Глава 4. Дневники. Продолжение.
14 ноября.
Не люблю жаловаться, но сейчас… Нет сейчас как раз таки мне уже намного лучше. Потихоньку я начала возвращаться к жизни. Усилиями Вяза. Неимоверными усилиями.
Теперь моя жизнь точно не будет как прежде. После всего пережитого я уже просто не могу смотреть на мир прежними глазами. Многое изменилось, слишком многое!
После моей последней записи прошло больше двух недель. Самых тяжёлых недель в моей жизни. Ей Богу, даже в тюрьме было легче! /ну, сиди себе – ничего не делай/, даже после выкидыша!
… С 28 числа я начала пить (точнее, почти провалилась в запой). И чтобы это было не столь очевидно – я попросила Bergonzi переехать в другую гостиницу (под предлогами вроде «мне надо прийти в нужное состояние» и т.п.). Он долго отпирался, но съехал.
Я выпивала слегка, только в перерыв и чуть больше в конце репетиции.
Даже не знаю, насколько это было заметно коллективу…
Но мне стало легче! Я начала относиться к происходящему с некоторым пофигизмом. Я не срывалась на каждого скрипача за неточное вступление, не кричала на духовиков за сломанные мундштуки и абсолютно не реагировала на косяки ударников.
Ференц точно заметил перемены. Обычно я срывалась в первую очередь на нём – а тут тишина.
- С тобой всё в порядке? – 31 числа он решил выяснить, что происходит.
- Насколько это вообще возможно, - я потягивала виски из стакана.
- Ты много пьёшь.
- Не больше мамы. Садись, выпей со мной.
- Спасибо. Не хочу.
- Ну и катись тогда ко всем чертям! – прикрикнула я.
- Анна Мария! Возьми себя в руки! Все устали, но мы должны работать до последнего! Ты не имеешь права опускать руки!
- А ты – учить меня работать! В этом городе я имею право на всё! – возразила я.
- Ты вытащила меня из запоя, чтобы самой в него провалиться? Ты совершаешь те же ошибки, что и твоя мать! Жизнь тебя не учит!
- Ты ничего не знаешь! Ты думаешь, я не могу с этим справиться? – я схватила бутылку и запустила её в стенку. – Не здесь проблема! Это как раз не проблема, это в моих руках. А есть вещи, которые мне не подвластны!
- Ну, и оставь их в покое. От того, что ты будешь пить и перестанешь работать, никому не будет лучше, и меньше всего – тебе самой.
- Умные все стали! – вздохнула я и пошла к двери. Возле неё я остановилась и добавила. – До 2-го числа ты будешь спать со мной.
- Что? – переспросил он, не поверив ушам.
- Это не обсуждается, - я вышла, аккуратно прикрыв дверь.
… Вечером он пришёл ко мне в номер.
- Может, всё-таки объяснишь?
- Мне нужно, чтобы кто-нибудь был рядом, - тихо ответила я.
- Зачем ты выгнала Bergonzi? Ему всегда удавалось тебя успокоить.
- Только не в этот раз. Он не понимает, что происходит. И не может. Всё, что касается этого города, для него чужое. Для тебя – нет.
- Город здесь не причём. Не пытайся меня заговорить. Причина в другом. Но в чём именно? – он пристально посмотрел мне в глаза.
- Я боюсь, - прошептала я. – Мне так страшно! Фер! – я закрыла глаза.
Он сел рядом и обнял меня.
- Господи, да что же здесь такого происходит?!
- Крушение империи, - тихо ответила я, прижавшись к его груди. – Нашей империи.
- Не говори глупостей. Просто временные трудности. Через год-другой мы наберём новый состав, и всё будет даже лучше, чем раньше!
- Кого ты хочешь в этом убедить? – я посмотрела на него. – Ведь мы оба знаем, что это не так!
- Не думай об этом! Решай проблемы по мере их поступления.
- Ах, Фер! Я больше не могу! – воскликнула я и … из моих глаз полились слёзы. – Я не могу решать никакие проблемы. Я устала, я боюсь! Мне так хочется убежать от всех и вся, спрятаться, забиться в угол и прижаться к надёжному плечу. У меня не было мамы: я никому не доверяла своих тайн, надежд, желаний и страхов. Я всю жизнь была одна – я закрылась в плотный панцирь. Но я не могу так больше! Все ждут от меня волевого решения, приказного тона и бесконечной уверенности и надёжности! Но их нет! У меня нет опоры! Все думают, что я всегда знаю, что нужно делать и никогда не сдаюсь! Это не так! Я всего лишь человек, который создал для себя такой образ, с которым и сам больше не может справиться! Фер! Ты же меня понимаешь?!
- Ты права. Не привычно слышать это всё от Косицыной, - глубоко вздохнув, сказал он. – И права в том, что выгнала Bergonzi. Он бы точно тебя не понял. Он бы испугался и растерялся ещё больше. Я жил с твоей мамой и знаю, что она была человеком. Не только Гением, Мозгом, Гуру и чем-то в этом роде, но и простым, живым человеком. И поэтому мне близка и ты. Я понимаю, что ты чувствуешь. Тебе кажется, что мир вокруг тебя пошатнулся и начал рушиться, а тебе некуда спрятаться. Мне знаком этот страх. Это чувство одиночества и пустоты. Такое чувство у меня было, когда умерла твоя мама. Я потерял не просто педагога и любимую женщину, я потерял опору в жизни, смысл и надежды. Вместе с ней ушли ответы на все мои вопросы. Я остался один перед тем, что она мне оставила. Я должен был возглавить Косицынхолл, заниматься всеми творческими вопросами города и, кроме того, позаботиться о Юле и её ребёнке. И знаешь, если бы не чувство долга и ответственности, я бы тоже сломался и убежал. Но я не мог. Я пообещал твоей матери перед её кончиной. И я справился. Может, не совсем удачно, но так, как смог. В самые трудные минуты я вспоминал твою маму. Я говорил себе: «вот – женщина! Она никогда не сдавалась на волю Судьбе, она сама решала, как будет жить. Она знала ответы на все вопросы и никогда, ни перед чем не опускала руки. И при этом была хрупкой и ранимой! Какое же право имею я, мужчина, позволять себе слабости?!». И это помогало. Всегда.
- Я тоже пыталась всю жизнь равняться на маму, но… Я – не она! Я совершенно другой человек. Я слабее, уязвимее и даже глупее.
- Это не так! Ты не хуже матери! Ведь ты её дочь! Я видел, как ты развивалась, училась, росла. Ты – совершенство в чистом виде! Да простит меня твоя мама, но ты её превзошла во многом. Ты умеешь справиться с тем, с чем она не могла. Ты способна на жертвы ради чужих людей и на милосердие! У тебя более тонкая душа! Тонкая и в то же время сильная. А если возникли какие-то трудности, это нормально, что ты нуждаешься в помощи. Даже твоя мама никогда не решала проблемы собственными усилиями! Это нормально! Ты человек! И это прекрасно, что ты им остаёшься! Ты не должна решать всё одна. Для этого у тебя есть мы – твоя семья!
На какое-то время воцарилась тишина.
- Спасибо, - прошептала я.
Он ничего не ответил – только крепче обнял меня.
- Только не уходи, - после очередной паузы попросила я. – Не оставляй меня одну.
- Хорошо. Я лягу здесь, в гостиной.
- Нет! Пожалуйста! – я с мольбой посмотрела на него.
- Ну, хорошо. Я буду рядом, - он снова обнял меня.
Всё-таки рядом с мужским плечом как-то спокойнее…
Ночь он провёл со мной, правда, лёг в одежде (чтобы не искушать Судьбу?).
Утро 1-го числа я с трудом могу назвать добрым.
Проснулись мы вместе под будильник – работу ведь никто не отменял. А на этот день была назначена генеральная репетиция. Мы планировали прогнать всё по разу, дать последние указания и отпустить всех как следует отдохнуть.
- Закажи нам завтрак в номер, - попросила я и направилась в ванную.
… - К тебе пришли, - сухо заметил Фер, когда я оттуда вышла.
- Кто?
Он не ответил и скрылся за дверью ванной.
Я немного озадачилась и вышла в гостиную. На диване сидел … Вяз.
- Привет! – я обрадовалась совершенно искренне. – Ты приехал!
Когда я вошла, он встал. Но не позволил себя обнять…
- Доброе утро, - лишь сухо заметил он.
- Что-то не так? – я не совсем поняла его поведение.
- Мы не будем сейчас об этом говорить. И завтра тоже. У тебя напряжённые дни – не хочу, чтобы ты нервничала. Я зашёл, чтобы пожелать вам удачи.
- Спасибо, но… - я не смогла продолжить, т.к. он довольно быстро вышел.
А через минуту принесли наш завтрак.
- Я ничего не понимаю! – призналась я Феру. – Что происходит? Он тебе что-нибудь сказал?
- Анна Мария! Порой ты меня просто поражаешь! Он твой муж! И он застал в твоём номере другого мужчину. Причём, выходящим из спальни! Что, по-твоему, он подумал?
- Мало ли за чем ты мог ко мне зайти!
- В 6 утра? Дорогая, ты так наивна! Твой муж умный человек, и слава Богу! Он понял одно: ночь мы провели вместе. А причины он не стал сейчас выяснять. Он даже не заставляет тебя оправдываться и ощущать чувство вины! Я уверен, вы потом поговорите, и он всё поймёт.
- Ладно, если так, - сдалась я, в душе всё ещё не понимая Вяза.
… Зайдя в здание холла, я почувствовала какую-то не бывалую до того тишину.
- Слышишь? – шёпотом спросила я Фера.
- Что? – не понял он и вслушался. – Нет, я ничего не слышу.
- Вот именно. Здесь никогда не было так тихо.
Я вслушалась в эту звенящую тишину, и моя кожа покрылась мурашками от ужаса.
- Такое затишье бывает только перед сильной бурей, - заметила я.
- Сплюнь! И не думай об этом. Пойдём, - он за руку потянул меня наверх.
Отогнав (кое-как) это леденящее чувство, я начала репетицию. Здесь было всё гладко. Я вздохнула спокойно и облегчённо.
После репетиции меня встретил Женя.
- Я не отвлеку тебя надолго. Давай пройдёмся до гостиницы, и я расскажу тебе последние новости.
- Давай, - мне действительно надо было немного погулять.
Кроме ожидаемых тем (разговор о билетах, доходах, расходах – делах; семье, погоде) он поднял тему «моего» дома /который в Сибири/.
- Начну с приятного. Сейчас ведётся оформление документов на землю.
- Ты смог её купить? – не поверила (почему-то) я.
- Да, смог. Не без трудностей, но смог.
- И сколько?
- Ты имеешь в виду цену или площадь?
- Конечно, площадь! – такие «пошлости», как деньги, меня никогда не волновали.
- Много. Точную цифру сходу не скажу – она корректировалась до последнего, что-то около нескольких гектаров. А если проще: вся свободная земля в пределах населённых пунктов. Ты понимаешь, ту землю не продадут, пока мы не расселим местных жителей. Думаю, что в этом нет острой необходимости. Тебе вполне хватит и этой площади. Насколько я понял, она включает два лесных массива, три поля, луг и прибрежную полосу реки.
- Женечка, спасибо! – я обняла его. – Хоть одна хорошая новость за последнее время! А что с домом?
- Вот это не очень хорошая новость. Его уже купили. Как я понял, переговоры шли несколько месяцев и завершились таки сделкой.
- Ты связался с покупателем?
- Конечно. Правда мы общаемся через адвокатов и инкогнито – это несколько затягивает и усложняет процесс. Но здесь есть свои трудности. Покупатель – очень состоятельный британский подданный. Сэр, пэр и прочее, весь в регалиях и званиях. Понятное дело, он не собирается уступать. И я, кстати, тоже. По словам адвоката, он уже начал реставрацию дома.
- Нет! – как обиженный ребёнок, я топнула ногой.
- Не волнуйся, сестрёнка. Я не сдамся. Мы ведь Косицыны. Я возьму его измором. Кроме того, он заинтересован в контакте, ведь землю я увёл у него из-под носа. Пока он возился с домом, я успел её купить.
- Отлично. Надеюсь, наш козырь более весомый?
- Смотря какой. Земля и дом фактически равноценны (особенно после проведённой реконструкции). Ведь без дома и земля тебе не нужна, а без земли ему нет смысла в доме. Но один наш козырь точно более весомый – мы Косицыны. Правда, он об этом ещё не знает.
- И не надо пока. Продолжай вести переговоры – возьмём упрямством, - я улыбнулась.
- Я тоже уверен в нашей победе. Так что за это не волнуйся. Кстати, репетиция прошла замечательно, поздравляю.
Я сплюнула три раза через плечо:
- Спасибо. Думаю, тут всё будет в порядке.
- Удачи! – мы уже подошли к гостинице.
- Она нам не помешает. До завтра.
- Доброй ночи, - он поцеловал меня в щёку и дождался, когда за мной закроется дверь.
Зайдя в номер, я погрузилась в горячую ванну. Собрав в кучу хаотично бегающие мысли, я попыталась «связаться» с мамой. Она появилась, но образ был прозрачен настолько, что её очертания еле улавливались. Ни на один мой вопрос она не ответила. Лицо её было скорбно-сосредоточенным. На нём была печать тоски и неимоверного страдания. Она очень быстро растворилась.
Мне стало очень страшно…
Ночь я провела в медитативном сне.
/2 ноября/
Утром Фер отыграл небольшой концерт (из произведений Чайковского), который завершился фортепианными концертами.
В обед исполнялась струнная музыка и симфонические Увертюры (и прочие небольшие вещи).
Вечером звучали симфонии. Все. Перед 6-й я поставила Манфред.
Утром играл Фер, дирижировала я, в обед дирижировал Джакомо, вечером дирижировали Фер (первыми тремя симфониями) и я (4, 5, Менфред и 6-я).
Про свои предчувствия и ощущения я заставила себя забыть, едва войдя в здание (хотя на этот раз это были уже даже не предчувствия, а уже уверенность, что «чёрный» день настал).
Программа шла на одном дыхании. Зал был полон целый день (видимо, новость о закрытии сработала).
Погодка с самого утра обещала быть очень «милой». Моросил мелкий дождик, весьма неприятный, дул холодный ветер.
В зале было почти душно – слегка устаревшие кондиционеры еле справлялись. В последнем антракте я вышла на большой балкон.
Глубоко вдохнув, мне показалось, что я увидела маму. Но видение было мимолётным – я ничего не успела разглядеть, кроме большой скорби.
Стало как-то зябко и я вернулась в комнату «отдыха».
Поздравив подошедшего Фера (еле державшегося на ногах от усталости), я стремительно вышла.
После Манфреда я сделала небольшой перерыв – буквально на 10 минут – чтобы окончательно собраться с мыслями (самой, оркестру и публике).
Я готовилась последний раз встать перед оркестром…
С первых нот 6-й я погрузилась в неё глубже, чем когда-либо. Обычно такие ощущения бывают в опере (самое сильное было у меня на «Тоске», когда я зарезала Вронского). Но я никогда не думала, что то же самое возможно и в симфонии!
Конечно, тогда я над этим не думала. Я просто жила музыкой, жила в музыке. И сейчас мне кажется, что я почувствовала то, что ощущал Чайковский, когда создавал этот Шедевр (смелое заявление, я знаю. Просто я сама такого ещё никогда не чувствовала – это был не мой «мир», не мои эмоции).
Когда мы начали Финал, небо рассекла ярчайшая молния и ударил мощнейший гром, содрогнув непоколебимые своды холла. Дождь полил с такой силой, словно это был Ниагарский водопад.
Я дирижировала без очков, без повязки – глядя перед собой и видя «там» всё, что нужно. Но вдруг, в середине части я увидела маму, совершенно отчётливо.
- Останови! – проговорила она и исчезла.
Я не поняла её (но из строя начала выходить).
Скоро она появилась снова и повторила более мучительно:
- Останови!!!
В то время как руки продолжали дирижировать, мой мозг начал активную работу. Что значило это «останови»? К чему оно относилось? К музыке? /мама в конце жизни стала несколько суеверной и избегала траурную музыку/ Она не хочет, чтобы я закончила? Но это же невозможно!
Она появилась в третий раз:
- Останови её! Скорее! На крышу! – простонала она и исчезла.
Я запуталась окончательно, но…
Оставив оркестр доигрывать последние страницы партитуры, я стремительно выбежала из дирижёрского зала и бросилась на крышу.
Надо заметить (если кто у нас не был) расстояние здесь более чем громадное. И, тем не менее, вбежав на крышу, я обежала её, пока … не увидела возле одного из её краёв Юлю. Она стояла за ограждением.
Я не успела!
- Будь ты проклята! Будь проклят твой город! И будь проклята вся твоя семья! – крикнула она «в воздух».
Я успела заметить в небе образ мамы.
И в этот момент Юля … спрыгнула вниз.
Я подбежала к ограждению и, повиснув на нём, смотрела, как она падает. /не имея сил оторваться/
Когда она ударилась о землю, мне показалось, что я услышала последние аккорды симфонии (чего ну никак не могло быть!). Небо снова рассекла молния, раздался гром и пошёл … град. Такой величины и силы, каких я ещё никогда в жизни не видела (синяки на теле ещё долго будут мне о нём напоминать). Но ни одна градинка не коснулась тела Джульетты.
Через несколько минут град сменился снегом. Громадные белые пушистые хлопья кружили над городом всю ночь…
Вскоре на крыше появилась охрана – им понадобилось не очень много времени, чтобы заметить (по камерам) нас на крыше и среагировать на это.
Но было уже поздно, слишком поздно.
Они оттащили меня от края и буквально с силой затащили в здание. Я находилась в глубочайшем шоке. Я видела всё, что происходило, но никак не могла реагировать на реальность.
Я не помню, что было дальше – всё словно заволокло каким-то туманом. Вдобавок ко всему мне вкололи лошадиную дозу успокоительного.
Очнулась я глубокой ночью в своём номере рабочей гостиницы.
В комнате я была одна, и на меня лавиной нахлынули мысли, чувства, воспоминания. Я быстро встала и прошла в гостиную.
- Сестрёнка! – словно из-под земли вырос Женя. Он крепко обнял меня.
- Где она сейчас? – спросила я (в городе нет моргов и кладбищ – это город живых).
- В Москве. Я уже отдал все распоряжения. Нужно согласие всех членов семьи на кремацию.
- Конечно. Ты сообщил Роме?
Он не ответил и отошёл.
- Что? Он опять пропал?
- Он умер, - Женя встретился со мной взглядом. – В то же самое время. Скончался от передозировки. Они родились в один день, и умерли тоже.
- Боже! – я повысила голос и крикнула. – Нет!
Женя снова крепко прижал меня к себе.
- Поплачь, станет легче, - говорил он. – Это ещё одно испытание для нашей семьи. Мы должны быть вместе и быть сильными. Мы справимся.
- Да пошли к чёрту эти испытания! – крикнула в истерике я и оттолкнула его. – Я не хочу так жить! Почему я должна расплачиваться за её ошибки?! Зачем она нас рожала?!
- Ама!
- Хватит! Мне надоело выслушивать эти идиотские отговорки! Кого ты хочешь обмануть? Права была Юля! Как я её понимаю! – я выбежала из номера, широко распахнув дверь.
Сев в первую попавшуюся машину, я дала по газам, не задумываясь о направлении.
Ехала я долго – пока не закончился бензин. Заехав на ближайшую заправку, я, наконец, вышла из машины.
Тело затекло, и очень болела спина.
Эмоции немного притупились – их сменила ноющая колкая боль.
Заправившись и немного подышав, я снова села за руль и продолжила движение в том же направлении.
Постепенно сознание возвращалось, чувства – отступали.
Я смотрела на указатели и понимала, что еду в Студёновку! А если так, то за рулём мне предстояло просидеть ещё минимум три дня. Но сейчас меня это не пугало – мне нужно было побыть одной.
… Прошло много часов (не меньше 10), но перед моими глазами упрямо стояла одна картина: Юля, выкрикивающая проклятья маме; то, как она прыгает и бездыханное тело под сильным градом.
Это была не первая смерть в моей жизни (и даже не вторая!), но я всё равно никак не могла принять этот факт.
… Я ехала без ночёвки – спать не хотелось. Глядя на дорогу и механически её ощущая, в своих мыслях я была далеко.
Я пыталась проанализировать произошедшее, понять причины или заметить закономерности. Но всё так или иначе сводилось к одному. К маме. И ко всей её жизни.
… Косицынград! Оплот нашей семьи, плод маминого больного воображения и фанатичной любви к себе. Свидетельство её мании величия. Он строился как храм искусства.
В этом городе не должно было быть ни жизни, ни смерти, ни чувств, ни реальности. Весь город – одна большая концертная площадка, театр со своими актёрами-жителями. Всё «местное» население – всего лишь обслуживающий персонал.
А что получилось?!
Если раньше это было не так заметно, то теперь это стало очевидно: город проклят. Вся наша семья проклята. И не Юлей! Она только озвучила то, что всегда висело в воздухе. Мама слишком многим перешла дорогу, многих лишила жизни и разбила не одну семью… Такое не проходит безнаказанно.
Раскаялась ли мама? Даже если да, даже если её простили, то какой ценой? Нашими жизнями?! Так поэтому она является ко мне со всякими «дарами»? Она хочет, чтобы я отвечала за её грехи! Спасибо, мама! Лучшего наследства нельзя и желать!
Что же делать?!
Я же не могу тоже выпрыгнуть с крыши. Это было бы слишком просто. Кроме того, бегство от проблем ещё никогда их не решало.
Но я не могу сейчас об этом думать! Как я хочу спрятаться!
… Через несколько дней я въехала в Заречное – я решила проехать к тому дому (который уже купил некий лорд). По дороге я купила несколько бутылок виски (раньше я пила только вино, но сейчас «особый случай»).
Была ночь, и я даже не заметила строительного домика, появившегося возле развалин. Я зашла внутрь, развела огонь (всё-таки ноябрь, сибирский ноябрь!) и … начала пить! Тупо и примитивно.
Мне надо было забыться и уснуть – а с трезвым рассудком мне это не грозило (мысли упорно не хотели отпускать моё сознание).
… Проснулась я в избе Вяза (точнее, конечно, нашей избе) на уже привычной печке. Мысли, что всё это мне приснилось, на удивление, не возникло. Хотелось снова провалиться в беспамятство – у меня не было сил (ни физических, ни тем более душевных).
С улицы с охапкой дров зашёл Вяз.
- Наконец, ты проснулась! – он бросил их на пол и подошёл ко мне. – Я так беспокоился. Ты проспала три дня.
Я ничего не ответила – просто смотрела на него.
/хотя так хотелось сказать: «Где же ты был?! Почему ты меня бросил?!»/
Видимо, он прочёл это в моих глазах.
- Прости, что оставил тебя. Я же не мог предполагать, что всё так… Я повёл себя как глупец. Не знаю, что на меня нашло, но я очень приревновал тебя. И не смог остаться. Прости, - он опустил голову.
Я, так же молча, закрыла глаза и отвернулась к стене.
Наверное, впервые в жизни я не могла (и не хотела) ничего сказать. Мне было больно (но боль эта была хуже любой физической). Так больно, что … не хотелось жить.
Я мечтала об одном: закрыть глаза и никогда их больше не открыть, не чувствовать жизни. И никогда не знать, что же творится в этом мире!
- Тебе надо поесть. Сможешь встать? – Вяз вернул меня в реальность.
Я посмотрела на него (с тоской в глазах) и медленно сползла с печки, чуть не упав. У меня подкосились ноги – сил действительно не было!
Вяз подхватил меня и усадил за стол.
- Давай я помогу, - он взял ложку и хотел покормить меня как тогда, когда у меня были перебинтованы руки.
Но я убрала его руку.
- Хорошо. Если не хочешь, чтобы я тебе помог – не надо. Только поешь! Пожалуйста! Это тебе просто необходимо!
Я смотрела на него, не моргая, пытаясь понять, чего он от меня хочет. «Почему для него так важно, чтобы я жила? Зачем? За что он меня так мучает?»
«Неужели он не понимает, что я не хочу жить?!»
Я не могла больше на него смотреть – в его глазах была жалость! (забота, сочувствие, участие). На мою попытку встать, он удержал меня и заставил остаться за столом.
Я с непониманием посмотрела на него. И вдруг словно что-то оборвалось во мне, и я зарыдала. Навзрыд, с какой-то безысходностью.
Вяз обошёл стол и обнял меня:
- Что я могу сделать? Как мне тебе помочь?
Я не ответила – не могла, да и не знала.
Прошло ещё несколько дней… Насилу, но я начала есть. Как говорила мама, я поняла, что просто так не смогу умереть. Конечно, на меня не покушались, но я действительно оказалась очень живучей – вся в маму!
Говорить я так и не начала. Не знаю, в чём причина (нервное или ещё шок не прошёл). Но к жизни медленно начала возвращаться.
Вяз всячески ограждал меня (и продолжает это делать) от лишней работы и забот.
Но я уже чувствую, что пора начать что-то делать. Нет ничего хуже безделья. И мамин опыт тому подтверждение. Когда она потеряла сына от дяди Андри, она попала в похожее положение – ей полагалось только страдать. И она втянулась в это дело. Выйти из этого состояния ей удалось, только организовав грандиозные гастроли.
У меня нет возможности заняться такой деятельностью. Для начала ограничусь бытом – здесь тоже хватит работы.
Я смогу подняться – в этом я даже не сомневаюсь. Но жить, как раньше, смотреть на мир теми же глазами – уже никогда не смогу. Возможно, теперь я начну лучше понимать маму.
И почему в этой жизни надо обязательно пережить что-то страшное и мучительно болезненное, чтобы понять, что же имеет настоящую ценность, а что – пустой звук?!..
3 декабря.
Я долго не писала. А что писать? Событий никаких – тишина (порой даже мучительно-звенящая), однообразие, покой (с которым я теперь стараюсь всеми силами бороться) и … время (которое здесь кажется бесконечным).
Прошла ли боль? Нет, скорее перешла в другую фазу и форму. Она не так навязчива – словно ушла внутрь, укоренилась и вросла в меня. Теперь я знаю точно – она не оставит меня до конца жизни (её нельзя вырвать – если только вместе с сердцем).
… Смешно… Но я всегда думала, что трата времени (а также сил и средств) на философствования и размышления о «бытии нашем бренном» - занятие бесполезное и очень к тому же вредное.
Как быстро и кардинально мы можем изменить своё мнение!
… Я стала меньше спать – ночи превратились для меня в сплошной кошмар. Я никак не могу избавиться от этой картинки перед глазами: крыша – Юля – проклятье – падение – тело на асфальте и струйки вытекающей крови… Это невыносимо!
… Боль, тоска, бесконечность. Время, которое застыло и замкнутый круг в мыслях, чувствах и жизни…
Мне очень помогают дети – такая энергия, столько жизни! Я правильно сделала, что вышла на работу сразу, как поняла, что если «остановлюсь», то уже никогда не выберусь.
Дети! Удивительное явление. Это действительно чудо! Как с одной стороны они могут быть беззащитными, и мудрыми с другой (своей энергией и жаждой жизни), как много они могут нам показать и объяснить.
Я хочу ребёнка! Своего. Чтобы он был моим с первой секунды. Только моим.
Хочу, чтобы Магда с нами жила я хочу её понять, узнать, о чём она думает, как видит наш мир.
Возможно, если у нас возникли проблемы с оркестром, то причины надо искать не в настоящем, а в прошлом. В их и в моём.
Я начинаю понимать суть маминой реформы образования – воспитывать Музыканта уже в утробе матери. Ведь так важно, в каких условиях вынашивается ребёнок (а не только растёт!).
Я хочу попробовать. Я вижу перспективу. И я начинаю понимать методы и пути реализации.
Думаю, у меня может получиться. Но прежде чем взяться за такое ответственное дело, я должна «подготовить почву». А это не меньший труд. И вот этот пункт пока и составляет основную проблему – я не вижу возможности открыть здесь школу. Население ещё не готово… Да и я тоже. Надо набрать форму – и в бой!..
10 декабря.
Эйфория от возможности реализации маминой системы, охватившая меня в первые дни, довольно быстро испарилась. Банально – разбилась о быт!
Школа – дети – дом – занятия – дом – школа… Бесконечный круг, в котором я словно белка. Я снова начала (продолжила) читать лекции, больше заниматься индивидуально с детьми, работаю сама – и у меня просто не хватает ни времени, ни сил. Я устаю. Но пока это очень приятная усталость. Благодаря ей я начала нормально спать. Возможно, скоро (как обычно) мне всё опять приестся, и я снова впаду в депрессию.
А пока… пока я просто живу. Точнее, пытаюсь…
Образы недалёкого прошлого упорно висят надо мной, то сгущаясь, то словно растворяясь. Тени, призраки, проклятья – это стало моей привычной реальностью. И я стану либо холодно-безразличной к ним, либо сойду с ума (если ещё не сошла).
12 декабря.
Вчера я ездила в город. Кроме всех привычных дел я захотела проверить своё здоровье – в последнее время оно очень сильно меня беспокоит. Выяснилось, что я жду ребёнка!
Моей радости нет предела!
Я так счастлива, что даже боюсь сглазить.
Сегодня я решила рассказать эту новость Вязу.
- Дорогой, мне нужно с тобой поговорить, - начала я с серьёзным видом.
- Что-то случилось? – (он уже теперь готов ко всему).
