прозрачных колготках. Руки были упрятаны в замшевые перчатки. Если бы руки были спрятаны в муфту, образ выглядел более гармоничным. Но ведь не зима.
Они, вероятно, жили рядом, поэтому сумочка отсутствовала. Дама держала мужчину под локоть, и смотрела то перед собой, то на пруд, то следила за вальсом листьев. Медленно, размеренным шагом парочки сближались. Взрослая пара, совсем слегка, вежливо полуулыбнулась молодым людям, шедшим на встречу. Мужчина чуть склонил голову, дама ласково взглянула. Парочки разминулись.
- Ты обратила внимание, как красива эта взрослая дама?
- Обратила.
- И красота какая-то спокойная, уверенная в своём очаровании, обаянии.
- Или это она сама, очарована этой прекрасной природой, парком. Осенью.
- Она находится в состоянии настоящего равновесия.
- Поняла о чём я?
- Угу.
- Одеты они по той моде.
- Согласен. Только вещи то новые, не линялые и не затёртые.
- Значит верны своему стилю прошлых лет.
- А как она несёт шляпку!
- Не..не..не несёт!
- Шляпка на ней, как влитая.
- Вот просто продолжение её причёски.
- Это даа.
- Элегантный возраст.
- Элегантная красота, - потянула слова.
- Наверное, она всегда была такая.
- Шикарная, статная, величавая.
- Наверное, - согласился муж.
- Привычка вторая натура.
- Они прожили долгую семейную жизнь.
- Знают все-все тайны друг друга.
- А может, - задумался муж.
- А может они недавно познакомились?
- Вот здесь в парке и встретились, - начал он фантазировать.
- Воон у той летней эстрады сидели в одном ряду, слушали выступление,
- А какое было выступление? О чём? - я подхватила его вымысел.
- Музыка?
- Там читали стихи.
- Стихи это хорошо, но банально, - она поддразнила его.
- Пусть банально, - заспорил муж.
- Зато старый проверенный способ найти человека по своим интересам.
- Музыка, картины, история городов, неизвестных земель, музеи, знакомство в путешествиях, тоже по интересам, - возразила я.
- Поздняя любовь похожа на осень, - расфилософствовался муж.
- С терпким ароматом прохладного воздуха.
- С редким, но ещё горячим, согревающим солнцем.
- С хороводом ярких цветных листьев.
- С неожиданным дождём и ветром, - подхватила я.
- Неожиданным? - задумался муж.
- Осенью?
- Не думаю.
- Осенью всё понятно.
- Вот весной или летом дождик может налететь неожиданно.
- А вот осенью, всё предопределенно.
- Тёплая одежда, непромокаемая обувь, зонтик всегда с собой.
- Как и поздняя любовь.
- Столько всего оставлено в прошлом, пройдено несчитанных дорог, багаж с огромным житейским опытом.
- Ничем нельзя удивить, трудно очаровать, обмануть, схитрить.
- Только на чистовик. Набело.
- Ну вот смотри, - размечтался муж.
- Весной, а тем более летом очень легко быть красивой.
- Там всё на виду.
- Вот такая фигурка, там много, здесь мало. Всё понятно.
- Не согласна, - ей надоело соглашаться.
- Ты сам себе противоречишь.
- В чём?! - муж даже приостановился.
- Летом говоришь вся женщина на виду, а в холода?
- Замотана укутана. Очень легко обмануть.
- Ты не про ту красоту думаешь, - муж улыбнулся.
- Осенью очень заметны глаза человека.
- Женщина может быть укутана, а вот глаза.
- Они или шутят, заигрывают с осенним солнышком, или дождями бредят.
- Светятся или мрачны своими мыслями.
- Летом тоже мысли разные, - она не сдавалась. Ей просто нравилось с ним спорить. Он становился в этот момент упёртым мечтателем. Смотрел куда-то туда, в даль, известную только ему.
- Мысли у человека всегда разные.
- Только летом, весной природа не даёт в себе замыкаться.
- Столько звенящего солнца, тёплых дождей.
- А вот осенью..
- Осенью трудно быть красивой, - заключила я.
- У меня нет такой шляпки с вуалью, - надула губки.
- Тебе и не нужна шляпка, - он остановился и начал пристально, задумчиво её осматривать.
- Ты молода и красива без всяких шляпок, - вынес он вердикт.
- Счас подзатыльник получишь, - шутливо рассердилась и поняла, что он смеётся.
