Последние кельты часть третья

   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

(В РАБОЧЕМ ВИДЕ)
                ЧЕРНЫЙ ЭНРИКЕ

                1
                ПОДСТАВА ОТ СЫНА
     В двухкомнатной квартире, которую получилось достаточно легко снять, один парнишка ваял свое творение. Творение было достаточно хрупким поначалу, состоящее из свинца, гвоздей, пуль, тротила и прочего дерьма. Молодой парень просто сидел на полу, и на расстеленной газете собирал свою поделку. Для этого он специально снял квартиру, и исправно платил за свет, воду, электричество и газ. Оставив пока свой роскошный коттедж, откуда сплавлял шлюх и малолеток на Восток. Ведя свой дневник и вклеивая фотографии жертв. Порой ему писали в тот же Фейсбук и с Египта, и из Сирии, - с предложением работать там, за огромные деньги и сладкую жизнь. Но после того, как Тор высылал свою фотографию с инициалами, - а на аватаре у него царило звездное небо и капище, - разговоры прекращались. Почему, - немного ниже.
     Вдобавок, в России давно шла мода выходить замуж за чеченцев, и Властелину Тьмы это оказалось лишь на руку. Сливать чернильниц стало под конвоем очень приятно. Напоив вином со снотворным, а после ребята делали свое дело. Раз не обьяснить, что там за народ на югах и как НА САМОМ ДЕЛЕ происходит жизнь такой бабы за рубежом. Ее либо жестоко избивал муж – араб, насилуя и после убивая, как шлюху, набрасывая клеймо на ВСЮ нацию, либо та пойдет по кругу как неликвид. Некоторые сбегали оттуда, причем чудом, только от Торстейна и его слуг невозможно было ни сбежать, ни спрятаться. Самый шлак, таких, как Карина, - Властелин Тьмы продавал за бешеные деньги шейхам и прочим правителям, чтобы те пополняли гаремы, - с последующими убийствами в тех же гаремах. Либо в свой Штаб Темного Властелина на Востоке, где в свое время ползали танки и подрывали боевиков и талибов, духов и остальных. Современный Халифат под названием ИГИЛ трясся перед Тором, как мышь перед кошкой, и его хорошо можно было доить, - и на деньги, и на остальное, что пожелалось. Всех тех, кого боевики захватили туда, - при терактах и остальном, - Торстейн освобождал, перерезав глотки арабам, коих спонсировала Америка через масонов. Он не трогал безвинно пострадавших нормальных славян. Он чистил страну от шлака. Насквозь видя биомусор и играя с ним в свою игру.
     Но также русскую нацию надо было как – то восстанавливать, чтобы вместо алкашей и прочих был адекватный народ, за который можно гордиться. Чтобы провернуть такую операцию, нужно было запустить культ создания семей со своей нацией. Несмотря на вопли тех, кто считал: мол неправильно притеснять всяких с юга. Но это было лишь ИХ мнение, как и многих миллионов россиян. На юге итак проблем хватало: родители узбеков, киргизов, казахстанцев, чеченцев и прочих сливали своих детей в Россию, - чтобы избавиться от лишнего груза. Потому как рождаемость там просто зашкаливала, да и рожали достаточно рано, лет в четырнадцать, - и более того, - насиловали пятилетних детей, - мол, пусть привыкает к мужскому телу. Ишачек и ослов им было мало. Видать, кончились. Они жили как звери, - питались и размножались, - как только у девушки начинались месячные, ее выдавали за того, кого выбирали родители. Многие все списывали на культуру тех народов. Которые так и жили в Средневековье, с откатом от современности на пятьсот лет. Особенно албанцы. Вот те были самые жесткие. Там не хватало лишь средневековых асассинов. 
     Вдобавок, выяснилось учеными следующее, которые ломали голову над тем, почему южане настолько тяжелы для перевоспитания в странах Европы и в России, - толстые кости черепа южных рас не позволяли расти мозгу как надо, плюс кровосмешения сделали свое дело за века, и начинался тупняк. Такой народ не понимал ни элементарных вещей, ни правил приличия: на работах они жрали, словно свиньи, наплевав на все и всех. Поставив себя так, будто им должны все подчиняться. Особенно эта жесть творилась в «Шоколаднице» - кафе, которое уже много раз сменило лейблы, и в гипермаркетах «Окей». Вот уж там узбеки и прочие грозили расправой другим сотрудникам. Славянским народам, конечно. Благо там усиленно дежурила полиция, и таких гнид сажали в тюрьму за кражу. Или за обычные угрозы.
     Вопиющий случай произошел как – то раз в том же «Окее» в десятых годах, на станции метро «Гражданский проспект», на окраине города, - уборщица – узбечка обокрала всех славянских и украинских работниц в день выдачи зарплаты в отделах «Производство» и еще в каких – то, поймали ее за руку, - сотрудница вскрывала шкафчики для переодевания и вытаскивала деньги, и попалась. Угрожая всех резать. На пункте охраны вызвали полицию, а после воровка вышла в наручниках. Когда ее спросили, зачем она это сделала, та ответила: «Если я это не сделаю, меня муж зарежет, есть дома нечего, или я зарежу всех русских». Понятное дело, ее сразу посадили на допрос, и за решеткой в машине повезли на суд. Деньги у нее изъяли, и только те, у кого оказались зарплатные карточки, не потеряли ровным счетом ничего. Такие крысы не понимали, - такими словами они зарабатывали солидный срок. Они слышали и видели только СЕБЯ. Потом они стали резать голову всем, кто их защищал, особенно толерантному народу, - девушкам. Которые по собственной дурости подписали себе смертный приговор, связавшись с теми же сирийцами и прочими мусульманами, защищая их. Одну вообще прирезали и отрезали башку в собственной квартире, - ее парень – сириец или же азербайджанец или талиб. За что и почему – история умалчивала. Но факты говорили сами за себя. Но русским бабам хотелось экзотики и «горячей кавказской крови». Что они и получали, умирая в муках, - как враги для них. Плюс южанам казалось, - девушка пятнадцати лет в шортах хочет, чтобы ее изнасиловали, - по их понятиям, - и насиловали, а потом резали голову. В кустах. Естественный отбор. Другой муслим разнылся в Европе из – за того, что девушки в футболках и в джинсах да шортах и с открытыми лицами ходили мимо его дома, а тот из окна все видел. Написал в Сети пост о том, как он впадает в грех, видя женскую грудь. Ему ответили: «А какого хрена ты приперся в страну, где все так живут – ходят в современных одеждах? Чего ты тут забыл, раз не понимаешь, - это ДРУГАЯ культура? Вали в свой муслимский мир, откуда явился, и сиди там, раз понять ничего не можешь. Девушки его замучили, ходят по улице»…
     Хотя и в христианской среде тоже случился в свое время конкретный перебор. В сектах царебожников и остальных товарищей. Коих крышевала сама власть. А потом и в Конституцию в две тысячи двадцатом году летом президент внес поправки – Бога вписал. Народ, понятное дело, взорвался от негодования. И грозился пойти с ружьями и автоматами на Кремль. Евреи тем временем хихикали и говорили: «Президент Путин прекрасно справляется со своими обязанности, несмотря на свое нечистое происхождение». Хотя находились и те, кто евреев жалел. Что во Вторую Мировую их перебили в гигантских количествах. Мол, народ пострадал так, как и врагам не снилось. Тем временем, в Россию вбивались свои гвозди, которые уничтожали светское государство на корню. Некоторые уезжали из страны, так как не желали, чтобы детей заставляли читать Библию на уроках. Многие бросали школы и учились на дому, безо всяких попов и прочих миссионеров. Те принялись освящать даже армию, и парни склоняли головы перед таким. Не говоря о девятнадцатом января, когда в прорубь народ нырял голышом, - сводки в Сети ходили долго. Никого не стесняясь, под мостами, перед попом и прочими, - что мужчины, что женщины… Не думая: этот эксбиционизм может увидеть любой. Среди людей поползли слухи, как же страна будет обороняться, если к примеру грянет война. Если ВСЕ будут поголовно верунами и фанатиками.
     А потом случилось вообще нечто, - на Ютубе появилось видео, где муфтий говорил: приезжайте в Россию, - под видом простых рабочих, улыбайтесь, не подавайте вида, - а после мы дадим вам сигнал, и вы вырежете ВСЕХ русских. Мол, будем резать нацию. И жить в этой стране. Неизвестно, на что он рассчитывал, обьявив это ВСЕМУ МИРУ, но видео потом удалили. Народ поднялся и принялся творить самосуд. Но к сожалению, власти посчитали националистов – освободителей за фашистов. Перепутав понятия – фашизм и национализм, - напрочь. Некоторые стали роптать, что зря Гитлер с собой покончил в свое время, - и если бы он и Сталин увидели наперед, ЧТО стало со странами – которые воевали между собой в ВОВ, - то сразу бы отвалились от России все ближние зарубежья, и поставили б железный занавес, чтобы всякая нерусь и чернь не лезла в страну. Россия и Германия бы помирились на века, и в наше время б напинали под жопу тех, кто усиленно начал исламизировать обе страны. Да что напинали! Выдворили бы прочь из стран, и не было бы никого и ничего в современных государствах. Либо бы не пускали никого с юга в Европу да в Россию, которая как всегда всем помогала и жалела, а ямы на дорогах только увеличились. Да и бомжей прибавилось, алкашей и остальных. И никто не знал, ЧТО делать, раз царит такой беспредел.
     Дать по голове южанам законом можно было лишь ОДНИМ способом, - через посольство тех стран, откуда они явились, в России, - написав соответствующее заявление на человека. То уходило за границу и шло в ход. Или например, если же за границей русского избили те же казахи или узбеки ни за что, - тогда русский мог также настучать по полной на гражданина страны, где находился. Через то же посольство. Только ТОГДА русские менты могли начать хоть как – то шевелиться, - и делать свою работу, а не выкидывать заявления в ведро. Поскольку через Москву или через тот же Казакстан или Узбекистан на них начинали усиленно ДАВИТЬ, и ничего не оставалось делать, как искать преступника. И судили южан в таких случаях у них на Родине, депортируя туда. В России такого суда дожидаться было бесполезно. Преступник в результате оплачивал жертве ВСЕ лечение и остальное. И затыкался. Опозорившись на всю страну, в очередной раз доказав: он зверь. 
     В России такие случаи пошли в порядке возрастания, - педофилия и прочее, - и уже тогда приходилось рвать и мусульман да христианских выродков, сидящих в церквях, за такие выходки. Просто убивать. Что Тор и делал, если кто из своих ему доносил такое. Он приезжал, а после труп выносили в мешках по частям. Поскольку Питер считали южане СВОИМ. И не только они. Этого больше не могли терпеть русские, и частенько громили рынки типа Апрашки. Также один реконструктор как – то раз порезал двух азеров за кражу, но его посадили под домашний арест. Не говоря о том, что русские менты нифига не хотели сажать нерусь, - они их выпускали, ничего не предприняв. Пока на них не начинали наезжать из – за рубежа.
     Как – то раз один священник загремел в тюрьму за то, что растлевал мальчиков двенадцати – тринадцати лет. После службы он просил пройти к нему в кабинет или куда там, снимал им штаны и касался интимных органов. Беднягам было, понятное дело, очень стыдно за такое, они плакали и молчали, - до тех пор, пока родители не донесли в полицию о таком. Все началось, понятное дело, из – за бабок, которые тащили детей в церковь, потому что мол «надо, а то ребенок будет болеть». Русский менталитет не позволял понять, - нехрен слушать пожилых, которые в силу непонимания современного мира лезли куда не просят. Из уважения к пожилым сделали целый культ, считая выродками тех, кто их посылает куда подальше за нравоучения совкового типа, кои уже сдохли давно и не работали. А вот детей зазомбировать оказалось проще простого, потому как «старый человек много пожил и не обманет, многое знает в отличие от молодых». Вот и шли дети послушно в храмы, держа за руку бабок и дедов. Часть стало верунами, причем таких масштабов, с какими не справились ни психиатры, ни психологи. Стало ясно, ЧТО именно яскывалось под лозунгами «Рожай стране»: сделать из России СТАДО верующих, которые пойдут на убой и всех да все простят всегда, да помолятся за врагов – тех же мусульман. Пожилых слушали и продолжалась такая жизнь, - а точнее, существование, - дальше. Тот самый поп, который занимался педофилией, умер в тюрьме через пару лет. Что произошло потом с несчастными подростками, - история умалчивает. А потом Тор вырос и принялся зачищать страну от быдла. Влившись в доверие к самим захватчикам и вертел ими как хотел. В христианской среде его называли просто и ясно: сатанист, сам Дьявол, которого надо искупать в святой воде и низвергнуть в Ад. А чтобы никто не рыпался и заткнулся, Торстейн находил через своих людей таких козлов и избавлялся от них.
     Торстейна за границей называли просто и понятно: «Русский Зверь», - из – за нрава и жестокостей. Он мог просто вертолетом вылететь куда желал, если же восточное быдло распоясывалось вконец на Ближнем Востоке. Либо самолетом своим. ВСЕ шейхи и остальные, когда приезжал Властелин Тьмы, затыкали рты и выполняли все его требования. Особенно в Индии и Ираке, Сирии. Ему там даже пытались сосватать какую – то принцессу, чтобы подружиться и больше не воевать, но тот отказался. Причем наотрез, заявив: «Женюсь только на славянке, немке или шведке, но не на ваших». Тор купался в богатстве и славе в гостях так, поедая килограммами яства, мясо, фрукты, восточные сладости и остальное. Особенно любил пахлаву с медом и орехами. Он обедал там в шикарных ресторанах, обложенный морепродуктами или суши, омарами, и прочими деликатесами, курил кальян или кубинские сигары, при этом играя в «Русскую Рулетку». Перебирая в руках золотые и серебрянные монеты. Подписывая договора, таким образом увеличивая свой доход.
     Несмотря на то, что возле его ног лежали бабы всех мастей и национальностей в зале приема, чуть ли не на троне, - ему было срать на них. Прекрасный сын Энрике обожал внимание, и часто брал автомат, но если его никто не слушал, то разряжал оружие в потолок. Обещая раскатать недовольных танками, а их жен и детей выпотрошить и развесить на столбах. Как – то раз в той же Сирии кто – то вякнул на русских угрозой, и на Тора, - какой – то упоротый хрен, ненавидящий славян, - после этого Торстейн пришел к нему в дом, вырезал всю семью, особенно поиздевался он над женой, а трупы ее и детей после насадил на фонарные знаки на дороге по пути к дому. Жену сирийца он вскрыл живьем и повесил на своих кишках. А потом – на столб со знаком дороги. Он поступал с врагами точно также, как в ближайших республиках вырезали русских в восьмидесятых – девяностых. Как – то раз он нагрянул в роддом и вырезал ВСЕХ детей – сирийцев. Это было за давний поступок – чтобы русские больше не смели под Смоленском их кормить за свой счет, насрав на свою нацию. Вырезал также в городах – убийцах детей черных – за свою нацию. За старый геноцид. Приговаривая: «Пока русские будут тряпками, - жизнь не наладится. Придется все самому делать». А как – то раз он сравнял с землей весь город, когда Тору донесли об убийстве черными одного из своих слуг. Нагрянули танки, вертолеты, истребители, - и нету…