- Кое-что, - сколько ответила я. – Кое-что, что довольно сильно изменит нашу жизнь. Или, по крайней мере, хотя бы её условия.
- Я тебя не понимаю, - он явно озадачился. – Что произошло?
- Помнишь, ты обещал, что скоро наши условия изменятся? Так вот, это скоро уже наступило.
Он ничего не сказал, только ещё более проницательно посмотрел на меня.
- У нас будет ребёнок. Я была вчера у врача, и мои предположения подтвердились!
- Oh my God! – воскликнул он. – Дорогая! Я так счастлив! – он обнял меня и поцеловал. – А я боялся, что это только остатки шока.
- Ты хочешь сказать, что заметил что-то? – не поверила я.
- Конечно! Но мне показалось, что это последствия нервного срыва. Хвала Господу! Он услышал наши молитвы!
- Так что теперь дело за тобой, - я улыбнулась.
- Ты о чём?
- Об этом доме! Я не буду рожать здесь нашего ребёнка.
- Конечно, нет! Но дай мне ещё немного времен. Максимум полгода.
- Знаешь, когда меня кормят одними обещаниями на протяжении столь длительного времени, у меня начинают возникать нехорошие подозрения. Может, всё-таки скажешь, чего мне ждать через полгода?
- Нового дома! – он удивился, что я не поняла. – Не могу сказать, что там идут последние работы, но через полгода там не останется даже запаха краски.
- Мы уедем из Студёновки? – не поверила я.
- Не волнуйся, тебе понравится. Ты же мне доверяешь?
- Это доверие ты заслужил. Что ж, тебе виднее, - я сдалась. – Но если через полгода максимум у нас не будет нового дома со всеми удобствами, я буду вынуждена уехать в Москву.
- Я сделаю всё, чтобы это не произошло!
У меня действительно нет причин ему не доверять. Он уже не раз доказывал свою надёжность. Интересно, где он строит дом?
И, тем не менее, от «своего» дома я не отступлю!
16 декабря.
Беременность не доставляет мне особых неудобств (а может, я просто их так не воспринимаю?). Я продолжаю вести довольно активный образ жизни.
Уже начинаю придумывать интерьер нашего будущего дома. У Вяза конечно неплохой вкус (для деревни даже безупречный), но вряд ли он представляет, что действительно будет соответствовать моим вкусам и потребностям.
А ведь эта новость смогла меня отвлечь и развеять (хоть немного) тучи в моей душе. Всё-таки Жизнь сильнее Смерти!
Кроме всего этого, я начала серьёзно штудировать литературу для беременных, рожениц и молодых матерей (хотя на молодую я уже не очень похожа). И вся эта наука реально пока кажется мне тёмным лесом.
Но на то я и Косицына! Я справлюсь!
20 декабря.
Вчера я была в городе, разговаривала с Женей о «деле». Всё глухо. Лорд ни в какую не хочет идти на уступки и даже готов принять любые наши предложения на покупку земли.
Вот не понимаю я его! Что он забыл в этой глуши? Агротуризмом решил заняться? Похоже, он даже не представляет, за что торгуется!
Но я хорошо знаю своего брата – он весь в отца – своего не упустит. Да и не к чему теперь спешить – коль Вяз заканчивает уже нам дом, то эту развалину я всегда успею доделать.
25 декабря.
Морозы стоят отменные, словно уже середина января.
И это как-то даже бодрит. Пока снега не так много, можно ещё ездить на машине. Хотя уже очень хочется покататься на санях.
Вяз обещал покатать меня на тройке с бубенцами (прям, как в песне!) на Рождество. Жду, не дождусь! Быстрее бы!
Скоро Новый год. Завтра физрук пойдёт за ёлкой.
У меня ещё никогда не было такого радостно-тёплого ощущения праздника. Так хочется, чтобы этот год, наконец, закончился!
И я так хочу встретить Новый год в нашей избе, со своим мужем!
Мне с ним так хорошо!.. Он подарил мне чувство спокойствия, уверенности, защищённости. С ним тепло и уютно…
Я люблю его! За всё, что он мне даёт, чем окружает. За этот мир, за эту сказку!
2 января.
Я не хочу просыпаться! Я не хочу, чтобы этот волшебный сказочный сон заканчивался. И не надо мне ни хором, ни прислуги, ни каких удобств!
Просто чтобы ОН был рядом!
Если бы весь год был бы таким, как этот Новый год!... И ничего больше не надо!..
8 января.
Вяз выполнил своё обещание. Вчера он катал меня на тройке! Лихо, с ветерком!
Уж не знаю, где он взял таких лошадей /словно с киностудии/! Белоснежные, холеные. И сани – расписные и резные. И бубенчики!..
Боже! Как я счастлива! Спасибо!
Никогда ещё в жизни у меня не было таких святок! Такой жизни! Такого моря любви!..
14 января.
Сказка была недолгой… Я этого боялась.
Безусловно, после всего пережитого мне был нужен отдых и покой.
И, судя по всему, я уже отдохнула. Суровая реальность дала о себе знать.
Сегодня меня всю ночь мучили кошмары. Сначала являлся Вронский, затем Юля, Рома, оркестранты в нищенской одежде, просящие подаяния, мой нерождённый ребёнок…
Я просыпалась каждый полчаса, надеясь больше не заснуть, но засыпала снова, и опять, круг за кругом, ад возвращался…
Это стало началом нового витка.
… Сегодня мы снова решили покататься на санях. Погода стояла шикарная – морозный солнечный день (прям как у Пушкина!).
Но я немного завозилась с домашней работой, и мы смогли выехать только ближе к вечеру. И хотя темнеет сейчас ещё достаточно рано, но благодаря снегу ночи вовсе не тёмные.
Поэтому мы не предали значения времени.
Вяз выбрал один из самых длинных наших маршрутов.
… К середине нашей прогулки небо довольно быстро затянуло тучами, и пошёл снег. Поначалу тихий, но постепенно усиливающийся. Начал дуть сильный колючий ветер. Казалось, что даже похолодало.
Вяз развернул сани и погнал лошадей обратно в деревню. Прогулка была испорчена. Вяз очень волновался за меня и беспокоился о нашем с ребёнком здоровье.
Из-за сильного снегопада ход пришлось замедлить. Вдруг я заметила что-то чёрное посреди леса, и мне показалось, что оно шевелится.
- Вяз, останови! – попросила я (хотя это было очень нелогично).
- Что случилось? – он натянул поводья и повернулся ко мне.
- Здесь могут быть звери?
- В такую погоду? Нет, они же не глупые! В такую погоду в лесу могут быть только люди, - усмехнулся он.
- Посмотри направо. Вон там, впереди. Видишь? Если не зверь, то кто это может быть?
- Может, опять браконьеры появились, - он заметил движение. – Я пойду посмотрю. А ты сиди здесь. Если кто попал в капкан – я помогу. Только пообещай не ходить за мной, - он наклонился к моим губам.
- Хорошо. Только будь осторожнее, - честно говоря, меня совсем не тянуло в пасть к диким зверям.
Вяз взял ружьё (которое он берёт всегда, уходя в лес) и пошёл вглубь леса.
Издали я видела, как он подошёл к этому «нечто» осторожно, медленно. Потом склонился над ним. Какое-то время он сидел на корточках, потом резко встал, повесил ружьё за спину и взял «его» на руки.
«Значит, точно раненный зверь», - подумала я и начала готовить место в санях.
- Дорогая, только не пугайся, - Вяз подошёл к саням с чем-то очень большим на руках, завёрнутым в его тулуп. – Ему нужна помощь.
Когда он уложил в сани свою «поклажу», я, наконец, поняла, что это человек!
- Он ранен или просто замёрз? – я хотела посмотреть его лицо.
- Не надо, - Вяз заметил это слишком поздно.
Убрав с лица край одежды, я замерла. Лицо мужчины было всё в крови, с прилипшими примёрзшими прядями волос. Он был без сознания.
- Мы доедем до района? – я вышла из саней и, набрав пригоршню снега, вернулась обратно и стала протирать его лицо.
- Боже мой! – я замерла, когда рассмотрела его черты.
- Что? Ты его знаешь? Он из Заречного?
- Вяз, гони во весь дух! Христа ради! Пока он не замёрз! Скорее!!!
- Ты можешь сказать, кто это? – спросил он, стегнув лошадей.
- Мой брат Тристан, который пропал несколько лет назад. Скорее, пожалуйста!
Вяз ничего больше не спрашивал и гнал лошадей в район.
По дороге я попыталась оценить общее состояние брата, аккуратно его осмотрев. Сделать это оказалось невозможным по многим причинам.
Во-первых, мы ехали очень быстро, и сани трясло. Во-вторых, было очень-очень-очень холодно! И я не стала рисковать снимать с него одежду. А в-третьих, по одежде определить что-либо было невозможно – она была чёрной, грязной, перепачканной кровью.
Всё, что я могла – растирать его руки и ноги. Этим я и занималась.
Он был без сознания, дышал неровно, словно что-то пытался пробормотать.
Проехав большую часть пути, мы упёрлись в небольшой завал. Упавшее дерево завалило дорогу – лошади не смогли бы провезти сани.
Дерево было достаточно большим – Вяз бы не смог убрать его в одиночку. Но! У него была бензопила!
Не тратя время на проверку своих сил, он взял её и начал распиливать ствол.
Я набрала новую охапку снега.
Немного подумав, я даже решилась расстегнуть его рубашку. На теле были многочисленные раны: как от огнестрельного оружия, так и ножевые, а также синяки и кровоподтёки. Стараясь не замечать их, я начала растирать его тело снегом (что по моим представлением, должно улучшить кровообращение).
Рубашка, оттаяв, стала мокрой, и я решила убрать её. Я сняла свой тулуп и пуховый платок – закутала в них брата.
На какой-то миг он открыл глаза и, увидев меня, прошептал:
- Мама! – слабо улыбнувшись, он снова провалился в беспамятство.
- Да если бы! – вздохнула я.
Я попыталась сконцентрировать энергию в руках – но ничего не выходило. Я пробовала снова и снова, но ничего не получалось.
«Неужели всё ушло?»
- Ты не можешь исцелять членов своей семьи, - на козлах появилась мама. Она сидела к нам лицом.
- Сделай же хоть что-нибудь! – воскликнула я.
- Я не могу, - она тяжело вздохнула. – И ты не можешь. Это одно из правил: мы не можем помогать тем, с кем связаны кровью – только посторонним. Мне очень жаль!
- Да пошли к чёрту все ваши правила! Неужели ты можешь спокойно смотреть, как твой сын умирает?!
- Это моё наказание и искупление. Видеть страдания родных и не быть в силах помочь.
- Твоё, но не моё, - заметила я. – Что я могу, скажи? Или помоги мне или исчезни!
- Ты можешь помочь ему только ценой личной жертвы.
- Личной? – я задумалась. – Нет! Я не пожертвую своим ребёнком! Только не им!
- Это не единственное, что у тебя есть, - заметила мама.
- Но я не могу распоряжаться чужими жизнями.
- Не можешь, и не получилось бы. Я говорю о том, что есть только у тебя.
- Да говори толком! Нет у меня времени философствовать! – обозлилась я.
- Я говорю о твоих талантах, способностях. Только не спеши с ответом – подумай хорошо и всё взвесь.
«Мои таланты? Голос? Нет, это слишком жестоко! Это моя визитная карточка – без него я никто! Руки? Да они уже и так отморожены. Дирижирование – нет. Это последний способ пропитания. Да и нет у меня такого дара – чистая математика и мастерство. Критика? Таким слогом сегодня не обладает ни один журналист в мире…»
- Рояль, - я решила схитрить.
- Кого ты хочешь обмануть? Ты уже давно не играешь.
- Хорошо. Мой критический слог, - сдалась я.
- Ты уверена? Ведь уже завтра ты не сможешь написать ни одной толковой статьи.
- Но я же смогу преподавать?
- Устно – да. Но в письменном виде – никогда. И все попытки записать твои слова будут рушиться. Ты больше не напишешь ни строчки.
- Что ж, так даже лучше. Не будет больше искушения. Ведь для этого и поэтому я здесь. Я решила. Критический слог, - твёрдо закончила я.
На этот раз мама ничего не сказала и сразу исчезла.
Я поёжилась от холода.
Подошёл Вяз. Сложив пилу, он снял с себя свитер и, надев его на меня, погнал лошадей вперёд.
Я снова растёрла руки и подняла их над братом. На этот раз я сразу почувствовала покалывание (и довольно сильное). Я делала всё, на что была способна.
Через пару часов мы были в районе.
Оставив сани возле больницы, Вяз взял Триса на руки, и мы вошли в приёмное отделение.
Из врачей оказался только один – дежурный /ведь была уже ночь/. Палат свободных – конечно же, ни одной.
Вяз, оставив меня с братом в коридоре (ну, хоть каталку нашли), отправился к главврачу в гости (он живёт в трёх домах от больницы).
Две сестры помогли мне раздеть Триса и хоть немного обработать раны.
Где-то через полчаса вернулся Вяз с главврачом. И почти сразу его кабинет превратился в палату класса люкс (я вспомнила, что лежала именно здесь год назад), и всё необходимое было готово к экстренной операции.
- Дорогая, - Вяз тихо обратился ко мне, когда мы остались вдвоём. – Ему понадобится переливание. Я не стал говорить, что это твой брат – это может вызвать непредсказуемую реакцию в окрестностях.
- Спасибо. Передай доктору, что я дам свою кровь. У меня первая группа, она всем подходит.
- Ты уверена, что это не навредит ребёнку?
- Абсолютно. Верь мне.
- Хорошо. Я тобой горжусь, - он крепко обнял меня.
Через 10 минут из меня выкачали почти литр крови! Я осталась без сил, зато со спокойной совестью и душой (ведь себя я исцелять могу!).
… Сейчас ещё не закончилась операция. А мне уже немного лучше. Вяз сидит рядом, готовый сделать всё, о чём я попрошу. Спешить нам некуда – лошадей всё равно увели! ;
Честно говоря, я бы удивилась, если бы в сибирской деревне никто бы не позарился на такую роскошь, брошенную без присмотра!
Да простит меня тот, кто это сделал. Но я постаралась «закодировать» их на все наши несчастья (должна же я куда-то «скинуть» снятый с Триса негатив). К счастью для меня, в санях осталась рубашка Триса – по моим расчетам его болезнь должна перейти тому, кто её украл.
… На этом я сегодня закончу – мне нужны силы /слава Богу, врач не знает, что я беременна!/
15 января.
Операция прошла успешно. Из тела Триса было извлечено около двух десятков пуль разных калибров! Вязу удалось уговорить врача никуда не сообщать о таком пациенте /я предполагаю, что он сам в этой истории не так уж и чист/.
А я попросила Вяза съездить в Заречное за моим ноутбуком и передать Стёпке, что меня какое-то время не будет на работе (по состоянию здоровья). Не то, чтобы я так плохо себя чувствую – просто не могу бросить Триса, пока не уверена, что с ним всё будет в порядке.
К вечеру вернулся Вяз с ноутбуком и пожеланиями выздоровления от Стёпки.
Я сразу же начала проводить «шумотерапию» (мне без вопросов разрешили быть всё время с Трисом, и в кабинете-палате нашёлся для меня диван).
К своим «сеансам» (и вне их тоже) я добавила музыку. Мой выбор пал на раннее барокко.
Я почти уверена, что физически Трис оклемается (даже раньше, чем все ожидают – у меня хороший … был … слог ;), но вот за его духовное здоровье я серьёзно опасаюсь. Поэтому и сделала ставку на духовную музыку.
16 января.
Продолжаю свои сеансы. Музыка не выключается ни на минуту.
В сознание Трис пока не пришёл.
И я вынуждена признать, что здесь Трису не смогут помочь должным образом. Поэтому я отправила Вяза за билетами в Москву. После чего попросила его позвонить Жене, сообщить о моём приезде (о Трисе просила пока не говорить) и попросить встретить меня.
Это и ёжику понятно, что Фридельманы помогут Трису лучше и быстрее, чем местные врачи.
18 января.
Вяз достал билеты на спецрейс (и как ему это удалось?) одной частной авиакомпании. Самолёт специально оборудован для перевозки лежачих больных.
/я от этого в шоке! И от того, что здесь есть такие самолёты и ещё больше от того, что Вяз смог его достать и так быстро!!!/
Сам Женя нас встретить не сможет, но машину прислать обещал.
- Может, мне поехать с вами? – спросил Вяз, когда я решила передохнуть и попить сладкого чаю /ненавижу сладкий чай – но он мне сейчас просто жизненно необходим/.
- Спасибо. Но думаю, в этом нет необходимости. Как бы мне ни было тяжело, но я должна буду оставить его в Москве и сразу же вернуться. Я не могу так надолго бросать детей.
- А мне кажется, его жизнь сейчас важнее ваших песенок.
- Его жизнь вне опасности, и помочь я уже почти ничем не могу. От меня сейчас пользы чуть больше, чем никакой.
- Я так не считаю. Благодаря тебе, его состояние стабилизировалось. Он идёт на поправку!
- Благодаря переливанию и своевременной госпитализации, - заметила я. – Я не понимаю, о чём мы спорим?! Его нельзя здесь оставлять! Ты же это и сам понимаешь.
- Я говорю не об этом. Я считаю, что ты должна побыть с ним в Москве какое-то время. Тебе совершенно не обязательно торопиться с возвращением.
- А почему ты так настойчиво уговариваешь меня? – ни с того, ни с сего у меня стали возникать нехорошие подозрения. – Ты хочешь от меня избавиться?
- Что за глупости?! Если бы я этого хотел, я бы не предлагал полететь с вами, - обиделся он.
- Да, конечно, - остыла я. – Извини. Просто я не понимаю твоей настойчивости.
- Для этого достаточно причин, можешь мне поверить.
- Прости меня, конечно. Может, я и не права. Но я не могу всё время верить на слово. Да, ты ни разу меня не подводил. Да, я тебе полностью доверяю. Но подобная скрытность не может не настораживать. Я уже начинаю бояться того, что за ней сокрыто. Ты знаешь трагический опыт утаиваний нашей семьи – поэтому, надеюсь, ты меня поймёшь правильно. И начни хоть что-то объяснять. Я не могу всё время оставаться слепцом, который полагается лишь на поводыря, - довольно резко высказалась я.
- Я тебя понимаю, твои упрёки справедливы, - вздохнул он. – Но именно сейчас, когда ты ждёшь ребёнка, я не могу подвергнуть тебя возможному стрессу. Даже если он окажется приятным. Я себе не прощу, если что-то пойдёт не так. Но я тебе обещаю, даже клянусь, что в день родов или на следующий за ним день ты всё обо мне узнаешь. Всю правду. А пока мне ничего не остаётся, как снова просить тебя верить мне.
- Ладно, допустим. Но ты можешь объяснить хотя бы причины, по которым я, на твой взгляд, должна остаться с Трисом в Москве, - мне пришлось сдаться.
- Основные – могу. Одна из них – он. Я вижу, как ты ему помогаешь. Мне и раньше доводилось видеть подобное. И я реально вижу, что ты можешь ему помочь даже больше, чем врачи. Ну, а вместе с отличной медициной его выздоровление пройдёт в разы быстрее. Другая причина – ты и наш ребёнок. Во-первых, погода снова начала портиться. Подобные условия и для здоровых-то людей экстремальны. Ну, а про беременных и говорить нечего. Честно говоря, я уже давно искал повод, чтобы увезти тебя отсюда на время. Я думаю, ты помнишь по прошлому году, что такое наша зима и весна. А во-вторых, наши жилищные условия. Я не могу не понимать, насколько они неподходящие для тебя. Особенно сейчас. Я не могу обеспечить тебя всем необходимым. Но и изменить что-либо до лета я не могу.
- Не думала, что мои капризы так тебе надоели, - улыбнулась я.
- Твои капризы здесь совершенно не причём. Тем более, хоть убей, я не могу припомнить больше одного. Просто я считаю себя рассудительным человеком со здравым смыслом. И, думаю, это нормально, если я хочу создать для своей жены и ребёнка максимально комфортные условия. А сейчас тебе лучше всего будет в Москве.
- А ты не думал (на минутку), что мне может быть лучше всего рядом с любимым мужем? И даже если ты полетишь с нами, - я не дала ему возразить, - ты же всё равно будешь вынужден вернуться меньше, чем через месяц.
- Но даже если вы останетесь, это не увеличит количество моего внимания.
- Я так не считаю.
- Дорогая, пожалуйста, - он сжал мои руки. – Я тебя очень прошу! Не подвергай свою жизнь и жизнь нашего ребёнка опасности, оставаясь здесь в таких условиях!
- Эх, Вяз! – вздохнула я. – Ты совершенно не умеешь добиваться своего. Будь бы я на твоём месте, я бы закатила какую-нибудь сцену, придумала бы каких-нибудь обвинений. Можешь поверить: действует безотказно! Тогда бы тебе не пришлось битый час убеждать меня в благих намерениях. Я бы всё бросила и уехала в тот же час! И даже обыденное возвращение было бы окрашено ещё и счастьем, радостью вновь восстановленного мира. Мало того, что ты бы без усилий добился своего, ты бы ещё и мне добавил наслаждение почувствовать себя всепрощающим ангелом, - я улыбнулась.
- Век живи – век учись. Я возьму это на вооружение. Так что ты решила?
- Поедем все вместе. А когда надо будет – вернёшься и подготовишь всё к нашему возвращению. Но одно обещание ты должен сдержать: рожать я буду в новом доме.
- Можешь не сомневаться, - он нежно меня поцеловал. – Я всегда верил в твой рационализм и светлый разум.
- Ну-ну. А теперь я вернусь к Трису. Пора начинать новый сеанс. А ты можешь съездить домой и собрать нам самое необходимое в дорогу.
Т.о. завтра мы втроём (вчетвером) летим в Москву. Как всё сложится дальше - одному Богу известно!
20 января.
Вчера мы прилетели в Москву и первым же делом устроили Триса к Фридельманам.
- Вы меня очень взволновали своим звонком, - признался Натан Фридельман, встречая нашу машину. – Кто наш пациент?
- Увидите сами.
Вяз вынес парня из машины и переложил на каталку.
- Этого не может быть! – Натан не поверил своим глазам и кивнул, чтобы парня увезли. Мы пошли следом. – Разве это возможно?
- Как говорится, в этом мире всё возможно. Признайтесь, ведь Вы тоже уже давно его похоронили.
- Тоже? - он насторожился.
- Это сделали многие. Но только не те, кто хорошо знал нашу маму.
- Да, признаю. Я не верил, что он может быть живым. Но где Вы его нашли? – удивился он.
- Там, где сама год назад чуть не умерла. Осмотрите его, пожалуйста. У него огнестрелы и ножевые, и обморожение. Да, что я Вам буду рассказывать. Но прошу, как всегда, если есть возможность лечения в домашних условиях…
- Конечно-конечно, - Натан поспешил меня успокоить. – Я сразу же Вам сообщу, не беспокойтесь. А сейчас Вы можете спокойно ехать домой. Вы сделали для него всё, что могли.
- Спасибо! – я улыбнулась не без доли облегчения.
- Анна Мария, - он остановил меня, - надеюсь увидеть Вас на днях.
- Непременно, - я снова улыбнулась. Я всегда обследовалась у него, когда прилетала в Москву.
…- Сестрёнка, дорогая! – Женя крепко обнял меня, когда мы зашли. – Я так рад! Ты прекрасно выглядишь!
- Спасибо, стараюсь.
- Григорий, - они по-семейному пожали руки.
- Я очень рад, что вы приехали. Простите, что не смог встретить.
- Всё хорошо, не извиняйся. Мы же здесь не гости, - я хитро улыбнулась.
- Я могу спросить: чем вызван столь внезапный приезд? Как-то слабо верится, что ты просто соскучилась, - честно признался он.
- Вот все вы так! – «обиделась» я. – Ладно, ты прав. Мы здесь по случаю. Мы нашли Триса.
- Где? – не поверил брат.
- В лесу. А что мы там делали – расскажу завтра, - тут же пресекла я. – Я думаю, тебе уже пора узнать страшную правду о своей сестричке.
- Ты умеешь интриговать! Я же теперь спать не буду! Но где же Трис? С ним всё в порядке?
- Надеюсь. Насколько это вообще возможно зимой в лесу. Мы отвезли его к Фридельманам. Натан обещал выдать к утру полный отчёт. Но думаю, что всё будет хорошо.
- А что с ним, обморожение?
- Не только. Судя по всему, последствия бандитских разборок: огнестрельные и ножевые ранения, - ответила я. – Но не пугайся, я с ним уже поработала. Заживёт.
- Честно говоря, после прошлогоднего происшествия, теперь я доверяю тебе в таких вопросах больше, чем всем врачам вместе взятым! – Женя улыбнулся.
- Спасибо! – я театрально поклонилась.
- А как у вас? – он посмотрел на заснувшего в кресле Вяза.
- Всё отлично. Но все подробности – завтра. Мы страшно устали.
Не очень плотно перекусив /пришлось разбудить Вяза ;/, мы улеглись спать.
Утром после завтрака Вяз уехал «по делам», а я осталась рассказывать брату «всю правду».
- Пожалуй, начну с самого начала, - и я начала с того дня, когда меня вызвали в министерство для ознакомления с приказом о моём распределении.
Степень шокированности можно было видеть по мимике лица моего брата, слушавшего очень внимательно, не перебивая (хотя верю, что вопросов у него ко мне миллион).
Когда я закончила, на его лице сияла улыбка.
- Что? – не поняла я. – Почему ты улыбаешься?
- Я начинаю верить в слухи о маминой реинкарнации. Ты не только похожа на неё внешне, но и так же изобретательна. Твоя жизнь непредсказуема и покрыта тайной даже для родных. А твоё воображение, при помощи которого ты маскируешь правду, не просто поражает – оно изумляет и шокирует. Я вспомнил тот день, когда вернулась мама. Она рассказала всю правду, как ты сейчас, сидя в этом кабинете. Всё похоже до мелочей. Я вспомнил её. Даже не вспомнил – узнал, - пояснил он.
- Понятно. Согласна, очень похоже.
- Но почему ты решила рассказать всё сейчас? Ведь тебе ещё три года осталось! Не думаешь, что я захочу попробовать обжаловать этот приказ?
- Не захочешь – это не имеет смысла, - пояснила я. – Во-первых, прошло уже почти два года. А во-вторых, … - я улыбнулась. – Я жду ребёнка. Значит, мне положено три года декретного отпуска. Так что можно считать, что мой «срок» уже подошёл к концу.
- Я вас поздравляю! Это потрясающая новость!
- Спасибо.
- Значит, вы туда не вернётесь?
- Конечно, вернёмся!
- Но зачем? – искренне не понял Женя.
И только в этот момент я задумалась: «И впрямь, зачем?».
- Только не говори, что привыкла к их укладу и уже ни за какие деньги не вернёшься в цивилизацию! – Женя улыбался. – В такой утопизм я не поверю, даже делая скидку на мамины выпады.
- Частично ты прав, - согласилась я. – Возможно, со стороны именно так всё и выглядит. Но что происходит на самом деле, даже я тебе сейчас не скажу. Мне надо поговорить с Вязом.
- Но ты же хочешь вернуться в Москву? – насторожился он.
- Не могу сейчас ответить однозначно. С одной стороны, здесь живёте вы с Шуриком. Отсюда ближе Косицынград – я, наконец, смогла бы им заняться. Здесь мы выросли, здесь мой дом, здесь жил папа. Но с другой – здесь его не стало (хоть физически он и умер в другом месте), здесь не стало Ромы и Юли. И здесь всё о них напоминает. У этого дома слишком много информации. Мне тяжело здесь долго находиться. Я хочу, чтобы у нас с Вязом был свой дом.
- Так живите в Подмосковье.
- Он тоже мамин, - возразила я. – Я хочу свой дом. Только мой и Вяза – и никаких посторонних воспоминаний.
- Ну, и эту проблему можно решить, не уезжая отсюда.
- Да, наверное. Но есть ещё 1000 и 1 «но», почему я не хочу здесь оставаться.
- Боишься, что снова возьмёшься за старое? – он усмехнулся, но в его словах был глубокий смысл.
- Нет, за это я уже не боюсь. Я больше не буду писать. Никогда.
- Прозвучало серьёзно. Даже страшно.
- Мне тоже так казалось. А теперь я с этим свыклась – и всё нормально. Но дело не в этом. Я устала от шума, ругани, лжи, фальши. Эти два года, которые я провела в самой, что ни на есть, глуши, сильно меня изменили. Я смогла сбросить всё внешнее и напускное, я нашла себя настоящую. Безусловно, когда я возвращалась в «прежнюю жизнь», я снова надевала привычную всем маску, чтобы никто ничего не заподозрил. Но я всякий раз вступала в противоречия сама с собой и шла на сделки с совестью. Мне трудно было в последнее время изображать ту Анну Марию, которую все привыкли видеть. Ты не мог это не заметить.
- Ты права. Но так как не знал истиной причины, я списывал всё на Вяза, искренне веря, что это любовь тебя так меняет.
- Если бы всё было так просто! – вздохнула я. – Ведь я до сих пор ничего о нём не знаю. Он обещал всё мне рассказать, как только я рожу.
- Не боишься?
- Нет. Может, и должна бы, но не боюсь. Какое значение имеет его прошлое? Важно только настоящее.
- А чего ты сама хочешь? – через минуту спросил брат.
