За линией фронта. Часть четвёртая -5

  Кромка дальнего соснового леса, своим острым конусом утыкалась в широкую зелёную пойму, спускающуюся к тихой, спокойной речушке, змейкой летящей к горизонту. Стоя на высоком холме у опушки леса на противоположном берегу от этой дальней кромки и разглядывая её в бинокль, Алексей Григорьевич вдруг окунулся в свои Сибирские воспоминания. На душе даже защемило от этого. Вот и речка Быстрая, что протекает по Шадринке, точно такая же, как и та, что была сейчас перед его глазами, где впервые он погулял с Ольгой при их знакомстве в тот далёкий 1939 год. И тут же встал её образ, лёгкий и воздушный, в синем сарафане с широкой пышной оборкой, её нежная и доверчивая, как у ребёнка улыбка... Но, стоп, стоп! Сердце опять заныло с бешеной силой. Деев даже потёр рукой с левой стороны груди. Всё должно быть благополучно там, в Пскове, всё идёт хорошо и скоро ребята вместе с Тихоновой возвращаются к себе на базу под Новгород, а потом и переброска под Курск или Белгород, одним словом, куда прикажут.
  Алексей продолжал разглядывать площадку для посадки транспорта в бинокль, когда к нему подошёл Завадский.
- Только что получили по радио сообщение, за вами выслали самолёт, товарищ майор. Из штаба Ленинградского фронта сообщили, - и Завадский уселся на кочку рядом с Алексеем и тоже пристально начал разглядывать эту дальнюю луговину.
- Они думают, что я полечу к ним со своей группой, - задумчиво произнёс майор, - а группа вся задействована на операции в Пскове. И Гераленко не возьмёшь, он тут вместо меня остаётся, за командира, и ему до конца придётся все эти дела разматывать.
- Что, насчёт их последнего запроса про этого инженера Саянова? - спросил заместитель начштаба.
- Добро Москва не даёт. Разрабатывать на месте такую сложную операцию неподготовленным ребятам, нет никакого смысла, только всё испортить могут. Нужно готовить специальную группу, но Ольга сообщает в последнем донесении, что стало известно о скором отъезде Саянова в Новгород. Может быть в дороге его смогут взять? Не знаю, какие насчёт него планы у нашего командования. Сейчас надо всё готовить к отбытию группы Дёнитца. Он был в городской Управе два дня назад и отметился там у Маневича, ну, то есть, поставил отметку о посещении по долгу службы в торговом отделе, но это, Маневич сказал, было в последний раз, больше он не имеет право ему продлять такой документ. А иначе, и он сам попадает под подозрение, так что, нужно наших ребят оттуда выводить побыстрее, - и Алексей стал торопливо спускаться с поросшего тонкими берёзками холма.
- Гераленко говорит, что всё уже готово, - и Завадский прислушался к приближающемуся шуму со стороны реки.
  Из-за кромки леса показался небольшой самолёт, он шёл на низкой высоте.

  В Особом отделе штаба Ленинградского фронта Алексея встретили приветливо.
- Жаль, что ты один прилетел, Алексей Григорьевич, - начал прямо с порога начальник контрразведки ПОГ майор Богданов, - но мы всё хорошо понимаем. Твои ребята сейчас на задании... Но, а тебя пригласили в качестве опытного консультанта. Как понимаешь, идёт подготовка к очередной операции на Ленинградском направлении и от нас много зависит по предотвращению проникновения в наш тыл террористов и провокаторов, а так же абверовских агентов всех мастей. Планируется их массовая засылка. У тебя большой опыт работы в болотисто-лесистой местности, вот мы и привлёчём тебя для сколачивания такой же, как и у тебя, прифронтовой группы. Как ты на это смотришь?
 - Одно дело делаем, общее - всё для нашей победы направлено, а значит, всё на пользу! Буду работать с вами, пока есть нужда, ну а дальше - как прикажут!..
- Вот и добро! Сейчас выезжаем в школу подготовки личного состава и немедленно приступаем к делу, будем вместе с тобой подбирать самых опытных и расторопных ребят и немедленно сколачивать группу, - Богданов поправил ремень на гимнастёрке, одел фуражку и вместе с Деевым вышел из кабинета.