     Горы трупов и прочих прелестей украшали дикий край. Где даже забывали дерьмо убирать за собой, не говоря о том, что надо мусор выносить не почти через пять дней из коридора, пока его не сожрут кошки с улицы, живущие на «Китекэте» или сухом корме, а СРАЗУ. Но местным такое оказалось неведомо. Они жили своей дикой жизнью, наплевав на правильную жизнь. Люди в поселке в тех местах могли запросто насрать в пакет и выкинуть за забор, или же бросить так его на дерево, и висело на ветках сие чудо природы. А вырожденцы тех же потомков славян, иногда рожденные на голову больными, не давали покоя никому ни днем, ни ночью. Сколько бы таким аутистам не говорили: «После развода нет тебе тут жизни, убирайся нахер!», - те банально НЕ ПОНИМАЛИ. Они лезли в дом – мазанку старого типа, где росло несколько деревьев – абрикосов, и становились новым жильцам головной болью. Семья из четырех – пяти человек, - русских по происхождению, - не видела ничего страшного в том, что в дом приходит бывшая жена старшего сына, которой пора бы понять, - нет тебе тут жизни, проваливай. Старший сын, понятное дело, был с новой женой категорически ПРОТИВ такого положения вещей, - по сути, в доме это являлись единственные адекватные люди. А остальные завыли свою философию про яжемать, и пускали до тех пор эту тварь, пока в конце концов в ворота не постучался Властелин Тьмы с просьбой набрать ведро абрикосов. Семья поначалу восприняла его враждебно, особенно дочь хозяйки, которая аккупировала кухню каждый день и готовила, готовила, готовила… Даже готовить она не умела, - много ходила в местную церковь и мыла там полы. Люди молчали, когда ели ее суп. Чтобы не обидеть. Или еще что – нибудь. Больше она ничего не видела, - кроме города, рядом с которым жила. Муж ее оказался попом, который порой ездил в Россию. Зачем, - непонятно. Наверное, деньги зарабатывать на приходе. Кто знает… Здесь христианство не так свирепствовало, как в России.
     - Постановление войск, - поселиться здесь на день – два. В свободную комнату. – Так сказал Властелин Тьмы, когда хозяйка дома, - низенькая и очень худая женщина, почти без зубов, с двумя косичками за спиной, связанными в один хвостик на концах, открыла ему дверь. Она улыбнулась гостю, поздоровалась, а потом вышла ее дочь. С презрением оглядев сына Архимага.
     - У нас итак город сравняли с землей, что вам нужно? – спросила она. – Здесь итак ваххабитов в соседнем дворе и возле остановки много. Идите туда, Стас там знает, что делать. Тут нечего брать. И ночевать некуда нам пускать.
     Торстейн плюнул на пол, поняв: с такой дурой ему сталкиваться приходилось, и то давно. Давно ему никто не говорил про исламистов и прочих. А здесь уже начиналась полная клиника.
     - На твоего Стаса мои воины кончали толпой, я пришел СЮДА, ясно? И выражаюсь пока что по – хорошему. Сейчас ты нальешь мне суп, я проголодался. Только умоляю: вынесите ведро в туалет, а то воняет на весь коридор. А дом надо бы подремонтировать. Или мне спать в гараже? Или в погребе? Или гнездо свить на дереве?
     Наконец, на шум вылезло еще одно нечто – та самая бывшая, которая не давала покоя молодой семье. Ее в этой семейке кормили и поили только так, да выслушивали ее чушь. Она, покачиваясь на ногах, словно пьяная, ковыляла посмотреть на гостя. И коряво улыбнулась, увидев ТАКОГО прекрасного мужчину в военной форме. Картавя так, что тянуло блевать, это насекомое не мылось, похоже, месяц. На ней была драная старая кофта и лосины. Да кеды старые. Торстейн кашлянул: его потянуло блевать. Такое дерьмо он сливал на Восток, да и сам убивал. Умственно отсталое говно пыталось его обнять, но получило с размаху под дых.
     - Наливай мне жрать! Да, ты, именно ты, насекомое! Блять, кузнечик и то лучше выглядит, и богомол тоже. Быстро! Че встала?! Людей никогда не видела, дрянь тупая?! Мало инвалидности, - надо еще добавить. Таких я продавал в бордели и ваххабитам, хоть польза будет. Туда тебе и дорога, насекомое… И не смей причислять себя к русскому народу, блять! Тебе до него ооой как далеко…
     Естественно, та дура в кубе не умела ничего, - ни готовить, ни общаться нормально, ни жить как человек. А строила глазки сыну Гвелда, а тот терял терпение. Семья заявила: она глупая и страдает инвалидностью с рождения. Тору итак стало ясно: оставаться тут бесполезно. Все равно не поймут элементарных вещей. Кончилось все тем, что инвалидка на мозг и развитие опрокинула суп на колени Тору, а тот, припечатав ее мордой к стене, пообещал ту вскрыть заживо, ножом провеля по щеке. Аутистка и шизофреничка визжала и обещала ему дать, только чтобы не убил. А он, навешав быдлу люлей под ребра, просто защелкнул твари наручники. И, не обращая внимания на крики и попытки освободить ее, пошел в соседний двор – туда, где были ваххабиты, и оставил этот ноль там, вернувшись с внушительной суммой. Он прекрасно знал: эта чернильница получит по заслугам, но ее сначала пустят по кругу. Что с ней и сделали, поначалу как следует избив. Лицо Властелина Тьмы знали ВСЕ и здесь из боевиков. И боялись его так, что обсирались в штаны. Когда Тор с автоматом наперевес заходил во двор. Несмотря на то, что во дворе болтались женщины в хиджабах и в черном, Торстейн не боялся никого. Вот прошла какая – то женщина, у которой были видны только глаза, - с детьми, - наверное, в школу, - Торстейн прекрасно знал: его никто не тронет, несмотря на смертельную опасность этих людей. Ваххабиты местные пошушукались во дворе на улице возле забора, а потом резко рванули в сторону, когда Властелин Тьмы вышел с двумя ведрами спелых абрикосов. Кто – то спросил его об исламе, на что получил следующее:
     - Мне похер на твой ислам, я язычник – скандинав и Властелин Тьмы. Ты мне должен денег вроде, если вы там разделили свои трофеи.
     - Почему же похер? Ислам – самая мирная религия, а вы, русские, - говно, и ваши бабы – шкуры.
     Торстейн поставил ведра на пол и взял мусульманина за грудки:
     - Не все говно. Есть и хорошие, обезьяна блять… А где что взрывать у вас, буду я решать, еще одно слово, - и получишь пулю в лоб. И вообще – то я русский и скандинав сразу, понял? Я здесь хозяин, если ты в ИГИЛе бываешь на учениях. Пока я не захочу, - ваше дерьмопристанище существует. Я «Русский Зверь», не слышал о таком? И еще: от вас воняет как от козлов! Стоять рядом тошно!
     С этими словами он толкнул террориста в грязь и удалился. После такого никто в той семье больше не слышал о той, коя замучила хороших людей своим присутствием. Она просто сдохла от пыток через три дня в том доме в подвале. ЧТО стало с тем семейством, - история умалчивает. Село есть село. Там всегда все не как у людей в большинстве. И в России, и за рубежом.
     А потом Торстейн затребовал свой план, который шейх одной арабской страны просто просрал. Он обещал Властелину Тьмы пять миллиардов долларов США на ликвидацию каких – то распустившихся козлов в России, как и попросил Аренский. Да еще этот шейх имел предков с Севера, которые приняли ислам. Властелин Тьмы поставил такие условия, в обмен на то, что тот закроет пасть и не будет скалиться в адрес России, и после не полетят ядерные боеголовки к границе РФ. А иначе половина страны будет сожжена заживо теми же ядерными бомбами, получит вторые Хиросиму и Нагасаки. Или же несколько тонн иприта распылят над Ираном и Ираком, да и Сирией. Чтобы те прекратили мир волновать своими беженцами и остальным тупым народом. Особенно неграми, кои молотили Америку в недавние времена, вместе с организацией, которую создала одна поехавшая на всю крышу баба. Организация, понятное дело, была запрещена во всем мире, но в двадцатом году, например, перестрелки в Штатах продолжались. Один четырнадцатилетний подросток в том же году перебил несколько напавших на него негров, а остальные тупо убежали. Потом эти приехавшие ублюдки начали переснимать все фильмы на свой лад, даже «Анну Каренину» сделали негроидной. И еще князя Ростова также изуродовали. Поскольку эти козлы вконец достали всех в мире, перелезая через границы стран, в ту же Германию, плыли на моторных лодках, и пограничники абсолютно НИЧЕГО не могли сделать. Стояли и смотрели, как негры и прочие лезут на стены. Будто так и надо: отдали Европу черным, да и отлично, хрен с ней, пускай пропадает. Гибло наследие викингов, Средневековья, и остального, что получилось создать за тысячу с лишним лет.
     Она бы и пропала, если бы не Тор. Он презирал азиатов и негров за их тупость и наглость, за вторжение на чужие территории и за насилие белых женщин, - за геноцид - и не только за сии качества. Несколько поколений, - два или три – потомков вторгшихся захватчиков, - уже там прекрасно обосновались. Там, где в свое время царил Третий Рейх. Изуродовав Германию так, что ой… Да только их правление кончилось. Устроив двести терактов по стране, где сидели выродки, он выгнал ВСЕ черное население и метисов, да их внуков, - туда, откуда те явились. Баб, которые спали с черными, он продал в рабство далеко, где те свои дни и закончили. Либо казнил, несмотря на вопли, что «это просто люди, это кожа другого цвета, плохих наций не бывает, бывают плохие люди». Либо на органы, либо в бордели. Слава о европейках ходила очень плохая, как и о русских женщинах. И все из – за шкур, кои догола раздевались на пляжах да спали с турками и прочими в пятизвездочных номерах. Одна вообще была убита в прямом эфире на Ютубе. Но даже ТАКОЕ русских дур и тех же украинок, которые их в разы переплюнули, ничему не научило. Они продолжали мешать кровь и гены, порождая дефектную хрень, которая либо оказывалась бесплодной, либо умственно отсталой.
     Но сколько раз ни тверди миру, - остановись, не делай, - бесполезно… Люди глупы, и не умели зрить в корень. Появились даже плакаты, будто европейцы должны – девушки – оказывать сексуальные услуги черным бесплатно – просто потому как те требуют этого. Торстейн нашел автора этих плакатов, - уже постаревшего человека – и снес ему башку в прямом эфире на Ютубе, показав тот злополучный плакат. Просто расстрелял из пулемета, пока голова не превратилась в фарш. А после, пригрозив вычистить все континенты от этой заразы, - где живут белые, - набрал миллиард просмотров. Так с толерантностью, коя едва не погубила Европу, было покончено. Потому как отсталых от развитой цивилизации людей невозможно научить жить цивилизованно. Зато пить и курить они могли, ну и размножаться в огромных масштабах. В свое время в Австралии премьер или президент сказал: «Мусульмане обязаны соблюдать свои обычаи, но только у себя дома». И выгнал их с континента. Никто его фашистом не назвал. В отличие от России, которая клеймила фашиком любого, кто воевал за свою расу и добивался прав своих граждан, чтобы славяне прекращали пускать в страну мигрантов. И весь корень проблемы был в евреях, - но мало кто об этом знал. Их попросту жалели – все из – за вышеперечисленной ВОВ.
     И лишь язычники и те, кто не прогнулся под черной заразой, резали всякое говно то тут, то там, если те накидывались на них и обещали смести с лица Земли. Все также понеслось с разрушения капищ. Ни за что. Вернее, народ тупо думал: все язычники – трахатели всего, что движется, и мол им можно отдать на такое дочь, жену и прочих. Мол наши предки устраивали дикие оргии. Это возмутило народ, и те принялись разбираться с такими идиотами, грязно обсирающими скандинавов и славян, по – взрослому. Поначалу по башке получили православные активисты за разрушение святилищ: им просто переламывали руки и ноги, словив на месте. Деваться было некуда, и на всякий бред типа «покайтесь, а то попадете в Ад» волхвы и остальные разбивали морду. Некоторые не возвращались домой. Нет, их не приносили в жертву Богам, а просто забивали до смерти. Потому как психически больные люди и умственно отсталые фанатики НЕ ПОНИМАЛИ, - если кому – то не нравится христианство, то нельзя рушить другую веру и культуру. Они желали навязать свою религию ВСЕМ ПОГОЛОВНО, в том числе и южанам.
     В двадцатых годах двадцать первого века, начиная с две тысячи одиннадцатого года и раньше, Россия скатывалась вниз, как с горки ледяной, в Средневековье, где науку называли просто бредом и грехом, где попы лезли в школы с промыванием мозгов детям, и гневные родители писали заявления сначала директору, чтобы выгнать сектантов и фанатиков обратно, - туда, откуда они явились. Кому – то видимо было ВЫГОДНО ослабить страну до уровня зоошизы и молельни, отбросив ее на сто, а то и больше лет назад. Чтобы огромная держава сдохла, чтобы в нем ничего, кроме православия, не осталось, чтобы люди стали стадом и молились. Вместе с полоумным быдлом. Да и в Думе сидели те, кто спонсировал этот психоз. И параллельно русские девки стали орать в тех годах, что будут выходить замуж за мусульман всех мастей, а не за «русских алкашей». Никому, конечно, и в голову не приходило следующее: русские люди все РАЗНЫЕ, и если кому – то попался шлак, - не значит будто ВСЕ поголовно такие. Вдобавок, в современной России тех лет стало железным правило: нужно разбавлять кровь. Чтобы дети, блин, рождались КРАСИВЫМИ. Оно действовало и в СССР в восьмидесятых годах. Но НИЧЕГО ПРЕКРАСНОГО не было в таком потомстве. На генетическом уровне искореняли нацию. Очень умело, виртуозными штрихами, делая ставку на дурочек Наташ, Кать, и прочих. Вот ЧТО случается, когда один пьет, а другой хочет трахаться, и похрен с кем и как. Мамкины сынки и лодыри с пьяницами гробили все. Потому как именно из – за таких женщины мужской пол считали за гниль. Обижая хороших парней.
     Дошло даже до следующего: отпрыски мигрантов в детских дворах, дети, на камеры говорили: «Я русский». ТАКОГО Торстейн не смог вынести, и отомстил по – своему. Устроив небольшую войну, превратив в пыль какое – то государство в Африке, да и не только там, он продолжал свою работу. Наконец, его боялась вся планета, и свои, и люди. Особенно ненавидел он феминисток всех мастей и возрастов, и издевался над ними как только мог.  А белое население, кто примкнул там к нему, он сделал своими слугами и подчиненными – демонами, озолотив и заботясь. Остальные, кто решил остаться человеком, просто работали на него.
     Когда – то также грозился с Европой сделать и Муаммар Кадаффи. Травануть весь континент Скандинавии. Но тут дела обстояли совсем иначе. Торстейн протянул современному шейху когда – то бумагу, чтобы тот расписался для передачи денег. Тот придурок как обычно подумал: с Властелином Тьмы можно пошутить, пообещав часть своего гарема и слуг. А о никому ненужной документации можно забыть. И подослать в качестве отступных баб. Но тут запросто вырезал их, когда те вошли к Тору в покои известно в каком виде. Принеся их головы в мешке, сын Архимага, прикуривая от сигары с ароматом вишни и шоколада, пообещал опустошить ВСЕ банки со счетами в стране, на которые записан провинившийся. А самого ублюдка убить. Вместе с его бабьем, которые даже не видели нормальный мир и являлись тупыми, как бревна в лесу. Они жили на всем готовом, приняв ислам и еще что – то. Стали вещами в том дворце. Также у шейха было двое сыновей – старших наследников. И после того, как Торстейн мечом снес голову правителю, на глазах его детей, он приказал запомнить его лицо и инициалы, чтобы в случае чего никто не рыпался. Таким образом, план масонов разрушать Россию дальше провалился. Но у сына Гвелда были и свои планы на будущее. И с вольными каменщиками он планировал сотрудничать. Для себя.
     - Еще мои дети вас поимеют и заставят кланяться и просить пощады, - заявил он наследникам, опуская меч. Те, с трясущимися губами и выпученными глазами, смотрели на голову. Коя лежала посреди зала. – Хотели меня травануть, значит… - Тор усмехнулся, и отбросил кубок с вином в сторону. Который ему подали вежливо. Вино действительно оказалось отравлено. – Яды на меня НЕ ДЕЙСТВУЮТ, глупцы, магия тоже. А я всего лишь зашел спокойно поговорить, а тут воооот какая подстава. Средневековье есть Средневековье: избавиться с помощью ядов. Весело. Даже если бы бомбу подложили с поясом шахида в виде какой – нибудь бабенки, я все равно бы ее обезвредил, так как сам могу такие механизмы собирать.
     И дети шейха запомнили его имя и лицо. И настоящие, и такие инициалы. А потом вертолет с пленными взлетел с Базы, и все стихло. Но ненадолго. ПОТОМ бабье из гарема, которое осталось в живых, было убито. Надо же их куда – то девать. И даже ложе делить с такими Тор не желал.