- Жизнь уже научила меня ничего не хотеть. Разве могла я хотеть оказаться в глухой сибирской деревне, пожертвовать собственным ребёнком и здоровьем ради чужого ребёнка, убить Вронского, выйти замуж за деревенского мужика от безысходности, закрыть холл, увидеть смерть сестры собственными глазами, откачивать брата, умирающего посреди сибирской тайги??? Разве могла я хотеть такой жизни? Так что, какая разница, чего я хочу?!
- Ты рисуешь слишком мрачную картину.
- Ничего из того, что не являлось бы правдой, - заметила я.
- Значит, теперь всё будет хорошо.
- Посмотрим. Мама хорошо пожила – так быстро я не исправлю её ошибки.
- А почему ты одна должна это делать?
- Потому что это я Анна Мария Косицына, рождённая в один день с мамой и в один день с её кончиной.
В дверь постучали.
- Вы что, не выходили ещё отсюда? – вошёл Вяз.
- А который час? – я перевела взгляд на часы. – Да, хорошо посидели. А как у тебя? Всё решил?
- Да, всё хорошо, - они с Женей пожали друг другу руки. – Вы не проголодались?
- Ты хочешь есть? Я с удовольствием составлю тебе компанию. Женя, ты как? – я повернулась к брату.
- Я поем позже, спасибо. У меня ещё есть незавершённые дела.
- Как скажешь. Мы пойдём. Если что – присоединяйся, - мы с Вязом подошли к двери.
- Конечно. Приятного аппетита!
- Спасибо! – мы вышли.
- Я заезжал к Тристану, - уже за столом заговорил Вяз.
- Какой ты молодец! И как он? – мне было немного неловко оттого, что я до сих пор не поинтересовалась его состоянием.
- Господин Фридельман сказал, что он вне опасности, состояние стабильно тяжёлое. Неделю он ещё его точно подержит у себя.
- Надо будет заехать. Он в сознании?
- Пока нет. Но это для него сейчас даже лучше.
- Дай Бог! – вздохнула я. – А музыку Натан оставил?
- А как же! Мне уже кажется, что это не их, а ваша клиника. Каждое ваше слово для них – закон, - Вяз улыбнулся.
- Так и должно быть. Ведь они существуют исключительно благодаря нам. И чем чаще мы болеем, тем лучше их благосостояние.
Закончив тему Фридельманов, мы одновременно закончили и обед.
К разговору возвращения в Студёновку я решила немного подготовиться.
Его я завела вечером, после ужина.
- Вяз, прости, что прошу об этом, но ты не мог бы мне объяснить, почему мы должны возвращаться в Студёновку? Приведи мне хотя бы несколько разумных весомых доводов. Что нам там делать? Зачем возвращаться?
- Почему у тебя появились эти вопросы? – искренне удивился он.
- Понимаешь, моё распределение, из-за которого я вынуждена была там жить, по сути уже не имеет смысла. Два года я уже отработала, а оставшиеся три пойдут в счёт декретного отпуска. Ты сам понимаешь, я человек не только публичный, но и европейский. Мне, конечно, нравится эта дикая Русь, но только в виде временной экзотики. Я не представляю себя частью этого быта, и уж тем более – общества.
- Тебе так тяжело принять это?
- Это просто невозможно принять! – воскликнула я.
- Но мне казалось, тебя всё устраивало, - у него закрались некоторые сомнения.
- Ты ещё очень плохо меня знаешь, - вздохнула я. – Мне нужен блеск, комфорт, роскошь, высший свет. Я мирилась с теми условиями, в которых была вынуждена жить. Именно мирилась, но никак не приняла их. Я умею терпеть и ждать. Я знала, что это временные трудности. Временные, необходимые и непоколебимые. А сейчас я не вижу такой необходимости. Я не понимаю, почему снова должна заточать себя в этих адских условиях. Судя по всему, Небо смилостивилось надо мной, и я получила шанс исправить ошибки. Мне зачли срок экстерном, за хорошее поведение. И я не вижу причин, по которым должна отказываться от этой амнистии. Это было бы в высшей степени идиотизмом с моей стороны. Я не хочу добровольно заточать себя в этой глуши. Ведь теперь нет никакой необходимости в этом. Ведь теперь срок моего пребывания там будет неопределённым. Ты понимаешь, что я не смогу построить никаких планов, у меня не будет никаких перспектив. Я не буду видеть будущее. Передо мной постоянно будут всё та же глушь, безысходность и собственная ненужность. Ты не хуже меня знаешь, что я, как специалист, никому не нужна там! Я сгнию от невостребованности. Я ещё слишком молода, чтобы закапывать свою молодость, красоту, способности в землю. По крайней мере, я не готова сделать это без весомых причин. Но я готова выслушать тебя. И допускаю, что ты мог бы меня убедить. Но поверь, сделать это не так просто в сложившейся ситуации, - закончила я.
- Ты права, - вздохнул он, внимательно меня выслушав. – Я понимал, что рано или поздно ты заговоришь об этом. И скажу честно: я не могу назвать тебе ни одной причины, по которой ты должна была бы туда вернуться.
- И? – я с вопросом смотрела на него.
- Я боюсь, что это может стать причиной для серьёзного разлада.
- Перестань философствовать! – грубо воскликнула я. – Не надо разговаривать сейчас о высоких материях. Нам надо решить конкретную проблему. Давай пойдём другим путём. Если у меня нет причин возвращаться, какие причины у тебя?
- Вряд ли ты меня поймёшь, - он опять перешёл на абстракцию.
- А ты попробуй. Ещё никто во мне не сомневался!
- Я не могу уехать из Студёновки надолго, потому что я не могу без неё жить.
- Помнится мне, ты говорил, что тоже приезжий, - недоверчиво прищурилась я. – Что тебя может там держать?
- Да, я там приезжий, но там жили мои предки. Всю жизнь я искал свои корни. И вот теперь, когда нашёл, я не могу так просто с ними распрощаться.
- Красиво! – я усмехнулась. – Браво! Я даже поверила. И можешь считать меня жестокой, но я намерена поставить вопрос ребром…
- Анна Мария! Пожалуйста! – взмолился он, перебив меня. – Только не вынуждай меня выбирать между душой и сердцем. Я не могу жить ни без тебя, ни без Студёновки.
- Боюсь, не могу сказать того же, - я оставалась серьёзной и была намерена довести этот разговор до точки.
- Ты хочешь сказать…
- Не больше, чем уже сказала. Я умею вырывать из сердца, я умею тупить боль, я умею жить без эмоций и чувств. Но я не умею жить по чужим законам, и я не умею жить, под кого-то подстраиваясь. Так что решать тебе. Я свой выбор сделала.
- Т.е. ты туда ни за что не вернёшься?
- Не так громко. Я туда не вернусь просто потому, что ты не можешь жить в цивилизации.
- А как же наша мечта? Я строю для нас дом. Ты так хотела, чтобы наш ребёнок родился именно там.
- Идеалистический утопизм! – грубо заявила я. – Не стоит всё время напоминать мне о моих слабостях и ошибках. Порой я теряю здравый смысл, но не думаю, что делать на этом акцент этично.
- Ну, почему ты считаешь невозможным жить духовной жизнью, а не исключительно одними материальными ценностями?! Почему ты не можешь жить ради семьи? Только потому, что ты Косицына? Зачем ты клеймишь себя? Ты не обязана повторять путь матери! У тебя своя жизнь! И ты сама решаешь, как её прожить!
- Ты крупно ошибаешься! Извини, но ты абсолютно ничего не смыслишь в сакральных вопросах. Вполне допускаю, что твой путь – жить в глуши и чинить трактора. Но уволь меня от дойки коров и развлечения сельских детишек! Всё, что я знаю и умею никому там не нужно. Весь багаж накопленных мною знаний окажется закопанным глубоко под землёй. В этом не может быть никакого смысла!
- А ты считаешь, что в том, чем ты занималась до попадания в Студёновку, был какой-то смысл? Тем более сакральный?
- Сделай одолжение, говори прямо! – я поняла, что здесь скрыт довольно грубый намёк. – Я занималась и продолжаю делать то, что мне досталось от матери. Если тебе угодно, от Бога! Я отрабатываю свои способности. Я обязана отдавать их всему человечеству!
- Точнее, мужской его половине!
- Вот от тебя я этого точно не ожидала, - я была задета за живое – это оказалось ударом ниже пояса.
- Прости, я не это хотел сказать, - тут же начал оправдываться он.
- Нет уж, уволь. Ты, наверное, впервые сказал именно то, что хотел. Что ж, разговор принимает довольно интересный оборот. Я рада, что мы заговорили начистоту. Продолжай! – я скрестила руки.
Было бы в высшей степени глупостью корчить обиженную физиономию и «оскорблённую до глубины души верную жену».
- Ты права – мы должны были об этом поговорить, - ему явно было тяжело, неловко и неудобно, но он продолжил. – Я тебе говорил, что меня не волнует твоё прошлое, что мне безразличны твои связи. И я сам хотел верить в то, что это правда. Я пытался закрывать на это глаза. Я убеждал себя, что это единственно правильный выход, чтобы принять тебя. Но прости меня, я не могу! – воскликнул он. – Я не могу себя изменить! Прости, что я оказался живым человеком и не смог убить свои чувства, как это делаешь ты. Прости, что мне не безразлично, как и чем ты живёшь.
- Хватит! – перебила я. – Возьми себя в руки и прекрати истерить! Не надо корчить из себя ни агнца божьего, ни жертвенного ягнёнка! Ты здоровый мужлан! Наберись храбрости и сделай то, что считаешь нужным. Если тебе это нужно – ударь меня. Хочешь обозвать – валяй! Только не надо превращаться в тряпку. Этого я тебе точно не прощу.
- Если бы всё было так просто! – вздохнул он, немного приостыв. – Если бы всё можно было решить кулаками и матом!
- Только не усложняй вполне банальную ситуацию. Не надо делать общевселенского катаклизма из проблем с собственным «я». Тебе всего лишь на всего надо решить: хочешь ты остаться со мной или нет, - я не знаю, как, но пришли к довольно острому моменту в наших взаимоотношениях. – И пусть тебя не беспокоит ребёнок. Рыцарство мне не нужно. Мы вполне обеспечены и сможем дать ребёнку всё необходимое. Так что не надо идти на сделки с совестью. Просто реши для себя, что тебе важнее: деревня с тракторами, грязью и быдлом или жена с ребёнком.
- Ты искажаешь действительность. Пытаясь упростить, ты сводишь на нет всё духовное.
- Всё, basta! – я снова перебила. – Я больше не могу слушать о духовном предназначении, жертвенности и прочей белиберде. Мне и моему ребёнку нужно вполне реальные вещи: дом, уют, всё необходимое для полноценного развития и по возможности – муж и отец. Но если последний пункт пролетит, я готова закрыть на это глаза при условии наличия всего остального.
- Ты хочешь повторить ошибку матери?
- Я уже просила…
- Ты высказала свою точку зрения, - он перебил меня. – Позволь теперь мне сделать это. Ты столько раз перечитывала рукописи своей матери, и до сих пор не поняла её главной ошибки! Не ты ли так жестоко и зло обвиняла её только в одном: что она бросила вас ради карьеры и денег? Не в этом ли она раскаивалась большую часть жизни? Она хотела дать вам всё, пожертвовав лишь духовным: заботой, лаской, вниманием. А теперь скажи, оправдались ли её чаяния? Смогли ли деньги, место в обществе и всемирная слава заменить простые человеческие отношения?
- Ты ведёшь нечестную игру, - заметила я, понимая, что он прав. /но не могу же я это признать!!!!/
- Это не так, и мы оба это знаем. Ты хочешь, чтобы твой ребёнок рос в цивилизации, роскоши, ни в чём не нуждался. И ты готова лишить его отца.
- Нет, позволь. Это ты готов лишить своего ребёнка отца. Это ты нас бросаешь. Я права уже потому, что мать. Это я его вынашиваю, не глядя ни на что.
- Ты всё время пытаешься свалить вину на кого-то. Почему ты не можешь признать и свои ошибки? Я признаю, что в чём-то могу оказаться не прав. Я признаю, что порой действую в собственных интересах.
- Не надо учить меня жизни, - я немного остыла. – А говорить высокопарные речи мы все умеем. Я тоже могу долго перечислять свои жертвы, только не вижу в этом смысла. Мы с тобой битый час переливаем из пустого в порожнее. Я не могу ехать в Студёновку, потому что там нет условий для нормальной жизни. Опережу тебя, дело не только в доме. Будь он хоть из золота, я не смогу занимать и хозяйством, и ребёнком в этих дичайших условиях. Я не вижу смысла в такого рода подвиге, - закончила я.
Вяз немного помолчал и сказал:
- Ты можешь дать мне немного времени?
- Сколько угодно! Чего-чего, я его у меня теперь в избытке.
- Мне нужно несколько дней. Уверен, я смогу тебя убедить, - тихо добавил он.
- Карты в руки! – усмехнулась я.
- Мне нужно уйти, - он встал.
- Я тебя не держу. Только сделай одолжение, переночуй сегодня в другой комнате, - я опередила его, выйдя первой.
Не знаю, каким образом разговор пошёл в эту степь. Я не хотела доводить до раздора. Мне было неприятно, как-то мерзко от исхода нашей беседы.
Честно говоря, мне очень интересно, как Вяз решит эту проблему. А он её решит, я уверена. И почти уверена в том, что он убедит меня вернуться в Сибирь.
Неужели я соглашусь?!
22 января.
Утром я навестила Триса. Он пришёл в себя буквально за 10 минут до моего прихода.
- Как я рада, что ты снова с нами! – призналась я.
- Не поверишь – но я тоже. Я уже давно пытался выбраться из этого замкнутого круга. Я почти сразу понял, что жестоко ошибся, променяв семью на бандитский мир. Как я был глуп!
- Ты был молод, - заметила я с улыбкой. – Поверь, все мы совершили много ошибок. Главное – понять это и попытаться (если невозможно исправить) жить дальше с учётом прошлого опыта.
- Ты так похожа на маму, - вдруг тихо сказал он. – Именно такой я её запомнил. Фридельман сказал, что это ты с мужем спасли меня. Глупо, но мне показалось, что я увидел маму. И я был уверен, что умру.
- Так бы и произошло, если бы это была она. Но к твоему (и нашему) счастью, это оказалась я.
- Но как ты там оказалась? И кто твой муж? Похоже, я пропустил очень многое.
- Ничего, ты всё наверстаешь, - я улыбнулась. – Зато тебе всё это будет интересно – не то, что нам всем!
- Он хороший человек. Твой муж.
- Откуда ты знаешь? – удивилась я.
- Он был прямо перед твоим приходом. Он мне понравился. Он сильный и надёжный. Я рад за тебя. Он тебя достоин!
- Ты это понял за несколько минут? И где ты научился так разбираться в людях?
- Школа жизни – лучшая школа. Мне со столькими людьми доводилось сталкиваться в последние годы. И столько раз я обжигался! По крайней мере, я могу отличить честного человека. И ещё, - он немного стушевался, но продолжил. – Я что-то почувствовал… Не могу толком объяснить. Но словно кто-то сказал мне, что он сильный, надёжный и честный человек. Вокруг него словно сияние некое было. Не знаю, что это. Может, просто последствия травмы.
- Нет, погоди, - я сразу поняла, о чём он говорит – это ничто иное, как т.н. паранормальные способности. – А сейчас ты что-нибудь видишь? Что окружает меня?
- Серый цвет. Правда, местами он окрашен в более светлый тон. Но… От тебя веет каким-то холодком. И честно говоря, мне не очень уютно рядом. Я очень тебя люблю, и боюсь, как бы ты не подумала…
- Всё хорошо, Трис, не волнуйся, - я поспешила его успокоить. – Я тебя понимаю. Так хорошо, как никто другой. И я даже могу объяснить тебе, что всё это значит.
Он взглядом попросил ответа.
- Ты видишь ауру человека, его оболочку. У многих людей, которые побывали на границе жизни и смерти, открываются подобные способности, всевозможные «дары».
- И что это значит?
- Если человеку даётся что-то такое, чего нет у других и что он может применить на пользу людям – он обязан овладеть знаниями, чтобы правильно использовать данную силу.
- Я не понимаю…
- Верю. Но в этом я смогу тебе помочь. У нас много нужной литературы. Со временем ты разберёшься с этим. Тогда ты поймёшь смысл и назначение своих способностей.
- Ты думаешь? – осторожно спросил он.
- Уверена, - я улыбнулась. – Кстати, как тебе эта музыка? – я кивнула в сторону проигрывателя.
- Божественно! Она наполняет мена силой, очищает и лечит гораздо лучше лекарств.
- Я рада. На это и рассчитано.
- Спасибо, сестрёнка! Ты такая умная. Но почему ты так печальна? Почему ты так страдаешь?
- С чего ты взял?
- Я чувствую. У тебя в душе нет мира, не покоя. Ты с чем-то борешься, от чего-то прячешься и бежишь. Что тебя томит?
- Боже мой, Трис! – воскликнула я. – Где ты набрался такого лексикона?
- Не знаю, как-то само получается…
- Подстрелите меня и бросьте в лесу! - «пошутила» я. - Я тоже хочу быть такой! Видно прорубь и потеря ребёнка - недостаточная жертва. Что ещё ты чувствуешь?
- Ты страдаешь, но закрыта. Ты не хочешь никого подпускать к себе. Тебе больно, но ты не приемлешь лекарств. Что тебя раздирает?
- Грехи, - вздохнув, ответила я. – Свои и чужие. Ах, Трис, без тебя столько всего произошло, столько бед! И после всего я не могу увидеть свой путь, я его даже не чувствую. Я учу других, а сама ничего не понимаю. У меня много накопленных ошибок, последствия которых я не могу пока исправить. Я запуталась и не вижу выхода.
- Не ищи его – так ты только запутаешься ещё больше. Постарайся просто отключить рассудок, расчистить мысли. Найди свой внутренний компас – только он может указать тебе дорогу.
- Спасибо, Трис. Почему-то твои советы я не воспринимаю в штыки. Наверное, потому что сама даю такие же. Спасибо, что сказал это – похоже, мне не хватало именно озвученности собственных мыслей.
- Может быть. Я буду рад, если смогу хоть чем-то тебе помочь, - он грустно улыбнулся. – Ты должна идти, тебе пора.
Я поразилась: он словно прочитал мои мысли (а, может, и прочитал?).
- Спасибо. Поправляйся, - я встала.
- Взаимно. Счастливо, - попрощался он, и я вышла.
Из больницы я поехала в Большой.
К моей грусти, голос – это единственное, что у меня ещё осталось от музыканта!
Я попала на репетицию. Состав был наш. Дирижёр – француз, главная женская партия – солистка венской оперы. Режиссёр - … Bergonzi!
Мне, как всегда, удалось зайти в зал незамеченной. Но когда я увидела briello, то едва не вскрикнула (чего раньше никогда за мной не замечалось!).
Не могу сказать, что я о нём забыла… Но увидеть его было весьма неожиданно.
Ведь я так и не объяснилась с ним с тех пор, как выгнала в Косицынграде (и выгнала очень грубо). А потом вновь «исчезла», оставив его наедине со своими рассуждениям и предположениями.
А теперь я даже не могла вспомнить, зачем приехала сюда! Вероятно, так было нужно…
Наверное, я слишком долго стояла в раскрытом дверном проёме – солисты начали по очереди коситься на меня. Режиссёр заметил потерю концентрации и повернулся, дабы самому увидеть, что же отвлекает всеобщее внимание.
Мы встретились с ним взглядом. И впервые (!!!) я не выдержала первая. Я быстро развернулась и вышла из зала – меня захлестнули и чувства, и мысли.
Но я не ушла – просто стояла у двери снаружи, словно ожидая, когда Bergonzi ко мне выйдет.
И он вышел. Вернее, вылетел. И едва не пролетел мимо меня. Резко оглянувшись, словно его кто-то окликнул, он заметил меня и подошёл.
*- Так это не видение, - удостоверился он. – Как ты здесь очутилась?
Я молчала – словно язык проглотила! Я не могла ему ничего ответить!!! Такой вины я давно не ощущала!
/у меня перед ним много всего накопилось: начиная с того, что я, будучи его женой, игнорировала его по полгода, проводя время в обществе других мужчин, заканчивая тем, что я потеряла его ребёнка/
*- С тобой всё в порядке? – он крепко сжал мои плечи.
Я не сдержала его взгляд и отвернулась. Мне хотелось сквозь землю провалиться!
*- Анна Мария! Что случилось? – он развернул меня, чтобы видеть мои глаза.
*- Прости! – прошептала я, не поднимая их.
*- Signore Bergonzi, - к нам подошёл переводчик. – Мы можем продолжить?
*- Позже, - бросил он и, обняв меня за плечи, быстро пошёл к выходу.
Мы зашли в его гримёрку, он запер дверь, усадил меня на диван и сел рядом.
Несколько минут мы просто молчали. Он не сводил глаз с меня, я – с ковра на полу.
*- Я с трудом узнаю тебя, - признался он. – Что на этот раз?
*- Совесть! – глубоко вздохнув, ответила я.
Он ухмыльнулся.
*- И с каких пор тебя заботят такие пошлости? – видимо, уверившись, что ничего страшного со мной не произошло, он смог закрыться язвительным панцирем.
*- С тех пор, как я потеряла ребёнка, убила Вронского, похоронила брата с сестрой и чуть не лишилась второго брата. И всё это – в течение одного года!
*- С Евгением всё хорошо? – обеспокоено спросил Bergonzi.
*- С ним – да. Но у меня ещё много других братьев. Но сейчас уже у всех всё хорошо.
*- Я рад. А что произошло с тобой? Что-то раньше я не замечал, чтобы ты реагировала на общечеловеческие ценности, такие как жизнь и смерть, любовь и дружба.
*- Ты не замечал, потому что я этого не показывала, - призналась я. – Когда я потеряла нашего ребёнка – я лишилась рук и возможности хоть когда-нибудь снова сесть за рояль. Когда я убила Вронского, я чуть не лишилась рассудка. Когда умерли близнецы, я лишилась Косицынграда. Когда был при смерти второй брат, я лишилась возможности писать. И что от меня осталось? Безумное, бездарное существо, которое испортило отношения со всем миром и имеющее самую дурную славу! Я не ищу жалости. Мне даже не нужно всеобщее понимание. Я прошу только об одном: прости меня! - я, наконец, собралась с силами и встретилась с ним глазами.
*- Ты ли это? – не верил он. – Мне не раз уже доводилось видеть твои перепады настроений, безупречно сыгранные роли. Ты, как никто другой, знаешь человеческую психологию до тонкостей – и всегда знаешь, что и как нужно говорить. Ты настолько искусственна, что тебе нельзя верить.
*- Согласна! – вздохнула я. – Ты совершенно прав. Когда я жила, как мне нравилось, я совершенно не думала о последствиях. Когда я начинала врать, я не задумывалась над тем, что с этого момента мне уже никто и никогда не поверит. Я сама запутала свою жизнь, сама её усложнила и испортила. И теперь я за это расплачиваюсь.
*- К чему этот спектакль?
*- И снова ты прав, - я встала. – Ни к чему. Наверное, я пытаюсь убедить саму себя. Прости, что заставила это выслушать, - я отошла к двери. – И всё же, прости меня за всё.
С этими словами я вышла.
Мне надо было собраться с мыслями – и я поехала в Подмосковный дом.
… Упав на большую мамину кровать, я уставилась в потолок.
Если ещё вчера мне казалось, что я уже всё поняла про свою жизнь, разобралась со всеми недопониманиями, то теперь я запуталась ещё больше!
Вечером позвонил Женя.
- Сестрёнка, привет! Как прошёл день? Не мешаю?
- Привет, Женя. Всё хорошо. День сложный. В смысле количества информации. Можно попросить тебя об одном одолжении? Оно несколько неприятно.
- Конечно! О чём речь?!
- Попробуй как-нибудь объяснить Вязу, что я не приеду сегодня ночевать. Я хочу побыть одна в загородном доме – мне нужно собраться с мыслями.
- Вот уж точно, всё, что ни делается – к лучшему! – радостно воскликнул брат. – А меня тут как раз Григорий просил покорректнее объяснить тебе, что он должен на несколько дней уехать! У него возникли какие-то срочные дела.
- Что? Он уехал? И не сказал, куда?
- Нет, не сказал. Но судя по всему, не в Сибирь.
- Что ж, его дело, - я постаралась напустить на себя холодность. – Скатертью дорожка!
- Вы поссорились? Прости, если лезу…
- Нет. Пока мы не поссорились. Но всё может быть. Нам надо побыть на расстоянии и всё обдумать. Спасибо, братишка!
- Да не за что! Отдыхай! Если что – я всегда на связи.
- Спасибо. Доброй ночи!
- Приятных снов!
Ситуация приобретает заострённые углы! Наша размолвка с Вязом обостряется и напрягается.
На фоне того, как во мне нарастает обида на него – растёт моя вина перед Bergonzi.
Вот всегда так! Только мне надоест один – бегу к другому! И ведь понимаю, что это ребячество, причём жестокое! Но ничего не могу сделать.
Вяз снова представляется мне грубым мужланом, для которого на первом месте посевная и уборочная. А Bergonzi – как Лоэнгрин!
Только на этот раз небольшая поправка – ребёнка я жду от Вяза…
24 января.
Третий день длится затишье.
Я безвылазно (исключая двор) сижу дома. Вяз до сих пор не даёт о себе знать. Bergonzi тоже не проявляет инициативы.
Зато я выяснила у Жени про обстановку вокруг сибирского дома. На этом фронте всё без изменений. Думаю, ещё пару месяцев и придётся идти на компромисс – встретиться с этим «иностранцем» лично. Не думаю, что беременной женщине можно отказать! Тем более – мне!
/хотя, если дело пойдёт так и дальше, я рискую потерять интерес к себе и даже к своему внешнему виду, что чревато печальными последствиями/
И ещё я попробовала узнать вопрос, который давно меня волновал.
- Женя, расскажи мне всю правду, - попросила я, когда Женя заехал ко мне в гости. – Что сейчас происходит в Косицынграде?
- На мой взгляд, самое страшное позади. Город закрыт.
- В каком смысле? – не поняла я. Мне казалось, проблемы только в концертном зале.
- В полном. После закрытия концертного зала, возникли проблемы в опере. А балет начал отмирать, как только у Ромы появились первые проблемы. Bergonzi долго сражался, но он был не в силах сделать что-либо. Город начал умирать. Это и было самое страшное: видеть, как из него, словно от стихийного бедствия, бегут жители.
- И что, там никого не осталось? – не поверила я.
- Остались, конечно. Мы боялись мародёрства, но нам повезло. В городе никогда не было преступлений – он остался чистым. Немногочисленные жители продолжают жить, как раньше.
- Но там же закрыты магазины. Кто отвечает за поставки электричества, воды, газа? Сейчас же зима!
- Спокойно, дорогая. У оставшихся жителей нет детей. Водопровод, газоснабжение и электроснабжение не прекращены. А за продуктами они ездят в соседние города. Город закрыт, но не умер. Пока на наших счетах есть деньги, я этого не допущу.
- Я не хочу этого видеть! - вздохнула я.
- Тебе и не надо. Пока нам всем нужен отдых. Придёт время – и всё встанет на свои места.
- Твои слова – да Богу в уши! – ухмыльнулась я. – Кстати, ты не в курсе, куда попали наши музыканты? Они нормально устроились?
- Я рад, что тебя это волнует. Можешь не беспокоиться, без работы никто не остался. Наших музыкантов буквально с руками оторвали. Боролись ведущие коллективы. Все музыканты попали в очень хорошие руки. Никаких претензий к нам у них нет.
- Слава Богу! А где сейчас Фер? И Иза? Куда они уехали? Он звонит?
- Фер… - тяжело вздохнул Женя. – Боюсь, я не знаю, где они. После произошедшего он взял Изу и уехал. Я не смог пока его найти.
- Как? Так ты до сих пор не знаешь, где они? – не поверила я.
- Я не всесилен…
- Может, он был не в себе? – предположила я.
- Мне так не показалось. Он был подавлен, может, даже убит горем, но он был абсолютно вменяем. Не думаю, что он может навредить Изе, ведь она его дочь.
- Но куда он мог поехать?
- Не знаю. Даже предположить не могу! Ведь мы ничего о нём не знаем. Мы ведём поиски, но сама понимаешь, мир слишком велик…
- Конечно, ни ты, ни кто-либо другой не виноват. Остаётся надеяться, что рано или поздно он выйдет на нас. Ведь хочет он того или нет, он член нашей семьи.
После небольшой паузы Женя сменил тему.
- Ладно, хватит о грустном. Скажи лучше, когда ты намерена вернуться домой?
- Не знаю. Я запуталась.
- Что теперь?
- Всё то же. Два мужчины. И я не могу сделать выбор.
- Мне казалось, ты уже определилась. Ты ведь ждёшь ребёнка!
- Это ничего не значит! – усмехнулась я. – Рожать я могу от кого угодно. Проблема в другом: с кем и где жить? И сейчас я не хочу ехать с Вязом, а Bergonzi не хочет быть со мной.
- Ты его видела?
- Да, я была в Большом. Мы поговорили. Он был очень холоден. Я его понимаю – он прав. Сколько можно! Я его использовала по-чёрному, вытирала ноги, выбрасывала, снова поднимала и опять меняла то на Поленина, то на Вяза. Ни один нормальный человек не будет такое терпеть. И это правильно.