  Они гуляли недалеко от Мироносицкого кладбища, подальше от любопытных глаз - Людвиг и Наталья Саянова. Девушка была по настоящему влюблена, этим нельзя было не воспользоваться в подобной ситуации и Людвиг держался сегодня крайне любезно.
- Мы уезжаем через два дня, и это очень жаль, - тоненьким голоском еле слышно, говорила Наталья. - Я чуть не плачу от этого, но... Я хочу, хоть на последок провести время с тобой в близости, ты мне очень нравишься, Людвиг. Но твоя сестра, наверно, будет против, я вижу, с каким неудовольствием она на меня смотрит.
- Гретта серьёзная девушка, и от всех окружающих желает такой же серьёзности, в интимных отношениях в том числе. Ну, и как ты себе представляешь, это наше свидание? - и Людвиг взял в свои ладони её тоненькие пальчики.
- Завтра 17 июня у меня день рождения, я приглашу тебя.
- Нет, это нельзя...
- Почему?
- Потому что охрана твоего отца, по моему, сопровождает его, даже в туалете, мы будем скомпрометированы. И отец твой не разрешит никого к вам приглашать в дом, - и Гросс быстрым шагом пошёл вперёд к берёзовой тропинке.
Наталья мигом догнала его и взяла под руку:
- Ты не спеши... Может быть, послать эту охрану ко всем чертям, когда они напьются и нагуляются... А? Я специально посажу их за стол, пусть отпразднуют моё день рождения вместе с тятенькой. К нему кто-то должен будет заявиться из городской Управы, а потом - потом будет ночь, все уснут, и я впущу тебя через балкон из сада. Как? - и она прильнула к его плечу.
- Можно! Ты убери их из дома, дай им с собой какой-нибудь выпивки - шнапса или русской водки и... Вот тогда и поговорим всерьёз, моя куколка!..
- Ты не думай, что ночью тебе придётся из-за меня краснеть, у меня опыта не занимать. Я встречалась с одним художником в Париже, впрочем... это было уже совсем давно.
- Сколько же тебе лет? - остановившись, спросил её Людвиг не без удивления в глазах.
- Не важно!.. Важно, что завтра ночью, ты будешь со мной.
"Странно! - подумал про себя Гросс. - Она, что же, забыла тот скандал с Ирмой в казино, где я всячески давал понять, что не интересуюсь гулящими женщинами? Ведь сейчас, эта Наталья навязывает себя, именно, как бульварная девка, а не как дочь русского эмигранта и уважаемого господина... Очень странно!"
- Договорились. Значит, я как Ромео буду караулить у тебя под балконом начало нашего свидания? - и Гросс хитро улыбнулся, пытаясь побыстрее закончить этот разговор и покинуть столь уединённое место, чтобы срочно встретиться на станции Псков-2 с Юргеном Геллером.

  В тесном и прокуренном помещении, где под низким тёмным потолком витали колечки голубого сигаретного дыма, Юрген и Вася Мельников на низкой скамейке снизу вверх смотрели на стоявшего перед ним Людвига.
- Вы с ума сошли со своим Хейне! Такие вещи нельзя делать скорополительно, нужно тщательно к ним готовиться... И Центр не даёт на это добро, - говорил сердитый Юрген. - Ты представляешь, какой это риск?!
- Да, представляю, поэтому и прошу совета, - Людвиг передёрнул плечами и встал к дверному косяку.
- Какого ещё совета?! Вы собрались в дорогу?.. Через день отправляется поезд с фуражом на Моглино, ещё выгребают всё из овощехранилищ города, цепляют вагон с мешками овощей. Как раз удобный момент, чтобы всем отправиться отсюда... Мы будем сопровождать этот состав, в качестве охраны, уже есть договорённость, - сказал Юрген и взглянул на Мельникова. - Вам нужно будет только во время прибыть на станцию к складам откуда Дёнитц, так сказать, "официально" отбывает в расположение штаба Линдемана, по основной версии. Всё продумано наперёд, а ты хочешь - этот процесс нарушить своими фантазиями?
- Почему нарушить, просто я хочу отбыть отсюда вместе с мешками фуража, но не с пустыми руками.
- Просто?! - и Юрген выкрикнув эту фразу, вскочил с места.
- Как и всё гениальное... - спокойно ответил на это Людвиг. - А вот теперь, давай спокойно, всё и обсудим!

____________________________________________

  Анна Ивановна и связной Маневич, служащий городской Управы, шли в сторону площади Ленина с большой корзиной цветов. Анна бережно несла их в руке, перекинув плетёную ручку себе на правый локоть. Она мило улыбалась своему спутнику, словно при первом свидании, а сама тихо и незаметно рассказывала Дмитрию Иосифовичу о текущих делах группы Дёнитца.
- Ребята готовы к отбытию, но...
- Я понял, о чём идет речь, так ли это важно?
- Вероятно, да! Но, у наших, как выясняется, не будет возможности перехватить Саяновых по дороге в Новгород. Там с ними едут представители СД со своим большим сопровождением и маршрут засекречен. Не только охрана будет, там выезжает целый полк мотопехоты, и на месте их встречают официальные представители из штаба Линдемана. Как видишь - этот инженер, важная птица!
- Это было ясно с самого начала, но - чем я могу тут помочь?
- Дёнитц спрашивает, можно ли, если всё получиться, прислать машину из Управы поздно ночью, по звонку из квартиры Саяновых к ним домой?
- Зачем?
- Для отправки некоторых необходимых инженеру вещей. Якобы, пришёл приказ выехать на день раньше и на станции уже ждут этот груз, - Маневич остановился в раздумье.
- Когда они планируют всё это провести?
- Сегодня в ночь, - Анна Ивановна выжидающе смотрела на своего собеседника.
- Нужно будет напроситься ночным дежурным в секретариат и посадить с собой самого тупого полицая, Шустова, например, который дружит с самогоном, а остальное, я беру на себя. В Управу ночью редко приезжают, а транспорт используют ещё реже, так что одну грузовую машину всегда можно будет задействовать. Но бывает, что в гараже стоят только легковушки, пусть ребята и такой момент продумают.
- Я передам... А грузчиков - не надо, есть у нас хорошие грузчики! - и Анна Ивановна снова весело засмеялась, поправив корзину у себя на руке. - Но, там странно ведёт себя эта девица, дочь Саянова. Она будто специально напрашивается на то, чтобы оставить собственного отца без охраны на ночь. Но и охрана, как выясняется, там не большая.
- А вот с этого момента, пожалуйста, расскажи поподробнее...