Навстречу им шла новая пожилая пара. Совсем другие образы. Обычная одежда - куртки, сапожки, шапочки, перчатки, пакет с какой-то повседневной маетой.
- Эта дама тоже красавица, - шепнул муж.
- Где ты увидел секрет её красоты, - засомневалась.
- Вернее, в чём?
- В уверенном взгляде, в поступи, а как она его держит под руку? заметила?
- Заметила.
- Одна ладошка просунута под локоть, а вторая накрывает поверх.
- Это капкан, - расширила глазищи.
- Двумя руками точно удержит.
- А может это не капкан, - вслух решил муж.
- Может это как в дружбе
- Помнишь фильм о Первой любви или о Дикой собаке Динго?
- Помню, там две руки подают только другу.
- Вот и здесь.
- Доверие по полной, - уточнил муж.
Девушка высвободила свою ручку из его ладони, просунула одну под его локоть, а вторую устроила поверх, и задрала голову, глядя серьёзно ему в глаза.
- Я понял, - он чмокнул свою зазнобу в макушку.
- Спасибо.
- Купим сегодня на вечер бутылочку шампанского?
- Давай..
- А давай знаешь что купим?
- Купим вина.
- Красного, терпкого, рубинового.
- И обязательно сладкого, - добавила.
Они любили только сладкие вина. Ну вот были они во всём сластёнами. В еде, напитках, отношениях. Покупали себе то бутылочку венгерского Токайского, то, за неимением достаточной наличности, бутылочку Салюта - ну почти Шампанское, только ровно в два раза дешевле. Любили сладкие Массандровские вина - красные, белые, розовые. Смаковали итальянский Вермут и Чинзано. Пробовали итальянское Шампанское. Вот французское так и не довелось. Даже потом, уже будучи семейными людьми, всё-таки сторожились купить дорогущее Шампанское - настоящее, из самой милой Франции - и тратили деньги на обычную, необходимую еду, балуя себя каким-нибудь скромным вкусным вином. Ну, или реже, покупали коньяк. Любили Чёрный Аист молдавский, но потом пришли 90-е, и вылив один раз целиком палёнку в раковину, зареклись его покупать. Пробовали дарёный французский коньяк, в котором было точно по обещанному - нотки или послевкусие смородины и шоколада.
Поэтому когда вдруг мужу приходила очередная блажь
 - А давай попробуем вот этот новый напиток
И прихватывал в продуктовую корзинку сливовое японское вино, жена опасливо рассматривала коробочку, читала и принюхивалась.
- Дома будешь и нюхать, и пробовать, - муж отбирал коробку или дорогую бутылку.
Дома испробовав новинку муж почмокивал, снова пробовал, вставал и убирая в бар изрекал примерное
- Пусть постоит, может вкус изменится.
- И мясо будет вкуснее, если приправить, - добавляла я хитренько.
Муж зыркал на неё, потом признавал неудачной разрекламированную добычу.
- Ну и ладно.
- Завтра купим любименькое.
- Сладенькое.
Поэтому ни брют, ни полу-брют им не годился.
- А вот если сравнить с вином..- задумался муж
- Кого сравнить?
- Ну вот ту пару.
- Она в шляпке и перчатках, он галантен и интересен.
- Поздняя любовь.
- Это какое вино?
- Точно не шампанское, - утвердила я.
- Да.
- Шампанское это юность, молодость, веселье.
- Фонтан из пузырьков.
- А то вино..
- Его надо пить тёплым или горячим, - продолжил муж.
- Чтобы сразу согревало.
- Ведь любовь поздняя, нет времени на прелюдии.
- А вот, если бы у меня была такая..поздняя, - начала она на вираже.
- Ну-ну, - заинтересовался муж.
- Это я так, - покраснела она.
- Тоже фантазирую.
- Или тебе можно, а мне нет? - пошла в бой.
- Осади, мелюзга, - муж снова её поцеловал.
- Мне просто интересно.
- Что бы ты сделала?
- С кем?
- Ну если бы
- Я бы ходила с ним в театры, в музеи, кино.
- Ездила по разным экскурсиям и не только по Москве, - начала загибать пальчики.
- Это всё можно и со мной делать, - успокоился муж.
- Выбери меня, - голосом папы из Простоквашино заныл муж.
- Ты меня дольше знаешь.
- Только вот в мою личную женскую жизнь..
- Я бы его ни ногой, ни дыханием, - похлопала мужа по руке.