- Что ты к нему чувствуешь?
- Вину. Настолько сильную, что всё остальное как-то стирается и уходит на задний план.
- А он? – осторожно спросил брат.
- Не знаю. Но судя по реакции – уже ничего. Может, некоторую усталость. Он ко мне совершенно безразличен.
- И тебя это беспокоит, - догадался Женя. – Или ущемляет?
- Не знаю, - я закрыла лицо руками. – Я ничего не знаю и не понимаю!
- Ясно, сестрёнка. Поедем-ка домой, - он встал и протянул мне руку.
Я непонимающе посмотрела на него.
- Дома и стены лечат. А одиночество только ещё больше тебя запутает. Поедем.
Я вздохнула и встала.
Итак, я вернулась в город. И продолжаю чего-то ждать…
26 января.
Сегодня появилось движение.
Утром Фридельман привёз Триса. На его взгляд, он вне опасности и вполне может проходить реабилитацию в домашних условиях.
Так что у меня появился собеседник. Мы довольно интересно обсуждаем с ним проблемы бытия.
А после обеда приехал … Bergonzi!
Его визит стал для меня большой неожиданностью.
*- Здравствуй, briello, - я зашла в гостиную, где он меня ждал. – Не ожидала, - я подала ему руку.
*- Прости, что без предупреждения, - он её сухо поцеловал.
*- Что-то срочное? – я жестом предложила сесть и села сама.
*- Не думаю, что в наших отношениях может быть что-то срочное. Банально звучит, но я просто проезжал мимо и почувствовал, что должен с тобой поговорить.
*- Я рада.
Мы погрузились в молчание.
*- Ты до сих пор его носишь? – вдруг спросил он, подразумевая своё кольцо.
*- Я же говорила, что имею привычку не расставаться с любимыми вещами.
*- Жаль, что только с вещами, - вздохнул он.
*- Не только, - возразила я. – Если бы это было так, мне было бы гораздо легче жить. Я не умею расставаться и с людьми.
*- Думаю, пришло самое время, - он опустил голову.
*- Мы свободные люди. Если ты хочешь жить своей жизнью – я тебе не мешаю. Ты волен делать всё, что пожелаешь.
*- Как бы я этого хотел! – воскликнул он. – Когда ты далеко, когда я знаю, что у тебя всё хорошо, мне намного легче решиться начать новую жизнь. Но как только ты снова появляешься рядом или я узнаю о твоих проблемах – мне снова хочется быть рядом. И я понимаю, что не могу жить без тебя, как бы ни хотел!
*- Мы должны решить это, - согласилась я. – Что ты предлагаешь?
*- Мне кажется, что если бы мы пожили немного вместе, я бы смог рассмотреть твои недостатки и, возможно, моя патологическая страсть прошла бы.
*- Как у мамы к Альтову? – я улыбнулась. – Ты так хочешь во мне разочароваться?
*- Я хочу освободиться!
*- Жестокий способ. А если не пройдёт? Может, тебе понравится?
Он не ответил.
*- Это не выход, - продолжила я. – И потом, насилие ещё никому не шло на пользу. В результате маминого опыта страдали обе стороны. И сегодня с полной уверенностью можно сказать, что лучше для всех было бы оставить всё, как было. Не думаю, что имеет смысл повторять её ошибку.
*- Тогда, может, - он на секунду замолчал. – Может, ты родишь мне ребёнка? Как было у твоей мамы с синьором Моррези. Тогда я не буду чувствовать себя одиноко. И частичка тебя всегда будет рядом со мной.
*- Ты хочешь, чтобы я, родив, бросила своего ребёнка? – не поверила я.
*- Не бросила, а разрешила бы мне заняться его воспитанием.
*- Нет, извини. Я пока не могу на это решиться. И вообще, я сейчас жду ребёнка от Григория.
*- Правда? Поздравляю, - он потерялся. – Прости, я не знал – я не стал бы заводить этот разговор.
*- Всё нормально. Нам, действительно, надо что-то решить. Но я не готова окончательно с тобой расстаться. Ты стал частью моей жизни. И я не могу вырвать тебя из своего сердца.
*- От кого я это слышу! – зло усмехнулся он.
*- От меня, Анны Марии Косицыной! - я встала и подошла к нему. – Быть может, я ничего не смыслю в чувствах. Быть может, я не умею любить. Быть может, я не понимаю жизни. Но одно я знаю точно: ты мне нужен! Не знаю, почему и зачем, но знаю, что нужен!
*- Любой бы посчитал за счастье услышать такие слова в свой адрес, - он встал и взял меня за руки. – Тем более, от тебя!
*- Но только не ты?
*- Я слишком хорошо тебя знаю. И понимаю, что это – каприз. Что это – нежелание делиться чем-то своим. Это типичное проявление собственнических чувств. Ты, как и твоя мама, не умеешь расставаться ни с вещами, ни с людьми. Единственный способ - заслужить твою ненависть и презрение. Но я к этому не готов, - Bergonzi провёл рукой по моему лицу. – Как бы я ни хотел дышать свободно, я не смогу причинить тебе боль, не смогу обидеть тебя. Ведьминский род! Почему я попал в ваши сети? И почему я так счастлив, что попал в них?! – он поцеловал меня долгим поцелуем, переходящим от нежности к страсти.
*- Как долго ты пробудешь ещё в Москве? – Bergonzi крепко обнял меня.
*- Точно не знаю, но планировала до лета.
*- А Gregory? Он вернётся?
*- Не знаю. Должен бы. Но ближе к весне он опять уедет.
*- Я могу остаться в городе? – осторожно спросил он.
*- Конечно! Мне будет только спокойнее и комфортнее.
*- Спасибо! – он ещё раз поцеловал меня. На этот раз более трепетно.
… На ужин он … не остался.
Зато объявился Вяз.
Он вошёл в столовую, когда я уже ела (в гордом одиночестве – Женя был ещё на фирме).
- Приятного аппетита, дорогая! – он зашёл неслышно и занял своё место за столом.
Слуги засуетились с приборами.
- Спасибо. Взаимно, - я старалась держаться холодно.
- Почему ты не пригласила Bergonzi на ужин? – спокойно спросил он, когда слуги, подав ужин, отошли от стола.
Я была удивлена, но постаралась не подать вида.
- Не замечала за тобой склонности к шпионажу.
- Боже упаси! Я столкнулся с ним на улице, когда он уезжал.
- Он отказался и сослался на срочные дела, - немного запоздало ответила я.
- Странный тип. Ни один нормальный мужчина не смог бы устоять от такого предложения.
- Можешь сам спросить его об этом, - отпарировала я, отложив приборы.
Мы смотрели друг другу в глаза. Это было противостояние двух сил.
- Ты решил свои очередные тайные проблемы? – через какое-то время спросила я.
- Думаю, тайне пора раскрыться. Обстоятельства меня вынуждают сделать это сейчас, а не летом, как я планировал.
- И что же изменилось? – ехидно спросила я.
- Многое. Почти всё. Уверен, для тебя это не станет большим потрясением. Но тебе придётся совершить со мной небольшое путешествие.
- Чего ради?
- Я познакомлю тебя с родителями. Заодно повидаешь Магду. Так ты согласна?
- И где они живут? – меня настораживало, что он опять не договаривает.
- Это будет сюрпризом.
- Что ж, - вздохнула я, поняв, что ничего от него не добьюсь. – Полагаю, что хуже Студёновки всё равно ничего уже быть не может. Так что я согласна. Когда и чем мы поедем?
- На самолёте. А когда – можешь решить сама. Хоть завтра.
- Я поговорю с Женей и Трисом, и тогда решу, - закончила я. – А когда мы вернёмся?
- Тоже когда пожелаешь. Если тебе там понравится – сможешь остаться, насколько угодно. Нет – улетим сразу же. Но в любом случае, в конце февраля я должен вернуться в деревню.
- Мог не напоминать! – вздохнула я.
Мы снова встретились взглядом.
- Обсудим это завтра! – я встала /он тоже поднялся/ и вышла из столовой.
… Не знаю, где он будет сегодня спать, но пока (а уже почти полночь) он ко мне не заходил.
27 января.
Ночевал Вяз в гостевой комнате! Чем, должна признать, несколько меня разозлил!
Утром мне удалось застать дома Женю.
- Мне нужен твой совет, - начала я.
Рассказав всю сложившуюся ситуацию, я выжидающе смотрела на брата.
- Я не могу за тебя это решить, - признался он. – Насколько ты ему доверяешь?
- Да вроде бы доверяю, - нерешительно вздохнула я. – Но не знаю, как-то разладилось у нас с ним…
- Тебе просто не хватает новых впечатлений. Вот съездишь с ним – и всё у вас наладится.
- Думаешь? Я ведь даже не знаю, куда он меня повезёт!
- Я с ним поговорю – для меня-то это не сюрприз. Если что – я сразу тебя предупрежу. Но уверен, что ты можешь быть спокойна!
- Ладно, поверю, - сдалась я. – Но мне ещё надо поговорить с Трисом. Может, я очень ему нужна – тогда я без вопросов останусь.
… Трис тоже «благословил» меня на эту поездку. Ему уже намного лучше, и опасений его состояние у меня не вызывает никаких.
Проблема теперь … в Bergonzi!
Получается, что я упросила его остаться, а сама навострила лыжи ехать в неизвестном направлении на неопределённый срок.
Почему я перед ним всегда оказываюсь такой дрянью?!
И если я сейчас уеду, ничего ему не сказав, это будет самым жестоким ходом с моей стороны. Да, он будет не в восторге. Да, он обидится. Но я скажу ему правду!
Я позвонила ему и попросила со мной встретиться.
*- Произошло что-то важное? – встретил меня он взволнованно.
*- Не так, чтобы очень, - я старалась не юлить. – Просто я должна уехать.
*- С кем, куда и насколько? – голос его был жёсток.
*- С мужем, к его родителям на неопределённый срок, - я опустила голову, изображая вину, огорчение и покорность.
*- Где они живут?
*- Я не знаю. Григорий не говорит мне – хочет сделать сюрприз.
*- Ты можешь отказаться или отсрочить отъезд?
*- Нет. Мы уже и так почти год женаты, а я до сих пор не знаю его родителей.
*- Что ж, - вздохнул Bergonzi после небольшой паузы. – Спасибо за искренность. И счастливого пути!
*- Я буду тебе писать! – зачем-то ляпнула я.
*- Зачем? – он не понял. – Тебе это не свойственно. И не стоит провоцировать мужа.
*- Ты тоже уедешь?
*- После премьеры. Что мне здесь делать? Даст Бог – ещё свидимся, - он ухмыльнулся. – Будь счастлива!
*- briello! – я остановила его, когда он уже почти ушёл. Он обернулся. Я быстро подошла и поцеловала его. – Не забывай меня, пожалуйста!
*- Как бы я этого ни хотел – это невозможно!
Вернувшись домой, я собрала вещи. Правда, есть один недочёт – Вяз ещё не знает об этом!
Я не знаю, где он ходит и когда вернётся…
29 января.
Я начинаю понемногу приходить в себя.
Сюрприз удался на славу!
27-го Вяз вернулся домой около 4-х дня. Он был рад увидеть меня «на чемоданах». И не затягивая, через час мы выехали на частный аэродром.
Вяз попросил меня завязать глаза – чтобы впечатление было наиболее полным. Сопротивлялась я недолго /это было бесполезно/.
Около семи вечера мы вылетели в непонятном мне направлении. Летели несколько часов. После приземления, мы пересели в автомобиль. Судя по ощущениям, рядом, кроме Вяза, были и другие люди, но все хранили молчание.
Я сидела, как на иголках. Кто бы мог подумать, что я такая любопытная!
Вяз произносил короткие односложные фразы, не имеющие смысла, только чтобы не довести меня до нервного срыва.
Наконец, автомобиль остановился. Вяз помог мне выйти, повёл по какой-то лестнице. /на улице оказалось не слишком холодно – скорее, сыро, ветрено и промозгло/
Когда за нами закрылись очередные двери, а Вяз снял с меня пальто – я поняла, что мы добрались до места назначения. Но он не спешил снимать повязку с моих глаз.
Мы прошли в очередную комнату – здесь было намного теплее, а на полу – ковёр с длинным ворсом (похож на персидский).
- Закрой глаза, - прошептал мне муж и снял повязку.
Я послушно ждала разрешения.
- Открывай, - еле сдерживая внутреннее торжество, сказал он.
По моим глазам, привыкшим к мраку, больно ударил яркий свет. Слегка прищурившись, я постаралась осмотреться.
Первой мыслью было: «И зачем он привёз меня в музей?».
Вместе с тем, как глаза привыкали к свету и блеску, я всё лучше осознавала, что этот «музей» (примерно как Зимний после реставрации или даже Версаль) жилой!
Я не могла сказать, где нахожусь (интерьер мне не был знаком – ни один мировой музей не имел такого ремонта), но этот зал с шикарными тяжёлыми винтажными люстрами, подвешенными где-то высоко наверху, каминами, коврами, старинной (но отреставрированной) мебелью, с интерьерами XVIII века (насколько смог оценить мой беглый взгляд) – этот зал поверг меня в шок.
Я не успела ещё до конца оценить обстановку, как…
- Позвольте представить мою супругу, - Вяз обнял меня и слегка подтолкнул вперёд.
Я перевела взгляд с картин на пространство перед собой.
Передо мной стояла пара лет 60-70. Типичные … европейцы! В шикарной одежде и ювелирных украшениях.
Я нацепила на лицо приветиливо-официальную улыбку и подала руку мужчине:
- Анна Мария.
- Ричард Вяземский, - он пожал (?) мою руку и поцеловал в обе щеки. – Отец Gregory.
Затем я повернулась к его жене.
- Катарина Вяземская, - мы с ней обнялись и тоже обменялись поцелуями. – Просим простить нас – мы не очень хорошо говорить по-русски.
- No problem. Мы можем говорить на любом европейском языке, - я не могла упустить возможность козырнуть своим полиглотством.
- Нет-нет, не стоит, - возразил Вяземский-старший. – Нам приятно говорить на родном языке. Просто не так часто доводится это делать. Пожалуйста, проходите.
Беседа началась издалека, осторожно.
Я пыталась «прощупать почву», понять, что они за люди и каково их отношение ко мне.
Всё оказалось не так страшно. Люди они оказались хоть и не очень простые (вернее, очень непростые), но вполне открытые (может, для своих?). С такими обычно достаточно выполнять все церемонии «света», общества, законов дома и традиций – и тогда никаких проблем не возникает.
Одно «но» - Косицыны не живут по чужим правилам!
Хотя, я готова немного потерпеть.
Вечером, когда мы с Вязом остались вдвоём в шикарной опочивальне (даже не поворачивается язык назвать это «спальней»), я решила выяснить всё до конца.
- Надеюсь, тебе понравился сюрприз? – Вяз сидел возле кровати, на которой я лежала почти навзничь.
- Я ещё не до конца осознала произошедшее, - призналась я и поднялась. – Это слишком сложно для моего сознания. Полагаю, теперь ты мне всё объяснишь?
- Основное ты уже знаешь. Это наш дом, это мои родители. Здесь я родился и вырос. Наш род очень старый. Во время революции 1917 года наши предки бежали из России во Францию с первой волной эмиграции. Позже они переехали в Англию, где и осели. И вот уже больше 100 лет мы живём на этой земле.
- И что, все эмигранты так живут? – не поверила я.
- Не все, но многие. Старинные русские роды, особенно с хорошим генофондом, очень умело смогли воспользоваться сложившимся положением. Они пользовались большой поддержкой, в том числе, со стороны властей. Наши предки были предприимчивыми и энергичными людьми. Они наладили свой бизнес, он разрастался. И сегодня мы, действительно, ни в чём не нуждаемся, - только теперь я заметила, насколько органично он смотрится в этих шикарных условиях. И насколько «чужим» он казался мне в деревне. Он рождён в роскоши и для роскоши!
- Ты сказал, мы в Англии? Но как ты оказался в Студёновке?
- Часть сибирских земель принадлежала моим предкам. И мне захотелось узнать, где и как они жили.
- Не думаю, что они там жили – скорее, просто владели. И потом, «как» они жили, ты уже не узнаешь, - улыбнулась я. – А что, в Питере и Москве владений не оказалось?
- Есть, конечно, и в Санкт-Петербурге, и в Москве у нас несколько домов.
- И всё равно, я не понимаю, почему ты решил жить в деревне?! Ну, ладно там пару месяцев, но несколько лет! Добровольно!
- Ты не поверишь, мне понравилось! – он улыбался. – Мне нравятся местные люди, мне нравится природа, пусть и суровый климат. Мне там хорошо, свободно дышится.
- Знаешь, почему? – я прищурилась. – Потому что ты знаешь, что в любой момент можешь бросить всё и вернуться в мир роскоши. У тебя есть выбор. Ты не оторван от нормальной жизни. Для тебя это что-то вроде экзотического отдыха или каприза избалованного ребёнка. Помнишь Пушкина? Барышню-крестьянку. Она тоже находила романтичным побродить в сарафане по лесу. Но не думаю, что она согласилась бы навсегда променять то, что она имела, на нищенский прикид и роль крепостной.
- Ты права. Я никогда не ощущал безнадёжности. У меня был и остаётся свободный выбор. Я не работаю из-за нужды. И я, конечно же, не готов отдать то, что имею, за нашу хату на краю деревни.
- И ты не чувствуешь себя обманщиком? – он не понял моего вопроса и молча попросил пояснить. – По отношению к местному населению. Ведь они воспринимают тебя на равных, а ты всего лишь заигравшийся барин!
- Нет. Я честен перед ними. Настолько, насколько это возможно. Я не кичусь тем, что имею. Я честно работаю, помогаю, чем могу. Меня совершенно искренне заботят всеобщие проблемы и дела. Я не жалуюсь на условия и не употребляю там своих преимуществ. Когда я в Студёновке – я такой же, как и местные, житель, ничем не выделяющийся.
- Ничем, кроме альтернативы, - заметила я с улыбкой. – И всё же, почему ты не рассказал мне правду сразу? Ты ведь узнал меня. И понимал, как мне тяжело.
- Я пытался помогать и поддерживать тебя всеми возможными способами. Но согласись, скажи я тебе, что на самом деле я не крестьянин, а лорд из замка на берегу Темзы – ты бы подняла меня на смех! Это нелепо!
- Ты прав. Должна признать, я довольно долго воспринимала тебя исключительно как грубого неотёсанного мужлана без понятия о манерах и образования. Но постепенно твой образ корректировался. Ты обнаруживал недоступные для местной глуши знания.
- Но это не сильно облагородило меня в твоих глазах.
- Да, - согласилась я. – Потому что происхождение для меня очень важно. Порой оно главнее дохода и внешних данных.
- Получается, тебя не устраивало только то, что я выглядел крестьянином?
- Низшим слоем, если быть точной, - поправила я. – Всё остальное поддаётся исправлению. Только гены не изменишь.
- Ты разумна. Между прочим, это была ещё одна причина, по которой я не рассказал тебе правду. Мне хотелось, чтобы ты разглядела мои человеческие качества. Ни для кого не секрет, как ты любишь деньги, состоятельных и успешных людей. И я хотел проверить, способна ли ты полюбить простого, нищего мужика.
- Ну, простым-то ты никогда не был. Я сразу поняла, что ты что-то скрываешь, у тебя большая тайна. И ты никогда не вписывался в местный колорит. Но поверь: даже если бы я и полюбила мужлана, он бы об этом никогда не узнал. Так что у тебя заведомо не было шансов.
- Но ты же вышла за меня! – он усмехнулся.
- Больше фиктивно, нежели реально. К тому моменту ты проявил многие «джентельменские» манеры. Уже тогда никто бы не смог убедить меня, что ты мужлан. Кроме того, так сложились обстоятельства.
- Значит, мои ожидания и чаяния не оправдались. Ты купилась на манеры, удобства и защищённость, а не на человеческие качества.
- Ты не совсем прав. Человеческие, как ты выразился, качества – это и есть залог удобства и защищённости для женщины. Мужлан создать такую атмосферу не способен. По крайней мере, для понимающего это человека. И если бы ты не смог меня защитить от окружающего мира, окружить должной заботой, вниманием и пониманием – не думаю, что я согласилась бы стать твоей женой.
- Благодарю за комплимент, - Вяз мягко улыбнулся.
- И всё же, почему ты не рассказал мне правду год назад, в Москве?
- Не знаю. Ты бы сказала: просто почувствовал, что время ещё не пришло.
- В этом есть резон. А может, ты боялся, что я, узнав правду, ни за что не вернусь, сославшись на закон о неразделении семьи?
- Возможно, - он хитро улыбнулся.
- А ты не так прост! Не желая делать выбор между мной и Сибирью, ты просто промолчал. Браво!
Он не ответил и лишь с прищуром смотрел на меня.
- Что ты так смотришь?
- Поражаюсь твоему воображению. Мне даже не надо думать над оправданием.
- Это жестоко! – я «обиделась» и опять легла навзничь.
Он пересел на кровать и с вопросом смотрел мне в глаза.
- Теперь я уже точно не вернусь в эту глушь! Это лишено смысла. После того, как я поняла, что и тебя там ничего (кроме баловства) не держит, можно говорить прямо: я туда не вернусь. И надеюсь, ты последуешь моему примеру.
- Ты так ничего и не поняла! – вздохнул он и встал. – Уже поздно. Давай продолжим этот разговор завтра, - он отошёл к двери. – Доброй ночи!
- Ты хочешь, чтобы я спала одна? – остановила его я. – В чужой стране, в чужом доме, в чужой громадной и холодной постели? И потом, что ты скажешь родителям? Почему мы, вполне счастливая пара, спим в разных спальнях?
- Только не говори, что тебя заботят такие вещи! – усмехнулся он.
- Ты прав, - я встала. – Давай напрямую. Скажи мне здесь и сейчас: почему ты хочешь спать в другой спальне? Я имею право знать, чем не устраиваю собственного мужа. Что побуждает тебя искать другую постель? Может, тебя и другая жена устроила бы? Повторюсь, пусть ребёнок тебя не волнует. Мне это рыцарство ни к чему.
- Как это глупо! – он подошёл ко мне. – Ты же умная женщина! Ты ведь всё понимаешь! И потом, это ты просила меня «переночевать в другом месте».
- Так когда это было! Это относилось к конкретной ситуации! Хотя если ты, действительно, в чём-то мной не удовлетворён – право твоё, - я отвернулась и отошла к окну. – Решим так. Если ты сейчас уйдёшь и будешь спать в другой комнате – это будет означать, что я тебе не интересна, и ты не бросаешь меня только из-за ребёнка. Я понимаю, если ты не хочешь это озвучивать. Но в таком случае, между нами будет всё кончено. Ребёнка сможешь видеть – я не намерена чинить…
Но я не успела договорить, как он, резко развернув меня за плечи, закрыл мой рот поцелуем, прервав нудный монолог.
Судя по всему, я действительно несла несусветную чушь!
Утром Вяз уехал ещё до того, как я проснулась.
Я весьма мило «позавтракала» с его мамой. Она нормальная баба (леди ;), вроде как понимающая. Да и меня не приняла в штыки (хотя, могла!).
Может, конечно, прикидывается, дабы не нарушать законы гостеприимства? Но это её дело. Я буду считать, что так оно и надо!
Т.к. полдня я тупо спала, а вторую провела в обществе княгини Вяземской (она устроила мне экскурсию по замку и прилегающей территории) – так весь день и прошёл незаметно.
Вяз приехал после 22.00 – за что ему и попало от мамочки.
Я не стала инициировать продолжение вчерашнего разговора только потому, что сама была смертельно уставшей.
А сегодня он снова, ни свет, ни заря, словно сбежал от меня.
Я решила посидеть ещё пару дней дома и начать активную жизнь. Лондон – мне город не чужой, дела и здесь есть!
Так что я отдыхаю, набираюсь энергии и … продолжаю приходить в себя от приятного потрясения (оно оказалось поистине сильным – сравнимо разве что со сменой Москвы на Студёновку).
3 февраля.
Сегодня я решила, наконец, выползти из берлоги и осмотреться вокруг.
Первым делом я поехала в дом Эстергази.
Дверь открыл верный дворецкий Джон, чьи бисквиты так любила мама.
#- Привет, Джон! – я совершенно искренне была рада его видеть.
#- Добрый день, мисс Косицына, - он поклонился, пропуская меня в дом.
#- Миссис Вяземская, - поправила я, но не стала акцентировать. – Кто из членов семьи дома?
#- Сэр Чарльз.
#- Он у себя? – я направилась к его кабинету.
#- Я доложу, что Вы его ждёте.
#- В этом нет необходимости. Спасибо, - я остановила его. – И принесите нам, пожалуйста, чаю.
#- Конечно, мэм, - он с поклоном удалился.
#- Чарли? – коротко постучав, я заглянула в кабинет.
Ни в районе стола, ни возле окна его не оказалось, и я уже подумала, что он вышел, как…
#- Какие у нас гости! – он появился незаметно, словно вырос из-под земли.
Я не увидела его из-за раскрытой двери, которая закрыла мне ту часть кабинета, где был расположен бар.
#- Проходи, присаживайся, - он подошёл ко мне со стаканом в руках. Судя по запаху, это был виски.
#- Чарли? – я удивилась. Он почти никогда не пил. Я закрыла дверь и, пройдя, села на диван. – Что-то произошло?
#- Ничего такого, что удостоилось бы твоего внимания, - он усмехнулся и, сев рядом, протянул мне стакан.
#- Нет, спасибо.
#- Ты завязала?! Никогда не поверю!
#- Я беременна, - спокойно ответила я.
#- Поздравляю. От кого?
#- От мужа! – мне всё меньше и меньше хотелось здесь оставаться, но… Как говорится, дела семейные.
#- Так ты вышла замуж?
#- И кто ещё не интересуется делами семьи?! – усмехнулась я. – Ты же тогда сам долго извинялся, сославшись на важные дела.
#- А-а, так это всё тот же? – он явно был разочарован.
#- Польщена твоей оценкой, - усмехнулась я. – Так почему ты вдруг запил?
#- И почему мама не придушила тогда ещё и этого поддонка вместе с его жёнушкой?! – Чарльз откинулся на спинку дивана.
#- Так. Это уже интересно. Что ещё он выкинул?
#- А здесь ещё есть, что выкидывать? – усмехнулся брат. – Мы и так живём в кредит.
#- Так, всё. Прекрати пить, - я забрала у него стакан. – И расскажи мне всё по порядку.
#- Почему я должен молча смотреть, как он разбазаривает наши деньги?! – Чарльз встал. – Бет только в этом году вступит в наследство – а наследовать уже и нечего, кроме долгов, кредитов и позора. К моему совершеннолетию мы вообще окажемся на помойке!
#- Женя в курсе ваших проблем? – осторожно спросила я, понимая, что сама ничего в этом смыслю.
#- Без понятия!
#- А вот это вы зря. Он глава семьи!
#- Вашей, московской, - добавил Чарльз.
#- Нет, не московской, а всех Косицыных! И он в состоянии решить все возникающие проблемы.
#- Он уже слишком стар, чтобы с этим справиться!
Я не выдержала и, подойдя к нему, крепко ударила по лицу.
#- Заткнись, молокосос! Благодаря ему, вы всё ещё живёте здесь и не подохли с голода! Мы все держимся только за счёт него!
Чарльз косо посмотрел на меня, понимая, что я права.
#- Ладно, я решу это, - я отошла к двери. – Если ещё раз увижу со спиртным – забуду, что сестра и отметелю от всей русской души, - я вышла, едва не сбив с ног Джона.
#- Прости! – я налетела на него. – Ты не знаешь, где сейчас Бет?
#- Нет, мадам.
#- А если подумать? – я хитро улыбнулась, намекая, что прислуга всегда знает больше, чем полагается.
#- Надо полагать… я думаю… она может быть у своего жениха…
#- У кого? – почти крикнула я, забыв, что у нас «доверительная беседа». – Кто таков? Где живёт?
#- Я…
#- Только не говори, что не знаешь – в жизни не поверю! Джон! Это моя сестра!
#- Мистер Петерсон. Джек Петерсон.
#- Кто такой? – я с прищуром глянула на него.
#- Хозяин магазина сумок на ****стрит.
#- Что?! – я чуть не потеряла дар речи. – Каких ещё сумок?
#- Я точно не знаю…
#- Прости, это риторический вопрос. Спасибо! Это тебе на чай – ты самый лучший дворецкий! – улыбнулась и, взяв с подноса сразу два бисквита, сунула их в рот.
Выйдя из дома, я села в авто и поехала на поиски оного магазина.
На пороге меня встретил некий араб, весьма недурно говорящий при этом на английском.
#- Я могу поговорить с мистером Петерсоном? – перебила я его монолог о новом поступлении.
#- Боюсь, он сейчас очень занят, - залепетал араб, пытаясь загородить мне путь в подсобку.
#- Ничего. Для меня он время найдёт, - я оттолкнула его и, резко убрав штору, закрывающую проход, замерла в проёме.
Мистер Петерсон, оказавшийся пареньком лет 25, чуть ли не сексом занимался с Бет.
#- Прошу прощения, что помешала вашей интеллектуальной беседе, - я еле сдерживала улыбку.
Джек явно растерялся, а Бет аж побагровела – то ли от стыда, то ли от ярости.
#- Сестрёнка! Какая неожиданность! Рада тебя видеть. А я вот мимо проходила. Дай, думаю, сумочку к новому платью подберу.