  В маленькой комнатке на первом этаже ресторана Ольга весь вечер сидела как на иголках. Она пришла "помочь" своей квартирной хозяйке на кухне и ждала сейчас её прихода из зала.
- Пришли, Саяновы пришли с гостями, - войдя и задёрнув за собой цветастую шторку, проговорила Анна Ивановна.
  Ольга вскочила на ноги и, тихонько отодвинула занавеску, заглядывая в обеденный зал. Наталья сидела к ней спиной напротив своего вечно чем-то недовольного отца, который сегодня выглядел сверх элегантно. Рядом с ними за столиком сидели начальник Центральной комендатуры Райн со своим помощником, и кто-то из чинов СД. Всем, судя по их лицам, было весело и уютно. Наталья то и дело подзывала официанта, что-то мило ему щебетала, а потом принимала тосты и поздравления. И в один из таких моментов, отпив из бокала шампанского, она, покрутив головой по сторонам, вдруг увидела Ольгу, смотревшую на неё из своего закутка, отодвинув занавеску. Тихонова с какой-то саркастической улыбкой на губах, мило ей подмигнула и сделала жест рукой, показывающий к выходной двери.
"Странная девушка, эта Гретта, - подумала Наталья, но тут же решила про себя, - а может быть сейчас она выполняет поручение брата, и поэтому просит меня к ней подойти?!" И Наталья Саянова поднялась из-за стола, шепнув отцу что-то на ухо. Она быстрыми шагами направлялась к дамской комнате, но дойдя туда, резко развернулась и пошла к выходу во двор.