     Ему было плевать на соседей. Которые орали пьяные песни до утра. И плевать было на шлюх, которые почти каждую неделю притаскивались чуть ли не в одном бикини в квартиру, устраивая невесть что в постели и ванной. Торстейн был монстром, который пользовался своей красотой, - во всех смыслах. Его поганая натура просто расцвела. Он врал, подставлял, торговал наркотиками всех видов, причем в крупных размерах, получая за это громадные деньги. Его бизнес просто цвел и пах, и ничего сыну Энрике за это не было. Он почти не общался с отцом, который уже не знал, как растолковать своим, что это не Гвелд ворочает всяким говном в мире людей и в мире своих.
     Шлюхи ублажали. Причем Торстейн иметь их любил жестковато, как настоящий садист, приковывая их наручниками к батарее или еще что похлеще. Заплатив за все про все, он игрался, бил, а те визжали, как свиньи, не в силах сопротивляться. А после некоторые, кто не могли его удовлетворить, шли в ход к его дружкам, которые продолжали свои утехи в подвале своего казино и своих машинах. Первый красавец среди наркобаронов и притонов, этот ничем не брезговал. Утром сын Энрике, как ни в чем ни бывало, выкинув кровавые простыни в мешок для мусора, мылся и шел на работу. Одевался молодой мужчина во все черное, и в глазах у него светились годыня, злоба, постоянная сексуальная ненасытность, да и была также у него сигара в запасе, набитая табаком, чтобы убить время в банках, получая казенные барыши. Никакая полиция не могла найти махинации с долларами и евро, потому как тут невозможно было даже найти виновного.
     Вот так и в это утро, выкинув в подъезд очередную шкуру в бикини, Торстейн стал выполнять свое задание, за которое он должен был получить много зеленых. Он добыл от своих дружков все необходимое, и тихонечко делал свое дело. Как настоящий асассин, он мог тихонечко пройти там, где другого бы давно замели. Красавец, от которого просто все таяли, даже законченные феминистки, забалтывать народ умел. Но и жестокости в этом мужике хватало на сотню. Что людей, что нелюдей он просто брал и имел, пользовался. Но некоторых Торстейн и баловал, особенно пару – тройку ведьм, которые клятвенно пообещали ему нарожать сыновей. Естественно, он мог и зачать, как любой другой мужик, да только детей он воспитывать не собирался.
     Не ревновали его даже они, хотя втайне мечтали пойти с этим монстром под венец. Тому это нафиг было нужно, сыну Энрике надо было просто развлекаться на полную катушку, просаживать громадные деньги в барах, ресторанах, заключать сделки с Темными и потом рубить на шабашах головы девочкам восемнадцати лет, конечно девственницам. Те на коленях умоляли пощадить их, изнасиловать, но отпустить. Да фигли – он просто довольно смотрел на этих соплежуек, коварно согнув губы в издевательской улыбке, а потом просто или простреливал голову, чтоб не доставала, и после – обезглавливал. Кровь собиралась в чашу и окроплялась – он выливал ее сначала себе на локоны, а после пускал по кругу своих. Ведьмы веселились. Трупы бросались либо в реку, либо еще куда. Обычно их вывозили ночью на машине и зарывали где – то в поле, либо просто растворялись в ванной с кислотой, лишь бы никто их не нашел. А чего надо было – просто сдаваться властям? Нет, еще хотелось повеселиться, забросить нафиг всех масонов и наркодиллеров, и стать Властелином Мира.
     Естественно, весь этот бардак или не знаю что сваливался на Гвелда, его постоянно обвиняли в том, что вот мол Энрике просто молодость вспомнил, изменяет жене, где оба сына, - неизвестно. Один типа лежит в психушке, а второй не пойми кем работает. Энрике, получая сводки о том, ЧТО делает его сын Торстейн Аренский, хватался за голову, не помня себя от ужаса. Все – таки сынуля его даже средневекового ПЕРЕПЛЮНУЛ. Это уже был ПЕРЕБОР. Торстейн нехило вошел в раж, и кровь ему необходима, чтобы потом набрать неслыханную мощь. Такую, которую Мир еще не видел. Все эти слухи распространяла вышка Темных, чтобы потом подорвать авторитет Архимага. Нужно было запросто сбросить его с Инквизиции, а чего лучше, отправить на эшафот. А вот в чем обвинить ТАКОГО кельта,- надо найти веский повод. А если учесть, что Торстейн – вылитый Энрике… И началось… Кто – то в Инквизиции начал быть крысой. Причем очень умело.
     И снова Архимаг себя винил за свою бесшабашную юность. Как – то раз, после чудовищного погрома на Шабаше Ведьм, когда пали почти ВСЕ участники сего действа, Энрике был вызван на работу в Штаб своим начальством, сопровождаемый охраной, где его нехило вздрючили по полной программе. Да еще вменили в вину неудачный брак на двойнике Тиль, когда Гвелд нехило, так сказать, облажался, бегая по ВСЕМ инстанциям и вышибая себе кресло Светлых. Из – за набитой шизофренички, законченной ИДИОТКИ, которую надо было просто слить вон, хоть как – то. И только ее СМЕРТЬ на той злополучной ГЭС прекратило тот брак, развели этих неудачников посмертно, и все дела.
     Неизвестно, сколько по времени был этот злополучный допрос, но после него Гвелд вышел из кабинета, выжатый, как лимон, и руки у него тряслись, как у законченного алкоголика. Естественно, он дал показания о своей непричастности к ТАКОМУ преступлению. Даже проверили телефон, по спутнику, ГДЕ Энрике находился в данный момент. Но нервы иссякли. И сил больше не было. Было наплевать, ГДЕ он был и с кем, ездил на обьекты или нет… Лишь бы отстали. Потому как если он слетит с работы, - дела будут СОВСЕМ плохи. Кто – то переодевался в его одежды и творил страшные вещи. Например, теракты в Питере и в стране. Поначалу это все валили на черных. Хотя те тоже не отставали. ИГИЛ все еще существовал.
     День превратился в невесть что, в какую – то пластиковую массу, распыленную в воздухе. Так было, когда настал кататонический ступор, когда не чувствуешь ни кожи, ни нервов, ни себя. Все исчезает, и нет аппетита. Превращаешься в какую – то пластиковую куклу. Вот так себя чувствовал Архимаг. Вспоминая те слова Марфы - Изольды в роддоме. И думал он, что НАДО было еще тогда уничтожить младенца. Но отцовский инстинкт сгубил судьбу многих - теперь. Все, что он Гвелда требовалось, - это просто нанести удар Силы, и все. И не было бы столько Смертей.
     - Я во всем виноват, я! – Так Гвелд корил себя, сидя в кабинете без окон и обхватив руками голову. Ситуация становилась все хуже и хуже. Старший сын реально перебарщивал с Тьмой. Да вдобавок КТО мог вообще выкрасть его бейджик и папки, сделав дубликаты? Неизвестно. – Вот какого хрена я не убил эту мразь еще тогда?! Мне говорили, предупреждали… Нет, понадеялся еще в роддоме: пронесет. Похоже, намечаются  действительно КРУПНЫЕ проблемы. Раз дошло до такого беспредела.
     Торстейн 