Бет не смогла ничего сказать и пулей вылетела из магазина. Я решила поговорить с ней дома и, встретившись взглядом с Джеком, хитро улыбнулась.
#- Простите меня! – спохватился он. – Давайте я Вам сам подберу сумочку…
#- Ты совсем идиот или прикидываешься? – я прошла и села на его (надо полагать) стол. – У меня этих сумочек больше, чем во всём твоём магазине вместе со складом и ближайшими поставками взятых. Я здесь из-за сестры.
#- Но она совершеннолетняя! – он сделал вид, что это табу.
#- Для закона. И что, ты считаешь, раз совершеннолетняя, значит, мы должны выкинуть её из семьи на вольную жизнь? Она навсегда останется моей младшей сестрой. И меня всегда будет беспокоить её жизнь! Поправь меня, если я не права?
#- Вы совершенно правы! И это очень похвально! Я действительно счастлив, что у Бет такая семья! Просто я подумал, что Вы против наших взаимоотношений, и поэтому пришли. Но мы с Бет взрослые люди, которые могут сами устраивать свою судьбу. Мы любим друг друга и хотим быть вместе.
#- Я только рада за вас. День свадьбы назначили?
#- Так Вы, правда, не против?
#- Против счастья своей сестры?! Боже упаси от такого греха! – я изобразила раскаяние на своём лице. – Я только рада, что нашёлся человек, который не позарился на деньги и титул, а полюбил Бет как девушку! И я это очень хорошо понимаю! Ведь именно сейчас, когда у нас столько проблем, она особенно нуждается в надёжном человеке.
#- У вас проблемы? – не поверил он.
#- А, - я махнула рукой. – Материальные! Разве это может мешать духовному? Вот если бы ты был с Бет из-за денег, тогда бы тебя расстроило то, что семья Эстергази обанкротилась и оказалась в долговой яме.
#- Почему Вы мне это говорите? – не поверил он.
#- Ну, ты же теперь член семьи! Это и твои проблемы тоже! Скажи, а этот магазин приносит много дохода? Ты сможешь содержать Бет?
#- Вы меня разыгрываете! – он усмехнулся. – Род Эстергази один из самых древних и именитых.
#- Был… Нет, с древностью никто не спорит, но вот с остальным – проблема. Почитай это, - я положила ему на стол номер Таймс (не очень старый), где был описан королевский приём со сноской: из старых родов Англии не были приглашены только представители семьи Эстергази, которые обанкротились и скомпрометировали своё имя. Эта семья вычеркнута из списков королевских гостей.
И я пошла последним козырем – слухами (в которые и сама не верю!):
#- И думаю, если Бет окажется не княгиней, а обычной девушкой тебя не расстроит, а даже порадует?
#- То есть? – он окончательно завис.
#- Их лишают княжеского титула.
#- И Вы так спокойны?
#- Я спокойна? – я подняла правую бровь. – Я негодую, я в бешенстве. Все наши юристы работают день и ночь! Но мы ничего не можем сделать. Именно поэтому я очень рада за Бет – она смогла найти человека, который не ищет почёта и богатства и который готов поддержать её в самую тяжёлую минуту! – я встала. – Спасибо, Джек! Ты всегда лучший гость в наших домах! – я со слезами на глазах поцеловала его в обе щеки.
#- Я даже… - он не смог ничего сказать.
#- Не надо, не благодари, - я остановила его. – Сегодня так редко можно встретить столь духовно развитую личность! Прости, я должна идти, - я направилась к выходу. – Обязательно жду тебя в гости – я хочу поближе с тобой познакомиться. До встречи!
#- До свидания! – промямлил он, находясь в шоке от услышанного.
Дело сделано! Жениха у Бет больше нет!
Я решила не сильно напрягать себя визитами и на этом ограничилась.
Но вернувшись домой (в замок ;), я позвонила Жене и попросила разведать обстановку вокруг Эстергази. /полагаю, Джек занялся тем же самым после моего ухода/
Вечером Вяз вернулся несколько раньше, чем в последние дни. И даже сел ужинать с нами!
В конце ужина он, наконец, раскрыл карты (а я сразу поняла, что он должен что-то сказать!).
- Через три недели состоится королевский приём. И на меня возложена честь передать всем вам приглашение на него, - проговорил по-деловому он.
- Кто проводит? – поинтересовалась мать.
- Сам король, - Вяз улыбнулся. – Мы, наконец, сможем появиться всей семьёй, - он посмотрел на меня с нежностью.
- С удовольствием! – я ответила на его немой вопрос.
- Замечательно. Значит, завтра я озвучу наше согласие.
После ужина Вяз заперся у себя в кабинете, а я скучала за ноутом, тупо просматривая почту и новости.
- Ты ещё не легла? – он зашёл в спальню очень поздно.
- А что, уже поздно? – я сделала вид, что не заметила, как прошло время. Хотя на самом деле смотрела на часы едва ли не каждые пять минут!
- Я рад, что ты не скучаешь, - он подошёл и, сев рядом, обнял меня. – Прости, но сейчас мне нужно решить очень много проблем – те, которые уже накопились и те, которые должны накопиться, когда я уеду.
- Я так и поняла, - проговорила сухо я. – Ты живёшь двумя мирами: общественными делами в Студёновке и семейными проблемами в Лондоне. Очень похвально. Ты идеальный мужчина и сын!
- Но не муж? – осторожно спросил он.
- Ты догадлив, - я высвободилась и отошла к окну. – Не подумай, что я пытаюсь тебя чем-то упрекнуть – Боже упаси! Ты всё делаешь правильно. И я понимаю, что ты ничем не можешь пожертвовать!
- Но… - продолжил он.
- Но? – я обернулась и встретилась с ним взглядом.
- Но тебя это не устраивает? – предположил он.
- Я этого не говорила. Хотя, ты и прав… Ты хочешь угодить всем и пытаешься решить все существующие проблемы. Но так не бывает! Ты должен решить, что для тебя имеет первостепенное значение. Определись, иначе многое можно потерять.
- Дорогая, ведь ты понимаешь…
- Понимаю. Прекрасно понимаю! У меня не один пример перед глазами! Первый – мама – её жизнь ты знаешь. Второй – Женя. Ему почти 40, и у него нет личной жизни. Вся его жизнь – это проблемы семьи. Но он избрал этот путь осознанно! Он решительно отмёл всё личное. А ты же хочешь это совместить. Но это невозможно! Поверь мне и одумайся, пока не поздно!
- Что ты подразумеваешь под словом «поздно»? То, что ты меня бросишь?
- Боже упаси! Я за всю жизнь никого не бросила – все сами сбегают. Это не я уйду – это тебе станет невыносимо. И судя по всему, приоритет ты отдашь общественности – с ней ты провёл больше времени, и она будет жить вечно.
- Дорогая! Ты права! Я скоро устану от этого, - он тяжело вздохнул. – Каждый наш разговор непременно заканчивается выяснением, кто прав, кто виноват. И я всё время вынужден ощущать свою вину! Ты права! Ни один нормальный человек не в силах долго это терпеть! Ты права! Я сам буду вынужден уехать. Ты снова и снова убеждаешь меня в том, что я тебя не достоин! Ты заставляешь меня особо остро чувствовать свои недостатки и невозможность их исправить. Ты убеждаешь меня, что я не прав! Я это знаю. Но ты не понимаешь, что чем больше я буду ощущать себя недостойным твоего общества, тем меньше я захочу находиться рядом! Ты не понимаешь, что сама меня отталкиваешь. Ты убеждаешь меня, пусть и косвенно, что я не приятен тебе и мои убеждения чужды твоим. И ты почти не оставляешь мне шанса на реабилитацию. Ты получаешь особое удовольствие, втаптывая людей в грязь! Причём делаешь ты это очень изощрённо: человек сам доводит себя до этого! И это нормально, что люди, которые не хотят с этим мириться, со временем дистанцируются от тебя. Неужели ты не понимаешь, что рискуешь сама всех разогнать и остаться в гордом одиночестве? И в этом случае ты начнёшь жалить и пожирать себя. Ты идёшь деструктивным путём. Ты разрушаешь всё и всех на своём пути, не понимая, что разрушаешь себя! Прости, дорогая, но у меня нет сил продолжать этот разговор! – Вяз устало встал. – Не буду больше портить тебе настроение своим присутствием.
Он вышел так стремительно, что я даже не успела ничего возразить.
Похоже, я опять облажалась! Я говорила с ним по привычке, как с мужиком с примитивным мышлением! Я забыла, что у него одно из самых блестящих образований! И философско-эстетическое в том числе!
Вынуждена признать (оставшись наедине), что он прав! И он не глупее меня!
/признать, что он умнее меня я пока не готова!/
И что я должна делать? Мириться со всем миром и говорить: «Да, дорогой, я всё понимаю!». Но я не готова к невниманию (пусть и вынужденному).
Я не готова бросить всё личное, ради дел всего мира!
И это действительно проблема! И пока я не знаю, как её решить.
4 февраля.
Обстановка накаляется. Мы с Вязом не разговариваем друг с другом. Его родители делают вид, что ничего не замечают.
6 февраля.
Сегодня я разговаривала с Женей. Оказалось, проблемы Эстергази поистине глобальны! Они действительно в очень глубокой долговой яме, и уже несколько лет живут в кредит. Акции и прочие ценные бумаги, и даже звукозаписывающая студия уже давно заложены (но, слава Богу, ещё никем не выкуплены). И то, что их собираются лишить титула, тоже подтвердилось.
После этого даже у меня зачесались руки придушить Артура! Вот ведь зараза! Сколько вреда всем приносит, сколько зла от него – а живёт ведь! И хоть бы что ему!
Убить его я, конечно, не могу, но вот поговорить очень захотелось!
Я приехала к нему домой (после смерти дяди он купил себе квартиру в Лондоне – чтобы быть поближе к детям, но в то же время и иметь личное пространство).
Дверь открыл он сам (судя по всему, денег не осталось даже на прислугу и любовниц).
#- Утро доброе! – бросила я и прошла, конечно же, без приглашения.
#- Привет. До меня уже дошли слухи, что ты в Лондоне. Я ждал тебя, - закрыв дверь, он прошёл за мной.
Мы расположились в гостиной.
#- Раз ждал – значит, угостишь чаем, - «намекнула» я.
#- Конечно. Может, что покрепче?
#- Можно и покрепче. Завари крепкий, - я дала понять, что спаивать меня бессмысленно.
Минут 10 я провела в гостиной одна – пока он заваривал чай.
Я осмотрелась. В чём – в чём, а во вкусе ему никогда нельзя было отказать! Квартира обставлена просто шикарно! Но, судя по всему, многих предметов уже не хватает.
#- Прошу, - Артур вернулся с подносом, на котором красовался дорогой фарфоровый сервиз.
#- Благодарю! И когда ты перестанешь понтиться? – не выдержала я.
#- Я тебя не понимаю!
#- Тебе уже седьмой десяток пошёл, а ты всё Денди из себя строишь! Ты понимаешь, что разоряешь семью своим транжированием денег?!
#- Но это же не твои деньги!
#- И не твои! – воскликнула я. – Это деньги моих брата и сестры. До этого года они оба были лишены права голоса! А ты уже показал всё, на что способен. Если тебя устраивает положение нищего, погрязшего в долгах и позоре «бывшего» графа – это твоё право, но довести своих близких до этого я тебе не позволю!
#- Что ты имеешь в виду под «бывшим»? – озадачился он.
#- Боже! Да ты точно живёшь на другой планете! Вас лишают титула!
#- Это не смешно, - через минуту проговорил он. – Я понимаю твоё желание взять всё в свои руки и устранить меня. Но это не тот способ.
#- Какой способ? Ты что, не слышишь меня? Вас лишают титула! На полном серьёзе! И мне начхать, что будет с тобой!
#- Этого не может быть, - он поставил чашку и задумался. – Но почему?
- Нет, ну ты точно идиот! – в сердцах и по-русски воскликнула я. #– Да потому, что ты довёл до этого. И своими тратами и своим поведением!
#- Это ужасно!
#- Ужасно то, что даже если нам удастся сделать так, чтобы вы этого избежали, ты продолжишь жить по-старому. И рано или поздно вас таки лишат титула!
#- Не смотри на меня так! – вдруг воскликнул он. – Так смотрела твоя мать, когда угрожала отправить меня вслед за женой на тот свет.
#- Не понимаю, что её остановило! – зло воскликнула я, встав.
#- Ты хочешь это исправить? – его щенячьи глаза выражали дикий ужас и покорность.
#- Исправлю. Но не так. Мне брезгливость не позволит к тебе притронуться! Спасибо за чай! – я быстро вышла.
В моей голове уже зрел план, как его устранить.
Вернувшись в замок, я насела на телефон.
- День добрый, это Анна Мария, - я позвонила Якову Фридельману (семейному психотерапевту).
- Я рад Вас слышать. Здравия желаю. Как Ваши дела? Как самочувствие?
- Спасибо, великолепно. Я Вас не очень отрываю?
- Ну, что Вы! Для Вас я всегда свободен!
- Даже со скальпелем в руках? И не важно, что пару минут могут стоить жизни?
- Мне всегда нравилось Ваше чувство юмора! Я уже давно не оперирую, Вы же знаете. Итак, я Вас слушаю.
- Насколько я знаю, - я перешла к делу без проволочек, - у вас, врачей, свой тесный круг знакомств.
- Какой город Вас интересует? – он понял, к чему я веду.
- Лондон.
- Специализация?
- Психиатрия.
- Боже мой! Анна Мария, не пугайте меня так! Что у Вас произошло?
- Надо одного человека запихнуть в психушку, признав невменяемым. Очень мешает.
- Жестокий способ! – он усмехнулся.
- По-Вашему, несчастный случай – гуманнее?
- С точки зрения здравого смысла, лучше психушка. А с точки зрения человечности – лучше вообще не вторгаться в чужую жизнь.
- Это Вы ему скажите! Думаю, не стоит напоминать, почему мама задушила тогда Беатрис.
- Да, это была безвыходная ситуация…
- Так вот, - продолжила я. – Я не хочу повторения и нашла иной способ устранить человека.
- И хотите, чтобы я принял в этом участие?
- Да не бойтесь Вы за свою шкуру! С адвокатами у нас точно всё в порядке! – пошутила я. – От Вас всего-то и требуется, как посоветовать мне толкового, влиятельного и понимающего профи в Лондоне. А дальше – уже наше с ним дело.
- Говорил мне отец, когда я изъявил желание продолжить его дело, что кроме клятвы Гиппократа мне придётся дать ещё клятву Косицыных. Что ж, я согласился. Хорошо, я дам Вам координаты одного психиатра. Думаю, вы быстро найдёте общий язык.
- Никогда не забуду – век буду благодарна! – ответила я, записывая данные врача.
Что ж, на ближайшие дни работой я себя обеспечила.
Почти сразу я связалась с этим психиатром (он тоже оказался евреем), и мы договорились о встрече на завтра.
Вечером Вяз не пришёл домой (по крайней мере, до сих пор – а сейчас уже третий час ночи), и не думаю, что он будет.
7 февраля.
С утра я встретилась с доктором. Милейшей души человек! И такой понимающий! Правда, по его словам, довольно трудно устроить здорового человека в психушку. На что я его заверила, чем-чем, а здоровьем, тем более психическим, Артур никогда не отличался. А если будет недостаточно – то это поправимо.
Мы обговорили сумму «экспертиз» и договорились встретиться через несколько дней.
К вечернему чаю я нагрянула в дом Эстергази. И там меня явно не ждали.
#- Что-то не похоже, чтобы в этом доме придерживались традиций, - заметила я, не обнаружив никого в столовой. – Сразу видно: мамина кровь!
Я зашла к Чарли.
#- Привет, братишка, как жизнь?
#- Привет. Ничего нового, - кисло ответил он.
#- А где чай? – я улыбнулась.
#- В чайнике! – грубо ответил он.
Я отвесила ему нормальный русский подзатыльник:
#- Со старшими разговариваешь! – заметила я.
#- Прости, - он подошёл к селектору. – Джон, принеси Анне Марии чай. Мне не надо.
#- Надо, Джон! – перебила я. – И с бисквитами, будь любезен!
Чарли глянул на меня исподлобья, но ничего не возразил.
#- Мамины глаза! – заметила я, всматриваясь в его глаза. – Но я могу страшнее! Так что не пугай – пуганые.
Когда за Джоном, который принёс чай с рекордной скоростью, закрылась дверь, я усадила Чарли возле себя на диване и начала «серьёзный» разговор.
Изложив ему свой план по устранению Артура, я поинтересовалась его мнением.
#- Умно! – заметил он. Его настроение явно поднялось от этих новостей. – Если всё удастся, ты будешь Гением!
#- А я и так Гений, а посему – всё удастся! Итак, вы со мной?
#- Однозначно! Мы сделаем всё, что скажешь!
#- И Бет тоже? – осторожно спросила я.
#- А почему нет? Ведь он и её деньги разбазарил!
#- Отлично. Кстати, она дома? – как бы между прочим спросила я.
#- Да, страдает у себя в комнате.
#- А что случилось? – я изобразила на своём лице искреннее неведение.
#- Её жених бросил.
#- Да ты что! А что случилось? Почему?
#- Он узнал, что мы банкроты, - усмехнулся Чарльз.
#- А ты, судя по всему, и рад?
#- Ещё бы! Только арабских англичан нам в роду не хватало!
#- Достаточно и русских цыган, правда? – я улыбнулась.
#- Ты меня не так поняла. Он из низшего сословия. Я бы никогда не одобрил этот брак! Хотя… меня всё равно никто бы не спросил.
#- Что ж, значит, всё сложилось к лучшему. Как ты думаешь, мне имеет смысл к ней зайти?
#- Как хочешь. Но не удивляйся, если в тебя полетят все подручные предметы.
#- Ясно, спасибо что предупредил. Но я зайду – всё-таки она моя сестра.
Я зашла к Бет и к собственному удивлению поняла, что она не в курсе, что я причастна к её «горю». Мне было не очень уютно… Я поймала себя не мысли, что мне легче было бы перенести пущенные в меня «все подручные предметы», нежели «искренне» успокаивать сестру, делая вид, что я здесь не причём.
Это вызвало у меня волну уважения к Джеку, и я решила завтра же пожать ему руку.
В замок я вернулась ближе к ночи (не знаю, почему не осталась у Эстергази?).
И судя по всему, здесь пронеслась буря.
Уже даже родители Вяза не делают вид, что всё хорошо. По всем лицам было видно, что «всё плохо». Но все хранят молчание /с жуткими минами на лице/.
На этот раз уже я сделала вид, что ничего не замечаю и, сославшись на усталость, поспешила закрыться в спальне.
Вяз опять ночевал в не известном мне месте…
8 февраля.
С утра я смоталась «по своим делам», чуя неминуемое выяснение отношений.
Как и собиралась, я заехала к Джеку в магазин.
Судя по его лицу, он был явно не готов к разговору со мной (похоже, он надеялся вообще никогда больше меня не увидеть!).
Едва я появилась на пороге магазина, как арабчонка засуетился, и через минуту из подсобки показался Джек.
Он явно онемел, и его прошиб столбняк: он стоял, боясь пошевелиться, и пялился на меня, как на вознесение Христа.
Я улыбнулась и, подойдя к нему, взяла под руку. Пройдя в подсобку, где проходил наш предыдущий разговор, я начала:
#- Как поживаешь? Как дела?
#- Спасибо, - с трудом выдавил он.
#- В чём проблема? Ты болен?
#- Нет, всё хорошо, просто я… Вы… Бет…
#- Бет, - я остановилась на этом имени. – Сестра убита горем!
#- Мне очень жаль, - он опустил голову. – Я пытался быть искренним…
#- За что я тебе и благодарна, - серьёзно заметила я.
Он резко поднял голову и встретился со мной взглядом.
#- Я рада, что всё закончилось именно так. И главное – без обмана. Тебе не нужна нищая жена, погрязшая в долгах и позоре, а нам не нужен зять, который не только не любит Бет, но и гонится за деньгами.
#- Но я…
#- Ты всё сделал правильно, - я встала. – Ещё раз повторюсь, лично я очень тебе благодарна. В первую очередь – за честность. А чтобы ты не очень расстраивался, это тебе небольшая компенсация, - я протянула ему чек на небольшую сумму (для меня небольшую, для него, полагаю, приличную ;). – Надеюсь, наши пути больше никогда не пересекутся. Успехов в бизнесе!
#- Спасибо, - тихо промямлил он, провожая меня взглядом.
Не зная, куда податься (не желая возвращаться в замок раньше ночи), я поехала… на некогда нашу (т.е. принадлежащую Эстергази) звукозаписывающую студию.
Она оказалась чуть ли не заколоченной!
«По крайней мере – не чужая», - подумала я и с получистой совестью отправилась … по бутикам.
Оставив купленное шофёру, вечером я поехала в Ковент Гарден. Шёл «Парсифаль». Весьма неплохо…
После спектакля я прошла за кулисы и …
В замок я попала только под утро (около 6).
К моему счастью, все обитатели спят, и я смогла незаметно пройти к себе (Вяза, конечно, я здесь не обнаружила).
Поставив точку, я усну… Надолго! Очень уж хочется спать!
9 февраля.
День практически выпал из моей жизни.
Встала я только после 14.00 и, попросив меня не беспокоить, так и провела весь день в спальне в обнимку с телефоном и ноутом.
Вчера мне предложили спеть Виолетту, и я (с дуру) отказалась. А не надо было мне говорить, что прима сломала ногу! Я на замене не пою! А вот сегодня решила согласиться – по крайней мере, будет, чем себя занять.
Поэтому пришлось перезвонить худруку и подтвердить своё согласие. Естественно, Королевская опера в триумфе!
Так что с завтрашнего дня мне не придётся придумывать отговорки – я просто «переселюсь» в театр.
Вяз так и не появился.
10 февраля.
Сегодня мне таки пришлось выйти из комнаты. Ну, не привыкла я прятаться и чего-то бояться! Я имею своё мнение и всегда могу его обосновать.
В гостиной я столкнулась с княгиней.
- Анна Мария, дорогая, я могу с тобой поговорить? – начала она, после традиционных приветствий.
- Конечно. Уже пора, - согласилась я, и мы прошли в её будуар.
- Я надеюсь, ты меня поймёшь. Ты мне как дочь! Вы с Gregory одинаково мне дороги. И я просто не могу спокойно и безразлично смотреть на то, что между вами происходит. Gregory мне ничего не говорит. Он уже 4-ый день не появляется дома и даже не звонит. Может, ты мне объяснишь, что произошло? Где он?!
- Я понимаю Ваши чувства, - серьёзно ответила я. – Но, боюсь, ничем не могу помочь. Я точно так же, как и Вы, не имею никаких о нём сведений. Я не знаю, ни где он, ни почему уехал. Согласна, наши отношения несколько усложнились в последнее время. Но я не могу сказать, что они находятся в некой критичной отметке. Нет, просто новый период. Я ведь жду ребёнка – для нас обоих это очень ответственно. И я думаю, это вполне нормально, если у Григория несколько меняется мировоззрение. Это новый этап, новый уровень ответственности.
- Дорогая моя! – она перебила мой бессмысленный монолог. – Я знаю, что такое ребёнок!
- Да, конечно, - вздохнула я. – Просто я действительно не понимаю, что происходит.
- Я попробую поговорить с Gregory, - она взяла мои руки. – Он к тебе очень невнимателен!
- У него тоже могут быть проблемы…
- Не надо его защищать! Ты хорошая девушка! Что бы о тебе не говорили окружающие. Ты бываешь несколько агрессивна, но душа у тебя тонкая.
- Спасибо! – я улыбнулась. Признаться, подобный поворот событий несколько меня удивил.
Одной проблемой меньше. Я, сама того не ожидая, настроила в свою пользу родителей Вяза. Теперь он в меньшинстве.
Больше сколько-нибудь значимых событий за сегодня я выделить не могу.
12 февраля.
Репетиции идут полным ходом. Послезавтра спектакль.
Мне нравится эта постановка! Уж на что я люблю briello, но эта не хуже! И коллектив приятный.
Дома ничего нового.
14 февраля.
Всё бы было как обычно затрапезно, если бы я вчера не проболталась Жене про сегодняшний спектакль.
Он перезаключил контракт (увеличив мой гонорар в несколько раз) и организовал просто сногсшибательную рекламу, убедив дирекцию поднять цены на билеты.
Одним словом, зал ломился!
Кроме того, на спектакле (по слухам) присутствовал кто-то из королевской семьи. Инкогнито, разумеется.
После спектакля дверь моей гримёрной не закрывалась больше часа. Но тщетно я пыталась вычислить именитого зрителя. Я даже не смогла предположить, кто из всех этих великосветских людей может принадлежать королевской фамилии.
Успокаивает одно: я уверена, он (она) ко мне зашёл!
Но последним ко мне зашёл … Вяз!
Когда я уже была уверена, что двери моей гримёрки закрылись до моего выхода из неё, я себя немного отпустила и, расслабившись в кресле, уставилась на своё отражение в зеркале, анализируя весь день.
После короткого стука дверь приоткрылась, и в гримёрку весьма неспешно и размеренным шагом вошёл … мой муж.
Увидев его отражение, я не поверила своим глазам и повернулась к двери.
- Здравствуй! – он подошёл и поцеловал мою руку. – Ты была восхитительна. Впрочем, как и всегда, - он вручил мне букет пионов (и где они их берут в феврале месяце?!).
- Я тронута, спасибо, - выдавила я, справившись с шоком. – Присаживайся. Прости, не встаю – я слишком устала.
- Могу поспорить, эта толпа выпила из тебя ещё больше соков, чем сам спектакль, - он улыбнулся и сел возле меня.
- Ради них мы выходим на сцену, - заметила я и тут же сменила тему. – Ты всё это время ждал в коридоре? Почему не зашёл?
- Я подумал, что нам стоит поговорить наедине, - он опустил глаза. – Мне многое надо тебе объяснить. Я очень перед тобой виноват.
- Вяз, - я перебила его. – Ты не должен ничего объяснять. Мне ли не знать, что такое дела! Поверь, я всё прекрасно понимаю. Ты заслужил моё доверие. Если ты куда-то пропадаешь, значит, это действительно важно для тебя. И Боже меня упаси, попрекать тебя этим!
- У меня не должно быть ничего более важного, чем ты и наш ребёнок! – он сжал мои руки.
- Обстоятельства порой сильнее наших желаний, - я мягко улыбнулась. – Но давай не будем сейчас об этом. Я, правда, очень устала. Я рада, что ты вернулся. Надеюсь, на этот раз ты немного задержишься.
- Спасибо, дорогая. Только ты можешь меня понять, - он нежно поцеловал меня.
Вот так вот, весьма неожиданно, объявился мой пропавший супруг. И наши взаимоотношения, которые, казалось, были уже напряжены до предела, снова обрели весьма округлые формы. /хотя я так и не узнала, где он пропадал ;/
15 февраля.
Сегодня я решила перебрать все букеты, доставленные из театра в замок. Порой среди цветов можно найти много интересного: от записок до подарков.
Мои ожидания подтвердились.
/кроме того, мой интерес подогрел тот факт, что вчера был День св. Валентина, о котором я совершенно забыла!/
Начала я с букета своего мужа. В этом огромном букете он смог спрятать весьма массивную коробочку с ювелирным комплектом: серьги, колье, браслет и кольцо из высокопробного золота, резьбы ручной работы с инкрустацией просто волшебными рубинами! Подобный комплект смог сразить даже такую видавшую виды модницу, как я.
Остальные букеты я стала перебирать без разбору.
В основном попадались записки с признаниями, мягкие игрушки и мелкие ювелирные побрякушки (большей частью сувениры).
Но одно украшение привлекло моё особое внимание. Им стал браслет. Серебряный, очень тонкой искусной работы. Это очевидный антиквариат. Браслет украшен тремя Александритами потрясающих оттенков.
Я всегда как-то избегала этого камня. Не столько осознанно (меня трудно запугать байками типа «вдовий камень»), сколько подсознательно.
Записки не оказалось. Надо признать, я пребываю в растерянности до сих пор…
Кроме этого браслета (который я решил спрятать от посторонних глаз до выяснения обстоятельств), моё внимание привлёк букет, который был доставлен вчера перед спектаклем.
Записка на итальянском разбила все возможные сомнения.
За приветствием шли извинения, после – признание в любви и верности, затем снова извинения и прощание.
Я так и не поняла, что помешало ему приехать лично…
В качестве подарка оказалась …ручка (он знает, что я пишу дневник от руки!), естественно с инкрустацией и позолотой.
Но почему он даже не позвонил?
Я человек, который не любит мучиться неизвестностью, поэтому решила сама ему позвонить и всё разузнать.
*- Ciao, briello! Спасибо тебе огромное за подарок! – сразу начала я.
*- Дорогая! Я рад тебя слышать.
*- Я надеялась, что ты приедешь, - я не дала ему возможности пустословить. - У тебя очередной контракт?
*- Да, я слишком поздно узнал и не смог прилететь. Прости!
*- А где ты сейчас?
*- В Байройте. Готовим «Риенци».
*- Когда премьера? Я непременно хочу увидеть твой очередной шедевр.
*- В мае, как обычно, - он удивился.
*- Да, конечно. Но ты всё равно напомни мне, - не знать, когда проходит вагнеровский фестиваль просто нереально!
*- Прости, забыл тебя поздравить с успешным спектаклем.