  Наталья выскочила на улицу и у фонарного столба на повороте к площади увидела Ольгу, которая спокойно прохаживалась взад и вперёд по тротуару. В руках она держала сложенный зонтик, лёгкий оранжевый газовый шарфик был свободно разбросан по плечам волнистыми складками. Она была, как всегда, собрана и уверенна в себе.
- Наталья, здравствуйте! - поприветствовала Ольга подошедшую девушку.
  Та кивнула в ответ и захлопала глазами, оттопырив нижнюю губу.
- Я пришла извиниться за Людвига, он не сможет сегодня составить вам компанию. Он просил передать вам поздравление с днём рождения и его извинения.
- А, в чём дело, что случилось? - не выдержав, Саянова сорвалась на крик.
- Ничего особенного, просто, мой брат и жених, уже выехали из Пскова сегодня утром. Их отозвали в одну из армейских частей, пришёл срочный приказ от их командования. А я решила дождаться своего отца, который будет тут со дня на день, или его торгового представителя. Так что...
- Я ничего не понимаю, он ведь говорил, что будет ещё несколько дней в Пскове? - не на шутку разволновалась Наталья и схватила Ольгу за запястье.
- Ничем не могу вам помочь, - спокойно ответила "невеста" Дёнитца и, высвободив свою руку из цепких объятий разбушевавшейся Натальи, медленно пошла по тротуару в сторону площади.
  Саянова долгим, пристальным взглядом провожала её до тех пор, пока Ольга не смешалась с толпой и не скрылась из виду на противоположной стороне.
  Через пару минут Анна Ивановна наблюдала очень интересную картину, выглянув в обеденный зал из-за навески. Наталья села за свой столик и, наклонившись к отцу, что-то долго ему объясняла, потом они вместе с Райном и его помощником Геттерсом, по очереди стали выходить из-за стола. Они рассчитались с официантом и все вместе покинули ресторан.
  Ближе к ночи стало понятно, что никакого праздника на квартире у Саяновых не будет. Очевидно, гости потеряли к этому мнимому Дню Рождения интерес, когда поняли, что их расчёты не оправдались. Ольга Тихонова, переодевшись мальчишкой благодаря своей мелкогабаритной фигурке, на велосипеде дочери Анны Ивановны около десяти часов вечера приехала на станцию Псков-2, где в мастерских депо её уже ждали люди Геллера. Сам он готовил свою группу к отъезду. Через несколько часов, в четыре утра отсюда уходил поезд, который солдаты Геллера, (все в немецкой форме), должны были официально сопровождать. На Моглино уходили вагоны, гружёные овощами и фуражом. По дороге на одном из перегонов поезд должны были встретить партизаны Лужского отряда вместе с Гераленко в форме немецкого майора. Машинист Иванов, немного сбавив ход, должен был высадить в лесу всю эту "охранную" братию, которые долгие дни страховали в Пскове группу Дёнитца. Сам он и Людвиг Гросс должны были исполнить роли помощника машиниста и кочегара и, переодевшись, уже ждали в тёмном закутке своей очереди. А настоящая поездная бригада, отдав свои вещи "новеньким", пьяная сидела у подвала мастерских и травила байки. В депо на станции, как и говорилось уже ранее, работала группа подпольщиков и провернуть такую комбинацию для бывалых в этом деле людей - не сложно, но с Ольгой надо было подстраховаться и вывезти её на ночном поезде, как пассажира, не представлялось возможным из-за проверок перед отправкой состава. Поэтому, было решено посадить её в мешок и вместе с овощами и фуражом, закрыть в товарном вагоне вместе с солдатами "охраны". И вот теперь, приехав на станцию на велосипеде, она забежала в караулку и обратилась к Геллеру и Глушкову:
- Всё, они больше никого не ждут на квартире и ничего там не отмечают, вопреки заявлением этой Натальи, что вместе с гостями её папаша будет дома всю ночь. Она обманула Людвига... Значит, мы всё правильно поняли, что эти Саяновы - ловушка, проверка для нас. И если бы, мы согласились в эту ночь провести акцию, которую сперва планировали, то нам бы просто не дали оттуда уйти, и подполье Псковское провалили бы. Им сразу станет ясно, что и Анна Ивановна, и все, кто с ней связан, тоже имеют к нам какое-то отношение. А это был бы полный провал всей организации, - Ольга громко вздохнула, объяснив потухшему Людвигу и всем остальным, подоплёку происходящего.
- Как вы поняли, что это ловушка? - спрашивал Глушков, подвигаясь на скамейке и освобождая место для машиниста Иванова.
- Ваша родственница надоумила, - и Ольга кивнула машинисту головой.
- Да, Аннушка наша, молоде-е-ц! - протянул он и улыбнулся.
- Вот-вот! - и Ольга, сняв мальчишескую кепку с головы, вытерла ею мокрый от волнения лоб.
- С самого начала было понятно, что это авантюра. Этого не понимал, только один человек, - после этих слов Геллер с неприязнью посмотрел на Людвига. - Ты что, нас специально провалить захотел? Я уже подозревал тебя, как провокатора.
- Ну, что вы, ребята? Зачем вы так?! - Ольга, заступаясь за своего "брата", подошла к нему и обняла за плечи. - Мы и правда, все купились на эту легенду с инженером. Но были странности, почему у такого "всесильного мужа" такая скудная охрана? На ночь оставался дежурным только один полицай, пьяница Лискин. Ну, а когда Маневичу из Управы Анна Ивановна рассказала об отбытии Саянова из Пскова, тот попытался узнать точную дату его отъезда, но никто, ни в комендатуре, ни в самой Управе не знал этого, и никаких документов на выезд из города подано не было. А выезжать они должны были, по слухам, вместе с людьми из СД и целым полком мотопехоты. То есть, разрешение на выезд из города им всем должна была оформлять комендатура, а в городской Управе должны были согласовать маршрут выезда заранее, чтобы не возникло на дороге конфуза и ненужных проверок, но там никто ничего об этом не знал, и очень были некоторые удивлены такому вопросу Маневича. Его потом даже допросили, откуда он это взял и, какая мотопехота ещё?.. Он сослался на последние слухи, ползущие по городу, на что его в Управе обозвали дураком и посоветовали, впредь не быть таким доверчивым.
- Да, понятно, что для провокации Райн воспользовался известной фамилией. Возможно, есть такой инженер, но он вряд ли в Пскове, и вряд ли он будет так свободно ходить по городу с маленькой охраной и общаться с простыми армейцами, ему просто, никто этого не позволит, - продолжал Геллер. - И если бы, мы предприняли попытку его похищения, было бы понятно, кто в этом городе находится нелегально. Они вас заподозрили сразу и проверки были, но тут уж воспользоваться последней, им сам "фюрер велел", как говориться. Этот Губерт присел к вам за столик в первый же день, и в этот же день появились эти "Саяновы". Но, слова Никулина, вопреки их ожиданиям, всё перевернули. К тому же, и Миллер на самом деле уважаемый человек.
- Да, ребята, а он кто такой, этот ваш Миллер? - спросил Иванов, окидывая взглядом сидящих "охранников".
- Это реальный фабрикант. Там есть и сыновья и дочь у него имеется, не об этом сейчас разговор. Как вы понимаете, всего мы рассказать не можем. А потом - меньше знаешь, лучше спишь, как говорится, - и девушка рассмеялась, - не обижайтесь! - говорила Ольга, обращаясь к машинисту, задавшему вопрос, всё ещё стоя рядом с Людвигом, как бы оберегая его от злых слов и глаз. - Людвиг и сам понял в последнем разговоре с этой Натальей, что здесь что-то не так!.. Именно он и заставил нас как следует сомневаться, а Анна Ивановна ещё раз со своими связными всё перепроверила... Вот, что значит, идти против приказа из Москвы! Там с самого начала были против наших действий, относительно этого инженера.