Муж с искорками смеха уставился на свою женушку.
- Что притих? - задала вопрос.
- Выбирать тебя?
- Можно время на размышление? - муж задрал манжет куртки и уставился в свой хронометр.
- Ни секунды! - прихлопнула его часы.
- Отвечай сию минуту.
- Отвечаю! - муж отдал мне честь.
- Я, Ваша милость, Вас люблю с 9 класса.
- Ни днём позже.
- А раньше? - заинтересованно задала вопрос.
- Ты же знаешь, - расслабился.
- Ты мне всегда нравилась.
- С какого класса?
- Класс я не помню, а вот во дворе когда играли, обращал на тебя внимание.
- Ты вредная была.
- Яяя? - попутчица аж опешила и остановилась.
- Не принимали нас, мальчишек в свои девчоночьи ути-пуси, - потянул он её вперёд.
- Один бедлам от вас мальчишек потому что, - заважничала.
- Но без нас было бы скучно, - он смотрел ласково.
- Как хорошо, что у нас есть наша любовь, - задумалась.
- Нам очень повезло, - согласился и он.
- Покупаем сегодня красное сладкое и делаем его горячим, - уточнил муж.
- Можно добавить корицы.
- Гвоздику ты не любишь.
- А можно ничего не добавлять, кроме твоих поцелуев.
Целоваться на осеннем воздухе было приятно.
Они походили ещё по парку, загадывая, примечая, фантазируя, надумывая людям иную, счастливую судьбу. Очень хотелось умиротворения в людских лицах. Счастья в глазах прохожих. Добрых, еле тронутых улыбками, губ незнакомых людей, когда встречаешься с ними взглядом.
Наверное, будучи сам очень счастливым хочется мира и спокойствия всем.
Раздался телефонный звонок. Их друзья наконец-то добрались из своего спального района до центра, и теперь спрашивали дальнейший, их совместный уже, план действий.
- Ребята, - заголосил муж иерихонской трубой на весь парк.
- Идите к нам, гулять, что в машине так долго ждать начала спектакля.
- Да не замёрзните, здесь отлично.
- Ну что? - спросила жена.
- Мы к ним или они к нам?
- Идут, - утвердительно кивнул муж.
После шумного ликующего приветствия пары снова стали по новой кружить вокруг пруда, по тропинкам парка. Друзья пили пиво, они были любители этого пенного напитка. Пиво было в потнице, с капельками по всей бутылке. Холоднющее. Как они это делали и не мёрзли - загадка.
И вот тут погода стала портиться. Та самая осень, которая то лежала листьями, то бегала, то кружилась лёгкими дуновениями, вдруг осерчала и кааак стала задувать сырым и свирепым неожиданным ветром. Друзья поёжились.
- Вот ссспасибо, - кутаясь в подобие воротничка проговорил друг.
- Надо было теплее одеваться.
- Не лето, - парировал муж.
- Так не могли мы теплее,
- Мы же в театр приехали, - оправдывался друг, с опаской поглядывая на свою супругу.
Одета та была действительно не по погоде. Короткая юбчонка, красивая, но осенью абсолютно неподходящая курточка, сногшибательные точёные туфельки на длинных стройных ногах. Причёска её грозила испортиться окончательно.
- Надо возвращаться к театру, может уже пускают.
И они припустили почти бегом, к театру со звездой на куполе.
В фойе, около зеркала, ребята никак не хотели расставаться с верхней одеждой.
- Отдай сюда, - муж пытался стащить куртку с плеч друга.
- Ни за что, - отбрыкивался тот.
- Я и так замерз, а без одежды и вовсе пропаду.
- Не пропадёшь, - всё таки содрал с него куртку муж.
- Воон буфет.
- Там есть разливное? - оживились ребята.
- Нет там разливного.
- Зато там есть шампанское.
- Нуу это вы шампанским бредите, - загундосил друг, сдавая вещи в гардероб.
Вот так - подкалывая друг друга, друзья поднялись в буфет.
- Повышаем градус и согреваемся, - провозгласил муж, поднимая бутылку шампанского и наливая первым женщинам.
- Сколько у вас было? - прищурился муж.
- Где?! - вскочил со стула друг и захлопал себя по карманам.
- Думаешь я потерял деньги?
- Сядь, - засмеялся муж.
- Сколько градусов в вашем пиве?
- Нуу пять-шесть, - прикинули.