*- Да, спасибо. Кстати, мне очень понравилась постановка. Я никогда не слышала об этом режиссёре. Замечательная работа! Ты его знаешь?
*- Доводилось сталкиваться, - сухо ответил он.
*- Ладно, прости. Ты не прилетишь в Лондон?
*- Нет, извини, у меня сейчас никак не получится.
*- Понимаю. Ладно, не буду тебя больше отвлекать. Ещё раз спасибо за подарок. Звони, не пропадай, - я повесила трубку.
«Что-то не похоже на него, - задумалась я. – Он никогда не завидовал чужому успеху – даже напротив всегда очень радовался за молодых талантов. Может, они как-то столкнулись…»
Почему-то этот вопрос меня очень заинтересовал, и я решила докопаться до истины. Я залезла в сеть и начала искать информацию. Но ничего конкретного я не нашла – только слухи и сплетни. Я поняла только одно: вокруг briello и этого режиссёра не так давно разгорелся скандал, и вроде как началось некое судебное разбирательство. Подробностей, конечно же, я не нашла. Поэтому позвонила … Жене.
- Братишка, привет!
- Ама! Рад тебя слышать! Поздравляю со спектаклем!
- Спасибо! Благодаря тебе я не только приятно провела время, но и заработала на этом. Спасибо, родной!
- О чём речь! Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно. Только меня мучает один вопрос.
- Говори.
- Тебе может показаться это пустячным. Но мне нужно знать, что связывает Bergonzi и этого молодого режиссёра, который ставил вчерашнюю «Травиату»? Что-то здесь нечисто.
- Хорошо, я узнаю. Что-то ещё?
- Это всё, спасибо!
- Хорошо, сестрёнка, я всё узнаю. Отдыхай.
- Спасибо, Женечка. Как ты сам? Как здоровье?
- Всё у нас хорошо, не волнуйся. Как ребёнок, Вяз?..
Так, слово за слово, мы обсудили дела домашние. Новостей особо не было. Фер не объявился. Всё было по-старому. Дом в Сибири завис. Всё стояло на мёртвой точке.
16 февраля.
Сегодня Вяз снова уехал по делам. Не могу сказать, что меня напрягает тот факт, что он всё время куда-то уезжает. Меня напрягает то, что он никак не может решить все свои проблемы и не хочет говорить о них мне.
Иногда меня даже злость на него берёт!
Но это его же проблемы, я найду, чем себя занять.
Утром я получила букет цветов с запиской. В конверте был пригласительный билет на «Макбет» сегодня вечером и записка, написанная от руки каллиграфическим почерком с лаконичным содержанием: «С глубочайшим почтением! В.».
«А почему бы и нет?»
Почему-то я была уверена, что этот человек как-то связан с подаренным мне вчера старинным браслетом.
Поэтому я решила блистать вечером во всём блеске и отправилась … по бутикам. Хотелось какой-нибудь обновки.
Как всегда, мне пришлось объехать весь сити, прежде чем я нашла свои платье, туфли и сумочку. Кроме того, я заказала на вечер лимузин.
В отличие от мамы, я предпочитаю ездить на обычной легковушке. К лимузинам я не испытываю никакой симпатии. Поэтому в моём гараже было только два таких монстра (и те мамины). И пользовалась я ими крайне редко – для «правительственных» выездов.
В принципе, это всё и заняло мой день. Последним штрихом стал визит ко мне парикмахеров, которые уложили мои волосы в замысловатую причёску.
… Как и мама, я предпочитаю не приезжать раньше времени (даже обычно слегка задерживаюсь).
Так и в этот раз. Швейцары возле театра наперегонки бросились открывать мне дверцу.
В самом театре я уже давно не была и поэтому не смогла сразу сориентироваться, в какой ложе у меня место.
Билетёрша, глянув в пригласительный, на секунду замерла, перевела на меня взгляд, улыбнулась и проводила к ложе.
Спектакль уже начался. В зале было тихо, в ложе – темно.
Я тихо зашла и, пройдя в первый ряд, села на свободное место. А их было много – в ложе, кроме меня, сидел только один человек (ещё человек восемь стояло в дверях на входе).
Мне было очень любопытно, кто меня пригласил, но я не позволила себе посмотреть на него до конца действия (пока не опустился занавес, и не зажгли свет).
Публика начала выходить из зала. Только теперь я повернула свою голову в сторону своего «спутника».
Оценила я его очень быстро: он благородной крови, красив, хорошо сложен, возраст – около 40 (может, старше).
Просканировав его полностью, я встретилась с ним взглядом. В глазах его был некий бесовской огонёк. Можно охарактеризовать его так: «А вот и моя очередная игрушка! Заманить её было не сложно, зато какова!».
Во мне проснулась целая буря негодования. И я уже начала придумывать план мести.
/это при том, что я видела этого человека впервые, и мы ещё не обменялись ни единым словом/
#- Спасибо за приглашение, - начала я. – Могу я узнать Ваше имя?
#- Я надеялся обойтись без церемоний.
#- Но Вы же понимаете, что я это всё равно узнаю. Не проще ли облегчить мне жизнь? И потом, должна же я как-то к Вам обращаться?
#- Вашей логике следует отдать должное. Я много слышал о том, что Вы всегда добиваетесь своего. И меня всегда волновал вопрос: как Вам это удаётся? Теперь я это понял. Что ж, сдаюсь на Вашу милость. Меня зовут Вильгельм.
#- А фамилия?
#- В нашей семье фамилию не принято произносить.
Я не совсем поняла логику, но уточнять не стала.
#- Полагаю, это Ваше? – я подняла руку, указывая на браслет.
#- Теперь этот браслет принадлежит Вам.
#- Но это старинная вещь и, судя по всему, у неё богатая история.
#- Поверьте, история её достаточно счастливая, - он улыбнулся (похоже, о моей страсти к оккультизму уже знают все).
#- Придётся поверить Вам на слово.
В следующем антракте мы поговорили ещё немного.
#- Неплохой спектакль, - призналась я, когда отгремели последние аплодисменты.
#- Не сравнится с Вашим, - Вильгельм подал мне руку. – Вы меня просто загипнотизировали.
#- Охотно верю, - я улыбнулась самодовольной улыбкой.
#- Как же Вы прекрасны в своём тщеславии!
На этот «комплимент» я ничего не ответила.
Вильгельм проводил меня до лимузина.
#- Спасибо за чудесный вечер. Я бесконечно счастлив и польщён, что Вы подарили мне столько внимания и своего бесценного времени, - он склонился над моей рукой.
#- Спасибо за приглашение, - я села в лимузин.
В замке уже все спали. Я прошмыгнула в свою спальню и залезла в горячую ванну.
«Интересный мужчина. Ещё интереснее то, что я не имею ни малейшего представления о его происхождении. Ну и что?! Не скучать же мне!»
17 февраля.
Сегодня я плохо себя чувствовала (вероятно, из-за погоды, или из-за насыщенного вчерашнего дня) и решила просто полежать и почитать книжку (на этот раз ею была мамина «Реформа образования»). Почему-то теперь она не кажется мне столь утопичной.
Кто знает?!
Вяз звонил среди дня и обещал быть на следующей неделе.
18 февраля.
Сегодня моё самочувствие улучшилось, и я решила навестить своих родственников.
#- Добрый день, мадам, - Джон был безупречен и неизменен.
#- Добрый. Как здоровье, Джон? – я зашла и сняла шубу.
#- Благодарю. Не особо жалуюсь, только спина иногда побаливает.
#- Ты ходишь на массаж?
#- Да, спасибо хозяевам. Очень помогает.
#- Надеюсь. Если что-то понадобится – только не молчи. Мы тебя очень любим и ценим. Ты же член нашей семьи!
#- Я высоко это ценю! Принести Вам чай?
#- Да, будь любезен. И передай Чарли, что я жду его в библиотеке.
Джон с поклоном отошёл. А я прошла в библиотеку и ходила вдоль полок с книгами.
Не прошло и пяти минут, как в дверях появился Чарльз.
#- Сестрёнка, родная! – мы крепко обнялись.
#- Какие нежности! Я не узнаю тебя, Чарли. Что случилось?
#- Присаживайся, - мы сели на диван, он держал меня за руки. – Ты нас спасла!
#- Отсюда поподробнее.
#- Три дня нас осаждали разные комиссии. А вчера мы подписали согласие на помещения дяди Артура в клинику для душевнобольных. И сегодня он уже должен быть там.
#- Не может быть! – не поверила я.
#- Почему ты так удивлена? Ведь это твоих рук дело!
#- Только не надо кричать об этом на каждом углу. Тем более, это только первый шаг. Надо ещё разобраться с вашими долгами и титулом. Поверь мне, это будет самым сложным. Деньги-то мы найдём, это не проблема, а вот титул…
#- Мы справимся, дорогая! Как хорошо, что ты у нас есть!
#- Спасибо, братик. Но нам всем придётся потрудиться и доказать, что вы достойны титула.
#- Мы сделаем всё, что потребуется и всё, что ты скажешь, - он поцеловал мои руки.
#- Приятно слышать. Наконец-то! Как Бет?
#- Отходит немного. Ей нужно найти кого-нибудь.
#- Это тоже можно устроить. Этот сумочник вас больше не беспокоил?
#- Нет, словно сквозь землю провалился. Сразу видно – твоя работа!
#- Да ладно тебе. Даже я уже устаю от такой безмерной лести.
#- В это я никогда не поверю! Как твоё самочувствие? Твой спектакль произвёл много шума.
#- Это для меня норма жизни. Так что всё чудесно!
#- Я рад за тебя. Ты очень хорошо выглядишь. И судя по всему, ты первая родишь из всех детей нашей матери.
#- Тьфу-тьфу-тьфу, - сплюнула я и погладила свой живот.
Поговорив ещё немного с Чарли, я поднялась к Бет. Она пребывает в меланхолическом настроении.
В замок я приехала к ужину (погуляв перед этим немного в парке).
… Перелистав дневник, я обнаружила, что сегодня ровно полгода, как я вынашиваю нашего ребёнка.
Я так хотела его и так жду! И ещё я очень хотела узнать Магду. А теперь её и здесь нет, и времени опять не хватает.
Как-то суматошно всё в городе. А действительно ведь, едва я погружаюсь в деревенскую жизнь, как все ценности меняются. А как только попадаю в город – возвращаются былые, и я уже не готова обременять себя бытом. И на меньшее, чем мировое господство (пусть и только в искусстве) я не согласна.
И где правда? Что истинно?
Но к чему я это? Разве мне плохо? Или чего-то не хватает?
Жизнь прекрасна! И надо брать от неё всё и даже немножко больше, чем она может дать.
19 февраля.
Я не стала обременять себя хлопотами. Хорошо поспав, я прогулялась по парку и, вернувшись в замок, просидела в библиотеке, кутаясь в плед перед камином до самой ночи.
20 февраля.
Сегодня я получила очередной букет (на этот раз подснежников) и приглашение в ресторан.
Я не воспринимаю это как игру или флирт. Это не имело бы смысла (с таким-то животом). Я не знаю истинных причин, понуждающих Вильгельма ухаживать за мной (кроме, возможно, моего общества и внимания), но мне приятно проводить вечера в обществе такого мужчины (лучше, чем торчать в холодных стенах с книжкой!).
Сегодня я решила не выпендриваться и оделась очень просто (в свободное платье аля Наташа Ростова) и надела комплект с шерлом, подаренный briello.
К замку около 19.00 подъехал тёмно-синий лимузин.
#- Вы бесподобны! – возле ресторана Вильгельм сам открыл мне дверцу и подал руку, поцеловав мою.
#- А Вы весьма смелы.
#- Из чего Вы это заключили? – в ресторане мы прошли в отдельный кабинет. Вильгельм подставил мне стул.
#- Мало того, что Вы осмелились ухаживать за Косицыной, так ещё и в тот момент, когда она замужем и ждёт ребёнка.
#- Вы очень редко бываете в Лондоне, а я, по долгу службы, не имею возможности выезжать часто и надолго. За Вами просто не угонишься.
Мы поговорили об искусстве, о погоде, о вкусах… И я решила расставить все точки над i. Ну, не вижу я смысла в таких отношениях, которые заведомо его лишены!
#- Чего Вы добиваетесь? – в лоб спросила я в очередную паузу.
Он не стал задавать идиотских вопросов вроде «что я имею в виду».
#- Вы удивительная женщина! Просто бесподобны!
#- Я не оставлю Вас в покое, пока Вы не ответите на мой вопрос.
#- В таком случае, я никогда на него не отвечу, - он улыбнулся.
#- Неужели Вы не слышали, про мою настойчивость? Я могу и до могилы довести.
#- Это я знаю. Но я готов умереть, если последним, кто будет обо мне думать, окажетесь Вы. И не важно, каково будет содержание Ваших мыслей.
#- Боюсь, ничего хорошего в них не может оказаться, если Вы будете продолжать гнуть свою линию.
#- Что именно Вы имеете в виду?
#- То, что Вы держите меня в полной неизвестности. Я не привыкла занимать слабую позицию. А если я не располагаю информацией – я в слабой позиции.
#- Что же Вам рассказать?
#- Полное досье. И цели.
#- Цели чего? – уточнил он.
#- Действа, которое Вы устраиваете.
#- Хорошо сказано. Я Вас понимаю, - он на минуту замолчал. - Мне приятно Ваше общество, дорого Ваше внимание.
#- Я не сомневаюсь в этом. А Вас это не смущает? – я показала на обручальное кольцо. – Или это? – и положила руки на живот.
#- Это не имеет значения, - он смотрел мне в глаза. Пристально, напряжённо.
#- А если это имеет значения для меня? Вас это не волнует?
#- Вас бы здесь не было.
Этим он меня заткнул. Это было правдой. Значит, я обманываю себя, когда убеждаю, что семья для меня так важна?
#- Простите, - он отвёл глаза. – Я не хотел сделать Вам больно. Я знаю, что ребёнок для Вас очень важен, и это нормально. Но Вы для меня не менее важны и нужны. И я готов за Вас бороться.
#- С кем? С моим мужем?
#- Если понадобиться. И со всем миром.
#- Вам же не 20 лет! – не поверила своим ушам я. – Что за подростковый бред?
#- Косицыны не любят? – усмехнулся Вильгельм.
Я непонимающе посмотрела на него.
#- Если бы Вы любили, по-настоящему, Вы бы этого не сказали.
#- Не продолжайте! – перебила я. – Это не любовь – просто болезненная страсть.
#- Пусть так, - загорелся он. – Но я хочу быть с Вами!
Своим тоном, блеском в глазах он меня напугал. С шизофрениками я ещё не сталкивалась. Обычно у меня довольно быстро и просто получалось всё разрулить. Здесь же я начала сомневаться в своей самоуверенности. И я вспомнила историю про маму и Матаделли, которая имела весьма трагичную развязку.
Но!
Меня это подстегнуло. Во мне проснулась авантюрная жилка. Я бы не позволила себе «проиграть». И очень захотелось доказать (правда, кому?), что я смогу разрешить эту ситуацию бескровно.
В мою пользу было то, что Вильгельм не был итальянцем, а был англичанином. Вряд ли он станет стреляться. Да и большее, что ему предложит Вяз - кулачный бой.
И тем не менее, как бы там ни было, я готова к бою!
«Ладно, - я посмотрела на него с прищуром. – Поиграем!»
… Я довольно легко сменила тему разговора и уже в ней начала тонко выстраивать свою линию, готовить оборонительные позиции и узнавать слабые места противника (хоть он и не был мне противен ;).
В замок я вернулась не очень поздно – около 22.30.
Проходя мимо кабинета на первом этаже, а заметила в нём свет. Что-то дёрнуло меня туда заглянуть.
- Привет! Какие люди! – воскликнула я, увидев мужа. – Ты так быстро вернулся.
- Добрый вечер, дорогая, - он подошёл и поцеловал меня в щёку. – Что-то ты рано. Не понравился спектакль? Или ты неважно себя чувствуешь?
- Нет, всё хорошо. Я не была в театре – мы встретились с приятелем и поужинали вместе, - почти честно рассказала я.
- Я рад, что ты не страдаешь от одиночества, пока я не могу быть рядом, - он мягко улыбнулся.
Тем не менее, в глазах его мелькнула ревность. Не могу сказать, что этого я и добивалась, но и лишним это не было.
- А как твои дела? Решил, наконец, свои проблемы?
- К сожалению, нет. Но есть ещё пара вариантов – я думаю, всё решится.
- Надеюсь.
- Кстати, дорогая, ты не забыла про королевский приём?
- Конечно, нет! Это же такое событие! А какого он числа?
Вяз улыбнулся:
- Не волнуйся, у тебя целых три дня.
- Как три?! Я же ещё не придумала себе образ!
- Ты всё успеешь. Ты мой Гений, - он обнял меня. – Каждый твой образ неповторим. И они рождаются у тебя с поразительной лёгкостью! Как бы ты не предстала – ты будешь безупречна и неповторима!
- Спасибо, дорогой. Ты знаешь, как важна для меня такая лесть! – я усмехнулась.
- Ты не идёшь спать? – вдруг спросила я, почувствовав некую усталость.
- Мне надо кое-что закончить, и я приду. Отдыхай, любимая, - он нежно поцеловал меня.
- Я дождусь тебя, - я вышла.
Приняв душ, я скрасила ожидание мужа общением с дневником, вспоминая прошедший день.
21 февраля.
С сегодняшнего дня я объявила «большой шопинг».
Т.к. я не могу сразу придумать образ, а потом его искать – мне надо сначала искать и вдруг найти. Тогда получается оптимальный вариант.
Я просто тупо хожу по бутикам, салонам, листаю каталоги и журналы…
… Пока я ничего не нашла ; Продолжу завтра.
22 февраля.
Ищущий да обрящет!
Я бы и не нашла!
Наткнулась в одном каталоге очередного бутика на шикарное нежно-розовое (почти нюд) платье чудесного фасона. В нём даже мой живот практически не будет заметен!
Проблема в том, что платье могут доставить только через неделю!
Но права была мама! Купить можно всё! И уж тем более – платье!
Мне его доставят уже завтра (оказалось, оно существует только в одном экземпляре), но я его захотела и плачу за него большие деньги!
В замок я вернулась уставшая, но довольная!
Вечер я провела в обществе мужа.
23 февраля.
По старинному русскому обычаю я поздравила сегодня Вяза с Днём защитника отечества. С самого утра.
Вяз был удивлён и долго смеялся.
После обеда я отправилась за платьем. Каково же было моё удивление, когда мне сообщили, что платье уже куплено!
Я была (и ещё там нахожусь) в шоке, глубоком!
Кто бы мог подумать, что я так расстроюсь из-за какого-то платья! Должно быть, это беременность так обостряет мою чувствительность.
В замок я приехала, едва не рыдая.
Тщетно Вяз пытался меня успокоить и убедить, что у меня шикарный гардероб! Я чуть не впала в истерику.
Как обидно! Это же надо! Я так надеялась на это платье! Я уже полностью продумала всё до деталей!
Всё! Не пойду никуда! Скажу, что плохо себя чувствую!
25 февраля.
Да уж! Жизнь очень непредсказуемая штука! Вчера был просто удивительный день!
С утра Вяз куда-то ушёл, пообещав вернуться к обеду. Едва он только ушёл, как приехал курьер и привёз для меня некую коробку.
В записке я обнаружила уже знакомый мне почерк Вильгельма. А в коробке - … уже знакомое мне платье из каталога!!!
Моему удивлению не было предела! Я не верила своим глазам!
В комплект к платью шли туфли с золотой сеточкой, и небольшой розочкой с бриллиантом в середине. На низком каблучке, очень воздушные и изящные.
В довершение – комплект украшений из розового жемчуга (серьги, колье, браслет и набор шпилек для волос).
Это было просто шикарно! И слишком прекрасно! (да и дорого!)
И кроме того, это было слишком смело! И я не могла так сразу решиться прийти в этом на бал (уже тот факт, что Вильгельм прислал мне это платье, означал, что он там точно будет).
Я решила дождаться Вяза – и обсудить это с ним.
Он, как и обещал, вернулся к обеду. Но почему-то, когда я посмотрела ему в глаза, я решила ничего ему не говорить.
Проблема была решена.
Бал начинался в 20.00. В 19.00 я была готова.
Я спустилась в гостиную, где меня ждал Вяз. Он был прекрасен! Почему я раньше этого не замечала? (наверное, потому что он не носил смокинг;).
Как ему идёт такой стиль!!!
Судя по всему, мне платье тоже подошло (если верить взгляду моего мужа).
- Божественно! - только и сказал он. Всё остальное я прочла в его глазах.
Честно говоря, даже я не ожидала, что буду так нежно и мило смотреться.
Почему-то я вспомнила старую мамину фотографию. Сделана она была на первых курсах её учёбы в Консе. Там она не была похожа на ту, какой вошла в историю. Там на нас смотрит почти девочка, наивная и открытая… Прочитав её мемуары, я многое про неё поняла. Тогда она была другой. Именно такой: доброй, нежной…
И мне стало вдруг так жаль, что я её не ценила при жизни. Мне бы так хотелось сейчас посидеть с ней, посплетничать (а не просить советы у призрака!).
Отогнав от себя подобные мысли, я напялила маску «Косицыной» и, победно улыбнувшись, подошла к Вязу.
- Поехали, - я потянула его к двери.
Возле замка стоял золотистый лимузин. Я с вопросом посмотрела на Вяза.
- Наш, - он улыбнулся.
- Почему ты раньше не говорил, что у вас есть лимузин? – сев, спросила я.
- А ты и не спрашивала.
«Резонно, - подумала я. – Было бы очень странно, когда б у них не было б лимузина».
- А родители? Они поедут?
- Да, они уже уехали. Отец хотел переговорить кое с кем. Мы их встретим там.
- Хорошо, - я погрузилась в молчание.
Наверное, только сейчас я начала анализировать происходящее.
«Я еду на бал. На королевский бал! Я буду стоять возле короля, общаться со всем великосветским обществом. Думала ли я о таком год назад, лёжа в деревенской больнице с обморожением и выкидышем, после неудачной операции сельских эскулапов?»
Не могу сказать, что в это верилось с трудом. Или что в этом было что-то из ряда вон выходящее. Но это событие так контрастировало с моим образом жизни в деревне, к которому я уже почти привыкла!
Дворец был сказочно иллюминирован. Кругом была уйма журналюг, фотографов, толпы зевак и туристов … ну, и собственно участники бала.
Странно, наверное, но мне стало очень некомфортно. Я вновь испытала чувство причастности к толпе (такое не раз бывало в театре – поэтому я практически не ходила на репетиции).
Да, эта толпа была элитарна, состояла из Личностей, но… Она оставалась толпой! И меня это не очень устраивало.
В одном из залов мы нашли родителей Вяза.
Для меня оказалось необычным то, что на меня здесь почти не реагировали. То ли на знали (что вряд ли), то ли не узнали, то ли вообще плевать на всех хотели!
Но это как раз было очень даже хорошо.
Какое-то время мы просто общались. А в 21.00 начался собственно бал.
Вначале все гости были представлены лично Его Величеству и королевской семье.
Едва войдя в зал, я моментально оценила обстановку. Членов королевской фамилии было довольно много – человек 30! Я постаралась «просмотреть» всех.
Мой взгляд замер на предпоследнем лице. Но глаза меня не обманывали – это стоял Вильгельм!
Выполнив весь ритуал и отойдя в сторону (мы были представлены всей семьёй как княжеский дом Вяземских), я попыталась проанализировать новую информацию и, сопоставив её с уже имеющейся, сделать верные выводы.
А какие тут выводы? За мной ухаживает член королевской семьи, дарит мне фамильный браслет (принадлежавший тоже кому-то из этой семьи!) и убеждает в том, что готов на всё, лишь бы я была с ним.
Ситуация, которая казалась мне слегка запутанной, запуталась ещё больше. Нет, мне, конечно, льстило такое «королевское» внимание, но и пугало одновременно – ведь такие люди привыкли получать всё, что захотят.
Но я буду не Косицына, если не приму этот вызов!
Начался бал. В первой паре прошли король с королевой и … все закружились в вихрях танца.
В своём муже я открыла ещё одну приятную черту – он великолепно танцует! Хотя, это и понятно, учитывая условия, в которых он вырос.
Как оказалось, ни он, ни я танцевать особо не любим. Поэтому через пару танцев мы «сошли с паркета». Вяз, встретив знакомых, пустился в мужские «прения», предоставив мне возможность понаблюдать и поанализировать происходящее.
У меня уже уложилось в голове КТО за мной ухаживает – а по сему, я уже могла начать продумывать стратегию игры.
Периодически ко мне подходили разные неизвестные мне люди и поздравляли с ожиданием ребёнка. Я машинально благодарила, пытаясь вначале понять, кто они и почему со мной говорят. Но очень скоро меня это перестало интересовать, и я погрузилась в себя.
#- Надеюсь, Вы хорошо себя чувствуете? – мягкий заботливый баритон отвлёк меня от мыслей. Я повернулась – рядом стоял Вильгельм.
#- Вполне, благодарю.
#- Вам не по душе наше общество? Или оркестр недостаточно хорош?
#- С чего Вы взяли? – удивилась я.
#- Вы весь вечер сидите в стороне и совсем не танцуете. На королевском балу это непростительно и может служить оскорблением, - он улыбнулся и протянул мне руку.
#- А что, спрашивать позволения у кавалера, с которым пришла дама, уже не принято? – я хитро прищурилась.
#- А я Вас похищу! – он схватил меня за руку и, резко потянув, увлёк меня в танцующую толпу.
#- Грубо! – разочарованно заметила я, поддавшись танцу. – 1:0 не в Вашу пользу.
#- Учту. На будущее.
Во время танца мы обменялись парой-другой общих фраз.
#- Бабушка хотела с Вами поговорить, - заметил вдруг Вильгельм, когда танец подошёл к концу.
#- Бабушка? – переспросила я.
#- Вдовствующая королева-мать, - шёпотом пояснил Вильгельм.
#- Ну, раз Королева… тогда я согласна, - я положила руку ему на предплечье и подобрала шлейф платья.
Честно говоря, беседа с королевой меня … разочаровала. Последние мифы и чары развеялись. Читая мамины рукописи, мне казалось, что она несколько лукавит, когда говорит о том, насколько она привыкла к великосветскому обществу, и как оно ей приелось. Конечно, мне доводилось общаться с Президентами, князьями и сильными мира сего, но к монархии у меня ещё сохранялось некое трепетное отношение. Теперь же и оно обратилось в прах.
В этот момент я почувствовала себя девочкой, которая внезапно повзрослела и увидела мир без розовых очков.
Королева оказалось некой мумией с набором штампов – это сильно меня разочаровало.
«Вот если бы я была королевой, - промелькнуло у меня в голове, - я бы такой не была. Я бы заражала всех энергией, реформами, жизнью. Хотя мне для этого совершенно не нужно быть королевой. Я и так живу подобным образом».
Суть монархии для меня окончательно потеряла всякий смысл.
Вместе с тем образ Вильгельма тоже пошатнулся. Теперь он казался мне не более чем тряпичной куклой или марионеткой, поведение которой абсолютно предсказуемо.
«Игра» потеряла свою прелесть и почти весь смысл…
И всё это – за три минуты разговора с королевой!
#- Что скажете? – спросил Вильгельм, когда мы отошли в сторону.
#- Я польщена, - я «прилично» улыбнулась.
#- Я вижу лукавство, - заметил он.
#- Что ж, у Вас теперь есть почва для размышлений.
#- Вы никогда не говорите прямо?
#- Скорее наоборот, я никогда не хожу вокруг да около. Просто не все умеют меня понимать.
#- В женщине должна быть загадка, - Вильгельм улыбнулся.
#- Прошу прощения, - к нам спешно подошёл Вяз. – Дорогая, я тебя везде искал.
- Что-то срочное? – я удивилась его поведению.
- Нам нужно поговорить. #Прошу нас извинить, - он кивнул Вильгельму, даже не взглянув на него, и отвёл меня в сторону.
- Что случилось? – почти испугалась я его серьёзности.
- Твоё безрассудство может нанести вред всей нашей семье, - твёрдо, но не грубо сказал он.
- Ты о чём?
- Где ты была?
- Общалась с королевой, - запросто ответила я.
- А серьёзно?
- Серьёзно! – я почти смеялась.
- Кто этот сэр?
- А ты его не знаешь? Он же из королевской семьи. Вильгельм, кажется, - я говорила смело, всё равно никто меня не слышал и не смог бы понять (по-русски).
Вяз ничего не сказал. Быстро о чём-то подумав, он взял меня под руку и куда-то повёл.
- Куда мы идём?
- Скоро начнётся концертная программа. Родители хотели, чтобы мы были все вместе.
- Концертная программа? На балах бывают концерты?
- Если тебя на них не приглашали, это ещё не факт их невозможности, - он улыбнулся.
И тем не менее, это был укол моему самолюбию. Меня действительно ни разу не приглашали на монаршие концерты (я не имею в виду концерты в больших залах с присутствием монархов).
- И кто будет выступать? – заинтересовалась я.
- Это никогда не анонсируют. На королевских приёмах никогда не афишируют личность солиста – только саму музыку. Вероятно, потому тебя и не приглашали.
- Очень смешно! – я «обиделась».
Мы подошли к «залу» и заняли свои места возле родителей Вяза. Судя по тому, что в центре импровизированной сцены стоял рояль, выступать будет пианист.