  Пока шла бурная дискуссия на станции Псков-2, в эту ночь в городе развивалась новая драма, которая имела потом большие последствия для судеб и жизней многих её участников.

  Ирма Золингер сидела в комнате у Анны Ивановны с заплаканными глазами и уже в который раз начинала жаловаться на свою судьбу.
- Вот, что делать теперь, ведь муж выгонит меня на улицу, если узнает?.. - говорила она, прикладывая носовой платок к своим влажным голубым глазам. - Как мне теперь быть?
- О чём ты раньше думала? - тихо спросила у неё Анна Ивановна, она явно не хотела, чтобы её дочь Александра из соседней комнаты услышала их скабрезный разговор.
- За меня отец думал, когда отдавал меня в 17 лет старику... Они оба торговцы и отцу тогда было выгодно такое моё замужество. И вот я, молодая и привлекательная женщина, теперь совсем никому не нужна. Муж со мной уже давно не спит, он знает о моих интрижках, не ревнует, никак на это не реагирует, но... Узнав, что я беременна, он меня опозорит, я это знаю. Опозорит и выгонит вон из дома, такого он уже не потерпит... - Ирма снова залилась слезами.
- Что ты от меня-то хочешь? - спрашивала Анна, сидя рядом с Золингер.
- Помоги!.. Помоги мне, будь человеком. Ты же знаешь кого-то, кто бы мог мне помочь. К тебе вот, эта девица ходит, ну, Мария её зовут. Говорят, что у неё есть знакомая повитуха, где-то в Крестах... Вот я и пришла к тебе, спросить.
- Иди к тем, кто это тебе говорит, а я не знаю никакой Марии и бабки тем более!
- Ну, Мария?! Сестра этого юродивого, помнишь? Она как-то приходила сюда, к тебе?
- А-а, ну это по делу, она ведь повариха, приходила к хозяину, а я её только к нему проводила... Я с ней близко не знакома, - осторожно ответила Анна.
- Пусть так, но, ты ведь можешь сказать мне её адрес, а я сама попрошу её отвести меня к этой повитухе. Умоляю, помоги!... - Ирма затряслась в исступлении и Анна Ивановна сжалилась.
- Ты когда идти-то хочешь? - спросила она у несчастной женщины.
- Сегодня, сейчас!.. Только - дай мне, что-нибудь переодеться, чтобы меня пока дорогой не узнали и мужу не донесли раньше времени.
- Что я тебе дам?! Ладно, юбку мою с оборками возьми, она широкая, влезешь... и шаль, вон ту, оранжевую, в чём Гретта ходила. Замотайся в неё, она широкая и голова будет закрыта, - и женщина встав из-за стола, стала вытаскивать из комода одежду для Ирмы.

  Через полчаса, по тёмным ночным переулкам, замотавшись в широкий газовый шарф и одев на себя юбку с оборками, Золингер уже шла быстрым шагом, почти бежала, на городскую окраину к дому Марии Раковой и её брата Никиты.