     И было так в тот день, когда все началось…
     У Гвелда был отпуск. И он просто гулял по городу, наслаждаясь погодой. Зашел в обычный ирландский паб, чтобы выпить эля. А потом и с женой сюда сходить, просто поесть национальные блюда, потанцевать… Ничего не предвещало бури.
     Архимаг подошел к барной стойке и сделал небольшой заказ. Отчетность по стрельбе его нехило вымотала, и нужно было просто успокоиться.

                ВИНОВАТЫЕ И УНИЖЕННЫЕ

                ДЕНЬГИ И ЗАЧИСТКА

                ТЕРАКТ

                ТЕМНАЯ СУЩНОСТЬ ТИЛЬСИРВЭ

                СБОР МАСОНОВ. РЕШЕНИЕ

 

               


                МОРГ

     В помещении было сравнительно тихо. Работа близилась к концу, и даже в такой день, как тридцать первое декабря, люди не спешили расходиться по домам. Смерть, - это такое дело, что никогда не угадаешь, когда она придет. Если не к тебе, то рядом с тобой будет бродить. В виде множества трупов, которые надо исследовать. Даже сейчас… Пошел на улицу, упал, и бац – инсульт. И тебя больше нету в живых. И никто также не вспомнит, что жил какой – то там человек в таком – то году и городе, и просто вышел, например, полюбоваться погодой, да и схватило его на улице, и нету… И кто – то из окна увидел, что упал незнакомец или незнакомка на белый, свежий снег. И приедет «Скорая», после просто зафиксирует приступ, далее или трупы в морг, или пациент банально в реанимации умирает.
     Так и шли дни за днями, а подработка помощника патологоанатома приносила неплохие денежки. Спирта хватит на тридцать первое декабря, еды тоже, девок целая машина приедет, да и весь Темный Штаб будет праздновать. У родителей праздновать  давно надоело. Еще в подростковом возрасте, потому проще было пойти к корешам, постоять в парадной, при этом накуриться чего – нибудь для удовольствия, прекрасно зная, что НИЧЕГО от наркоты не станет, ты же не человек, а существо… А без денег насчет травы договориться можно. Например, потом спрятать у себя в доме после встречи с наркодиллерами травку, в коробке от ботинок кирпичик, так сказать, пресса такого. И по кусочечку отламывать, незаметно от родителей набивая косяк, после ловя мультфильмы на потолке. Или, когда к тебе внезапно из – за угла приходит Смерть с косой, и вы с ней играете в карты на раздевание или еще устраиваете что – либо интересное. Она пару раз так приходила, и Торстейн сошелся на мнении с ней, что двум сущностям надо договориться. Она его не трогает, а он поставляет ей хоть весь Мир на вымирание. Та согласилась, кивнув головой, где не было глазниц, а лишь остался капюшон. Эти двое были как Бог Смерти и парниша, взявший в руки тетрадку…
     Но настал день, когда захотелось острых ощущений. Надоело многое в жизни и в молодости, которая не то, что кипела, - она просто извергалась из жерла собственного вулкана. Сидеть и рубиться в те же компьютерные игры надоело, так как там все ненастоящее, слишком фальшивое, а хочется ощущений поострее. Для этого были сходки, конклавы и шабашки. Где творилось всякое приторное, вкусное и терпко – ароматное, как вишня в коньяке… Когда тебя за шею кусает обворожительная вампирша, вовсе не для того, чтобы насосаться крови, а поласкать, погладить, да или полить жертвенной влагой алого цвета… а после слизывать ее изо всех мест, куда капли добрались. Да, было времечко и такое, но и это один раз порушено оказалось: на шабаш явился отец, порубив всех, что называется, в фарш. Узнав перед гибелью, что Торстейн, - сын Архимага Светлого, бабы просто шарахнулись от парня, как черти от ладана. С тех пор сын ненавидел родителя втихаря. Да потом плюнул на ненависть, - тоже мне, один шабаш… Их мнооого бывает, главное, в своем кабинете найти список таких мест.
     И плевал Торстейн на родителя, только жалел его: надо же, также веселился в своей дааавно прошедшей человеческой жизни, в потом опля, Совесть замучила… Да нахрен было эту совесть послать, и подальше, чтобы наслаждаться всеми благами Мира.
     - Алло, Игорь Аренский? Можешь сегодня выйти? Нужно обследовать пару трупов, сегодня какие – то подростки с крыши бросились. Доставили только что. Нужно вскрытие. – звонил начальник по человеческой работе.
     Торстейн ответил, что выйти готов. А сам улыбнулся. Подростки с крыши бросились… Подумаешь! Подростковый возраст – дело такое: чуть что не по тебе, лезем на крышу, или же утопаем в разврате и водке. Или же раздеваемся перед незнакомыми хренами ради стиля ню, а после этот хрен тебя во все дырки имеет. И фоточки ты не получишь, девочка, они будут на порносайтах. И будут звонить такой тупорылой недотроге мальчики – озабочки. А потом девочка возьмет мыльце Дав и веревочку, ну и на крючочек подвесит сие творение, а потом сама повиснет, лишь бы этот кошмар прекратился.
     Потом эти девочки перекочуют на стол паталогоанатома, или его помощника Игоря – Торстейна, и начинается разборка трупа на составляющие… Удушение, разбитые кости, пуля в голову или сердце… Никаких правил, тебе только надо подавать инструменты напарнику, а тот просто делает свое дело. Вот и все. После этого тело перекачивало в холодильник. И нету его больше. Остается только свидетельство патологоанатома.
     Торстейн сел в свою машину и покатил ко второй работе. Вид крови его всегда возбуждал. Начиная с того, что он с детства любил ворон стрелять из игрушечного пистолета. И после сворачивать несчастным птичкам головы. Птички – то, по его мнению, провинились тем, что громко каркали во дворе. И это слишком раздражало мальчишку. Также он поступал и с другими живыми братьями меньшими. Как его не загребли в детскую комнату малолетних преступников, - большой вопрос. Теперь вот, добрался до городского морга. Где для него Рай и благодать.
     К слову, медобразования у него не было. Он итак научился различать по своим вскрытиям, где больной был организм, а где здоровый. Смотря какие жертвы попадались. И также Торстейн знал, какие лекарства надо вколоть, чтобы человек либо сразу отрубился, либо просто не соображал, что с ним собираются делать. Потому как проникнуть в картотеку пациентов ему не составляло труда – к нему все очень хорошо относились.  Изучая различные медпрепараты, коими лечили людей, Торстейн со своей отменной памятью просто все сканировал мозгом, и также знал, какую дозу можно вкатить на том же шабаше. Чтобы жертва просто крякнула через час – два, и после этого можно спокойно с нее качать кровь. А после насиловать всем скопом и убивать. Также он мог просто уговаривать врачей внушением, чтоб те отдавали остатки препаратов ему для опытов на крысах. Нечеловеку верили. Да и к медсестрам он порой любил то с шоколадкой, то с розой приходить во время смены в курилку. Те велись, так как думали, что парень ищет жену. А он искал просто подчинения и поклонения. Нет, он не приставал, просто любил узнавать много нового о жизни человека в кабинете, пока, например, готовились капельницы в процедурной.
     Театрал, обманщик и садист, играющий на зрителя. Очень любящий внимание товарищ. На свидания Торстейн ходить отказывался, мотивируя это тем, что у него помимо такой муры своих дел полно, и что ему милее ножи и инструменты подавать, чем тратить время на тупых баб без мозгов в башке. Ему и ведьм у себя хватало, которые просто готовы были ему жопу целовать, лишь бы не прибил за что – нибудь. Днем он работал помощником, а вечером жил своей жизнью. Нельзя сказать, что старший сын Энрике не делал ничего, кроме убийств и шабашей, - нет, он порой любил также и дома посидеть с газеткой, почитать, что в мире такое – эдакое происходит. Любил также наведываться и в рок – магазины, закупаясь разной атрибутикой и одеждой черного цвета. Иногда объедался сладостями, подкидывая подушку к потолку, а порой по ночам выл от безнадеги и от того, что некоторые вещи ему недоступны. Любить этот нелюдь не умел никого, кроме себя. Даже к матери относился предвзято, а отца вообще считал подбитым маразмом Светлым. Маразма на деле у Гвелда и не было, просто сын плевался в его сторону так, словно приплелась к дому вшивая собака, и выла под дверью от голода.
     Новый Год Гвелд и Тиль решили встретить вместе, как по старинке. Дети выросли, пора и пожить так, как раньше. Энрике нарядил, как всегда, прекрасную елку, которую принес с леса, точнее, купил у лесника. При этом вспоминая, как его народ, - кельты, - украшали ту же ель, - привязывали девственницу, причем самую красивую, к стволу, причем полностью обнаженную. Или же просто приносили ее в жертву, развешивая внутренности на ветвях. Да, так было, чтобы усладить божество холода. Но времена, к счастью, давным – давно поменялись. И теперь простая ель украшала каждый дом в стране. Каждый год Тиль доставала елочные игрушки из коробки, которые блестели огнями, совсем как в далеком детстве, и вспоминала, как она была маленькой, и жадно рассматривала шишечки, купленные в девяностых. Это были самые любимые игрушки, да и дождик блестящий, плюс гирлянды в виде цветочков… Детство осталось в небольших мелочах, как простая ностальгия, и даже печаль по временам, которые давно ушли.
     Родителям уже было достаточно много лет, что матери, что бабушке. Но они прекрасно себя чувствовали. Что стало с братом, - было неизвестно. Да и ладно, пусть живет так, как хочет.
     И даже сейчас Тиль просила каждый год наряжать елку, как в далеком детстве. И просто встречать Новый Год вместе с Энрике, прижавшись к нему. Они накрывали стол, резали салат, ставили сидр и шампанское, делали обязательно что – нибудь кельтское по рецептам Гвелда, чтобы и ему было благостно встречать теплый праздник. Особенно Тильсирвэ нравились лепешки из муки и меда. И также любила она, как Энрике делал их по – старинке. Тепло этих мужских рук, испачканных в муке, которые она порой сжимала пальцами во время раскатывания лепешек, относило ее на две тысячи лет назад, когда Земля была совсем другой, а Солнце оказывалось на первом месте среди божеств.
     Простой мед, простая мука, два яйца и вода с маслом… Как же это здорово!!! И ты как будто оказываешься в том времени, где мать Энрике печет такую вкуснятину, и называет тебя самой лучшей. И будто вовсе не повесится она, а будет жить долго и счастливо. На камне замешивается тесто, а после готовится, как лаваш. Сладкое, ароматное. А потом кельты весело отмечали праздники.
     На сегодняшнее время осталось всего ТРОЕ кельтов, и лишь один настоящий, древний, - Архимаг. Архимаг, который проделал путь через века, от босоногого мальчишки, вернее, от костра Богов, от зачатия по обряду, избежав Смерти сразу после рождения, завернутый в шкуру и покрывало, омытый кровью врагов, психологически сломленный смертью отца и матери, ударившийся в разврат и убийства, а после захотевший БОЛЬШЕГО… И получил это большее – Совесть в лоб.  У него все – таки нашелся предел, чтобы оценить ВСЕ свои поступки. И порубить в фарш Темных, тех, кто подарил ему вечную жизнь, молодость и мудрость. Может быть, Гвелд Торстейнович устал от веков, но теперь есть милая Тиль, которая всегда обнимет и прижмет к себе, и еще один день будет прожит не зря. И эта елка, пахнущая смолой в доме на первом этаже, давала надежду на прекрасные выходные.
     Это все закончилось для Торстейна рановато. Лет в двенадцать. Ему банально стало скучно. И он полез искать приключений сначала во двор, а потом и в кабаки. Теперь он встречал регулярно Новый Год в морге, с коллегами или в одиночестве.
     А этот Новый Год, тридцать первое декабря, Темный Маг решил сделать интересным. Он пригласил Ингилэйва к себе на работу, чтобы тот понял, что хватит дома сидеть киснуть. Пора попробовать поострее ощущения. Так как все надоело, все приелось. Да плюс на этот день было запланировано вскрытие какой – то девицы, которую вроде то ли машина сбила, то ли она скончалась от передоза наркотиков. Хотя нет, кто – то там сиганул с крыши. Пара влюбленных, которая решила умереть в один день. Подростки… Ну все как обычно… Звезданет в башку им что – нидь, и привет Преисподняя! Теперь на столе лежала жертва того спрыгивания. Девушка – подросток, шестнадцати лет. С двумя косичками, большой грудью. Полностью обнаженная, накрытая тканью.
     Ее завезли к Аренскому на каталке. Тела возбуждали этого монстра всегда, тела девушек. От такого его просто трясло, и он порой набрасывался на жертв, как на мясо, и насиловал, долго и изобретательно. При этом думая, что весь мир шлак и гниль. Захлебываясь в волнах неистового оргазма. Который нехило его бил. То ли у парня был вечный спермотоксикоз, то ли маньяк… непонятно было. Сколько ему ни говорили провериться на все про все, - тот смеялся и говорил, что для молодого мужчины это нормально. В сексе ему равным был лишь отец, - Энрике. Его брат, Ингилэйв, стал полной противоположностью в половых вопросах, - он был девственником. Искал свой идеал, брезгуя всем. Носился со своей невинностью, как с писаной торбой, не курил, иногда правда матерился. Такой так сказать ангел во плоти. Как – то раз брат хотел ему подарить стриптиз на Новый Год, позвать шлюх клубных,  да тот матами его послал, сказав, что раз это дело Торстейна, то тот пускай баб и обслуживает. Тот уржался, говоря, что обслужит на самом высшем уровне. «Трахай свою мать, раз боишься женщин, это единственная женщина, в которой ты побывал за свою жизнь, братец кролик»! – произнес он с улыбочкой, после чего Ингилэйв дал ему по морде. Врезал от души, как следует, повалив на пол. Заступившись за родителя. «Был бы тут Гвелд, то все, трупом тогда ляжешь»! – крикнул он. «А что, братик, я не прав разве? Тебя кто, он родил что ли? Все мы там были, ты тоже, так что молчи вообще»!
     На это Ингилэйв ничего не ответил, просто двинул еще раз мерзавцу, да ушел. Да, он был одинок, но зато жил скромно, пил чай с Гвелдом, а тот ему рассказывал про жизнь.
     Но Торстейн каждый год устраивал групповуху у себя дома, с наркотой, играми на раздевание, шлюхами, ором музыки так, что стены бы обвалились, и мордобоем… Это была его стихия. Теперь все это приелось, захотелось экстрима и издевательств.
     - Привет, Ингилэйв. Давай все забудем нафиг, и встретим Новый Год вместе. По – хорошему. Поговорим о судьбе этого Мира. Выпьем дорогого вина, коньяка, и спокойно разойдемся. – начал он. – У меня как раз смена сегодня кончится. Часов в девять приходи сюда. День сокращенный у всех. Дома влом отмечать. Надоело.
     Ингилэйв тем временем заканчивал свой проект как архитектор. И хорошо на этом зарабатывал. Также он прекрасно играл на скрипке. Звонок брата стал для него полной неожиданностью. Он сидел у себя в кабинете и думал, как просто погулять по городу в новогоднюю ночь, после того, как встретит год с Энрике и Тиль. Посмотрит на прекрасный снегопад и фейерверки. Пожелает людям Добра и Удачи. Снег будет падать на его шикарные локоны, которые отливали древним золотом… унаследованном от отца, величайшего Архимага Древности. Потом просто вернется к себе домой, скушает три мандарина, выпьет вина, и уснет. А на следующий день пригласит преданных друзей, с которыми можно просто посмеяться над комедией, посидеть при свечах вечером, помечтать о счастье в этой жизни. Или сходит с ними на каток. Были, конечно, там и девушки, но парень не испытывал к ним никакого влечения, несмотря на то, что ему было почти тридцать лет. Ну и пофигу, что тридцать. Хоть сто. А жениться он хотел на чистой, непорочной Деве, коя не станет пользоваться косметикой, и сразит парня так, как серп срезает колосок в поле. Но увы, такой пока не попадалось вообще. Все были какие – то слишком современные. Вроде в некоторых что – то и было, но не то… Понятное дело, в такие годы, почти в середине двадцать первого века, реликтов не осталось… но также не хотелось видеть потом, как твоя милая состарится и умрет, скатившись в старости в полное сумасшествие под названием сенильная деменция, или проще говоря, маразм. ЭТО как раз также от женитьбы брата Торстейна и останавливало. А оставлять по миру байстрюков не хотелось. Магом он был превосходным, почти Высшим, только применял свои способности редко. Нереальное тепло лилось из парня, безграничная доброта и отзывчивость били из всех щелей, как говорится.
     - Привет, Торстейн. – мрачно ответил брат, уже предчувствуя плохое. – Что тебе от меня опять надо? Мне хватило уже твоих приколов. Дай отметить праздник спокойно.
     - Спокойно праздник отмечают только дети, которые спят в постели, убаюканные мамой. Мне такая жизнь скучная надоела. Давай наконец – то встретим Новый Год как два мужика, а не как не знаю кто. Мы же вместе росли. Так почему бы не побеседовать в эту ночь мирно? Разве это плохо?
     Ингилэйв смягчился:
     - И что ты предлагаешь? Привести баб для интима, чтобы разуть мне глаза? Нет спасибо, прекрасно живу одиночкой – интровертом, в отличии от тебя. Без твоей помощи разберусь, с кем спать. Но не с такими гнилыми существами. Пусть я хоть лет триста буду одинок, но свое дождусь. Итак, что ты хотел мне сказать? Елочку поставить и поговорить?
     Тихий интроверт почувствовал подвох.
     - Ты только отцу не говори, что здесь был. А то сожрет с костями. Много я от него получал оплеух в свое время. Хватит уже. Как мужик мужика, я тебя понимаю. Мы должны ценить себя и свое пространство. И не вестись на баб властных, а брать их. Ну умом, так катаньем. А потом пускать в расход, потому что самцы для чего нужны? Для известно чего. Ты меня понял. – сухо ответил Игорь – Торстейн.
     Ингилэйв только молча поднял глаза к небу: начался снова этот бред. Конечно, брат считал его импотентом, дебилом и неликвидом в плане женщин. Многие в его возрасте уже семью имеют, а тот все один. «Блин, да сколько можно эту чушь собачью слушать?! Неужели он не понимает, что это МОЯ жизнь?! Да пусть хоть весь мир переимеет, я не дрогну. Я буду ждать ту Единственную, с которой разделю не только чай, внимание, постель, но и ЖИЗНЬ. Как жаль, что он мой брат… Иногда я думаю: ЗА ЧТО жизнь разделила нас еще в утробе матери?! Мне стыдно за него»…
     Отложив лист ватмана в сторону и линейку с штагнециркулем,  молодой мужчина почесал переносицу.
     - Все, что я понял, - мы абсолютно РАЗНЫЕ на этот счет. Ты привык брать. Я привык помогать и не мучить никого. Ну раз ты так хочешь… давай я приду, посидим поговорим. Только давай договоримся: никаких баб и шлюх. Спокойно вина выпьем. И я пойду домой. По пути к родителям зайду. А ты можешь хоть оргии там устраивать у себя на работе.
     Торстейн хмыкнул:
     - Да, мы абсолютно разные. Но это не мешает нам выпить дорогого вина. Разве плохая идея? Я устал очень на работе, и мне одиноко тут. Почему бы не посидеть с родными? – голос его очень потеплел, стал спокоен. Странно очень все выглядело. – А то ты со своими проектами архитектуры там совсем скоро закиснешь. Тоска, компьютер, никого рядом. Ты ж интроверт, в отличие от меня. Да и нелюдимый вообще.
     - Я не понимаю, мне приходить или нет? Купить что – нибудь?
     - Приходи. Можешь не приносить подарков и остального. Я сам приготовил моему брату подарок. Тебе должно понравиться.
     Андрей – Ингилэйв поднял брови:
     - Я уже не верю ни в кого и ни во что. Не нужно мне никаких подарков. Оставь его себе, хорошо? Все равно жизнь не мила. В Мире столько несправедливости…
     - У тебя гипертрофированное чувство долга, чести и справедливости. Поверь, Инги, так нельзя жить. Жизнь таких ломает пополам, и тогда наступают коренные изменения во всем, и начинаешь жить, как надо. И близняшку мою также она сломает, вот увидишь. Прекращай фигню, слишком правильный брат. Бери пример с меня. Короче, жду. Тебя впустит охрана. Даст пропуск. Сам туда не пройдешь.
     - На кой мне пропуск, если есть невидимый Мир. Портал провесил, и все.
     - А как мне тогда объяснять охране потом, откуда ты вообще взялся? С Луны упал что ли? Это не наш Мир, а человеческий. И оба измерения платят деньги, чтобы мы не сдохли. – сурово ответил Торстейн и повесил трубку. Довольно потер руки:
     - Этот Новый Год ты, тряпка, запомнишь на всю жизнь. Поверь, мужика я сделаю из неудачника… И первого января встанешь совсем другим! – Он засмеялся. Посмотрел на труп малолетки. Откинул ткань. Тело еще формировалось. Но особенно красива была грудь. Сын Энрике провел рукой сначала по голове, по волосам, косичкам, после по рукам, плечам, дальше рука пошла по шее, остановилась на груди. – Я бы тебя взял, быстро и грубо. Молодая кровь, как же жаль, что это теперь просто мертвец. Сколько я таких обрабатывал формалином и скальпировал. Сейчас вот дождемся с тобой патологоанатома, он все просмотрит, где какая косточка сломана, а потом отправим в холодильник. Дальше пару – тройку дней праздники отгремят, и в гробик.
     Монстр гладил мертвяк, улыбаясь и наслаждаясь. Ему было жаль вскрывать девчонку. Но надо было. Наконец, пришел начальник, и принялся за работу. Хруст плоти и костей давал какое – то вдохновение мужчине, инструменты он подавал спокойно.
     - Вот досадно, да? В такой день, - и с крыши спрыгнуть! Этот гребаный юношеский максимализм меня всю жизнь бесил. Живут, не знают горя, родители обглаживают, и тут в голову девочки вбивается навязчивая идея… хочу быть с ним, а родители его против. Ну представь, Игорь, такую ситуацию… И что делает глупая девчонка, чтобы все было как надо? Вместо того, чтобы дождаться своего парня, кто по жизни предназначен, она с тем придурком – избранником, у которого на нее только стоит, и больше ничего нет, - ни чувств, ни уважения, ни остального, - прыгает… с крыши. И теперь мы это все фактически вскрываем и устанавливаем причину смерти.
     - Еще бы… - улыбнулся Торстейн, стоя сзади у инструментов, положив руку в белый карман формы. Волосы его были завязаны в хвост, на голове шапочка. Запах формалина давно стал приятен, как и запах мертвой плоти. Своя стихия так сказать. – Мозгов нет, зато есть грудь и кое - что еще. И больше ничего. Наверняка пыталась этого товарища, которого мы будем вскрывать следующим, развести на секс. Мы ведь видим, какие сейчас малолетки пошли. Только бы переспать ради статусности в глазах подружек. Дуры дурами, и на этом их очень легко ловить и манипулировать. Родители сами виноваты, что такие одеваются, как шкуры. – Улыбка не сходила с его уст. Благо, напарник этого не видел.
     - Игорь, у тебя дети есть? Красивый парень, прямо модель, а киснешь здесь, в трупятнике… Не у всех нервы выдерживают на такой работе.
     - Нет, не горю желанием их делать с такими дурами. Отношения были, да не хорошие, хватит с меня. – ответил тот спокойно. Надо же было что – то сказать в ответ.
     То, что девицы были дурами, Торстейн сказал правду. Он действительно не хотел детей вообще. А хотел другого – осеменять. Чтобы распространять свое семя направо и налево. И хотел убивать. Много. Топорик просился в руку, чтобы просто выйти на улицу и кромсать врага – Светлых. Как и медицинский нож для вскрытия.
     - Я лучше медицинского спирта хлебну, чем такую захочу. – ответил сын Энрике. Сам же из – за спины любовался виду крови, мяса, внутренностей. Скоро будет диагноз… А диагноз оказался такой: перелом грудной клетки, черепа, сломаны ребра и руки – ноги тоже в крошку. Кости то есть. Шанса спасти не было. Смерть настала до приезда «Скорой». Да вдобавок выяснилось, что девчонка оказалась беременная на третьем месяце. Видать, чтобы скрыть от родителей правду, она и шагнула с крыши. Вместе с автором своих проблем. Глупый поступок. Проблему можно было решить и по – другому. Рассказать все матери, а дальше бы и решили, что с кем делать.
     - А тут ее уже отхотели, как видишь. Думать надо, прежде чем парням верить. Мы, мужики, это прекрасно знаем.
     - Только такой мудак, как труп на второй каталке за дверью, захочет оставлять себя после секса в ней. – Торстейн анализировал происходящее. Все пока что было спокойно. Работа есть работа. Записав в журнал, что такая то и такая скончалась от многочисленных переломов, он сел на стул. Сладковатый запах мяса разбередил. А напарник спокойно доделывал свою работу. Торстейну было на самом деле жаль мужика. Но работа такая… Что поделаешь… Семь лет медицины за спиной, хирургия, реанимация…
     Парень также скончался от переломов, да плюс в крови был обнаружен алкоголь. Кто – то перепил перед Новым Годом, не дотерпев до удара курантов. Это были последние тела в этот день.
     - Я желаю тебе, дорогой коллега, счастья в Новый Год. Пока что побуду здесь, не могу людей видеть живых, уж прости… Пьяные рожи, избиения, какие – то непонятные люди, машины… Хочу побыть один в этот Новый Год. Да плюс брат придет ко мне, у него не лады дома. Его спокойно пропустит охрана. Он мой близнец. Такой же, как я. Только слабак на характер. Архитектор. – спокойно произнес он.
     - И тебе тоже счастья, Игорь. Я наконец – то отдохну хоть пару – тройку дней от трупов и крови. Психика дороже работы. – Патологоанатом пожал руку сыну Гвелда, выкинул одноразовый медицинский халат в ведро отходов, как и перчатки с шапочкой. – Сейчас помоет уборщица все здесь, а потом можно будет хоть танцевать тут. Сегодня Новый Год, все уйдут праздновать. Можешь оставаться здесь в комнате отдыха с братом. Только не выпейте весь спирт.
     - Вино дорогое у меня уже есть. Могу угостить. А то с такой работой, как у нас, можно с ума сойти.
     - Если желаешь, можешь сам прибраться в зале вскрытия, Игорь. Уборщице будет легче. Да и подарок ей сделаешь. Чем не доброе дело?
     -  Думаю, пускай она только полы помоет, остальное я сам сделаю. Брат скоро приедет. Поболтаем с ним да разойдемся. Ничего более. Покажу ему, как работаю. Он, в отличие от меня, любопытный. – ответил сын Энрике.
     - Наверное, твой брат подстригся. Чтобы вас хоть как – то различали… - ответил напарник.
     - Нет. Просто он носит светлую одежду. А я предпочитаю черную. Вот и вся разница.
     - С Наступающим, Игорь! Мы закончили работать, пойду я к жене, к детям. Спасибо, что выручил. Чувствую, не для всех Новый Год будет праздником. Жаль.

     Когда все стихло, Торстейн сам вымыл полы. Потом протер стол, стены, стол. Стол особенно был обработан – антисептиком. Достал елочку из пакета, поставил на подоконник. Запах формалина разнесся по помещению. Вышел Темный в коридор, набрал номер.
     - Ребята, сегодня хорошая ночка намечается. Приходите к полуночи почти. Будем гулять. -  весело сказал он. – Придет один Светлый, надо будет его просветить жизни. Нашей…
     На другом конце ответили:
     - Просто делай, мы будем ждать за дверью перед полуночью. Пятеро будут выполнять все, что скажешь, мы посмотрим на этот кайф… Еще и музыку включим, чтобы стало интересно. Надо же представить, как ты в Светлом образе будешь отбиваться от Темных ведьм – соблазнительниц…
     - Вы сейчас где? – поинтересовался Темный, сощурив глаза.
     - Мы сидим в машине перед больницей, только дай сигнал, и зайдем без проблем. Охрана получила много денежек, пропустят только так. Ты же знаешь, наш барон… - ответил кто – то.
     - Ну и замечательно… Надо дать знаний одному парнишке, который слишком зажат… Разожмем. До конца своих дней не забудет. Разогрею его, расслаблю… После сделаем ему кайф. Мужской кайф…