Это интересовало меня менее, нежели могло заинтересовать маму. После потери возможности играть, я почти насильно закрыла для себя эту сферу интереса.
Почти одновременно с выходом солиста (буквально за минуту до этого), я получила сообщение на электронную почту и решила сразу ответить.
Пока я писала ответ, солист поклонился (судя по аплодисментам) и начал играть.
Первые звуки заставили меня прислушаться и отвлечься от писанины. По телу пробежали мурашки (но я как-то не придала этому должного значения – но пробить меня! На мурашки! – это почти невозможно!).Я полностью отдалась на волю звуков. Закрыв глаза, я откинулась на спинку и погрузилась в музыку.
Звучал Рахманинов!..
Реальность растворилась. Передо мною стояла сибирская природа осенней порой. Тоскливо-тоскливо защемило сердце. Душа моя словно выползла из какого-то тесного угла, куда я засунула её с большим трудом и усилием. Стряхнув пыль, она стала разворачиваться. Я физически чувствовала, как она во мне растёт, ширится, заполняет каждую клетку моего тела, не помещаясь в нём, и просится наружу.
На глаза навернулись слёзы – и только в этот момент я взяла себя в руки и резко открыла глаза.
Я любила и ненавидела исполнителя одновременно. Любила за то, что он напомнил мне, кто я такая, а ненавидела за то, что разбередил мою душу и подорвал все мои устои (сорвал с меня холодный образ «Косицыной»).
Он играл настолько мягко, словно невесомо, поглаживая пальцами клавиши, как будто теребя волосы любимой женщины. Его звук казался неземным по своей красоте и тембру.
Вглядываясь в его профиль, у меня не осталось почти никаких сомнений, что это…
И когда он закончил и встал, я уверилась окончательно – это Фер!
- Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? – заботливо спросил Вяз, взяв мою руку. – Ты очень бледна.
- Мне нужно выйти, - я, не сводя глаз с Фера, стала пробираться к выходу.
- Мне пойти с тобой?
- Не стоит, всё хорошо, - я почти бежала к выходу, приковав к себе внимание многих великосветских особ.
- Фер! – окрикнула я отходящего от двери человека.
Он медленно повернулся, узнав мой голос, но, видимо, не поверив своим ушам.
- Фер, подожди! – я замедлила шаг, почувствовав дискомфорт внизу живота.
- Ама? Как ты здесь очутилась? – он подошёл ко мне и окинул взглядом, «зацепившись» за мой живот.
- У меня к тебе тот же вопрос. И ещё 1000 в придачу! – я очень обрадовалась ему. – Где Иза? Где вы были, где сейчас?
- Дорогая, я скучал! – только и ответил он, крепко меня обняв.
Простояв какое-то время обнявшись, мы снова посмотрели друг на друга и улыбнулись.
- Прошло не так уж много времени. Бывало, мы не виделись целый год. Но в свете последних событий твоё появление мне особо дорого, - призналась я.
- Мне тоже. Разлука была болезненной, но пошла на пользу. Мы с Изой поездили по миру, много путешествовали, много увидели. Я всё переосмыслил, обо всём подумал, со всем разобрался. Я ещё не знаю, как буду жить дальше, но знаю точно, что с искусством я связан неразрывно.
- Приятно это слышать. Рада твоему возвращению. А в русской музыке ты превзошёл сам себя. Сегодня уже никто не сможет усомниться в том, что за годы жизни в России, ты стал русским, твоя душа стала русской. Что, должна признать к своему стыду, уже не совсем относится к моей.
- Это не возможно, ты ведь знаешь, - он улыбнулся. – Просто вам, Косицыным, всегда удавалось её маскировать. Возможно, ты просто ещё не очень хорошо умеешь её отыскивать.
- Ты прав. Но сегодня ты мне помог. Спасибо тебе за это!
- Не за что. Если хочешь, давай закрепим, - он улыбнулся.
- То есть?
- Вокализ помнишь?
- Что за вопрос! – обрадовалась я. – А можно?
- Смелее, - он подтолкнул меня к «выходу на сцену».
Впервые за всю свою жизнь я почувствовала некий конфуз перед публикой. Потому ли, что мой агент не в курсе? Потому ли, что мне не заплатят? Потому ли, что петь надо «на корпоративе» (это мне представлялось ниже собственного достоинства)? Скорее, потому, что петь надо было не в образе, а душой (на сцене это чревато тем, что она, оказавшись без защиты, может быть травмирована).
И, тем не менее, я вышла. И так приятно петь мне ещё никогда не было. Сравнить с чем-либо это невозможно! Это уникально. Ощущение было такое, словно музыка, рождаемая трепетными пальцами Фера, проходила насквозь меня: зарождалась в глубине души и сердца, она просачивалась не через связки, а сквозь кожу.
Привычки петь с закрытыми глазами я не имела, но умела, не закрывая глаз, видеть не то, что было передо мной, а то, что видело моё сердце.
А это были луга, леса, бесконечная природа в разные поры года. Русская природа, моя природа!
Аплодисменты сняли «пелену» с моих глазах. И как же противно оказалось смотреть на эти сытые рожи, обвешанные бриллиантами. Вероятно, я даже не смогла скрыть своё омерзение – оно было написано у меня на лице. Спокойно поклонившись, я вышла.
- Спасибо тебе! – за дверью я ещё раз обняла Фера.
- И тебе, дорогая, - он поцеловал меня в лоб.
- Рад тебя видеть, - к нам подошёл Вяз и протянул руку Феру.
- Вы знакомы? – удивилась я (про то, как мой муж застал у меня в номере Фера в граде я уже успела забыть).
- Было время познакомиться, - улыбнулся мой муж.
«Так он это и подстроил! – тут же сообразила я. – Специально, чтобы вернуть меня в деревню. Знал ведь, что уговорами он меня не убедит. А в его способности находить что и кого угодно я уже давно не сомневалась. Ловок! Нечего сказать!»
Мало помалу нас окружали люди, выходящие из зала и вновь заполняющие все помещения. Готовили стол к ужину. К моему удивлению, на нас никто не обращал внимания.
- Ты останешься? – спросила я Фера.
- На ужин нет.
- А в моей жизни? – пошутила я.
- Навсегда! – он улыбнулся.
- Я пригласил Фера пожить у нас, если ты не против, дорогая, - заметил Вяз.
- Против?! Конечно, нет! Только, боюсь, сладко ему от моих расспросов не придётся, - я ухмыльнулась.
- Я привык, - он обнял меня за плечи. – А теперь извините, но я пойду – не хочу оставлять Изу одну.
- Конечно, увидимся дома. Мой водитель тебя отвезёт, - Вяз пожал ему руку.
- Приятного вечера, - Фер нам улыбнулся и оставил нас.
- Ты пела, как никогда! – тихо сказал мне Вяз.
#- Миссис Вяземская, мои поздравления! – к нам подошёл Вильгельм и поцеловал мою руку. – Князь, - Вязу он поклонился. – Бабушка в восторге! А за себя и говорить не буду. Это гениально! Бабушка просила Вас сесть возле неё на ужине, - как бы между прочим бросил он и, отошёл, коротко поклонившись.
- Какая честь! – ухмыльнулся Вяз.
- Да ладно тебе, не завидуй, - я улыбнулась. – Пойдём, представлю тебя этой зануде.
- Анна Мария! – Вяз аж оторопел.
- А что? Сам убедишься! Пойдём! – я не придала значения его удивлению.
Ужин выдался скучным. И сразу по его окончании мы мельком ушли (т.е. по-английски). А потом долго смеялись в машине по дороге домой над глупостями, которые увидели и услышали.
Вечер прошёл прекрасно! Жаль, адюльтерчик не состоялся…
… Зато весь сегодняшний день (учитывая, что он начался далеко за полдень) я провела за дневником и ноутом (отвечая на письма, не весть откуда хлынувшие). Интересно заметить, что я получила много частных приглашений (надо полагать от вчерашних гостей).
Сегодня я даже не злюсь на Вяза за то, что он пропал. Да и с Фером не удалось пока поговорить – он куда-то ушёл с самого утра вместе с Изой.
Ну, и ладно!
…
Вечером-таки собрались за ужином. Вяз, как всегда, весь день занимался своими проблемами, а Фер показывал Изе Лондон и достопримечательности.
26 февраля.
Сегодня приехала Магда (родители Вяза отправляли её на «оздоровление» - местный климат слишком сырой и неблагоприятный для здоровья). Она почему-то всё время молчит. Странный ребёнок! И это ведь моя дочь! Как-то странно даже для себя самой.
К Вязу она относится по-другому. Ему она рада, как отцу родному. А я толком и не знаю, что с ней делать. Я умею работать с детьми, но не больше. Да и она не сильно ко мне тянется.
Как это не удивительно, она с Изой хорошо сошлась, не глядя на разницу возраста. Ну и хорошо. По крайней мере, ни той, ни другой особо скучно не будет. А песенки попеть я с ними всегда могу.
Вяз опять умчался по делам, а я осталась вместе с Фером.
- Как хорошо, что ты вернулся, - искренне сказала я.
- Я тоже рад. Все эти месяцы я метался, как сумасшедший, по миру. Я не знал, ни куда ехать, ни зачем. Мне предлагали работу – иногда я соглашался. Но ум мой держал меня в напряжении. Я долго не мог осознать произошедшее.
- Согласна, тяжело. Какие бы отношения ни были – это всегда тяжело.
- Лучше тебя меня никто понять не сможет. Так или иначе, Юля, царство ей небесное, была Косицына, в ней текла кровь твоей мамы. И когда в её глазах мелькал этот огонёк, я готов был забыть обо всём, только быть с ней рядом. Я очень хотел ребёнка. А она психовала. Когда она говорила плохо о матери, я готов был задушить её. Только ваш род умеет вызывать такие сильные эмоции, крайние чувства, как страсть и ненависть.
- Её убила правда об Изе, - вздохнула я. – Жизнь для неё потеряла смысл, а опоры у неё не было. Мать бросила и умерла, отец оказался другим человеком, психом, брат – наркоман, сестра – стерва, муж – любовник матери и даже ребёнок – и тот оказался не её! Ну, в какой другой семье такое вообще возможно?! И какая психика это выдержала бы?
- Я надеялся, что Косицынград оградит её от всего. Это очень уединённое место. Но ребёнок… Ты права. И я чувствую свою вину.
- В чём? В том, что мама и от тебя скрыла правду? Перестань! Да, мы все виноваты в большей или меньшей степени. Но ты – меньше всех.
- Возможно, - он вздохнул.
- Что-то не так? – спустя какое-то время спросила я, заметив его скованность.
- Это глупо! – отмахнулся он.
- Говори уже!
- Прости, что снова повторяюсь, но ты так похожа на мать! У меня сердце сжимается, глядя на тебя. Думал, с годами это пройдёт. Но нет, этот яд проникает в душу и отравляет её раз и навсегда.
- Ты до сих пор её любишь?
- По-другому и быть не может.
- И ты думаешь, что не сможешь больше полюбить?
- Уверен. Но мне достаточно воспоминаний о нашей с ней жизни, чтобы до конца своих дней оставаться счастливым. Это были лучшие мои годы. Только прости, но рядом с тобой мне очень тяжело, - честно признался он.
- Понимаю. Слушай, - мне в голову пришла одна идея. – А в Косицынград ты бы хотел вернуться?
- После всего, что там произошло? – он посмотрел на меня. Я молчала. – Да, хотел бы. Это единственное место, где мне комфортно. Это мой дом. Но, насколько я знаю, вы его закрыли?
- Временно. Там можно жить. И потом, я думаю, если кое-что поменять и пересмотреть, его скоро можно будет открыть. Он требует реформ. Да и ремонт ему не помешает. Если тебя это не затруднит, можешь заняться городом. Мы наймём нужных людей. У тебя наверняка есть идеи.
- Да, есть. Это наш с твоей мамой город. Она научила меня в нём жить. А со временем он просто стал частью меня. Я хочу его возродить. Если ты мне поможешь, то мы сможем это сделать.
- Вполне. Деньги у нас пока есть, энергия тоже. Обращайся к Жене – он ни в чём тебе не откажет. А я просто тебе всецело доверяю. Но если что – можешь всегда положиться.
- Спасибо! Тогда я составлю план, и обсудим его вместе.
- Договорились, - я улыбнулась. – Пробьёмся!
Мы крепко обнялись.
- Если я тебе не очень сейчас нужен, я бы хотел прогуляться с Изой, - через минуту сказал он.
- Ну, конечно! И Магду возьмите – они очень сдружились.
- Конечно. Не скучай, - он поцеловал меня в щёку и вышел.
На душе полегчало. Мы возродим город, он будет ещё лучше! Только нужны деньги. Да, мы не жалуемся, но в последнее время денег стало поступать довольно мало.
Я перестала работать. На предприятиях по очереди кризисы. С голоду, конечно, не помрём, но на город нужно много денег.
Чтобы максимально точно представить положение дел, я позвонила Жене.
- Братишка, привет! Как жизнь?
- Рад тебя слышать! У нас всё хорошо. Москва гудит о твоём успехе у королевы!
- В смысле?
- Да, ты никогда не смотрела новости. Она призналась в интервью, что на её взгляд, ты превзошла свою мать, не запятнав честь. Она тебя так пропиарила, что это и представить себе сложно! Ты не представляешь, сколько я уже сегодня получил предложений! И они продолжают поступать!
- Это очень даже кстати, - заметила я. – Составь максимально плотный график и с максимально возможными гонорарами.
- Что ты задумала? – насторожился он. – В твоём положении не стоит много работать, лучше займись собой.
- Женечка! Я тебя люблю! – усмехнулась я. – Обо мне муж так не заботится, как ты! Спасибо! Но мне нужны деньги! Много денег! Сам понимаешь, роды несколько меня выбьют из формы. Зато мне необязательно возвращаться в Сибирь – мой декрет развяжет мне руки.
- Подожди, зачем тебе деньги? – удивился он. – У нас достаточно средств.
- Для жизни, Женя, для жизни. Я хочу возродить Косицынград.
- Ты не очень спешишь? – осторожно спросил он.
- А я и не спешу. Но это займёт много времени и средств. Надо полностью переоборудовать залы, сделать капремонт строений, кое-что перестроить, кое-что достроить. А потом и людей нанимать – это большая сумма. И по удивительным стечениям обстоятельств эти расходы совпали с моим желанием работать. Надо ловить момент. Мне нужны контракты.
- Рад это слышать, - усмехнулся Женя. – Но как на это смотрит твой муж?
- А он ещё не в курсе. Вечером с ним поговорю.
- Вот сначала поговори, а потом всё и обсудим. А пока я набросаю возможные варианты тура и спектаклей. Не рвись – а то энтузиазм закончится раньше, чем ты начнёшь работать, - пошутил он.
- Ладно-ладно, - отмахнулась я. – В общем, ты меня понял. А как там дела с землёй в Сибири, и как дом?
- С землёй всё нормально. Наши люди уже огородили твои владения и ждём тепла, чтобы начать работы – надо почистить лес, заняться полями, берегами реки и территорией вокруг дома. А вот с самим домом всё глухо – бьёмся лбами. Боюсь, единственным вариантом может оказаться только ваша личная встреча и этим человеком. Ты не против?
- Ну, коль всё так глухо – тогда конечно! Мне уже надоела эта тягомотина. Веди переговоры о встрече.
- Кстати, он уже почти закончил работы по дому.
- Вот блин! – сорвалось у меня. – Ну, ничего, ломать – не строить. А может, мне ещё и понравится.
- Договорились, сестра. Я устрою вам встречу. Никто не посмеет отказать Анне Марии Косицыной, тем более, беременной!
- Посмотрим. Твои слова – да Богу в уши!
- Кстати, - он сменил тему. – Помнишь, ты просила меня узнать про вашего режиссёра?
- Да, было такое. Ну, и что там?
- В прошлом году был довольно крупный скандал вокруг него и Bergonzi. Агенты Bergonzi подали на этого паренька в суд. Одним словом, он украл постановки Bergonzi, подписался под его работами.
- Да ты что?! – не поверила я. – И я пела в его спектакле?! То-то почерк показался мне знакомым! Позор-то какой! Так и кто выиграл процесс?
- Не хочу тебя разочаровать… Не Bergonzi.
- Что?! Как так?
- У него были плохие адвокаты. Доказательная база оказалась слабой.
- Нет! Это несправедливо! Но почему он не обратился ко мне?
- Думаю, ты знаешь ответ, - вздохнул брат.
- Да, конечно. Это был риторический вопрос. Женя, кажется, у тебя появилась ещё одна работа. Поручи её Игорю. А то я сама перегрызу этому пацану горло!
- Спокойно, дорогая! Уверен, обойдёмся без крови, - засмеялся он.
- Только одна просьба: Bergonzi не должен узнать, откуда идёт помощь. Пусть думает, что это кто-то из солистов, работавших с ним. Ещё лучше – реально найди кого-нибудь для прикрытия.
- Я понял, сестрёнка. Сделаю всё в лучшем виде.
- Спасибо. Кстати, я говорила, что Фер вернулся?
- Нет. Но я уже в курсе. Он оказался в лучах твоей славы, после вчерашнего триумфа. Я рад. Как он, как Иза?
- Замечательно! Он так и рвётся обновить град. Он очень хочет туда вернуться, и мы ему поможем. А Иза подружилась с Магдой. Они поживут немного здесь у нас, а потом прямиком отправятся в град.
- Может, уговоришь их заехать в Москву? Я бы хотел его повидать.
- Попробую. Сама была бы рада.
- Вот и хорошо. Как только у меня появятся новости для тебя – сразу позвоню.
- Хорошо. А я поговорю с Вязом и свяжусь с тобой. И чтобы график был готов! – грозно сказала я.
- Слушаюсь и повинуюсь. Целую. Передавай привет всей компании!
- Передам. Пока!
«Как вовремя оказался и этот бал, и появление Фера, и его желание, и моё желание и даже моё положение! Спасибо королеве!»
А вечером Вяз сообщил, что 1 числа он уедет. Сообщил он это за ужином. Все дружно посмотрели на меня (видимо, ожидая какой-то реакции). А я сделала вид, что не при делах. Однако когда мы остались одни…
- Спасибо, что вообще сообщил. А не постфактум, как обычно, - начала я.
- Я же говорил раньше. Да и знала ты, - Вяз удивился.
- В общем – да, но о конкретном дне ты должен был мне сказать.
- Прости, был не прав, - быстро замял он. – Ты остаёшься?
- А ты надеялся, что я поеду с тобой? – усмехнулась я.
- Ты считаешь это предосудительным?
- Ну, что ты! Просто ты мог уже забыть наш разговор, - не ответила я.
- Чем будешь заниматься?
- Работать. Кстати, я обещала Жене обсудить это с тобой.
- Ты возвращаешься на сцену? – удивился он.
- А я с неё и не уходила! – обиделась я. – Просто хочется поработать.
- А как же дети?
- Какие именно?
- Хоть те, хоть другие!
- Ну, деревенские не много потеряют. Ты сам меня убеждал, что им это всё – как собаке пятая нога. А Магда… Могу предложить несколько вариантов: 1 – ты берёшь её с собой и возишь в школу с другими детьми, пусть привыкает; 2 – оставляешь родителям – вырастет хуже меня; 3 – отдаём её Феру – они с Изой подружились; 4 – я беру её с собой – вырастет примадонной.
- Что бы ты выбрала сама?
- Последнее, разумеется!
- Вронский уже потаскал её, - зло усмехнулся Вяз.
- И что?! Не вижу связи! – я встала на контрзащиту. – Ты намекаешь, что меня тоже зарежет какой-нибудь Хозе?
- Я не о том. Это не детская жизнь.
- Да, лучше навоз убирать! Доить научится – руки будут сильными. Круто! А главное – как экономно!
- Перестань! – не выдержал он. – Ты себя не слышишь! Я оставлю её с родителями – она уже к ним привыкла.
- Я заметила. На меня волком смотрит. Я возьму её с собой – пусть теперь ко мне привыкает.
- Она не игрушка, чтобы её за собой таскать!
- Все дети артистов так живут! Именно так и образуются семейные традиции. Я хочу, чтобы она была связана с театром.
- А я – нет, и что дальше? Может, дадим ей возможность самой выбрать, чего она хочет?
- А как она поймёт, что такое сцена, если не будет на ней или за ней? Знаешь, в чём недостаток моей профессии? – спросила я. – Понять, что это такое, можно, только став профессионалом и пожив на сцене. Только обычно уже слишком поздно. И только дети артистов знают, что это такое не понаслышке – тогда они могут выбирать, не влезая в дебри.
- С тобой спорить бесполезно, - вздохнул он. – Ладно, поступай, как знаешь. Только звони мне почаще и отвечай на мои звонки.
- Что-то подозрительно быстро ты сдался, - насторожилась я.
- Честно? – он посмотрел на меня. – Ты сама очень быстро поймёшь, что она тебе мешает. Я просто дождусь, когда ты сама взмолишься, чтобы я её забрал.
Я надулась и промолчала.
- Посмотрим, - через минуту сказала я.
- Пойдём спать, дорогая, - он поцеловал меня в макушку.
Итак, меня решили проверить на прочность. Что ж, посмотрим.
27 февраля.
Фер с утра опять отправился гулять, Вяз – решать дела. И я снова осталась одна.
В обед мне доставили букет цветов. В них была записка от Вильгельма.
«Бесподобнейшей из женщин! Осчастливьте несчастного хоть минутой Вашего времени. В 19.00 «Король лир» в Королевском театре. Билет прилагается. Ваш покорный раб. В.»
«А и пойду!»
Мне хоть и не интересна стала это игра, однако развеяться я не прочь.
Чтобы убить время до вечера, я отправилась в гости к Эстергази.
#- Привет, Джон! – поздоровалась я с камергером. – Как здоровье?
#- Потихоньку, мадам. Вашими молитвами, - я прошла в дом, он помог мне раздеться. – Чего-нибудь желаете? Мне позвать сэра Чарльза?
#- Спасибо, я сама к нему зайду. Он в кабинете?
#- Да, мадам.
#- Спасибо, Джон. Больше ничего не надо, - он поклонился и отошёл, а я пошла к брату.
#- Приятно видеть тебя за рабочим столом и без стакана, - заметила я, увидев брата за работой.
#- Анна Мария, привет, - лицо его было озабоченным. – Проходи, присаживайся, - он встал и подставил мне стул.
#- Что-то ты чрезмерно серьёзен. Меня это настораживает, - призналась я.
#- Есть причины, - вздохнул он.
#- Не удаётся отстоять титул? – догадалась я.
#- Да. У нас нет никакой поддержки, кроме адвокатов.
#- Боюсь, моё слово тоже ничего не изменит, - вздохнула я. – Нужен кто-то из местного бомонда, я правильно понимаю?
#- Совершенно.
#- Вяземские подойдут? – вдруг я вспомнила, что мой муж тоже из этого самого бомонда.
#- Сейчас любые средства хороши. Семья твоего мужа весьма влиятельна, - признался Чарли.
#- Я поговорю с ним и попробую убедить. У нас есть ещё время?
#- Очень мало. В течение месяца всё решится.
#- Хорошо, я поняла. А как Бет?
#- Всё то же – депрессия.
#- Не могу поверить, что она так его любила! – призналась я.
#- Да нет, это не из-за любви. Тут скорее самолюбие, гордость. И потом, она хочет замуж. Все подруги уже детей родили, а она … Одним словом, комплекс.
#- Бедняжка! Я загляну к ней, - я встала. – И ты не кисни – что-нибудь обязательно придумаем, или я не Косицына!
Бет была печальна и подавлена, но уже не убита горем. Ей просто нужен муж, а любовь она сама создаст. Мне иногда кажется, что такие, как она, способны полюбить любого – был бы объект рядом.
Вернувшись домой (и к удивлению своему застав там мужа), я решила сразу прощупать почву.
- Мне нужна помощь! – сразу начала я, зайдя в кабинет Вяза.
- Тебе? – не поверил он. – Ушам своим не верю!
- Хватит ёрничать! А то мне от тебя уже никогда ничего не надо будет, - обиделась я.
- Ладно, прости. Я просто не сдержался. Так неожиданно от тебя это слышать. Конечно, я сделаю всё, что в моих силах. Говори, в чём дело.
- Мне нужно покровительство твоей семьи.
- В смысле?
- Как ты знаешь, семья Эстергази со мной в родстве, - начала я, но он перебил меня довольно грубо:
- Не продолжай! Им уже нельзя помочь. Они идут ко дну и потянут всех, кто окажется рядом.
- Ты отказываешь мне в помощи?
- Не тебе. Кроме того, им это уже не поможет.
- Стоит попробовать. Давай поговорим с родителями?
- Нет, - резко сказал он. – И не вздумай!
- Ты чего? Это же моя семья! Это мои родные брат и сестра!
- Прости, - он немного смягчил голос. – Мы не сможем помочь. А попытка может потопить нас.
- Куда потопить? О чём ты говоришь?! Я тебя не понимаю!
- Скажу по-простому. Эта семья – в опале, и всякий, кто к ним присоединится, разделит их участь.
- Бред! – я опустилась на диван. – Как это возможно?
- Такие здесь порядки и обычаи, - он сел рядом и приобнял меня. – Мне очень жаль, но подставить свою семью я не могу.
- А бросить мою – легко! – я отстранилась. – Не ожидала от тебя такого предательства! Единственный раз, когда я попросила помощи – ты от меня отвернулся!
- Дорогая, это не так. Ты должна понять…
- Не хочу я тебя понимать! Не надо передо мной оправдываться! – я резко встала. – Твоя позиция мне ясна. Не беспокойся, родителей твоих я не побеспокою, - я вышла, хлопнув дверью.
По дороге в театр я обдумывала сложившуюся ситуацию. Поворот событий оказался неожиданный – не думала, что Вяз может меня не поддержать. С другой стороны, мне не привыкать – никогда в жизни я ни на кого не надеялась (разве что, кроме Жени). Идеи мелькают – их целый рой! Надо только их означить и выбрать наиболее приемлемую.
#- Рад, что Вы приняли моё приглашение! – Вильгельм поднялся, когда я вошла в ложу и поцеловал мою руку. – Вы, как всегда, восхитительны!
#- Благодарю. Вы такой страстный любитель театра?
#- Есть такой грех, - он улыбнулся. – Правда, опера мне более симпатична. Просто я не рискну пригласить Вас на оперу – лучше Вас никого не может быть, а слушать посредственность для Вас должно быть мукой.
#- Вы не правы! Хороших исполнителей предостаточно! Но я действительно не очень люблю присутствовать на чужих спектаклях – можно ненароком что-то перенять. А моя уникальность – именно в том, что я не подражаю.
#- Мне нравится Ваша нескромность. Никогда не любил жеманство. Это Вас выделяет из нашего общества. Вы такая, какая есть, ничего из себя не изображаете. Должен признать, что вырос на музыке Вашей матери – и спектаклях, и концертах – она была моим кумиром. И я думаю, это не удивительно, что Вы только усилили мою симпатию.
#- Потому что молодая и живая? – я усмехнулась (как мне надоело уже это слышать!!!).
Он улыбнулся, но не ответил.
За спектаклем мы обменялись несколькими фразами по действию.
#- Вы не очень торопитесь домой? – на выходе из ложи спросил Вильгельм, взяв меня под руку.
#- Какие будут предложения?
#- Поужинаем вместе?
#- Вы не боитесь испортить мою репутацию? – я пристально посмотрела на него.
#- А есть, что портить? Насколько мне известно, Вы живёте так, как Вам нравится – законы для Вас не писаны.
#- Ну, это Вы уже преувеличили! По крайней мере, у Вас самого должны быть какие-то принципы. Вы ведь не я. И тень ляжет скорее на Вас.
#- Мою репутацию нельзя испортить! – он улыбнулся.
#- Потому что она бутафорная? Ведь вся ваша монархия – одна сплошная декорация! Без обид, - добавила я.
#- Вы всегда проникаете в самую суть. Вероятно, Вы правы – именно поэтому. Единственное, что мы можем – никогда не потерять титул (пока нас не свергнут – а кому это сейчас надо?) и облагородить всех, кто рядом.
#- То есть Вы хотите сказать, что меня общество не осудит только потому, что Вы – королевский отпрыск?
#- Это очень грубо, но по существу, - подтвердил Вильгельм.
#- Отличная новость! Я польщена! Но, боюсь, на ужин не соглашусь. Мне нужно домой.
#- Что ж, не могу Вас держать, - он проводил меня до машины. – Но могу я хотя бы отвезти Вас домой?
#- Вполне, - почему-то согласилась я и села в его лимузин.
#- Так когда я смогу иметь счастье видеть Вас снова? – спросил он, едва мы отъехали.
#- А зачем?
#- Я Вам это уже говорил. Мне это приятно. И, судя по тому, что Вы принимаете мои приглашения – Вам тоже.
#- А Вы не делайте преждевременных выводов, - предупредила я. – А то потом может наступить разочарование.
#- Ах, да. Про жестокость и коварство Вашей семьи я наслышан. И готов на любые жертвы!
#- Все вы так говорите вначале, - вздохнула я. – А потом и рождаются слухи о нашем коварстве.
#- Я слышал, Ваш супруг хочет нас покинуть?
#- Откуда такая информация?
#- Он всегда перед длительным отъездом завершает все дела и выдаёт «годовые» указания своим людям. Как сейчас.
#- Вы так дотошно следите за всеми представителями княжеских родов? – с прищуром спросила я.