  Прежде чем войти в калитку у невысокого деревянного домика, женщина в пышном оранжевом шарфике, оглянулась по сторонам и, убедившись, что всё вокруг пусто и тихо, быстро вошла во двор. В это время за кустами шевельнулись.
- Видите, господин Губерт? К Марии пошёл кто-то... Странно, что так поздно, - шепнул полицай Лискин на ухо своему спутнику.
  Губерт выглянул из своего укрытия. Ему очень хотелось отличиться, тем более на фоне сегодняшней неудачи с мнимым праздником у мнимой Саяновой, где не вышла провокация по отношению подозреваемых во связи с местным подпольем, нужно было скорее выполнить приказ Райна и устранить без последствий эту Марию Ракову, которая всем так мешала в последние дни. Он сегодня специально взял с собой полицая, на случай, если удастся подобрать нужный момент и организовать несчастный случай. Как это сделать, он ещё точно не знал, но следить у дома Марии не переставал вот уже несколько ночей, подбирая подходящий момент, и он, похоже, настал, именно в эту ночь, потому что вскоре скрипнула калитка и Ракова в сопровождении незнакомой женщины,(в темноте было не понятно, кто это), вышла из дома и направилась к окраине города в сторону Крестов. Лискин и Губерт незаметно проследовали за ними. Они шли на приличном от женщин расстоянии и для них по-прежнему было непонятно, кто шёл рядом с Раковой.
  На повороте у старой мельницы, обе быстро спустились в овраг, а оттуда нырнули в низину. Там у самого подножия песчаного холма, стояло несколько старых, покосившихся домиков. Рядом с одним из них, была крепкая на вид баня, именно в ней и жила бабка-повитуха, после того, как её дом разрушило снарядом. Ракова и неизвестная быстро вошли туда.
  Губерт присел за невысоким забором и продолжал пристально вглядываться в темноту. Вот Ракова вышла из бани и остановилась на порожке, она тоже присматривалась к дальней тропинке в темноте, кого-то ожидая. Видно, бабку они дома не застали и решили подождать её прихода.
- Послушайте, а это, кажись, невеста Дёнитца... И шарф её это, оранжевый, такой ни с кем не перепутаешь, и юбка с оборками, - тихо, в пол голоса сказал Лискин Губерту.
  Тот припомнил сразу её стройные ножки в обрамлении этих самых зелёных оборок и тоже купился на эту уловку, как и Лискин.
- Действительно, должно быть, она... Только Гретта ниже ростом, эта повыше будет. Хотя, шарф высоко намотала на голову, всё может быть...Но, тут, что она может делать, да ещё ночью? - с некоторой долей удивления произнёс Губерт.
- Жених с братом, говорят, уехали... А тут бабка-повитуха живёт! Ну, поняли? - и Лискин злорадно рассмеялся своим грязным мыслям.
- Намёк понял, но... Что теперь делать? Момент удобный был.
- Вы, это про что?!
- Про то самое, а впрочем... Мне совсем не жаль эту литовскую полукровку, а тебе? - и Губерт грозным жестом сгрёб за шкирку Лискина.
- Я? Я, ничего, господин офицер... Ничего не знаю...
- Вот и молчи... А пока, сбегай собери соломы с луговины. Там её много разбросано вперемежку с сухой травой. Тащи сюда! - приказал Губерт, а сам продолжал прислушиваться к тишине.
  Вскоре Лискин принёс целую охапку сухой травы и соломы, что удалось собрать в низине и вопросительно посмотрел на Губерта.
- Что стоишь? Давай, обкладывай эту баню. Наложи побольше у порога и по углам, - и Губерт подсел поближе к плетню, притаившись в самом тёмном углу двора.
  Когда всё было закончено, Губерт приказал полицаю войти в один из стоявших рядом сараев и посмотреть что-нибудь подходящее для задвижки.
- Тут только ржавые скобы, но большие, - прошептал Лискин, вернувшись из сарая. Он принёс несколько штук и показал их Губерту.
  Тот подобрал нужную и самую крепкую для засова и, прокравшись к бане, всунул её в дверную ручку, протащив до деревянной перемычки в косяке таким образом, чтобы дверь невозможно было открыть изнутри.
- Теперь поджигай, - приказал Губерт полицаю, - а когда разгорится, бросишь в маленькое окошко под потолком вот эту гранату, - и он положил Лискину в ладонь круглый предмет.
  Тот бледнея и дрожа всем телом, отпрянул в сторону, но увидев грозный взгляд в темноте и зажатый в руке вальтер у своего спутника - выпрямился, подошёл к порогу бани и, трясущимися непослушными руками, стал чиркать в темноте зажигалкой. Пламя вспыхнуло быстро и мгновенно охватило сухую солому, которая вскоре занялась ровным багровым заревом и жаркими, яркими языками поползло вверх по деревянным углам бани.
  Внутри закричали и забились в дверь. Громкая брань на немецком языке перемешалась с русской бранью.
- Там немка, мой господин!..- взмолился Лискин, - Это голос немки!
- Ну, Гретта ведь немка, хоть и с русскими корнями, - подтвердил Губерт. - Странно, а я думал, что будет по русски кричать в свои последние минуты. Опять не угадал...
  И он с любопытством и интересом стал прислушиваться к этим душераздирающим крикам. Ирма сразу сошла на визг от страха и ужаса, и её голос стал совсем неузнаваем в этом пылающем и трещащем аду.
  А баня горела всё больше и больше, пламя охватило уже весь этот сруб и в небо поднялось малиновое зарево. Женщины кричали и неистово бились в дверь, а две дьявольские тени сидели у плетня со стороны дороги и наблюдали за этим кошмаром с упоением людоедов.
  Когда же они поняли, что вот-вот сбегутся люди, так как в низине у соседних домов уже прошёл некоторый шум, то полицай спешно подбежал к горевшему домику и бросил в дымящееся окошко гранату, взрывом его отбросило в сторону и Губерт помог ему отползти, а потом кинулся обратно. Он пытался выпихнуть из дверной ручки самодельный засов, но это ему не удалось, слишком сильным был жар вокруг. Языки пламени уже вырывались из под двери наружу, она скрипела и пылала, и скоба плотно застряла в дверном косяке. Тогда Губерт оставил свои бесплодные попытки и отбежал вниз, спрятавшись за старым сараем в овраге.
  Люди прибежали к горящей бане, но спасти уже никого не могли. Местные мужики растащили баграми горящие брёвна, оттащили от
выбитой двери подальше два бездыханных и обугленных тела и у порога поддели вилами дымящуюся железную скобу, отбросив её в сторону. Вместе со служащими из комендатуры к утру приехали пожарные из городской Управы. Бабка-повитуха явилась домой, когда уже рассвело, тем самым она спасла себе жизнь, не подозревая об этом. Всю ночь она принимала роды в соседнем посёлке и шла домой немного навеселе, после выпитой чарки самогона. Она всплеснула руками и запричитала на пепелище, но когда поняла, что в её бане сгорели две женщины, то повалилась навзничь у калитки и местные сердобольные соседи стали отливать её водой.