     Ингилэйв с недовольным видом шел по улице. Было довольно скользко. И можно было с легкостью упасть. Чего там брату надо вообще?! Неизвестно. Но это довольно редкий случай, - пригласить на Новый Год к себе на работу. Был гололед, и люди спешили домой делать салаты, закуски, пироги, дети вопили от радости, видя Деда Мороза и Снегурочку в столь поздний час на улице. Загадывали желания, получали подарки из мешка… И везде светились радость, вдохновение, чудо… Снежинки прыгали возле фонарей, свиваясь в какие – то конфетти, только оранжевое. Почти во всех домах был зажжен свет. И хотелось просто кого – нибудь поздравить с праздником, обнять, и даже поцеловать. Но не Судьба сегодня… Может быть, после разговора по душам Торстейн поменяется?
     И вот, как назло, нога подвернулась, и со всего размаха Светлый коленом ударился об лед. Стиснул зубы от боли, так как джинсы, к сожалению, не защищали от таких травм. Ногу парализовало немного, она минут двадцать была просто согнутой.
     - Вот еще этого не хватало в такой день… Ушиб ноги… Ничего, может мне в той больнице помогут… Надеюсь, чашечку не выбил. Попробую встать.
     Боль скручивала ногу, в конце концов, парень перестал ее чувствовать.
     Кто – то помог Ингилэйву подняться, даже без просьбы помощи. Крепкий мужик взял его за локоть, и также поднял шапку с мокрого снега.
     - Куда вам нужно пойти, молодой человек? – спросил он. – Я провожу.
     - У меня сегодня брат на работе задерживается, иду его проведать. Мне все равно не с кем отмечать, кроме как с родителями. Хоть с братом посижу на работе. Надоело дома сидеть.
     Мужчина кого – то еще подозвал, и люди помогли Светлому добраться до перекрестка, перейти дорогу на зеленый свет, благо до больницы осталось всего ничего. Пожелав всего хорошего и доброго, сын Энрике поковылял дальше. Нога распухала, и скоро просто онемела. Он все – таки, несмотря на такое, добрался до больницы, позвонил в домофон, охрана спокойно открыла. Улыбнулась.
     - Здравствуйте, молодой человек. Вы брат Игоря? Он предупредил о вашем приходе заранее. Близнец. С такими же волосами. Только одежда светлая. Это радует. А то Игорь ходит всегда как на похороны. В черном. А так приятно видеть в такое время светлое пальто, синие джинсы и белую шапку на вас. И черные кожаные перчатки…
     Светлый опешил от такого гостеприимства. Хоть что – то хорошее в последние часы уходящего года. Может быть, здесь будет хоть какая – то радость. А то год плохой, как и предыдущий. Надоело это все, честно. Боль и депрессия. Только и осталось, что просто сидеть у себя в кабинете на работе, строить эскизы домов, а после по миллиметру расчерчивать. Работа для интроверта. Никаких тебе свиданий и прочей лабуды… Мир настолько достал своей чернотой, что хотелось просто лечь в гроб.
     - Да, меня зовут Андрей Аренский. Правда, я колено по дороге разбил… болит сильно. На улице сильный гололед. Надеюсь, ничего не выбил.
     - Проходите, позвольте, я вам помогу. Нехорошо это все, в такой день получить травму. Сейчас из персонала остался только Игорь. Больше никого нет. Он всегда остается допоздна. Работает. Хотя это ваши дела, как отмечать этот Новый Год. До утра никто никого не побеспокоит. Больница и морг закрыты. Тишина.
     И действительно, было необычно не видеть никого в коридорах. Чистота и тишина. Только сигнализация мигает возле лестницы, лифт можно было вызвать без проблем. Даже жалко стало нарушать такую тишину. Мужчина оставил в гардеробе пальто и шапку с перчатками, одел бахилы, и присел отдохнуть. Ушиб уже стал более – менее проходить,  ведь Андрей – Ингилэйв был нечеловеком с рождения. Но нужна была все равно помощь. Порталом воспользоваться не выйдет.
     Наконец, Светлый добрался до морга. Его встретил брат, и как только увидел, что тот нехило хромает, подал руку, и помог дойти. Зашли в помещение, закрыли дверь. Ингилэйв стиснул зубы от боли и чуть на колено не упал: в чашечку нехило стрельнуло.
     - Знаешь, Тор, я нехило упал. Мне нужно посидеть, и возможно, получить помощь медицинскую. Иначе просто я выйду отсюда на костылях. Хоть и Иной.
     Темный заволновался не по – детски. План мог сорваться только так. Еще и травма в самый неподходящий момент.
     - Конечно, садись на кушетку! Грейся, а я чая согрею пока, попьем, поговорим. Хоть как – то пойму, кто ты такой и с чем тебя едят. Сильно разбил колено, а? – Он глянул на грязное пятно в области колена брата. Тот кивнул в знак одобрения. Усадив родственника на медицинскую кровать, он пошел за чайником. Чай стоял на подоконнике в коридоре, и был включен довольно быстро. Минут уже через десять Торстейн разливал кипяток в кружки. Потом туда были подброшены пакетики «Липтона». По помещению, которое пахло формалином, разнесся запах лимона.
     Ингилэйв удивился внезапной доброте брата. Неужели сделал исключение в своем характере в Новый Год? Елки тут и не надо, во дворе и так стоит гигантская ель, увешанная гирляндой с лампочками. И этого хватит. За окном падал прошлогодний, почти прошлогодний снег. Теплый, пушистый… Людей становилось все меньше и меньше.
     Отогревшись, Светлый немного пришел в себя. Интересный, однако, Новый Год. В больнице. Хорошо, что не под капельницей. Но от такого монстра, как его брат, можно ожидать ВСЕГО. Они сидели и пили чай, Торстейн порой спрашивал брата о работе. Тот отвечал с неохотой и явным подозрением. Шелковая рубашка Темного, такого же цвета галстук, брюки, туфли наводили на мысль, что ничего по сути и не поменялось. Вот Энрике тут как раз не хватало, отец бы понял Светлого, помог, вылечил сразу. Но не хотелось Андрею портить своим присутствием родителям праздник. Потому что прекрасно понимал: и им надо быть одним. Жить спокойно. А он может просто зайти теперь в гости с пакетом печенья, фруктов или с тортиком. Мальчики выросли давно. И живут своей жизнью.
     Так и должно быть.
     - В двадцать три часа проводим Старый Год. Я купил прекрасного вишневого вина, тебе понравится оно. Я в черном только потому, что это мой любимый цвет. С самого детства. Ну вот нравится мне цвет крови, ночи, и всего остального. Не то, что тебе, братец. Тем более, сегодня вскрыли двоих подростков, которые с крыши по глупости бросились. Дурачки малолетние, которые пачками подыхают у меня на шабашах… Мясо. Запах мяса возбуждает, такой я товарищ… - помощник медика глотнул горячего чая, и спокойно посмотрел на брата.
     - С какой тогда стати меня не тянет на зверства, Тор? – спросил недоверчиво Ингилэйв, все горя желанием свалить из этого места. Тем временем его брат допил чай и достал сотовый, открыл смс сообщения и отбил команду, что братик здесь. Все складывалось как нельзя лучше.
     Убрав телефон в карман брюк, Темный уставился на ногу врага. Он прекрасно знал, что на месте удара будет громадный лиловый синяк. Который можно просто убрать.
     - Я сейчас вернусь, Инги. Мне пришло сообщение от коллеги, работающего со мной сегодня, что нужно приготовить несколько шприцов. Забыли, блин. А все, как всегда, на мне держится. Люди, люди, как вы неразумны порой бываете… Заготовлю медикаменты, положу в холодильник, и пускай лежат, подписанные. Что им станет? Сейчас все равно ничего нет вообще. Морг или больница, я здесь за старшего в такие дни. Объектов немного на мне сегодня. Да плюс полюбуюсь на елочки, которые наши коллеги любезно разместили в коридорах. Маленькие, с шариками и фонариками. И дождем блестящим. Как в детстве, помнишь? – Он улыбнулся. – Извини, но там, где вскрываются трупы, не поставишь елку, даже маленькую с шариками, самую крохотную… Неэстетично будет.
     Улыбнувшись, и совершенно спокойно оглянув помещение, Темный пошел в ординаторскую. Набрал номер, посмеялся, что все хорошо идет. И далее зашел в процедурную, открыл холодильник, где хранились медикаменты. Заготовленные специально на черный день. А теперь, сегодня, будет праздник. Чая уже братья выпили. Потом пойдет вино. А потом настанет Новый Год. И для кого – то будет праздник. Белые стены и кварцевальный свет дезинфицирующих ламп, капельниц ряд, для крови пробирки, игры и шприцы, марля, трубки, приборы для реанимации давали какое – то дикое вдохновение для экспериментов. Фиолетовый свет не приносил сыну Энрике никакого вреда. Достав все необходимое, Игорь – Торстейн улыбнулся. Ему сегодня можно все. И ничего не будет. Вскрыв ампулы, достав пять шприцов, он наполнил ядерной смесью содержимое. Пододвинул капельницу, намешав туда тоже всего. Доза рассчитана была очень хорошо. Насадив игры на шприцы, приготовив все необходимое, в этом томном свете кварцевания, сын Энрике похихикал.
     - Я тебя ТАК зашью медикаментами, братик, что ты будешь мурлыкать, а не вырываться из объятий моих демониц – фурий, ведьм и остальных… Подключу капельницу вдобавок, и дальше, милый мой скромняшка, станешь мужчиной. Я же по сути медбрат еще… Пусть даже и жестокий. Но другого способа, чтобы включить Светлому мозг, не существует. Если я введу своих слуг и свиту, и не зашью лекарствами парня, то получу мордобой. Это не годится… Что ж, ждем, милый…
     Капельница перекочевала в коридор настолько бесшумно, что Ингилэйв ничего и не услышал. Пока брат все готовил, Светлый с ушибленной ногой пытался расходиться по помещению. Белые стены давали ощущение защищенности, стабильности, и добра. Он даже полежал на кушетке, постелив пеленку одноразовую. И мечтая о том, чтобы когда – нибудь побывать в роддоме с избранницей будущей. Взять на руки пухленького ребенка, сына. Или дочку, там как выйдет. И заплакать от радости. Рассматривал столы, инструменты, даже розетки на стенах. Все было здесь так ново, необычно… Только здесь из живых появлялись лишь врачи. А трупа два давно замерзли в морге при температуре минус двадцать с лишним градусов.
     - Ну что, Инги, я выполнил поручение коллеги. Но только если ты не против, я положу шприцы сюда, рядом с каталкой? Потом уберу. Просто мне влом бегать туда – сюда, а отдохнуть охота… Давай, я достаю два бокала да мандарины. Не зря начищал стол и пол. Перед приходом своей копии.
     Бокал Торстейн поставил на столик. Вино было извлечено из холодильника, открыто совершенно бесшумно. Светлый подивился эстетике брата. Хоть и Темный, но настолько аккуратный… Даже вино он разлил по бокалам с удивительной тишиной. Только несколько пузырьков остались на поверхности да на стенках. Рубинового цвета напиток поразил насыщенностью оттенка. Красно – аквамариновые волны из бутылки заворожили и принялись играть своими красками. Время медленно ползло к двадцати трем часам.
     Подав Светлому вишневое вино, Темный встал напротив, опершись рукой о письменный стол. Настроение выровнялось, стало на душе спокойно. Попробовал. Улыбнулся. Вкус был замечательный у напитка.
     - Все – таки выпить надо, брат. Несмотря на то, что ты выбрал противоположную сторону Силы. А может, и был таким. Кто его знает. – сказал он. Волосы старший сын Энрике так и не распустил. Не пожелал. То ли усталость. То ли напряженность… Неизвестно.
     - Да, ты прав. Знаешь, я всегда удивлялся, с чего Тьма так соблазнила душу того, кто в утробе отделился от меня когда – то во время оплодотворения… Тела по сути одинаковые, а Сущность разная.
     - А ты что хотел, Ингилэйв? Всему должна быть противоположность. А иначе так жить станет неинтересно. Вспомни рассказы отца и матери, как они в Братске вырезали ВСЕХ Темных, и что потом началось. Никогда Тьма не может существовать без Света. И Свет без нее. Иначе будет перекос. И начнутся неприятности. Но это пока сейчас… Потом все поменяется. Потому как в нашем прогнившем мирке существуют вольные каменщики. Масоны, если непонятно. Поверь, я очень, очень богат. Озолочу любого, кто понравится и полюбит меня. Но есть одна проблема: я не знаю. Что такое любовь. Любви нет. И Судьбы тоже не существует. Так что брось всю эту ахинею с убогостью. Ведь братец мой убогий… И оттого все проблемы. – Торстейн поднял бокал. – Так вот. Давай достойно проводим старый год, и пожелаем, чтобы все плохое ушло вместе с ним.
     Братья чокнулись бокалами, выпили вина.
     - Ты просто видишь все в черном свете, Тор. Так тоже нельзя! Вспомни, отец тоже был Темным, но в далекой юности, когда человеком бегал. Потом все – таки понял все ошибки, и выбрал Свет. Посмотри, кем он стал! Величайшим Архимагом! Разве ты не хочешь быть подобным ему? Любить, быть любимым…
     - И хоронить своих жен, детей, и остальных… Ну нафиг! Обойдусь без этих тонкостей! Лучше быть с ведьмами на шабаше, чем так жить и знать, что твои близкие рано или поздно умрут, и ты увидишь только их могилы на кладбище. Оно мне надо?
     - Я тоже не желаю хоронить близких. И потому ищу свою Единственную. Потому я до сих пор девственник. Зачем себя тратить на тех, кто найдет себе кошелек с деньгами в брюках? И уйдет к нему, не оценив тебя как друга, парня, мужа, отца и хорошего товарища? Давай выпьем за успех! – Ингилэйв поднял бокал и встал.
     - Давай, брат! Спасибо тебе, что пришел сюда! Уважил! Вспомни, кстати, что на Самайне творилось, и как я глазки – то открыл. Кем твоя невеста оказалась, когда нам обоим было по девятнадцать лет? Дерьмом, сволочью, потому я сделал свою работу… - Торстейн сощурил глаза, и хитро поглядел на родственника. – Она же Темная была, демоница, а ты по неопытности в нее и втрескался, да еще в постель уложил. Да она с какого – то фига пошла звонить мне, и пропала… Дальше все помнишь. Пришлось эту ошибку природы убрать. Сам все видел. Без водки и мордобоя не обошлось. Поверь, есть лучше нее варианты. И ты их увидишь… Неужели ты правда хотел с той шлюхой переспать, ангел мой? Так выпьем же за то, чтобы успех нас не покидал, ни во Тьме, ни в Светлой стороне!
     Бокалы чокнулись друг о друга. Тут Ингилэйв просто пожал руку Темному. А после обнял. В благодарность за то, что спас невесть от чего. В тот Самайн. После того, как Энрике показал ему переписку невесты с Торстейном, любовь рухнула. Самая первая, невинная, красивая… оказавшаяся ложью со стороны избранницы. Там такие были обороты, что можно было романтическое кино снимать. Да и фото ню ее тоже присутствовало, в душе, и в других местах… Торстейн предлагал ей полностью себя показать, раздевшись. И что никто ничего не узнает. И показал. Это сильно парню влупило по самооценке. Энрике только рукой махнул, заявив: смотреть надо не на сиськи, а в душу. Но раз опыта нет, то сам виноват. Раз позволил такое с собой сделать. Когда за спиной рассылают фотки гениталий и прочего.
     Вот оно, новое его поколение… Которое рассылает всю эту грязь куда только можно, совсем этого не стесняясь. Девчонка просто перед свадьбой с Ингилэйвом повелась на его брата… на тачки, деньги, красивую жизнь, и все, что тот предлагал. Гениальный был ход, - переодеться в Светлого, и пока учился сын Энрике, Ингилэйв, получая Высшее образование, - ходить на свидания, корчить из себя жениха. И отбил! Причем блестяще.
      За что и поплатилась девка, - за проверку его на то, узнает ли Ингилэйв о том, что с братом его встречалась, и ночевала у него. Умерла. На глазах у обманутого. Который вообще ничего не знал. И даже про ее ранг Иной… что подставная оказалась Темная… Темная невеста… Как же горько и обидно! Да еще заставили смотреть на весь этот ужас… Как девицу поимели в самом извращенном виде. Характер мягкий… вот и вся проблема Светлого. Но тут он сам виноват… не защитил. И Торстейн ему это сказал при всех, набил мордочку, и выпустил на волю. Ну не совсем он бил, а его слуги. Раскрасил щедро.
     А после откровений Энрике, и показа компромата на странице той девчонки, Ингилэйв задумался над своим поведением, - доверием всем. Потому и стал просиживать на учебе, ни с кем не встречаясь, а после на работе. Образование получил просто потому, чтобы среди людей ничем не отличаться…
     - Я ОЧЕНЬ ее любил, брат… Больше жизни. Мы хотели просто попробовать интима в первый раз. В свои девятнадцать лет, хотя она была на год младше. Я пошел, все купил, выбрал время… И тут звонишь ты. И она ушла, а оказалось, что твои слуги – демоны ее в машину, и в особняк. Странно, что девица хранила до последнего невинность. Не отдалась сразу такому, как ты, Торстейн… Любила меня… Жаль, что все кончилось так.
     Тот улыбнулся. Обычная история: парочка настроилась на секс, свечи, разложенные презервативы, цветочки, тортик, все дела, красивое кружевное белье… и тут этот роковой звонок. Радость предстоящей свадьбы рухнула, когда она взяла сотовый, дорогой айфон, и ответила… И смылась, как не знаю кто… К другому, на тусовочку. И там было все прекрасно. ТАК парня унизить, - это додуматься надо. И больше ничего не светило Ингилэйву в плане раннего брака с той, коя была зачата на Чемпионате Мира две тысячи восемнадцатого года где – то в подворотне… Мать этой стервы даже не помнила, какой национальности европейской был отец дочери. Но точно не негр и не китаец, не кореец. Прокололся молодой братан как лох. Повелся в том баре, зашел виски попить.
     - Думал, что тебя научит эта дура в постели? Знаю, листать энциклопедии по сексу полезно, но в большинстве случаев это дело гнилое. Твои мозги или врубятся, или нет. Ничего, и тебя вылечим… Переспишь с настоящей женщиной, да получишь порцию эмоций. Ну ты и нарвался… А Темные очень не терпят, когда их собратья якшаются с врагом. Потому ту девку – демоницу пришлось уничтожить. Ты лично видел, как. Повторяться не стану. Выпьем за красивых женщин! – сказал Темный, и поднял бокал опять. И снова налили вина. Все шло как нельзя лучше для обоих.
     - Ты что, думаешь, что если при виде груди и жопы встает, то надо сразу идти и добиваться секса? Я не могу так, хотя порой и желал женщин, которые одевались на улице слишком откровенно. Но нельзя быть животными. Вот ту Темную, которая была невестой моей (а я не знал ничего о ней), любил, думал, - хорошая, добрая, милая… - и  захотел по – настоящему эту девушку. Это было личное решение. Никто не толкал силой, сам пошел в аптеку и купил что надо. Не мужик что ли? – ответил Светлый, почесав затылок.
     - Увидишь, еще встретишь красивых женщин, кои тебя, мой хороший, всему научат. Нечего закрываться на работе, на учебе, от мира прятаться. Я вот давно хочу, и беру ту, что понравится. Не хочет со мной спать, - ее проблемы. Ладно, проехали, это было давно. То твое желание жениться. Измен захотел? А надо жить настоящим. Посмотри, Лэйв, какая сейчас молодежь! Она только и ждет, чтобы в кровать ради денег прыгнуть. Оно надо тебе, собрат? Помогу чем смогу.
     Тот поднял брови в знак удивления, и тут же сморщился, от дикой боли в колене.
     - Давай я помогу. – Торстейн – Игорь помог встать несчастному, и задрал ему брючину на правой ноге. Кость распухла, и место удара занимали отек и синяк, причем внушительные. Хорошо Новый Год начинается. Нечего сказать. – Ложись давай на каталку, или на кушетку, не зря тут работаю. Блин, не повезло. Придется спускать брата на лифте, сам до дома не дойдешь. Выйдешь на улицу, откроешь Портал, а потом дома просто залечи магией. Окажу сейчас только первую помощь. Не хватало еще одного трупа… - сын Энрике улыбнулся, и поправил хвостик на затылке. – Так, чувствительность болючая, холод в кости… И повернуть даже колено почти не можешь. Да, гематома дело плохое. Сейчас сосуды перетянет, и начнется красота… А про девку ту… все исправляется, брачная несостоявшаяся ночь возвращается… - промурлыкал слуга Тьмы, водя пальцами по больному месту. А потом помог лечь Андрею, причем сделал все заботливо. – Сейчас я тебя закреплю, ремнями по рукам и ногам, чтобы не улетел на пол, и не сломал себе чего – нибудь. Потом отпущу, когда все закончу. Так, голову положи, и не дергайся. – Торстейн мило улыбался, что показалось брату подозрительным.
     - Ну что там? Чашечка не вылетела?
     - Почти вылетела, но вправим. Потерпи. – и тут же острая боль залила все естество. Стиснув зубы, Светлый вытерпел. Но стало полегче, гораздо. Отек не ушел, но потом как – то принялся рассасываться. Странно. – Родич ты мой, сегодня веселье у меня намечается, сейчас встретим Новый Год, пробьют куранты… Так, погоди, я схожу за молоточками, проверю, не ушиб ли остальное.