- Воот, а здесь в два раза больше.
- Точно согреетесь.
Они угощались, шутили, поглядывали на часы. Времени у них было с лихвой.
В театре давали любимую классику. Александр Николаевич Островский блистал как всегда. Актёры будто и не играли совсем, а просто жили в том веке, в тех страданиях, комедиях и перипетиях.
- Ух тыы, - приостановился на входе в театральный зал друг.
- Красотища!
- Ты что?
- Никогда не был в театре? - проталкивала его супруга вперёд.
- Тебя не обойдёшь, ни объедешь.
- Даа, я такой, - самодовольно друг погладил животик.
- Немаленькие у нас мужья, - согласилась и она.
- Берегите нас, хольте и лелейте, - мужчины встали в ряд.
- У кого пузяка больше? - спросил друг моего мужа.
- Не знаю..
- Можно померяться, - предложил мой.
- О, Боже! - возопила подруга.
- Позорище, а не муж.
- Чего ты?
- Ну чего ты толкаешься, - принялся пищать друг.
- Мы их не знаем, - я взяла подругу под локоток.
- Они не с нами.
- Пойдём наши места искать.
И девушки, обойдя своих мужчин, двинулись по рядам.
- С вами мы, - вскричали парни разом.
- Смотрите все!
- Родные жёны на произвол бросают.
- За своих не принимают.
- А мы с ними, любименькими.
- Мы их знаем, - мужья гоготали практически в голос.
- Идите сюда, неслухи, - помахали им девушки.
Угнездившись в алых бархатных уютных креслах, все согрелись, расслабились и стали тихо перешёптываться, ожидая начало спектакля.
После театра расставаться не хотелось. Поэтому загрузившись каждый в свой автомобиль, друзья взяли курс на север Москвы.
- У нас хлеба нет, - вспомнила я.
- Заезжаем в Седьмой, - муж уверенно повернул руль направо.
Друзья подъехали к супермаркету. Друг уже ржал, как конь, выбираясь из своего автомобиля.
- Снова только за хлебушком, - гогот продолжился и усилился.
- Мы эту эпопею тоже знаем!
Вот так с радостным смехом, все зашли в магазин. Набрав разнообразных салатиков, всяческих закусок, рыбки, колбаски, выбрали хорошие куски свиной вырезки, чтобы запечь в духовке и подошли к винному отделу.
Пиво брать не захотели, все знали, что хозяйке дома, в который они едут, не нравился тот запах, поэтому тормознули у вин.
Рассказав, ещё в антракте спектакля, про теорию поздней любви и горячего вина, решили взять красное сладкое. Парни стали выбирать.
- Вот это надо брать, - с видом знатока друг рассматривал бутылку тёмного стекла.
- А что горлышко кривое, - я сунула нос под его локоть.
- Бракованная. Не бери.
- Нее, это так намеренно сделано, - пояснил друг.
- Старинное испанское вино. Вкусное.
- А оно сладкое?
- Ведь вкус у всех отличается.
- Я тоже сластёна.
- Ты что? - не поверил друг.
- Забыла?
- Та помню, - я мягко похлопала того по ладони.
- Просто уточнить, чтобы вас потом за сладким вином не отправлять повторно.
- Заботишься о нас, - забасил друг.
- ОО, это почётно.
- Тебе в награду куплю шоколаду.
- Какую желаешь.
Но она в тот момент не желала шоколад, а облизнулась на коробочку своих любимых бельгийских морских конфет.
- Понял, - друг потянулся к коробке.
- Уже исполнено.
- На лету просекаешь, - она подмигнула.
- Так практика, барыня-сударыня, - друг показал глазами на свою супругу.
- А то, если на ходу подмётки не рвать, наказание не замедлит появиться, - развздыхался тяжко. Жалостливо.
- О чём это вы здесь?
- Что прилипли к сладкому.
Подошли наши половинки и оглядели тележку с продуктами.
- Ооо, конфеты и вкусное вино, - поощрительно заметила подруга.
Её муж разулыбался, как будто ему вручили долгожданный приз.
На кассе спор разгорелся не на шутку. Мужчины делили пальму первенства.
- Я сам заплачУ, - отодвигал друга мой муж.
- Едем к нам домой, вот на правах принимающего хозяина.
- Вот именно едем к вам, - стоял, как скала друг у прилавка, держась за телегу.
- Не можем мы с пустыми руками в гости ходить.