  Расследование велось недолго. Пришли к выводу, что Мария Ракова принесла с собой гранату, которая вдруг нечаянно взорвалась в тесном помещении, что вызвало пожар. Эта женщина уже давно была под подозрением, как связная-подпольщица, и вполне объяснимо присутствие у неё оружия, которое она здесь прятала. Обе женщины погибли при взрыве и поэтому не смогли самостоятельно выбраться из бани. Никто специально не обратил внимание на то, что местные мужики показывали непонятную скобу, которую они вытянули из дверного косяка. Об этом даже не заикнулись. На опознании Анна Ивановна, которую просили прийти в санитарную комнату местного госпиталя, потому что полагали, что вместе с поварихой Марией сгорела её постоялица Гретта Миллер, узнала в погибшей второй женщине Ирму Золингер. Муж тоже опознал свою жену, что явилось для Губерта большим сюрпризом. Получается, что в эту ночь вместе с Марией Раковой он сжёг и свою любовницу, вероятно беременную именно от него. Но угрызения совести были не свойственны этому человеку. Похоже, что и зная заранее, кто на самом деле там кричит за дверью - он бы всё-равно доделал начатое и не упустил свой шанс выслужиться. Но, возле госпиталя после опознания, он вдруг поймал на себе страшный взгляд мужа Ирмы и понял, что тот догадывается о его злой роли в этой истории.

  В тот же день после обеда Райну позвонили из казармы, в которой жил Фангер и сообщили, что его нигде не могут найти. Узнав о смерти любимой девушки он, похоже, подался в бега.
- Сволочь, негодяй! - негодовали в комендатуре. - Он хочет сбежать, как подлый трус! Вот, все ваши расчёты не оправдались, что он захочет сотрудничать с разведкой после смерти этой Раковой, - кричал на всех шеф местной разведки и начальник управления кадрами Шейкман. - Вы должны найти его немедленно и доставить в комендатуру или отдел СД. Сегодня же, сейчас же!
  К дому Раковой тут же выехали сотрудники СД. Но по этому адресу никого не застали, также было неизвестно местонахождение её юродивого брата Никиты.

  На окраине города на взгорке у большака ведущего к лесу, появился оборванный мальчишка, который тащил под руку немецкого солдата, изрядно уставшего от быстрого бега. Внизу на зелёной низине у реки паслись стреноженные кони. Никита сразу сообразил, что это их единственный шанс на удачу...