     - Давай, только быстрее. А то я тут засну.
     - Да? Здесь, этой ночью, вы, милый витязь, не уснете. Со мной мало кто засыпает сначала… - непонятно о чем сказал Игорь, и протер руки влажной салфеткой. Достал телефон, и набрал номер. – Я привязал его, можете заходить! – скомандовав такое, Торстейн с ухмылкой глянул на бедолагу, а тот дернулся, и причем сильно. Да поздно: опять попался на уловку. Бежать некуда: скоро Новый Год.
     Боже да что он задумал?! В ноль ноль часов тут расчлененку устроить?!
     - Что ты сказал… Повтори! Я приходил не для этого!
     - Я открою сегодняшней ночью тебе глаза… Подарок ждет за дверью. Пора быть большим мальчиком… Жаль, что не все сразу открыл, свои тайны насчет этого плана… - Игорь распустил волосы, и они золотыми волнами сбежали по спине. – Входите, свита моя! Он тут! Пришло время…
     Дверь распахнулась, и Светлый резко повернул голову. В проеме стояли вооруженные автоматами охранники из Темных, они спокойно, без эмоций, посмотрели на жертву. А сзади еще кто – то был. Но кто? Непонятно. Стало страшно.
     Ингилэйв дернулся так, что каталка просто поехала вперед. Его брат резко поставил руку на нее, и нажал рычаги на колесах.
     - Все как надо, наш господин. Что нам с ним делать? Женщины ждут… А время идет.
     - Он точно нас не прибьет? А то останутся трупы вместо праздника. И придется отвечать за все и всех перед своими. – спросил другой охранник, и подошел к жертве. Тот жалобно глядел на мужика с автоматом, у которого лицо оказалось в маске.
     - Как вы видите, все для него складывается удачно. Ты, братец, дал свою бабу – невесту нам попробовать, мне в первую очередь… на твоих глазах, а затем убить позволил… а теперь попробуй моих красавиц, демониц, опытных баб, покайфуй. Прилетела ответка, виноват, Светлый, и даже очень. Хотел свадьбу? И вместе с ней брачную ночь? На тебе девок, все исправляю. Брачную ночь возвращаю…
     - Чего ты сказал?! – начал свирепеть Ингилэйв, готовясь хоть как – то вкатить этой Тьме магией и сжечь все, но…
     - Ребята, друзья мои! Сделаем подарок на Новый Год моему Светлому брату, -  покажите этому суслику, что такое быть мужчиной, а не непонятной недотрогой! Праздник же… - Торстейн хищно улыбнулся, поставил бокал с вином, и взял со столика шприцы с лекарством.
     Несколько кубов такого снадобья хватило бы, чтобы свалить слона, а не человека или нечеловека. Человек от такой вшивки препаратами, при операции, просто терял способность поднимать руки и ноги. Не говоря уже о том, что мышцы расслаблялись настолько, что конечности становились как тряпки. И даже если бы с Ингилэйва и сняли те ремни, он бы сам встать не смог вообще. По крайней мере, часа четыре. Такие препараты использовались при операции в роддомах, при кесаревом сечении. Единственная разница с Ингилэйвом была в том, что кесарить его никто не собирался. Он был накрепко пристегнут ремнями по рукам и ногам, лежа на операционном столе с разведенными руками в стороны. Лишь головой он мог мотать. И все. Торстейн улыбался и перетянул ему руку, чтобы найти вену. Наконец, нашел, и вколол препарат. Потом подошел с другой стороны, и ввел препарат в другую руку. Ингилэйв испуганно замотал головой.
     - Иного я и не ожидал от тебя, сволочь… - проговорил он, стиснув зубы. – Вот и верь таким после этого, а я просто ушиб колено! Медик хренов!
     - Колено после таких препаратов пройдет, даже синяка не будет… - улыбнулся Темный, - и пройдет твоя фигня юношеская… Я видел тебя и мальчиком, и юношей… Теперь мы все поглядим, как ты станешь мужчиной. Мужиком, а не невесть чем… Это же надо, почти тридцать лет, - и ни одну не попробовал! Последний девственник России… Ничего, сейчас мы тебе поможем раскрепоститься, поверь… Братец, ты испытаешь в эту ночь ТАКОЙ кайф, что тебе и не снился… Будешь просить добавки даже под лекарствами! А я на все это буду смотреть, и слушать музыку релакс для расслабления. Лекарство минут через пятнадцать начнет действовать, будешь лежать, как кукла, может даже слух помутится, зашумит. Это нормально. Я специалист в обезбаливающих лекарствах. Мы с тобой вина попили сейчас, теперь будет в венах дикая, для человека смертельная доза… Спиртное с лекарствами…
     Ингилэйв плюнул на пол, и с яростью поглядел на братца.
     - Ты еще и вуайерист… - прошипел он, сжав кулаки. – Так вот какой подарочек на Новый Год ты приготовил… Поверь, будь хоть сто оргазмов, я не пикну даже!
     - Глупец… Ой глупый… Он не пикнет… Мы еще поглядим. Я погляжу. Как мой брат скинет старую кожу, и встанет новеньким, с блеском в глазах. Это будут не девчонки сопливые, которые нифига не могут ничего, а профессиональные Ведьмы с шабашей. Не бойся, никто не станет во Тьму таких, как ты, Инги, пихать. Просто сделают несколько вещей, которые любят все мужчины. Хватит уже сопли жевать. Пора…
     В проеме двери свернулись три черных, громадных питона под три метра длиной, чья чешуя переливалась всеми цветами радуги. Прекрасные существа, пусть даже Темные, могли с легкостью переломать кости тигру или льву. А глаза их сияли мудростью и блеском титана. Даже Светлый залюбовался ими. Кем бы ни были змеи, но красота себя оправдывала. А два питона уже стояли в готовности в проеме. В стойке столбик, и ждали. Поворачивая головы то туда, то сюда. Пятеро… Разевая пасти и шипя. Высовывая языки, пробуя воздух. Ингилэйву стало дурно. И вот одна тварь поползла к нему, сначала поглядела на роскошное, молодое тело, на чуть выступающие мускулы, на белую кожу… Попробовала ее языком. Даже магию не хотелось применять – она бы все равно не подействовала. А Торстейн просто присел на корточки рядом со змеями, и погладил тварей по роскошной коже.
     - Ты даже не представляешь, НАСКОЛЬКО они прекрасны! Полюбуйся! И сегодня они все твои, выполнят любое желание, только попроси…
     - И не подумаю! Главное, живым остаться после того, ЧТО ты собираешься сделать! – крикнул Светлый. Он почувствовал, как лекарство стало действовать, руки уже отнимались, и поднять их было нереально. Ноги же чувствовали все. Змеи развернулись с клубков, и поползли к жертве. А после одна просто стала оплетать его торс, как шею прямо, Ингилэйв почувствовал, как чешуя, такая холодная и прекрасная, касается его. Как массаж, пусть даже под препаратами, успокаивал и расслаблял. Ему уже было все равно, лишь бы весь этот ужас закончился… Змея, обвившись, подняла голову, и посмотрела на парня. Две красоты, Темная и Светлая, как – то дополняли друг – друга.
     - Я не буду тебя расстегивать, братец. Все потом сделают сами демоницы…
     Змея кивнула в знак согласия. Немного ослабила хватку, и лизнула несчастного в губы. Тот плюнул.
     - Да что же ты, а? – улыбался Торстейн, смотря на несчастного. – Если интересно, ногу я тебе залечил, коли так. Все ради того, чтобы молодой мужчина пошел на своих двоих домой. Можешь не надеяться, никто на помощь не придет. Скоро кстати начнут бить куранты, а я пока включу кварцевание… для такого релакса. И музыку. Поглядим, насколько тебе понравится женская ласка и вылупление из яйца юности…
     И он воскликнул:
     - Йоу! Ну что ж, начнем! – И вскинул радостно руку вверх, взяв бокал вина в другую руку. Прищурил глаза и жестом показал, что пора работать. Неизвестно, у кого там заиграл телефон, но двое мужчин – Темных стояли у двери и караулили, как охрана. На плече были автоматы. Видно было, что камера давно не работала в коридоре, и никто не мог заподозрить неладное из человеческой охраны.
     - Да не бойся ты, Инги… Никто тебя не кастрирует! Когда я терял невинность, я от радости визжал. И ты завизжишь! С человеком такое не испытаешь…
     Светлый пару раз дернулся, но сил почти не оставалось. Работали только кисти рук. И все. Змея продолжала смотреть на юношу – мужчину глазами, полными любопытства. Голова ее так и нависла над парнем. Другая змеища встала в стойку, и медленно стала заползать на парня. Тот просто закрыл глаза, готовясь к худшему. Хотя зря, - кровь никто пить не собирался. Его пришли иметь. Долго и упорно. Мастерски.
     - Отпустите меня! – крикнул сын Энрике, но его как будто не слышали.
     - Еще маму нашу позови, мальчишка… Слушай, ты вообще, понимаешь, в чем суть? Нет счастливых и несчастливых пар. Есть пары, где мужик стабилизирует бабу, зная, как это делать. И есть пары, где мужик сам баба. Ты баба. Которая застряла в юности. Харэ уже так жить… Я делаю тебе подарок, еще и упираешься, прося отпустить… Больше не вывернешься даже через Портал, я заблокировал ВСЮ магию здесь, которая открывает их, и мольбы в пространство о помощи также. Твой телефон разряжен. Учти. – продолжал Торстейн, улыбаясь и ликуя. Фиолетовый свет заливал помещение, и вот все стихло на улице. Похоже, поздравление Президента началось. И весь часовой пояс замер, чтобы послушать очередные обещания сладкой жизни. – Ну вот, президент сейчас будет говорить речь. Когда пробьют куранты, будем тебя исследовать… - братик поднял глаза к потолку, закурив. Даже сигнализация не сработала на дым. А змеи подползали, и смотрели на парня. Который просто откинул голову набок, чтобы никого не видеть. Вино хоть и ударило в голову, но не так, чтобы захмелеть.
     В телефоне Торстейна забили куранты. Ингилэйв выдохнул, прекрасно чувствуя, как рептилии его исследуют. Кто – то даже пастью впился в ремень брюк и слегка потрепал. Это была змея, которая заползла второй. Она обвилась вокруг ноги, и принялась ее массировать вибрацией, отчего по телу растеклось какое – то тепло. Да, было приятно. Но ужас закрался в душу. Либо треснет сегодня психика, либо нет. Он же девственник… взрослый, со зрелым сексуальным либидо.
     - Ты извиняешься перед человеком за какую – то нелепость, потому, что он тебе дорог, а он смотрит свысока, радуясь тому, что ты унижаешься… Вот так и живешь, Ингилэйв… Пресмыкаешься перед законченными уродами и ублюдками, и даже бревна в собственном глазу не видишь. Я сегодня открою глазки тебе… Что, не нравится? Понравится, просто расслабься и получай наслаждение! Хотя какой там расслабься, тебя лекарства сейчас так расфигачат, что и руки не сможешь поднять. Ты тонешь из – за людей, которые ради тебя не стали бы даже заходить в воду. Задумайся наконец!!!
     Сопротивляться такому напору было просто бесполезно. Торстейн сидел и пил вино, бутылка еще оказалась полной. Рядом села его охрана, и улыбалась. А возле каталки несчастной жертвы были змеищи. Которые по очереди его рассматривали, но накидываться не спешили.
     - Еще отцу пожалуйся… Что совершеннолетнего мужика кто – то поимел в Новогоднюю Ночь. Это же просто смешно! Получи радость и наслаждение!
     - Да пошло оно все знаешь куда… - Он почувствовал, что кольца разомкнулись, и вместо холода пошло тепло.
     - Верно, пусть твоя невинность останется в прошлом году. С Новым Годом всех! – Народ засвистел, открыл бутылки с шампанским, и пару пробок улетело куда – то в окно, в приоткрытую форточку. Также возгласы раздавались и на улице, потом увидел несчастный взлетающие в небо фейерверки.
     - Лучше б я сдох… - прошептал сын Гвелда, и по его щеке потекли слезы. Чудовищно… все получилось просто… Обманом заманил, напоил, а после пришил лекарствами. Ничего, скоро капельница пойдет в ход. И даже если жертву отстегнут, она все равно не сможет сопротивляться. Брат подошел к нему, погладил по волосам…
     - Ну что ты, что ты… Да, понимаю, страшновато… как и для любого Светлого. Ты как – то раз изрезал в фарш моих слуг на таком же шабаше, я решил вернуть долг. Никто тебе член не откусит, все будет круто и отлично. Понравится же! Я уже сам бы занялся сексом с моими демоницами Тьмы, но сегодня они не могут прикоснуться к хозяину…
     - Воды… Дайте мне воды… У меня пересохло горло… - прошептал Светлый, не в состоянии пошевелиться. Все, это была полная блокировка конечностей. Кисти по – прежнему еще работали. И стало совершенно наплевать, ЧТО дальше с ним сделают. Пусть насилуют, лишь бы живым остаться…
     - Приподнимите ему голову! – скомандовал Темный. Быстро налил из бутылки холодной воды, и щедро напоил своего брата. Тот, напившись, облизнул сухие губы. Открыл глаза, и только тогда увидел, что вместо змей рядом были прекраснейшие девушки, только во всем черном, чешуя облегала их тела, а глаза горели холодным огнем. Лишь лица и руки оказались обычные… Шелковые черные, рыжие, светлые волосы упали на грудь, и коготки прошлись по белой коже до пупка. Да, было приятно, вдобавок заботливо одна из Темных тварей придерживала ему голову. Светлые волосы мужчины рассыпались по кушетке. Вторая тварь ласкала ему ноги, медленно раздевая. Холод прошел по костям. Это было НЕЧТО, но делали сие враги. Торстейн сидел, смотрел на все это, и улыбался. Одна Темная просто повернула его голову, и поцеловала бедолагу ТАКИМ поцелуем, что невольно рука, а точнее пальцы, дернулись, чтобы обнять в благодарность. Делать было нечего, Ингилэйв закрыл глаза и принялся целовать эту сволочь в ответ. Брат его был счастлив. Иногда змеиный язык слишком перестарался… Но ТАКОГО точно со Светлой женщиной испытать было невозможно. Сын Энрике понимал, что делает просто страшную вещь, но выбора нет. Слезы катились по щекам. Все, прощай юность…
     - Девочки, это тот же я, только Светлый. Мы близнецы. Одинаковые… Так что не парьтесь, все у нас идентично. Привыкать не к чему. Просто представьте, что лежу я. Вот это БДСМ, и бесплатно! Будет, что вспомнить в первую брачную ночь, если женится этот товарищ…
     Красота Темных поражала воображение. Он почувствовал, как ремень с брюк просто исчез, а дальше Ингилэйв уронил голову, и стиснул зубы. Под гром аплодисментов и свиста. Итак понятно, ЧТО ему принялись делать. Очередная слеза покатилась по щеке. Кто – то третий принялся орально удовлетворять Светлого.
     - Молодец!!! Так и надо! Ну наконец – то! И где твоя радость, брат? Ведь это та самая мулька, что я обещал ребятам, и тебе… С Новым Годом… – Торстейн развернулся к брату, и улыбнулся. За окном гремели вовсю фейерверки, но радости не было вообще. Даже несмотря на сногсшибательные ощущения. – Ты не сможешь удержать в себе ни наслаждение, ни стоны! Учти! Это наша мужская природа… Не бойся, битья не будет. Поверь, это лучше, чем в бордель сходить. Ты туда не пойдешь, знаю. Не из таких.
     - Ты даже не понимаешь, КАК меня унизил и опустил! – крикнул Ингилэйв, думая уже, как рассчитаться за такое. – Я собирался ВСЕ это подарить возлюбленной!
     - И где она, твоя возлюбленная? Она есть вообще? А что ты есть? Ничто… лишь часть меня в прошлом. – Торстейн включил музыку погромче и опять выпил вина. Подошел, и уставился на парня. – А я живу на полную катушку, и не кисну в офисах. Ты еще вспомни, как нас делали после свадьбы… Промолчу на этот счет. Хоть минет получил настоящий! Мда, без лоха жизнь плоха…
     - Нет у меня женщины, и не было… - Это уже сдали нервы. Даже Тьма отступила. – Вы забрали последнее, что осталось… Убейте, прошу! Я не переживу эту ночь! – у Светлого началась нехилая истерика. Но шевелиться он по – прежнему не мог.
     - Зачем убивать? Съешь лучше мандаринку… - произнес его собрат, и подал цитрус. Запах ударил в голову, и несчастный языком принял угощение. Замученный, ослабший, протравленный лекарствами, архитектор почувствовал, как на грудь льется шампанское. А дальше его просто слизывали. Наконец, не в силах больше выдерживать весь этот ужас, из груди Светлого вырвался протяжный стон. Его уже имели по полной, пятеро девиц, а тело не могло себя блокировать. Почувствовав, что руки расстегнули, и они как тряпка, бедняга понял: кто – то пытается приподнять его за талию. Посадить, так сказать. И Ингилэйву пришлось подчиниться. Ласки обжигали его неистово, с этим спорить было без толку.
     - А он очень даже хорош, хозяин. Какая кожа, волосы, тело атлета… И не сопротивляется! Редкий случай!
     - Да если бы он не был ушит лекарствами, трупы тогда сразу относили в мешках. – ответил Торстейн, и улыбнулся, ходя туда – сюда. – Он совсем не слабак, нормально все, только робкий и неловкий в сексуальных вопросах. Вот он, лежит тут, весь обцелованный, заласканный сразу пятью Девами! С расцарапанной грудью, со слизанной своей кровью… Ничего, раны затянутся быстро. Мало кто живым уходил от них в таких случаях на шабашах, а тут аж врага обслужили! И ничего взамен не получили, в плане магических его манипуляций, а это сильнейший из молодых магов, попался… потому как я позаботился о том, чтобы Новый Год удался на ура. Хорошо, что это не мой отец, - промолчу, ЧТО бы он сделал…
     - Да, да… да… - прошептал близнец, понимая, что все, до утра будет изнасилован по полной, - да пошел ты знаешь куда, нах… нахххлебник Тьмы, садист, монстр, извращенец!!! Вот приду в себя, тебя, сволочь, Инквизиция поимеет везде, где поимели меня! Бабы твои красивые, но не мое!
     Ему налили шампанского, после продолжили орально иметь, гладить, и прочее. Сколько слез было пролито, неизвестно. Девы ласкали жертву, издеваясь, получая удовольствие от такого. Одна просто буквально легла на него, творя все, что приходило в голову. А Темный говорил, говорил, говорил, улыбаясь и посвистывая. Вся охрана Тьмы и Девы наблюдали, как мучается прекраснейший благородный Светлый, наследник Гвелда. Это было в радость.
     Торстейн вышел в коридор и прикатил капельницу. Тут глаза Иного бешено сверкнули.
     - Что, понравилось? Сейчас еще круче будет… - Игла вонзилась в вену, и пошли капли в кровь. На часах было три часа ночи. Фейерверки поутихли. Очень хотелось, чтобы кто – нибудь ворвался в это кошмарное место со стволами, перестрелял бы этих страшных демониц – профессионалов, и спасли от позора. Его снова пристегнули, и на этот раз новоиспеченный мужчина в физическом смысле долго не протянул. Он просто потерял сознание, откинув голову набок. На часах было пять утра. Кто – то дальше его обрабатывал.
     - Ну все, отрубился… До двух часов дня поспит, после встанет и уйдет. Зря он так сопротивлялся, пытаясь даже кусаться. Кто еще ему все покажет. Никто. А человеческие женщины рядом с вами и рядом не стояли. Вот парнишу и сделали по полной. Надеюсь, ему понравилось. Проблюется от лекарств, только и всего. Молодец, мальчик! – Торстейн подошел, легонько шлепнул брата по животу, и понеслось все дальше. Пятеро Темных продолжали красавца иметь. А тот уже и не чувствовал ничего. Лекарства усыпили его. Потом Темный разлил все, что осталось, по бокалам, не выключая кварцевания.
     - Долго я буду вспоминать этот Новый Год… Интим, да на столе, где обычно лежат мертвые… Да это ж целый обряд! Хотя что нам говорить. С праздником всех! Да ляжет Мир у наших ног!
     Сытые сексуально демоницы обнимали своего повелителя, а тот просто наслаждался. Подав одной женщине винограда, сын Энрике страстно поцеловал ее, сжав грудь. Та в долгу не осталась. А напротив лежала изнасилованная жертва.
     - Собратья мои, гуляем! Этот уже обработан. И не помешает. Мы все равно будем до утра здесь тусоваться и дарить друг – другу Счастье. – Торстейн взял нежно руку демоницы, поцеловал тонкие пальцы с когтями, и положил ладонь себе на грудь.
     Наконец, когда на часах было часов девять, Темный глянул на капельницу. Она капаться будет слишком долго. До вечера, не более. Если братик не проснется раньше. Накинув халат, сын Энрике покатил капельницу и каталку прочь, в размороженный холодильник.
     - Хоть так, но все равно понравилось, раз стоны я услышал… - ухмыльнулся медбрат, следя за тем, чтобы не уронить пациента. Быстро добравшись до места, он открыл дверь, завез туда Ингилэйва, поставил туда все необходимое, разомкнув ремни на руках и ногах. Поглядел на травму – ее не было и в помине. Зажила. – С Новым Годом, братец. Потом сам спасибо скажешь. Мне еще неделю так гулять. Трупы подождут девять дней. А то и меньше. Закон есть закон…
     Он прикрыл дверь, поглядел на белые стены, на елочку в углу, и нажал кнопку грузового лифта. Улыбнулся. Ночь удалась на славу.

