Белые ленты

Белые гольфы, белые ленты. Платье, блестящие туфли, раскидистый сад. Летом он звенит птицепением, смеётся детскими голосами. Зимой – стоит безмолвным, оцепеневшим и засугробленным. В огромном доме нас жило несколько семей. Я была послушной и хорошенькой, как говорили взрослые. Белые ленты... У меня была сестра, Эмили. Садилась ко мне спиной, и волнистые волосы рассыпались до пояса.

«Заплети меня, пожалуйста!»

Плела. Длинные, тонкие пальцы превращали её в маленькую принцессу. Мы звонко смеялись, и, держась за руки, бежали к фонтану. Вместе было так хорошо, что других друзей нам не хотелось.

Только я, и она!

Моя Эмили. Моя маленькая сестрёнка.

А остальные пусть лесом идут!!! Не буду с ними играть, они – плохие.

Когда дети говорили, что Эмили не существует, что она живёт только у меня в голове, я угрюмо сжимала кулаки, молча кидаясь драться. Никто не смеет бросать тень на нашу дружбу!!! Никто не вправе отнимать у меня... нас.

Сверстники от ударов уворачивались, визжали, бежали жаловаться взрослым. Малышня стала бояться, а со временем лезть перестали все и совсем. Мы с сестрой были так счастливы, что нас оставили в покое! Так свободны, что сбегали в сад даже ночью, чтобы делать всё, что вздумается. До самого рассвета гуляли в одних сорочках, говоря о разном, не смолкая. А утром босые ноги мяли холодную от выпавшей росы траву, и пахло в ранний час в саду по-особенному...

Казалось, счастье никогда нас не покинет, но однажды всё резко оборвалось. Эмили не смогла помочь: меня насильно заперли в комнате, откуда убрали все острые предметы, (я пыталась себе навредить), и поставили на окно решётку. Конечно, я сопротивлялась, но куда одной – против взрослых?

От криков голос сел до хрипа. Костяшки пальцев были содраны от попыток драться. Меня связывали. Насильно кормили таблетками. Делали уколы, от которых мир сначала утратил краски, а потом – погрузился в холодный, цепенящий кошмар…
 
Я попала в свой персональный ад, где не осталось ни союзников, (раньше доверяла своим родителям!), ни… Эмили.

Шло время. Щёки сделались впалыми, утратив румянец. Серые глаза опустели, взгляд стал старше, чем сама. Буря постепенно улеглась, так что сначала разрешила кормить себя с ложки, а после – когда развязали руки – ела самостоятельно. Желание бороться умерло вместе с последними светлыми снами... Больше ни криков, ни слёз, ни попыток бегства. Поток слов сменился оцепеневшим молчанием.

Потому что пришло понимание, что меня не слышат.

Всё напрасно.

Но что хуже всего – я поняла, что они правы…
 
Эмили и правда никогда не существовало в реальности... Всё, что с нами происходило – просто плод моего воображения.

– Предательница… – шептала в темноту, но слёзы, катившиеся по щекам, уже были слезами не ярости, а глубокой боли. Она так давно не появлялась! Уже даже забыла, как звучит её голос… А сколько раз ждала, что сестра придёт ко мне, чтобы доказать им всем, что я не лгу!

Но то – в прошлом…

Взрослые, а особенно эта тварь в белом халате, изрядно обогатившаяся деньгами моих родственников, были рады.

– Идёт на поправку! – сказала тварь отцу, и тот выглядел до омерзения счастливым.

«Умираю», – подумала я, снова потеряв аппетит вместе с желанием покидать комнату, хотя меня давно уже не связывали, и даже упрашивали погулять на свежем воздухе под присмотром нянечки.

На общение я шла по принуждению, (просто не осталось сил сопротивляться их навязчивости), и происходило оно по типу «вопрос – ответ».

– Ты осознала, что Эмили была твоей воображаемой подругой? (Главный упор – на слово «воображаемой»).

– Да.

– Ты её точно больше не видишь? Не слышишь? Она не приходит к тебе?

– Нет.

Я терпела объятья родителей, заискивающие улыбки, подарки, сюсюканье. Это было насилие, чужая игра, правила которой приходилось соблюдать, чтобы снова не оказаться прикрученной к койке. Но ночи были мои! Отдыхая от чужих пытливых взглядов и контроля, надрывно плакала в подушку, комкая простынь от отчаянья. Нашего с Эмили мира больше нет!!! Он мёртв... Убит, как и сестра. Они отняли её у меня, отобрали! С кем теперь играть?..

С теми, кто считает меня больной?

С теми, чьи родители шепчутся за спиной, отводя взгляд, как от прокажённой?..

Я осталась одна. Заклеймённая. Проклятая...

Белые гольфы, белые ленты... Когда снова вернулся май, всё-таки спустилась в сад, чтобы долго сидеть в одиночестве под деревом, где раньше мы играли с Эмили. Бывало, здесь же её и заплетала... Только теперь делать причёски некому. Только ленты и остались, которые носила в кармашке сарафана, как драгоценность. Не расставалась даже тогда, когда спала! И никто не знал этого секрета. Они же изверги! Отберут, раскромсают, едва только снова услышат имя сестры!

Но когда рядом никого не было, я вытаскивала своё сокровище, чтобы долго перебирать в руках. Я помню. Я верю! Я люблю – и так будет вечно!..

Эмили всё-таки БЫЛА.

Просто в другой реальности.

В той, где моя жизнь ещё не лишилась красок…

Вдруг, взглянув на белую ленту под новым углом, я заметила, как на ней блеснул знакомый, золотистый волос… Блеснул, и… Исчез.

Мои собственные волосы были тёмными. Я улыбнулась, ощущая, как впервые за полгода  встрепенулась пробуждающаяся от оцепенения душа! Сладкий яд, причиняющий и боль, и радость одновременно, заставил сердце стучать часто и с жаром.

«Я отомщу вам… Я ТОЖЕ исчезну! Как Эмили».

Задрав голову, усмотрела на дереве подходящий сук. В руках всё ещё держала ленту. Нет, мне нисколько не жаль слёз тех, кто разрушил мою реальность, заставив давиться своей! Кто позволил им распять меня на их прокрустовом ложе?

И нет, это не я сейчас себя убью. Это ОНИ убили меня, отняв Эмили!.. «Вылечили...»

Повисла в петле, и видела свои ноги, обутые в сандалии, обтянутые белыми гольфами. Белая лента сдавила горло, а до земли теперь казалось так далеко... Время потеряло границы, но вдруг – я упала в траву.

Эмили стояла рядом, сжимая в руке нож, которым перерезала ленту. По щекам катились слёзы, и губы дрожали…

– Зачем?.. Заче-е-ем?! Ты что, хотела оставить меня одну?..

В этот момент, я не только не умерла, но и выздоровела.

Или «заболела», как сказал бы, без сомнений, Белый Халат.

– Прости… Больше не буду!

И пусть мне скажут, что нож держала не Эмили, а я сама. И пусть они снова пробуют внушить, что мои фантазии – зло. Пусть хоть что говорят, но я буду помнить: это ОНИ довели до попытки суицида, а спасла себя – Я!

И нет, я не расскажу им, что Эмили вернулась…


Рецензии