- Мы славяне, таким штукам не обучены.
Битва исполинов грозила продолжаться преочень долго.
Кассир смиренно ждала, народу было мало в тот вечер в магазине. Ждала себе и отдыхала попутно.
Девушки хотели уже в дом, к столу, снять туфельки-сапожки на шпильках.
- Давайте перетягивать канат, - предложила я.
- Какой канат? - тут же повернулись парни, дыша, как жеребцы в состязании за кубок мужества и достатка.
- Тележку!
- Один тянет за ручку, другой за противоположную сторону.
- Здесь пол глянцевый,
- Чистый такой
- Блестит как!
- Сверкает, - прикинул друг вполне серьёзно.
- А у меня подошвы неустойчивые на этих ботинках.
- Зато у меня подошвы подходящие, - подхватил мой муж шоу.
И вцепился в противоположную сторону тележки цепко, намертво.
- Не отдам! - возопил друг.
- Товарищи, граждане, бояре! - запричитал громко друг, тягая тележку за ручку на себя.
- Грабят!
- Рубашку последнюю сымают!
- Почему бояре, - спросила я у друга.
- Таак, к слову пришлось, - задумался друг.
- Не нравится - господа - обращение, - он расслабился, отпустил тележку и поднес руку к затылку, чтобы почесать, думая.
В этот момент, мой муж, с криком
- Ага! Наша взяла, - дёрнул тележку к себе.
- Они в сговоре, - заорал друг.
- Она специально моё внимание отвлекает, - пожаловался он народу.
- Помоги же мне тоже, - обратился он к своей супруге.
Та хохотала. И помочь ну никак не могла.
- Давайте поровну, - предложила хозяйка будущего вечера мужчинам.
- Еды набрали предостаточно, но и вино дорогущее, взяли ведь две бутылки.
- Я тут прикинула..
- Грубо, конечно..
- Навскидку.
- Вроде получится по деньгам поровну, - прищурилась, глядя на продукты.
- Но с математикой я на Вы.
- Честно сказать не в ладах, но кажется я права..
- Я тоже посчитала, пока они куролесили, - присоединилась подруга.
Та работала в банке и с математикой был полный порядок.
- Решено! - согласился мой муж и через всю длину телеги протянул другу ладонь.
Мужчины пожали друг другу руки и мир был восстановлен.
Расплатившись по чеку, еда действительно не перевесила выпивку, друзья покатили к ожидающим их верным железным коням.
Дома не стали раздвигать огромный овальный стол из красного дерева, решив, что просто заставят его угощениями, а если места не хватит, придвинут столик журнальный. Так и сделали. Сладкое до поры выставили на журнальный, вместе с чашечками-блюдцами, а горячее на основной стол.
Друг попросил гитару, что и было выполнено сразу с восторгом. Гитара была ещё её, из далёкого детства с большим атласным бантом на грифе.
- Ааа, вот и ты, - приветствовал друг её гитару.
- И на тебе опЬять голубой шикарный бант, с тонкими серебряными полосочками по краям, - удовлетворённо продолжал тот беседу в одно творческое лицо с семиструнной.
- Это гитара Девочки, - обиженно проговорила я.
- А ты, дружочек мой, постоянно вычитываешь про Мой бантик, - продолжала гнусавить я тонким голоском.
- Ни Боже мой, - испуганно замахал руками дружочек.
- Я наоборот, с моим почтением к стабильности и предсказуемости.
- Снимаю чехол и раааЗ.
- Неизменный голубой бант на грифе.
- Но! - друг начал развязывать любимый бантик.
- Сейчас будет играть и петь Мальчик.
- Поэтому Долой банты! - это звучало уже, как лозунг, под который голубой бант с атласным жжужанием соскользнул с грифа и попал прямёхонько в руки обиженной хозяюшки гитары.
  Пока вырезка запекалась, пели бардовские любимые песни, забравшись с ногами на диван-монстр, укрывшись пледами. Потом вскакивали из тепла, предварительно помигивая глазами, кто пойдёт проверять мяско. Бегали по очереди. Друг не бегал. Он был освобождённым от этой русской забавы. Он пел им песни. Пел отлично, поглядывая то зазывно, то хитро, то томно.
Расслабившись после театральной вылазки, холодного осеннего парка, но больше от горячей, сытной и очень вкусной еды, сдобренной вкуснейшим подогретым вином, друзья решили остаться на ночлег. Чему хозяева были, безусловно, рады.