     Прошло несколько часов. Ноющая боль в теле и чудовищное головокружение понемногу приводили измученное тело в порядок. Состояние было такое, словно был запой неделю. Стойкий вкус лекарств стоял на языке. Кости тянуло. Но одновременно странная легкость парила во всем организме. Как после принятия душа.
     Голова, тяжелая, как чугун, звенела. Перед глазами плыли круги. Все слилось в одно пятно. Ингилэйва била частая дрожь, руки и ноги тряслись, как у алкоголика. Только сейчас Светлый заметил, что свободен от путов. Грудная клетка болела, и все его Светлое естество вопило, молодой мужчина застонал от боли. Получалось это ооочень тяжело. Тело оставалось тряпкой. от негодования. Вид холодильника насторожил. Трупов там и в помине не было. Так как холод не наблюдался.
     Пытаясь перевернуться, Светлый стиснул зубы, и застонал. Мдааа… Неизвестно, сколько на самом деле в вены вкатили препаратов, раз такая ломка после наркоза. ЧТО было в капельнице, - достоверно знает только его брат. Ногами можно было только оттолкнуться, или же попытаться сесть. Но как тут сесть, если руки еще не отошли?
     - Да шевельни ты кистью… Нормально шевельни, слышишь меня?! Не позорь свой ранг!
     Ингилэйв стал шевелить рукой. Дикие судороги шли по мышцам. И только сейчас он увидел, что рядом с каталкой стоит пакет с едой и бутылка воды. Хоть на этом спасибо… О, еще же капельница в вене покалывает, иглой… Больно всадил, сволочь… Ведь специально, чтобы вырубить и дальше сосать… Или чего там еще – а уже наплевать. Другой вопрос – теперь что с теми бабами будет, которые делали просто убойный минет? И которые садились на него, и тогда его член поршнем входил, куда надо? С омерзением все это вспоминая, Светлый харкнул на пол. Жрать абсолютно не хотелось. Самое дерьмо, что это видели брат и его команда. Поиздевались они знатно конечно… Ощущения, как признал сам Ингилэйв, оказались неописуемыми… Нега била в самый позвоночник, под лопатки, в голову, накатывая волнами. Хорошо, что в жопу не поимели. Просто стянули брюки, и понесся оральный секс.
     Вторая рука висела, как тряпка. Мда… Поцелуй с демоницей теперь на всю жизнь запомнил… Так даже Светлые его не целовали никогда. Но это ВРАГ, и несмотря на то, что Ингилэйв САМЕЦ, он не хотел бы еще раз оказаться оттраханным против воли. Ладно отец, имел такое дерьмо пачками, перед самой инициацией. Потом все пошло совсем не так, и пролилась первая кровь. Но не таков Ингилэйв, он мечтал отдать девственность жене в первую брачную ночь, ну или невесте.
     Теперь все, хрен с маслом твоя девственность, была и сплыла.
     Наконец, на кулаке приподнявшись, кашляя и мотая головой, сын Архимага выгнулся дугой, сев, и от души, фонтаном, проблевался на пол желчью. Зеленая и желтая, они поочередно вылились из желудка, чистя таким образом отравленную кровь. Печень человеческая бы не выдержала такой дозировки лекарств. В полной тишине, на пол плеснули со шлепком брызги. В свете ламп все это блестело ядовитым светом. Ну, еще с примесью кровавых ошметков. Желудок скручивался, как тряпка, которую выжимает уборщица в ведро. То бишь до нуля. Хрипы и стоны, плюс дикая боль в промежности не давали расслабиться. Неизвестно было, грызли они его там что ли? А теперь не имеет значения.
     - Блюээээээ…. Блять! Суки гребаные!!! Поимели, как какую – то шкуру, пристегнув, еще и магию заблокировав!!! СУКИ КОНЧЕННЫЕ!!! Мало вам было резни на шабашах! Теперь все, моя доброта закончилась после такой романтики… Бл… - на пол полетела опять желчь, очень хотелось пить. Он блевал, как перепивший бражку алкоголик, или как товарищ, который перебрал лишнего… - Спасибо за винцо, братик! Когда – нибудь в тюрьме тебя опустят, как петушару, поимея в жопу через Инквизицию! Ничего, выберусь отсюда, и дойду хотя бы до туалета, помоюсь… из раковины. Эта сволочь наверное уже спит, с членом до колен, под елочкой… не то, что я. Я унизился сам. Я, Властелин Времени, который может просто Миры ворочать, так попался… Хоть и молод.
     Несмотря на столь тяжелое отравление, наследник Гвелда быстро восстанавливался. Нога и правда зажила. Теперь надо снять этот пипец… И свалить до дома. Проспать неделю, с перерывом чтобы покушать, попить, в туалет сходить, и сказать по телефону друзьям, что ночью на него напали в переулке… Но сначала надо хоть мать с отцом поздравить.
     Дотянувшись до пакета, вытерев губы салфеткой, коя там была приготовлена, и прополоскав рот водой из бутылки, Ингилэйв достал мандарины и принялся с жадностью, прямо с кожурой, их поедать. Нет, пожирать… Теперь пришел страшный голод, потому как организм потратил много сил на секс, да и на восстановление после лошадиной дозы лекарств. На руках, около запястий, синели браслеты синяков… На ногах то же самое было. И еще… очень хотелось курить…
     Плюс психологическая встряска.
     - Братик называется… Да о чем это я?! Какой он мне блин братик?! Вуайерист, насильник, Темный! Ну и, конечно, близнец… этого не отнять. Внешне мы одинаковы… Хорошо одно – одежда разная… Здравствуй, жопа, Новый Год… Надо сначала выбраться отсюда. Надеюсь, печень не развалится.
     Он сидел на этой злополучной каталке, и плевал на пол желчью дальше. Мандарины и впрок не пошли. Голодный, Ингилэйв отпивался простой водой, пока ему не стало лучше. Потом он, рухнув на пол, но к счастью не в блевоту, Светлый пополз в сторону туалета, и еле взобрался на унитаз. Очень давно хотелось отлить. Он и отлил, едва не свалившись. Как сам себя не облил, большой вопрос. Член по – прежнему страшно болел. Магия не работала, чтобы исцелиться. Главное, что живой остался. Правда, было дикое обезвоживание. Хотелось что – нибудь съесть, горячее, жареное, тушеное, - да похрен что, лишь бы уйти отсюда. Как ни странно, в пакете нашлась и нормальная еда. То ли плов, то ли мясо жареное с овощами.
     - Сам соси у своих шкур в этот Новый Год! – дальше с уст Властелина Времени слетели такие маты, что уши бы свернулись. Он нажелал брату СТОЛЬКО дерьма, что хватило бы на сто лет. Каталку он использовал как средство для того, чтобы удержаться на ногах. Словно обкуренный, он шатался из стороны в сторону. Уколы от капельницы и вшивки очень болели. Блевоту все равно уберут, нечего в нее падать. – Хорошо, что не в жопу… Пошло все нах…
     Расправившись с так сказать завтраком – обедом, несчастный Светлый, взяв пакет, побрел прочь с этого страшного места. Цепляясь за стены с кружащейся головой, бедолага дошел до лифта, рухнул пару раз, но до кнопки добрался. Он почти заполз в лифт, там облил себе голову из бутылки. Стало полегче. Свежесть пахнула откуда – то. Видимо, просто где – то проветривают помещение.
     - Куда ты вообще проебал свои мозги, Торстейн?! Как в песне – «Мальчиш – тупиш свои мозги куда – то проебал, психушка дом родной ему навеки стал». Туда и уедешь рано или поздно, сволочь… Пусть тебе демоницы член обглодают, высосав последнее из яиц, только чтоб меня не втягивали в это дерьмо!!! – ругался он довольно долго, оплакивая свою погибшую невинность. Возвращать ее обратно и не думалось. Но жаль.
     Забрав из гардероба вещи, Ингилэйв попрощался с пьяненьким охранником, отдал пропуск, и вышел на воздух. Никого не было, но сразу Светлый принялся восстанавливаться. Магия пошла в вены, кости и остальные части, и скоро от опьянения лекарствами и тошноты со рвотой не осталось и следа. Теперь пора отоспаться. А то станет еще хуже.
     Он даже не одел шапку, и скоро его волосы превратились в сосульки. Но было пофигу по полной, лишь бы до родителей добраться. Улицы оказались совершенно пустыми, ни птиц, ни кошек, ни собак не было. Видимо, устали все. Даже животные. Птички где – то подчирикивали, но было не до них. Ингилэйв быстрыми шагами, вдыхая морозный воздух, шел. А потом, открыв в парке Портал, перенесся к домику родителей.
     Судя по музыке, доносящейся оттуда, Архимаг и Волшебница уже проснулись. А они просто варили кофе, чтобы хоть как – то взбодриться. Гвелд был в обычном сером свитере, и домашних джинсах. Тильсирвэ же просто слушала музыку. Кухня пропиталась ароматом ели, в свете дня игрушки на дереве поблескивали каким – то детским ностальгическим снежком, который состоял из цветных блесток. Разрезая яблоки, посыпая их ванилью, Гвелд хлебнул свежезаваренный кофе, и в этот момент раздался звонок в дверь. Задернув белую занавеску наполовину, отец семейства пошел открывать.
     Но не успел он открыть, как сын с несказанным раздражением на лице резко зашел, хлопнув дверью. Энрике даже ничего не успел сказать, - сын свалил в комнату. Тут и Тильсирвэ встрепенулась, подошла и тихо спросила:
     - Кто это пришел? – и приобняла супруга.
     - Сын наш явился, Ингилэйв. Он стал мужчиной. Вот и психует. Пойду с ним поговорю, раз даже ботинки не снял. Ты позже приходи, чай принеси, и все. Это будет мужской разговор. Женщинам эти разговоры не понять вообще. А мы разберемся. Все нормально. Только кофе допью, больно хорошее получилось. И яблочком закушу. А то голодный же.
     Кофе был выпит, яблоки съедены, и отец семейства поднялся на второй этаж. Ингилэйв же успел прорыдаться, совсем как ребенок, и сидел на кровати, смотря молча в окно, когда Энрике открыл дверь. За окном падал пушистый снег, и птица на нем, снегирь, пыталась найти крошку хлеба. Поле походило на гигантское одеяло, белоснежное, и такое чистое, что боязно его даже рукой в рукавице приминать. Природа заранее обо всем позаботилась, укрыв старые колосья пшеницы , кои остались после комбайнов, такой красотой. Но она совершенно не радовала Ингилэйва, который сидел, и лик его был чернее тучи. Смахнув слезу, сын даже не обернулся. Энрике – Гвелд Кельтский стоял в проеме, прикрыв дверь комнаты. Руки его в карманах свитера сжимали кулаки. Взгляд смотрел с сочувствием. Но вот Ингилэйв обернулся, и Гвелд понял, НАСКОЛЬКО ему плохо. Подошел, слегка хлопнул мужчину по спине. Сын вяло улыбнулся, и попросил воды. Отец выполнил его просьбу, принеся бутылку минералки.
     - Прости, но я не буду сегодня ни пива, ни вина, не шампанского. Нет у меня больше Нового Года. И не будет. – раздраженно ответил Светлый. И тут же сменил тон. – Извини, но если б ты знал, что с моим организмом сейчас и кровью…
     Гвелд его прекрасно понял. Сел рядом, впереди сына.
     - Ну так что, говори, сынок. Рассказывай, что произошло сегодня ночью… - Энрике спокойно взглянул на Светлого, и пожал ему руку в теплых ладонях. Мать сначала принесла теплого чая с лимоном, поставив поднос на столик. Комната Ингилэйва не переставлялась с того момента, как он уехал от родителей жить отдельно. Тильсирвэ ушла на кухню. Чтобы не мешать мужчинам.
     - Что произошло? Новый Год произошел… - сухо ответил Андрей – Ингилэйв, и опустил голову.
     Гвелд серьезно посмотрел  на родного сына, и положил руку на его плечо. Тонкие и сильные пальцы сжали кость Светлого.
     - Будто я не вижу, ЧТО именно произошло с тобой. Ты стал мужчиной. Проще говоря – переспал с женщиной. Но радости не было, как вижу по лицу. На моем сыне нет лица!  Живу не первый год, и меня нереально обмануть! Если интересно, то любой девственник отличается поведением от самца, который познал женскую плоть. У НИХ ДАЖЕ ВЗГЛЯД РАЗНЫЙ, И ГЛАЗА ДРУГИЕ! Это Природа в конце концов, Лэйв!
     - Откуда ты узнал? – тихо спросил тот.
     - Мы мужчины. Что тут говорить? Я звонил, звонил, и не дозвонился. Мама тоже забеспокоилась. Давай, рассказывай про свой первый раз. – голубые глаза Инквизитора смотрели серьезно, но по – доброму.
     Властелин Времени покачал головой, закрыв лицо ладонью. Все у него по –прежнему болело. Отец снял магией боль, и стало легче.
     - Я просто работал… Хотел пойти к вам, поздравить как обычно, посидеть, а потом идти радоваться на улицу. Но мне позвонил ясно кто… Мой брат.
     - Опля, опля, вот это бизнес во бля… - пропел Гвелд, офигев не по – детски. – И ты, как я понял, пошел туда, куда он позвал… Послал бы его куда подальше, позвонил мне, и все.
     - Да я бы позвонил… Да только эта сволота вырубила ВСЮ магию в здании, чтобы я не смог все там выжечь, в этом дерьмовом кабинете! Еще колено разбил, понадеялся на брата, что с улицы согреюсь, а потом он мне ушиб вылечит. Мы выпили вина, поговорили о жизни, потом я лег на кушетку с его команды. Знаешь, он отличный медик. Несмотря на то, что в морге подрабатывает. Вылечил мне своей магией ногу. А потом просто позвонил своим, те привели Темных демониц, а те принялись меня насиловать, связанного. Перед этим братик обшил лекарствами, причем так, что конечности стали словно тряпки. И до утра то оральный секс, то садились эти твари на меня сверху.
     Гвелд принялся материться, глаза его загорелись благородным гневом. Он треснул кулаком себе по колену, складывая  маты на матах, а сын сидел с убитым видом.
     - Хорошо, что мать этого не слышит… - жестко и сурово сказал отец, при этом облизнув сухие губы. – И ты даже не понял, почему Торстейн позвонил, позвал?
     - Я решил, что проблем нету, попьем вина и разойдемся. Нормально разговаривал, спокойно. Ничего не предвещало. Прости…
     Энрике спокойно поглядел на свое произведение, - любимого сына. Ему было несказанно жаль его. И решил Архимаг отомстить по полной.
     - Он у меня получит! Так, что потом будет думать впредь, что такое родных уродовать! Перережу их всех, в том числе и тех пятерых ****ей, которые надругались! Он слишком силен! И расти дальше будет Тьма в нем… Нужно просто рубить эти шайки, пока они войну не развязали. Похоже, он решил так заполучить твою Силу Властелина Времени. Секс в магии – страшная сила. Поверь.
     Сын посмотрел на отца ясным взором. Он все понимал.
     - Они решили так выкачать из тебя Силу, чтобы сделать нечто страшное. Но она не передалась, к счастью. Что я, не чую, как она кипит, неделенная, в венах моего Ингилэйва? Представь себе – Сила в брате, он время ворочает в свою пользу, возвращает Гитлера, Сталина, Пол Пота и дальше… Понял? – убитым голосом сказал отец семейства. – Попадись им я, магия бы моя не заблокировалась, эти все суки бы пеплом лежали! Сразу на пороге! Про выпивку с продолжением… Понимаешь, этого никто говорить не будет. Но с вашим характером, Сударь, такой стресс повлиял на многое. Хранить невинность до свадьбы, для того, чтобы в первую брачную ночь ее подарить… а вместо этого она ушла невесть куда… Обидно, я понимаю. Хотя сам потерял девственность почти также, изнасиловав девушку на празднике. Переломал ей все, после взял. Я был страшен. Меня боялось все племя. И имя носил, точнее прозвище, Золотая Смерть. Но тут сын сделал поделикатнее. Заманил, привязал, и отимел. И посмеялся.
     Светлый просто не знал, как теперь ему жить с мыслью, что он целовался с врагами, и спал с ними. А спал ли? Большой вопрос был у него самого. Пережив сильнейший стресс, он мало что соображал. Отец мягко пытался его успокоить…
     - КАК я узнал, что ты лишился самого дорогого? Да взгляд ДРУГОЙ, как и поведение. И не только. Пол – то у нас с тобой один вообще – то. Мужик мужика поймет правильно. Очень плохо, что случилось все при таких обстоятельствах. Я – то думал, будет по – людски, как говорят в народе. С возлюбленной. Коя станет женой. Женщина никогда не поймет таких разговоров. У них другая психика. Они эмоциональны. Но не все. Но пол – то разный, и мысли разные. Есть мужчина, есть самец. Альфа – самец, который цапает все, что движется. И ему плевать, кто там что хочет или не хочет. Это хищник. А там – жертва. Ни разу я еще не слышал, чтобы мужик другого привязал, как пидора, и пошел мучить до нервного срыва. Это надо накосячить или выставлять вперед то, что скрыто для Единственной. Ты не болтал брату когда – либо что ты… ну кхм…
     - Говорил, но сколько нам лет – то было тогда… Шестнадцать! Все парни во дворе и в школе только о интиме и трепались, отец. Мне же на эти разговоры по жизни плевать стало на тот момент. Кто сколько и кого, у кого какие сиськи и остальное… Но мне ума хватило после этого дерьмища не лезть общаться к женщинам и девушкам. Хотя презервативы в сумку кидали, типа подцепи девку и прижми, да вставь. Оно мне надо? Или я болен, раз не хотелось? Или мне замерить рулеткой, сколько там длина, а? Нафиг! Я не дебил. Итак все устраивает. В баню мы с тобой не ходили, чтоб блин… Брррр!!! – Ингилэйв раздраженно замотал головой: лекарства дали о себе знать диким головокружением. – О чем это я?! – Он стиснул зубы. – Когда я захотел по – настоящему, девчонку то бишь, в те девятнадцать, то обломали так, что чуть не стал ясно кем. И как отрезало. Ты помнишь.  Чтоб я еще раз так… Нахрен!
     - Ты еще вспомни, как мы переругались тут! – ответил отец, покачав головой.
     Энрике прекрасно понимал, что чувствует его сын. Слишком ранимый, Ингилэйв переживал долго. И по поводу того, что об него вытерли ноги, и опустили. И опозорили.
     - Я не баба, чтоб сразу после разговоров о водке, презервативах, ахах – трахах в кустах сваливать от всех к девкам, там как я знаю, постоянно замеры у кого больше идет и кто бла бла бла кого в разговорах за выходные… - Сына развезло и понесло по полной. - Я нашел себе народ, вот и общаюсь. Дерьмо есть дерьмо, а если шманит, надо валить.
     - Да. Прав стократно. Я вот как вспомню Братск, что там в кабинетах творилось по разговорам, так вздрогну. Командовал соплежуями, они и выделывались, только Макс нормальный был, да твоя мать. Видел бы ты, сынок, КАК она Темных била… Ах… Красота! Если бы я желал только трахнуть под столом кого, то сразу полетела такая бы особа вон со штата! Нормальная на колени вставать не станет перед красивой внешностью. И не заведет парня ради того, чтобы прицепить его к себе, как брошь. И потом показывать: во какой мужик у меня. Также и у тебя должно быть: никогда не выбирай стерв и прочих шкур крашеных как на подиум. Внешне они да, красивы, но создать с такими серьезные отношения не получится. Помни это.
     Гвелд почесал подбородок. Ему все это знакомо оказалось. Мужики и в его юность любили сказочки говорить. И он завидовал, по – страшному.