  Без седла было неудобно скакать, но они всё-равно старались отъехать от города, как можно скорее. Перед тем, как выехать окончательно за его пределы, Никита повернул своего коня к небольшой рощице, что ведёт к станции, там он быстро спрыгнул на землю и, пошарив рукой под невысокой пушистой липой, нашёл свой схрон - четыре гранаты-лимонки, на всякий случай. Фангер, оглядевшись вокруг, крикнул Никите тревожным голосом и парнишка снова запрыгнул на лошадь. Оба снова неслись редким леском на городскую окраину.
  Ночь застала их у какой-то деревни. Берёзы стояли усыпанные зеленью в гулкой тишине. Впереди ехал Фангер, который на опушке остановился.
- На-ка, глянь, - и немец протянул своему юному другу бинокль, который предусмотрительно взял с собой, вместе с пистолетом, - у тебя острый глаз... - говорил он на ломаном русском.
  Деревня внизу казалась вымершей: ни звука, ни огонька. Но парни знали, что тишина бывает обманчива, особенно ночью. Никита нащупал гранаты за поясом и осторожно, чтобы лошадь ступала бесшумно, стал спускаться к первым домам от леса.
  Задворками вдвоём подъехали к избе, которая ничем не выделялась среди другого жилища. Фангер постучался в дверь, никто не ответил. Было слышно, как в хлеву вздыхала корова. Постучали ещё. В темноте окна проплыл огонёк свечи.
  Дверь открыл старик в холщовой рубахе. Не спрашивая, кто пожаловал к нему в такой поздний час, он пропустил гостей вперёд.
- Дайте приют на ночь, а на заре поднимите нас пораньше, - попросил Никита старика, молча стоявшего перед ним с огарком свечи. - Устали мы... Да и кони пусть передохнут. Вы уж, покормите их чем-нибудь.
  Хозяин кивнул. Никиту, как и Фангера, неудержимо тянуло ко сну. Не раздеваясь, они оба улеглись - один на жёсткой лавке, а другой на полу, застеленном соломой.
  Никита провалился в тягостный, липкий сон, где были все: ещё живая Машенька, его родная и любимая сестричка, её жених Филипп Фангер, и чёрная стая ворон... Они преследовали его всюду, врывались в окна и двери, распахивали клювом плотно закрытые створки тёмных ставен, стучали по наличникам и дверным косякам. И этот стук в голове у мальчика отдавался болью в ушах и темени. Ему казалось, что он лишь недавно закрыл глаза, но его уже упорно будил кто-то. Мальчик разлепил непослушные веки. Фил тряс его за плечо:
- Вставай скорее! Фашисты! - закричал он над ухом у парнишки. - Хозяин покормил лошадей и не пришёл домой. Он ходил куда-то, он привёл их сюда...
  Никита вскочил на ноги и нашарил у себя под рубахой, привязанные пояском на грязное тело, гранаты.
- На коня и к лесу! - скомандовал он. - Держи прямо к бору! А я, правее... Буду уводить их от тебя.
  Низко пригнувшись к лошадиной гриве, Никита смотрел только вперёд, на зубчатый край леса, чуть видный в предрассветной мгле. А вдогонку уже летели вражеские пули. "Да, быстро сработали! - мелькнуло в голове. - И дед оказался предателем, обидно, что так доверились старику и нарвались!" Вдруг совсем рядом застрекотал пулемёт, разбрасывая вокруг себя пули смертоносным веером. Конь сперва будто споткнулся, а потом рухнул под Никитой. Не чувствуя боли от падения, парнишка побежал по полю к кустам. Кусты, казалось, были совсем близко, высокие, густые. Только бы добежать!
  Никита вытащил из-за пояса одну гранату и оглянулся. По полю длинной цепью двигались фашисты. Шли смело: ведь в кустах был всего-навсего один паренёк. Мальчуган размахнувшись изо всех сил, швырнул впереди себя гранату, от взрыва которой цепь немного поредела. Воспользовавшись всеобщим замешательством во вражеском стане, парень бросился бежать вдоль кромки леса на угад. Он остановился отдышаться, когда невдалеке на маленькой поляне увидел лежащего Фангера, которому так и не суждено было добраться до леса. Никита в два прыжка подскочил к нему, наклонился и перевернул лицом вверх. Фил дышал, на разорванной впереди гимнастёрке расплылось большое кровавое пятно. Фангер делая над собой усилие, протянул парню свой пистолет, а потом приник головой к земле, закрыв глаза.
- Не надо, не сдавай меня им, - прошептал он и запрокинув голову, замер.
  Мальчик глянул впереди себя - за густыми зарослями ольхи была видна вражеская цепь, в центре её вышагивал офицер. Никита прицелился в него из оружия Фангера, выстрелил. Казалось, пули вылетали сами собой, злобно и метко. Фашисты снова ткнулись в землю. А когда они поднялись, офицера уже не было. Никита снова стал стрелять. И тут понял, что кончились патроны. Солдаты, почувствовав это, уже бежали, обходя кустарники с обеих сторон. Парень понимал, что их хотят схватить живыми. Он посмотрел вниз, опустился перед Фангером на колени, зачем-то потрогал его по плечу, почувствовал дрожь в его ещё живом теле, а потом поднялся во весь рост и выждал, когда гитлеровцы подбежали совсем близко. Он швырнул в них две гранаты подряд и припал к земле. Послышались крики. Затем Никита снова поднялся и встал над Фангером. Он зажимал в руке последнюю свою гранату, уже вот-вот готовую разорваться, а потом... разжал пальцы и бросил её себе под ноги, рядом с телом Фила.
  Над поляной прогремел взрыв, разметая волной берёзовые листья. Подброшенные бешенным вихрем, они закружились вокруг опавших ветвей, оплакивая очередные человеческие жертвы. Над кустами ольхи и над чёрными макушками сосен, ещё долго висел сизый, прозрачный, курящийся тонкими колечками, дымок...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.