Передав подруге шелковую длинную, до пят, ночную рубашку с банными полотенцами, хозяйка удалилась первой в ванную комнату.
Укутавшись в банные махровые халаты, друзья решили ещё попить чайку, перед сном, и снова все угнездились в гостиной, забравшись на диван, слушая песни, которые друг исполнял уже почти шёпотом, время было ночное, субботнее.
- Девчонки!
- Вы такие у нас красивые! - муж начал петь дифирамбы уже не под гитару.
- Посмотри какие красивые у нас жёны, - обратился он к другу.
- Что смотреть?! - удивился тот, поглаживая звенящие струны.
- Я это точно знаю.
- А когда мы красивые? - закокетничала подруга, поднося сигарету к своим губам и прищуривая очи.
- А всегда! - расчувствовался щедростью мой муж.
- В театре были самыми прекрасными зрительницами из всех присутствующих, - начал он взахлёб перечислять.
- В парке, так вам вообще не было равных!
- Кроме одной дамы в шляпке с вуалью, - встряла я.
- Нуу, - протянул муж
- Та дама вне любой конкуренции.
- Вам до неё ещё жить и жить.
- Очаровывать и вдохновлять.
- А ещё? - не сдавалась подруга.
- Когда мы лучше?
- При параде или сейчас, в пеньюарах и без косметики.
- Ножки в шпильках или под пледом?
- Сейчас, - признался муж, сокрушённо повесив буйную голову.
- Точно, точно, - спокойно нас рассматривая подтвердил друг, со всей ответственностью мужчины, повидавшего множество красавиц на своём гусарском веку.
- Сейчас, вот такие, домашние, расслабленные, без боевой раскраски индейских племен.
- Такие добрые, сытые, в тепло завёрнутые.
- Под вашими мужскими взглядами разомлевшие, - подхватила и я.
- Ну разомлели вы не только от нас, - впечатал муж свою правду.
- Это и тепло дома, еда, вино.
- Ну и наше любование вами, красавицы, конечно.
- Какие красивые женщины осенью, - протянула я задумчиво.
- Именно, - оживился и друг.
- Хотя и летом помнится, вы были восхитительны.
- Особенно на Оке, среди дол и заливных лугов.
- Весна, даже не обсуждается, - категорично провозгласил муж.
- А зимой?! - я требовательно на них уставилась.
- Помнишь?
- Когда встретились на Пушкинской, в мороз, в вечерУ 2 января.
- Ты утверждал, что нет нас чудеснее, - вспомнила.
- Я и не отказываюсь, - покивал друг.
- Ваши красные щечки и носики
- Ваши смеющиеся лукавые глаза
- Ваши улыбающиеся на морозном ветру губы,
- Невозможно забыть то волшебство, - друг улыбнулся.
- Я бы встал и на гусарский манер, прищёлкнул каблуками и отвесил вам поклон, - продолжил он.
- Но..- глядя на придвинутый вплотную к дивану стол.
- Сиди, сиди, - расчувствовалась.
- Верим и так..
- Вашим ласковым глазам, медовым речам.
- И..
- И переливчатым песням.
- Споёшь ещё?
- Или устал?
- Спою.
- Что желаете?
 Репертуар ему быстро накидали разномастный, он покивал и начал исполнять всё согласно заявленному списку.
- Разрешите? - вылез муж из-за стола и подошёл ко мне.
- Разрешите, сударыня, ручку?
- Что ручку? - не поняла.
- Ты меня танцевать приглашаешь? или конспектировать собрался.
- Не угадала.
- Ни то, ни другое.
- Разрешите ручку поцеловать, - на манер актёра Евгения Весника из Неуловимых, прошипелявил, вертляво извиваясь муж.
- Да ну тебя, - я рассмеялась.
Он взял мою руку, поцеловал и потянул всю на себя. Я приподнялась на диване, потом встала в полный рост, муж обхватил за талию, прижал к себе, заскользил мной по своему телу, и поставил ножками на пол.
Приобняв, ладонью захватив затылок, уместил у себя на груди, прижал, и начал в такт гитарной фонетике, покачиваться вместе под мелодию Визбора.
Разошлись по спальным местам практически перед самым рассветом, вдоволь наугощавшись нежным запечённым мяском, закусками, сладостями и, конечно, тягучим, вязким, ароматным вином, цвета страсти. Пусть и не поздней.
..Утро началось у друзей только в обед.