     Они на следующий день просто выпили, и еще раз поговорили. Пришли к выводу, что мстить надо, и жестоко.
     - Я знаю, что надо сделать. Знаешь, как поступим? Не будем идиотами и жалеть о случившемся. Нет больше юноши, есть мужчина. Вспомни себя в девятнадцать, и ту переписку. И слава Богам что не отдал невинность тогда. И не женился на непонятно ком. Позвони Торстейну перед праздником Бельтайн, наври в три короба, что будто бы понравилось, что все осознал, и проси добавки. Он клюнет. Научу, как с такими гнидами договариваться. Прости, но сам в юности таким был… - Отец улыбнулся. Поставил бокал вина на стол. Он знал, что делать. Тем временем Инквизиции поведаем, КАК с коллегой этот Темный обошелся. Те сразу ушки навострят, и привезут сотню стволов в здание, как собирать и доставать из чехла этих красавцев ты знаешь, Лэйв. – Гвелд хищно улыбнулся. – Да и я постреляю и порублю шлюшек и жиголо… Омою кровью врага твою поруганную мужскую честь. Только, надеюсь, это дерьмо новогоднее не отбило у тебя в будущем ложиться с женщиной в постель?
     Андрей глотнул вина, после ответил:
     - Нет. Но мне просто больно, тошно и горько. Никогда не думал, что ТАК влипну. Что окажусь привязанным и изнасилованным. Пора ответить тем же. Хватит быть тихоней. Смеялись кореша, что я девственник, - не их вообще дело, кто я и с кем. Может, я фригидный вообще, раз по – настоящему не возжелал женщину до сих пор. Я даже и жениться не хочу. Не найти никого вообще. И не надо. Обойдусь. Лучше работа.
     Гвелд хлопнул его по плечу. Улыбнулся.
     - Моя будущая жена, то есть твоя мать, сама пришла ко мне на работу. Я с первого взгляда, знаешь, ощутил ТАКОЙ драйв, ТАКУЮ тягу, и не только, что это описать нереально. Я рассказывал тебе, любимый мой сын, что мы до этого встречались лет двести назад с чем – то. Она умерла тогда, и предсказали ее возвращение. Все может быть в жизни, мой хороший. Я захотел сразу ее, но молчал и не бросался. Это наша природа, Лэйв. Я против любого насилия в плане личной жизни. Всему свое время.
     Ингилэйв тяжело вздохнул, и закрыл лицо рукой. Ему было тяжело и горько. Все идеалы рассыпались в прах. В ту роковую ночь, когда били куранты. И само второе января предстало каким – то послевкусием, похмельем после всего. Первого числа несчастный интроверт, рассказав все отцу в личном разговоре, просто отвернулся к стенке спать, даже не раздевшись. Как и был – в джинсах, безрукавке и рубашке голубой. На руках, осторожно расстегнув пуговицы рукавов, Энрике увидел следы от уколов. И внутри него ВСЕ похолодело. Он понял: его насиловали под медикаментами. И от этого поднялась неслыханная злоба в сердце. Пора просто проучить сына как надо. Обмануть, наконец. А после в очередной раз устроить нехилую мясорубку.
     Тиль сидела рядом с мужем, и плакала после его рассказа. Все это было ужасно, и женщина до сих пор не понимала, откуда в ее старшем сыне, который родился на пять минут раньше Ингилэйва, столько жестокости. Она прижалась к своему возлюбленному, и зарыдала.
     - Ну ты же помнишь, ЧТО Торстейн стал творить лет в четырнадцать? Жесть творил, и дальше началось его восхождение как Темного. В некоторых деталях он молодец. Вспомни, как в девятнадцать Ингилэйв чуть не расписался с Темной, даже не распознав, кто она вообще. Сейчас парнишке побольше, ума хватит разобраться. Хотя нет.
     Мать семейства плакала. Хоть она и рубила раньше Темных, но теперь ситуация в ее голове разворачивалась в иных красках. Родственник просто поимел, через своих, родного брата. Что никак не могло сойти с рук. Тильсирвэ никак не могла представить, КАК так можно сотворить. Только потому, что Ингилэйв спокоен, и не желает связываться, с кем попало? Видимо да. Но НЕЛЬЗЯ так жестоко силком ломать мужчине волю! Мало ли у кого там что в личной жизни, какое дело Тору до этого… Оказалось, дело было. Ингилэйв сам разберется, что делать со своей жизнью. Друзей у него много. Да и девушки пытались гроздьями на шею вешаться. Он послал всех, что от двери, что на работе. Инквизиция дарила ему какое – то странное утешение. Ничего, все впереди. Постреляет всякое дерьмо, а после нервы успокаиваются. На самом деле, Светлому жилось неслыханно тяжко. Он очень страдал от отсутствия пары, но молчал. Но, видя, КТО его окружает порой, отбрасывал мысли о семейном счастье. Иногда дома, в пустой квартире, Властелин Времени лежал часами на кровати, и горько рыдал. А поколения становились все гаже и гаже. Но временами Ингилэйв благодарил про себя брата, что тот открыл глаза на неудачный выбор в девятнадцать.
     Андрей Аренский на второй работе творил поистине настоящие шедевры по проектам архитектуры. Его работы показывались на конкурсах, как в России, так и за границей.  Где – то что – то там строилось. Но автор счастлив не был. Он бы все отдал ради той, которая бы стала избранницей.
     Может быть, это стало навязчивой идеей, может еще чем. Андрей итак был уже совсем не юноша. Порой он завидовал родителям, что у них все сложилось. Но мать так и не простила Энрике за тот предсвадебный случай. СЛИШКОМ ранило ее это. И сын понимал ее как никто другой. Иногда он желал набить морду отцу за тот проступок.
     Энрике и Тильсирвэ просто желали ему счастья. Второй сын уже себя сделал. У него миллиарды и не только. Живет в свое удовольствие и все. А Ингилэйв с отцом работали на одной работе.
     - Милая, я научу нашего любимого сына, как разговаривать с братом насчет его идей, чтобы отомстить за изнасилование. Сам такой был в далекой кельтской молодости. Знаю, как подход найти. – Гвелд улыбнулся. – Но дождемся первого мая. Буду бить Торстейна по живому. Если он не понимает, что нельзя силком навязывать свое мнение.
     - Я думаю, так будет правильно. Хоть я его и родила, но не вложила душу. Значит, так надо.
     - На этот раз я порежу всю его очередную шайку. Ингилэйв в бою прекрасен. Он лучший снайпер. Наша гордость, красота и наследие. Пусть и своеобразный, чистый, невинный морально. По крайней мере, пусть даже негативный сексуальный опыт ему пригодится в жизни с будущей женщиной.
     - А можно мне взяться за катану, как раньше? Ты знаешь, любимый, КАК могу рвать Тьму, - жалобно попросила Тильсирвэ, прижавшись к мужу.
     - Нет, Ира, теперь твои схватки все в прошлом. Там будет СТОЛЬКО пуль, что я боюсь, как бы ни ранило. Оно мне надо? Лучше сам разберусь в привычном деле. Предлагаю, когда сын придет в себя, просто съездить на природу. Подышать северным воздухом, этим снегом, развести большой костер. Пожарить семгу на нем, или закоптить. В мире столько красивого и прекрасного. Поверь. Я собираюсь моей супруге показать многое… - Они встали, и принялись смотреть на закат из окна. Который разливался малиново – фиолетово – желтыми разводами на горизонте в поле. И больше ничего не надо… Кроме этого великолепия, красоты и величия Природы и духа Предков. Кости коих давно растворились в земле. Какая – то большая хищная птица упала камнем на снег вдалеке, что – то там схватила и улетеал прочь. Гвелд улыбнулся. Когда – то и он держал у себя таких хищников. И даже орла на руке. Единственный случай, когда его подрали звери, - в Губернии, когда Тиль находилась еще в теле Анастасии. Когда она, беременная от Гвелда, была выдана замуж за чудовище… Потеряв этого ребенка, а после, забеременев от Энрике во второй раз, покончила с собой. Не перенесла тогда девица смерти сына после родов, увидев ребенка с золотыми глазами на барских постелях, пропитанных кровью. А Энрике в этот момент отбивался от волков, кои пытались его разорвать, да не смогли. Окровавленный, как его невеста, искусанный, он полз куда – то в чащу восстанавливаться. Так было. Но это в прошлом.
     Рассказав про свою беду на работе, Ингилэйв поверг коллег в шок. Да еще и Энрике добавил, что к чему было. В Инквизиции давно знали, что Торстейна арестовывать без толку, все равно вывернется. После всех ужасов, кои в голове не укладывались, коллеги ждали теперь момента, когда случится чего – нибудь из ряда вон выходящее. Зима шла дальше, работы продолжались. Не было у Лэйва желания завести себе женщину. Он то чистил стволы, то просто составлял протоколы, либо бронировал для разборок через своих помещения.  В своем Мире люди не могли подкопаться вообще. Здания пустовали давно, и можно было просто магией их привести в нормальный вид. Иногда Торстейн просто затихал, словно уходил в отпуск, но по – прежнему жил в свое удовольствие. Набирая все большую и большую мощь. Восстановив капище, разрушенное еще в советские годы. На Обводном канале. И там постоянно находился, творя свои манипуляции, пытаясь найти какой – то к чему – то ключ. Ингилэйв, побывав у сексопатолога и психолога с психиатром, восстановился мало – помалу, и решил плюнуть на многое. Девственность – последнее было, что осталось от его юности. Теперь все. Ее казнили. Чтобы потом нашлась другая возлюбленная, на всю жизнь.
     А время шло.

                Конец третьей части