#- Нет, только за теми, кто может учинить мне препятствия.
#- Мне импонирует, что Вы не строите интриги, - призналась я. – Вы прямо говорите, что хотите увести меня из семьи и ждёте, когда мой муж уедет, зная, что он мог бы Вас остановить.
#- Так когда он уедет?
#- Я Вам не скажу, - честно сказала я.
#- Это ничего не меняет. Я пришлю Вам приглашение, сразу после его отъезда, - он улыбнулся. – Благодарю за чудесный вечер, - он нежно поцеловал мою руку.
Швейцар открыл мне дверцу, когда мы остановились. Я вышла из машины и зашла в дом, не обернувшись.
- Ты себе верна даже сейчас! – заметил Фер. Он потягивал виски в гостиной, выходящей окнами во двор.
- Тебя это удивляет? – спросила я, сев в кресло.
- Немного. Я думал… Вернее, я надеялся, что брак с Григорием и ребёнок, которого ты ждёшь, немного тебя остепенят.
- Немного и остепенили. Но только чуть-чуть, - я улыбнулась. Фер тяжело вздохнул. – Да не переживай, не западу! Я просто развлекаюсь!
- А ты не задумывалась, каково твоему мужу смотреть на твои развлечения?
- Ничего, пусть помучается. У нас с ним свои счёты.
- Прости, не буду лезть – это ваше с ним дело.
- Да ладно, ты же мне как брат! – усмехнулась я (а в голове мелькнула мысль «с братьями не спят», но я быстро её отогнала). – Он меня не поддержал, когда я очень в нём нуждалась. Обиды я не держу, т.к. не привыкла на кого-то надеяться, но вот отмстить не премину.
- Не сомневаюсь!
- Только не защищай его! – перебила я. – И не говори фраз, типа «у него были свои причины» и вроде того. В семье нет «своих» причин. И оставим это.
- Как скажешь.
Минуту царила тишина.
- Мы на днях уедем, - сказал Фер.
- Вам здесь плохо?
- Не в этом дело. Просто всему надо знать меру. И потом, когда твой муж уедет, нам лучше здесь не оставаться – мы ведь ваши гости. Не стоит обременять хозяев.
- Как хочешь, - я не стала его уговаривать. – Можно тебя попросить съездить в Москву – Женя очень хочет тебя увидеть, да и Изу тоже.
- Хорошо. А потом в Косицынград. Только где нам там жить?
- В любом месте, где захочешь! А если нет такого – можешь выбрать место и построить там дом. Я думаю, тебе надоело жить в гостиницах.
- Да, было бы неплохо.
- Договорились. Вот и обсудишь с Женей все детали, проект и фирму, которая за это возьмётся. А лучше… Хотя нет, это я сама с ним обговорю.
- Хорошо, - он поставил стакан на стол. – Ты не идёшь спать?
- Пошли, - я встала, и мы пошли наверх.
- Доброй ночи! – он поцеловал меня в щёку возле двери в спальню.
- Доброй! – ответила я и зашла.
Вяза не было. Ну, и хрен с ним!
Я позвонила Жене.
- Привет, братишка, извини за поздний звонок, - начала я.
- Всё нормально, это не поздно. Вечер добрый. Как дела?
- Всё отлично. С Вязом я поговорила – он не против.
- Как-то слабо в это верится, - признался Женя.
- Хорошо, скажу так: ему всё равно. Он на днях уезжает в Студёновку, так что Магду я возьму с собой. Как у тебя успехи с графиком?
- Всё готово. Мы попали на удачное время. Когда ты должна рожать?
- В середине мая, кажется.
- Я составил график на март и апрель.
- А май? – удивилась я.
- Ты будешь петь?
- Конечно! Поставь какие-нибудь записи на это время. Я и после родов буду петь, - твёрдо заявила я.
- Хорошо, как скажешь. Значит на май-июнь-июль я ставлю записи, правильно?
- Да, а с августа – опять спектакли и концерты. Но лучше всё же спектакли.
- Я тебя понял, всё сделаю.
- Отлично! Кстати, на днях к вам приедут Фер с Изой. И у него к тебе есть разговор. Чтобы ты был готов, сразу предупрежу. Ему нужен дом в Косицынграде – думаю, он уже заслужил себе собственное жилище. Хватит ему жить в коммуне.
- Конечно, я с тобой полностью согласен. Мы обсудим с ним проект.
- А вот в связи с грядущей стройкой века у меня к тебе есть предложение.
- Внимательно.
- А не купить ли нам строительный бизнес? Нам ведь весь город отстраивать и реконструировать – так пусть это будут свои люди, как ты думаешь? – предложила я.
- Вполне, - не раздумывая, согласился он. – Выгодная и разумная идея. Молодец, сестрёнка! Я займусь этим.
- Спасибо, Женечка! Как там Шурик, как Трис?
- Всё хорошо. Саша сейчас расписывает один храм, а Трис с ним ходит – начал петь в церковном хоре.
- Ой, Женя, ты следи за ним! – я аж испугалась. – Как бы он фанатиком не стал. Кидает его из крайности в крайность!
- Пока я за ним этого не замечал. Ему музыка нравится. Ты же сама подсадила его на духовную музыку.
- Так я же в лечебных целях! – оправдывалась я.
- Я знаю. Не волнуйся, я за ним присматриваю.
- Хорошо. Тогда я немного успокоюсь, - сдалась я.
- Когда Вяз уезжает, говоришь?
- 1-го числа, - ответила я.
- Ну, работа не даст тебе сильно скучать.
- Определённо, - согласилась я. – Где у меня первый спектакль?
- В Королевской опере, разумеется.
- А что и когда?
- 15-го Фигаро, 17-го Севильский, 20-го Пиковая, 25-го…
- Хватит! – перебила я. – Не всё сразу. Я ведь всё равно не запомню. Ты мне на почту сбрось – я посмотрю.
- Уже, дорогая. Проводишь мужа, и иди в театр – они тебя ждут!
- Хорошо. Спасибо, Женя.
- Доброй ночи, сестрёнка! – попрощался он.
Как чудесно иметь такого брата! И что бы я без него делала?!..
1 марта.
Сборы позади, прощания закончились, все уехали. Магду Вяз оставил «родителям». Но мне не составит труда убедить их отдать мне ребёнка (всё-таки я мать!).
На днях поеду в театр – можно уже начинать работать.
А хорошо, когда никто под ногами не путается. Можно хоть мысли в кучу собрать.
Надо придумать, как помочь Чарли и Бет. На данный момент это проблема №1.
3 марта.
Вчерашний день прошёл скучно – я просидела весь день дома, отдохнула и попыталась пообщаться с Магдой. Она не сопротивляется, но и энтузиазма не испытывает. Не беда!
Сегодня я поехала в театр, познакомилась с коллективом, посидела на репетиции, обещалась быть через несколько дней. Узнала, кто режиссёр.
Это меня не обрадовало. Это всё тот же выскочка, укравший постановки Bergonzi. На этот раз я это так не оставлю.
Мне очень хочется подать на него в суд. Я созвонилась с Женей и обсудила такую возможность. Он меня отговорил, сказав, что это пустое дело, которое мы можем выиграть только «аукционом» (т.е. предложив судье больше денег, чем адвокаты этого режиссёра).
Меня это не останавливает, но… Жене я доверяю: если он говорит «не стоит» - значит, «не надо ни в коем случае». Проверено.
Остаётся только одно – вывести его на чистую воду, чтобы он сам признался в своих грехах. А это мне уже проще.
В связи с этим имеет смысл появиться в театре пораньше и начать обработку этого пацана. Проблема только в том, что я несколько его старше, да ещё и с пузом.
Что ж, надеюсь, сноровку я не потеряла.
5 марта.
Вчера я посетила салон – привела себя в порядок (подчистила свои пёрышки), прикупила новых шмоток (хорошо, что мода для беременных не уступает обычной).
Я себе понравилась, и это очень хорошо.
Сегодня я приступила к работе. /кстати, на моё предложение посидеть на репетиции, Магда, к некоторому моему удивлению, охотно согласилась/
«Фигаро» – это та опера, успех которой зависит не столько от певцов, сколько от режиссёра. Сидя на днях на репетиции, я сразу узнала работу Bergonzi. Значит, успех гарантирован!
Более того, я пела эту оперу именно в его постановке – поэтому знала каждое движение, каждый жест! Поэтому я знала, что нужно делать «не так», чтобы привлечь внимание режиссёра.
Моё появление встретили бурными аплодисментами. Не скрою, мне очень приятно, что я ещё котируюсь в «тусовке». Чтобы сделать свой «выход» ещё эффектнее, я немного припозднилась (опоздала).
#- Миссис Косицына! – режиссёр подошёл ко мне и поцеловал мою руку. – Я бесконечно рад!
#- Охотно верю! – я оперлась на его руку, поднимаясь на сцену. – Приступим?
В его глазах я заметила тень уважения (почему-то только тень) и гордость, самолюбование (мол, какой успех для него). Значит, работать мне предстоит с его самомнением и самолюбием – моё любимое! Сыграв на этом, я подберусь к нему вплотную, а потом просто вонжу в его сердце нож до упора. Я его выверну! Он меня ещё узнает!
Что же, пробная репетиция прошла нормально. Я сделала вид, что ничего не помню, и ходила по сцене с клавиром в руках.
Я оценила обстановку, и уже знаю, что и как нужно делать. Кроме того, мне многое не нравится в оркестре.
6 марта.
Репетиции продолжаются. Сегодня проходили только первое действие. Понемногу стал прорезываться мой характер. Местами я огрызаюсь. Чувствую, скоро сорвусь и начну нормально работать. Сама, за всех.
К моему удивлению, Магде очень понравилось сидеть на репетициях. Ну, и слава Богу!
Я вошла во вкус, и теперь главное – чтобы меня ничто не отвлекало.
7 марта.
На репетициях я начала брать дело в свои руки. Мне кардинально не нравится то, что делает оркестр. Пока я ещё прошу культурно.
Режиссёра я заставляю бегать по сцене и расставлять всё и вся чуть ли не собственными руками. Правда, передо мной у него заметен некий трепет. Мне он явно боится делать замечания, хотя я откровенно на них напрашиваюсь!
В конце репетиции я изъявила желание поговорить с режиссёром и дирижёром. Мы назначили день и время, когда я обсужу с каждым из них свою концепцию. Всё-таки с моим мнением не считаться нельзя.
Вечером мне принесли письмо. Это приглашение от Вильгельма на завтрашний ужин. Ну, и схожу – репетиции всё равно нет!
8 марта.
Неплохо! У меня созрел план, который поможет мне убить сразу двух зайцев: отвадит от меня этого «королевича» и решит проблемы Эстергази.
Сегодня Вильгельм впервые предпринял попытки выйти за рамки «великосветских» отношений.
Для ужина он выкупил ресторан!
/могу представить, во сколько это ему обошлось – ведь сегодня 8 марта, хотя они его тут и не празднуют ;; а мне сразу вспомнился мамин ужин с отцом, после которого у них была первая близость - о чём я читала в её мемуарах…/
Была живая музыка, шикарная кухня, безупречное оформление и обслуживание.
Когда блюда были поданы, официанты буквально испарились, появляясь, чтобы сменить приборы, и снова будто исчезали в небытие.
#- Скажу Вам честно, я просто счастлив, что Ваш муж уехал! – признался мне Вильгельм.
#- А чем он Вам мешал?
#- Похоже, Вы не очень хорошо его знаете, - усмехнулся он. – Он Вам ничего не рассказывал про своё прошлое?
#- Меня это не интересует, - честно сказала я. – Какая мне разница?! И не опускайтесь до передачи мне местных сплетен.
#- Что Вы! Просто есть один момент, который, на мой взгляд, может многое Вам объяснить и даже предостеречь.
#- Заинтриговали, - нарочито наигранно проговорила я.
#- Он весьма своеобразно расправляется со своими соперниками.
#- Тоже стреляется? – я приподняла одну бровь.
#- Тоже?
#- Да, хватает у меня знакомых дуэлянтов, - соврала я для красивого словца.
#- Сочувствую, - он опустил глаза. – Нет, Ваш супруг менее изощрённый в этом вопросе. Он просто… избивает.
#- Что?! – не поверила я.
#- Да, он так разукрашивает лица, что любой гримёр боевиков позавидует.
#- Вы сами видели? – мне всё же не верилось в это.
#- Доводилось один раз. И если бы это не был мой хороший знакомый, я бы никогда не узнал, откуда у него эта «красота». Я был в курсе его интрижки с предыдущей женой Вашего мужа.
Для меня почему-то стало неким потрясением узнать, что Вяз уже был женат. Но вида я не подала.
#- Так Вы боитесь за своё лицо?
#- Не без этого, - он усмехнулся. – И боюсь, я не смогу никому объяснить причину.
#- То есть Вы не признаете, что у Вас роман с чьей-то женой?
#- Это может навредить моей репутации.
#- Бред! Вы же сами говорили… Ну и какого тогда рожна Вы за мной так рьяно приударяете, ухаживаете, приглашаете в театр, ресторан, танцуете, дарите цветы, подвозите домой…Вы всем своим видом показываете своё отношение ко мне!
#- Вы путаете светскую игру, интрижку и серьёзные отношения, - усмехнулся Вильгельм. – Согласитесь, было бы странно, если бы молодой, красивый, неженатый мужчина не оказывал бы знаки внимания женщинам. Все бы подумали, что я гей!
#- Так оказывайте незамужним!
#- Это может принудить меня на ком-либо из них жениться. Лишний знак внимания незамужней может быть воспринят как предложение руки – и потом от этого не отвертишься.
#- Поэтому ухаживать надо за замужними?
#- Именно. Потому что это ни к чему не обязывает. Как правило, до серьёзных отношений не доходит. Все знают эту игру, и все в ней участвуют. Только с замужними можно безболезненно заигрывать. Это вносит разнообразие в нашу скучную жизнь, - объяснил он мне.
#- Глупо, - только и сказала я.
#- Может быть. Правда в обществе всегда находится один-два человека, весьма, скажем так, занудных – они не хотят играть и пресекают любые попытки. На сегодняшний день таким человеком является Ваш супруг. Он не понимает всей несерьёзности такого флирта, и готов практически по любому поводу обезобразить человека.
#- Поэтому Вы… - как бы продолжила мысль я.
#- Дождался его отъезда.
#- Дождались для чего?
#- Для перехода к более серьёзным действиям, - просто и серьёзно ответил он.
#- Так Вы же сами говорите, что это только игра, флирт. И что не хотите портить себе репутацию, обнаруживая нечто большее. Ваши слова не вяжутся с Вашим поведением!
#- Для света моё поведение должно выглядеть как привычная игра. Но Вам я открываю все свои карты, как есть. Если я добьюсь своего – мне уже будет не важно, кто и что думает.
В его глазах не было ни лукавства, ни хитрости.
#- И что Вы намерены сделать? Чего хотите добиться?
#- Как минимум – покорить Ваше сердце, а как максимум – сделать Вас своей женой.
Я рассмеялась.
#- Вы находите это смешным? – удивился он.
#- Мне кажется, Вы меня с кем-то спутали или забыли, кто я
#- Что Вы имеет в виду?
#- Я Косицына! – воскликнула я. – Косицыны не любят! У меня были романы с сотней мужчин – среди них никто не считает себя счастливым!
#- Кроме Вашего супруга.
#- Вы с ним обсуждали это?
#- Это и так видно, - вздохнул Вильгельм. – То, что он делает для Вас; то, как он говорит о Вас – он Вас боготворит и счастлив от этого!
#- Вы так близко с ним знакомы?
#- Из-за Вас, - проговорил он. – Я не мог поверить, что Вы вышли замуж! И узнал, кто этот счастливец. Им оказался князь Вяземский: человек скрытный, суровый, я бы даже сказал, нелюдимый, резкий и сильный. Я многое узнал о нём, и стал за ним наблюдать. Я должен был узнать, чем он Вас покорил.
#- И как? Узнали? – мне даже любопытно стало.
#- Нет. Но теперь это очевидно, - он кивнул на мой живот.
#- Да Вы что?! – я засмеялась. – Из-за этого? – я положила руки на живот.
#- Да, - серьёзно ответил он. – Князь – не тот человек, который не несёт ответственности за свои поступки и дела. Он очень ответственен, и никогда не позволил бы себе «сделать ребёнка» и оставить женщину. У него не может быть внебрачных детей. Его дети – члены семьи, наследники фамилии. Он нашёл женщину, которая родит ему детей, коль с предыдущей ничего не получилось.
Он словно дразнил меня. Мне так хотелось узнать, что же там был за брак, но приходилось всё время игнорировать эту тему, чтобы не подавать вида.
#- Думаю, я не самая подходящая кандидатура для семьи, - косо ухмыльнулась я.
#- Ошибаетесь! Вы как раз самая подходящая кандидатура! Вы уже нагулялись и почти сошли со сцены. Кроме того, Вы научены ошибками матери. А дети из неполных семей обычно всеми силами стараются избегать повторения ошибок своих родителей.
#- В таком случае, Вы сами выглядите глупцом! – я запуталась окончательно. – Следуя Вашей логике, я сама ни в коем случае не допущу распада семьи.
#- Дело в том, что для Вас правила не писаны, и Вы не попадаете под общую классификацию.
#- Что Вы имеете в виду?
#- То, что Вы – вылитая мать! Я наблюдаю за Вами всю жизнь. Я знаю, что для Вас жизнь Вашей матери – не урок, а образец, даже если сами Вы так не думаете. Князь допустил одну ошибку – он это не учёл.
#- Да Вам можно диссертацию по характеру Косицыных писать!
#- Так я же свои интересы преследую.
#- Да Вы маньяк! – воскликнула я почти серьёзно.
#- В общем, наверное.
Я замолчала. Информации к размышлению и так предостаточно.
#- Простите, я, кажется, Вас запутал, - он заметил на моём лице некоторую растерянность.
#- Всё нормально. Просто для меня это впервые. Обычно если со мной хотели переспать – это было просто и очевидно, без такой сложной обходной дороги.
#- Так я же преследую не просто похотливые желания, мне нужно большее.
#- Мне надо об этом подумать, - честно сказала я и встала.
#- Вы уже уходите? – Вильгельм медленно поднялся.
#- Да, пожалуй. Мне с утра в театр, я бы хотела выспаться.
#- Я Вас отвезу, - он проводил меня до машины и сел рядом.
В машине я молчала.
#- Я не буду на Вас давить, - перед самым замком сказал Вильгельм. – Но сделаю всё, что в моих силах, чтобы доказать Вам искренность и серьёзность своих намерений, - он нежно поцеловал мою руку и улыбнулся. – Доброй ночи и спасибо за прекрасный вечер!
#- Не за что. Доброй ночи, - я поспешила закрыть двери.
В доме было тихо – видимо, все спали. Я аккуратно прошла в спальню и забралась в горячую ванну.
«И что это было? Неужели это правда? Неужели Вяз был женат? И кто она? Где? Почему развелись? Почему у них не было детей? Что за тайны?!»
А этот Вильгельм может мне помочь в решении проблем. С его помощью мне точно удастся спасти Эстергази – его слово будет весомее многих, и его репутацию это не испортит!
Но для этого мне нужно чем-то ему отплатить. Он хочет меня? Что ж, вариант… Но… В жёны я к нему не пойду – хватит с меня и одного брака. Он хочет в жёны Косицыну? И получит! Только не меня, а … Бет! Ей точно по барабану. А такому жениху любой позавидует!
Это мне и предстоит устроить.
10 марта.
В театре всё нормально, работа идёт. Построение глазок режиссёру производит ожидаемый эффект. Он и так не сильно сопротивляется – а скоро и совсем на коленях ползать будет.
С дирижёром мы вчера мило поговорили и обсудили некоторые мои пожелания. А с режиссёром у меня ужин завтра – обработаю как липку!
Если Женя сказал, что не стоит возиться с судами – я выведу его на чистую воду, он у меня сам признается во всех грехах. А уж подловить момент я смогу запросто.
Вильгельм не появляется – вероятно, выжидает.
Вяз звонит почти каждый день (и откуда, интересно? Там же нет сотовой связи! А у Михалыча телефон только на район выходит…)., но чаще разговаривает с автоотвтечиком – в то время, когда он может звонить, меня дома не бывает.
План обработки Вильгельма у меня уже почти полностью созрел. Плохо только, что в результате он очень во мне разочаруется и будет «убит горем». Впрочем, как и все. И он это знал.
11 марта.
Встреча с режиссёром прошла успешно.
#- Вечер добрый, - я подошла к столику, за которым он сидел, и подала ему руку.
#- Добрый! – он поспешно встал и поцеловал мою руку. После чего отодвинул мне стул.
#- Вы что-нибудь заказали?
#- Нет, ждал Вас. Прошу, - он протянул мне меню.
Сделав заказ, мы приступили к обсуждению спектакля.
#- В целом, мне импонирует эта постановка, - призналась я. – Ваше авторство?
#- Да, - он опустил глаза.
#- Так зачем этого стесняться? Очень хорошая работа! Чувствуется опыт, твёрдая рука мастера. Давно Вы ставите спектакли?
#- Третий год, - он улыбнулся. – Но я вырос в театре.
#- На спектаклях моей мамы, - закончила я. – Почему-то сегодня стало модно так говорить.
#- Наверное, потому, что Ваша мама – это целая эпоха, воспитавшая уже одно поколение. А режиссёры, с которыми она работала, и их спектакли – это наглядное пособие.
#- Вы считаете, что сегодня мало хороших режиссёров?
#- Мало, почти нет.
#- И кого лично Вы к ним относите? – хитро спросила я. – Кроме себя, разумеется.
#- Ну, что Вы! Мне ещё очень далеко до Великих! – он скромно отвёл глаза.
#- Итак? – я смотрела выжидающе.
#- Хороших много, а Великих…
#- Bergonzi? - предложила я и внимательно следила за его реакцией.
Он резко поднял на меня глаза, но быстро взял себя в руки.
#- Безусловно! – неожиданно для меня согласился он. – Блестящий режиссёр! Мой, в каком-то роде, учитель. Я всегда следил за его постановками.
#- Не боитесь начать подражать?
#- Боюсь. Но пока, вроде бы Бог миловал. Я глубоко уважаю синьора Bergonzi.
#- Это хорошо.
#- Я в курсе, что вы хорошие с ним друзья. При возможности, передайте ему мои восхищения.
#- Непременно. Кстати говоря, я считаю, что солисты должны дружить с режиссёрами, - я умело подхватила эту тему и стала развивать. – Иначе это может навредить карьере.
#- Грамотно, - усмехнулся он. – Для меня одно только знакомство с Вами – это огромная честь.
#- У нас есть шанс подружиться, - я подмигнула. – Мы можем перейти на «ты»? Так проще будет работать? – т.к. в английском нет понятия «ты» и «вы», это подразумевало переход на «дружеский» формат общения – без фамилий и «господ».
#- Конечно! Я бы не посмел Вам… тебе это предложить.
#- Отлично, договорились.
Обсудив детали постановки, мы вышли из ресторана.
#- Давай немного пройдёмся, - предложила я. – Вечер больно хорош.
#- С удовольствием! Прошу, - он предложил свою руку.
Я чувствовала, как он напряжён, как зажата его рука. Он прямо трепетал! Это уже не очень хорошо – надо ему немного осмелеть. Ну, я думаю, это дело времени – надо только, чтобы он осознал и прочувствовал своё положение.
Мы немного прошлись, и он проводил меня до машины.
#- До завтра! – я протянула ему руку.
#- Доброй ночи! Спасибо за прекрасный вечер, - он склонился к ней.
Я прихожу поздно – дома уже всегда все спят…
12 марта.
Продолжаем репетировать. Магда сидит в зале, как заворожённая. И уже подпевает почти всем солистам.
Режиссёр явно в меня втюрился по самое «не могу» - и я оказываю ему определённые знаки внимания. Нужны ли мне театральные сплетни? А почему бы и нет?! Так здорово иногда посмеяться над глупостью и завистью людей!
«Фигаро» и «Цирюльник» - благодатные оперы для режиссёра. Можно и руки безнаказанно распустить и позаигрывать… Одним словом, можно почти всё.
Очень мило. Скоро, очень скоро он ослепнет – и тогда попадёт в мои тиски.
Вильгельм прислал очередное приглашение в театр. Я отправила отказ и встречное приглашение на свои спектакли (в смысле, пригласительные билеты).
13 марта.
Режиссёр больше увлечён мной, нежели спектаклем. Всё очень неплохо.
14 марта.
Генеральная прошла успешно. Главное – не сильно испортить всё завтра ;. После репетиции режиссёр зашёл ко мне в гримёрку:
#- Как я счастлив!
#- Погоди радоваться, - остепенила я. – Ещё завтра пережить.
#- Конечно, - он сел на моё зеркало. – Ты так прекрасна! Понимаю, тебе это говорят постоянно, и я не тот человек, чьё мнение может для тебя что-то значить. Но я не могу промолчать.
#- Так и не молчи, мне приятно, - я улыбнулась.
#- Почему я?
#- Что «ты»? – я сделала вид, что не поняла.
#- Чем я заслужил столько твоего внимания?
#- Этого ты не узнаешь! – усмехнулась я. – Это останется только моей тайной. И совет на будущее: со мной никогда не задумывайся «почему», просто наслаждайся. Причина не имеет смысла.
#- Как скажешь, - он поцеловал мою руку. – Поужинаем завтра после спектакля?
#- Можно. Где?
#- У меня в гостинице шикарный ресторан.
#- А коллектив туда поедет?
#- Мы сняли другой ресторан, но нам туда ехать не обязательно – перебьются!
#- Ладно, - я встала. – Договорились.
#- Я зайду за тобой, - он впервые позволил себе поцеловать меня.
И именно в этот момент, по закону вселенской подлости, кто-то заглянул в гримёрку.
Оборачиваться не в моих принципах – я кинула беглый взгляд в зеркало и … чуть не обмерла!
А я ещё думала, что меня уже ничем нельзя удивить! Вот где было неприятно!
Я даже оттолкнула режиссёра.
#- Я забылся, прости, - спохватился он.
#- Всё нормально, просто мне пора.
#- Конечно. Да завтра. И удачи нам всем, - он поцеловал мои руки и быстро вышел.
«Вот же…!» У меня даже мысленно ругательств не хватало, чтобы описать всю мерзость ситуации. Так я ещё не прогорала!
Будь на этом месте кто угодно, я бы без труда выкрутилась и развернула ситуацию любым боком, и исказила бы, как мне надо. Но! Но!! Но!!!
Только не он! Кто угодно!! Но только не он!!!
Я упала на стул и сжала голову руками. Мысли вились роем.
«Что он тут делает? Как он тут оказался? Почему он? Почему сейчас?! Ну, почему?!»
Вариантов решения этой проблемы я пока не видела.
Бежать искать его? Придумывать оправдания? Это не мой случай. Тем более, что раскаиваться не в чем! Это же часть плана отмщения за НЕГО же! Ну, разве я смогу ему это объяснить? Разве он будет меня слушать? Разве поверит?
«Ладно, - я подняла на себя глаза. – Всё встанет на свои места, когда я доведу дело до конца. А сейчас я должна держаться своей линии. Он не дурак – всё поймёт».
Переодевшись, я поехала домой.
Оставив родителям Вяза пригласительные, я извинилась и закрылась в своей спальне. Приняв ванну, я решила пораньше лечь спать.
16 марта.
Постановка прошла как всегда на высоте. Море оваций, цветов, восторгов; толпы людей: знакомых, не очень и чужаков.
Родители Вяза сразу по окончании спектакля забрали Магду домой – я предупредила, что буду только под утро.
Одним из последних ко мне зашёл Вильгельм.
#- Очаровательно! Мои поздравления! – он вручил мне очень красивый букет цветов и поцеловал мою руку.
#- Спасибо, - я устало улыбнулась. Беременность выпивает-таки из меня соки. Я никогда раньше так не уставала!
#- Может, поужинаем?
#- Прошу меня простить, - я ждала этого предложения. – Но у нас традиция – оставаться с коллективом.
#- Так у Вас теперь почти каждый день если не генеральная, то спектакль!
#- Такова моя жизнь, - я улыбнулась.
#- Тогда мне придётся Вас похитить!
#- Вариант, - согласилась я. – Только Вам придётся выплатить мне неполученные гонорары.
#- Вы работаете за деньги? – удивился он.
#- Ну, не за «спасибо» же! Конечно, за деньги! Скажу больше: РАДИ денег!
#- Странно это слышать от представительницы самой богатой семьи в России.
#- Кроме самых больших доходов мы отличаемся и самыми большими расходами, - заметила я. – У нас нет «лежачих» денег – всё в работе. Иногда траты превышают поступления, - призналась я.
#- И тогда Вы выходите на сцену, - как бы продолжил мысль он.
#- Примерно так.
#- Так может, мне подарить Вам чек?
#- Не оскорбляйте меня! – я вспыхнула негодованием. – Все свои деньги мы честно зарабатываем! Ни копейки мы не украли и не взяли как подачку!
#- Всё-всё. Прошу простить мне мою необдуманную реплику. У меня и в мыслях не было Вас обидеть или оскорбить. Как я могу исправить свою ошибку?
#- Я подумаю, - я властно улыбнулась.
В гримёрку с коротким стуком вошёл режиссёр.
#- Прошу прощения, ты ещё не готова? – он не заметил Вильгельма (или сделал вид).
#- Дай мне ещё 20 минут.
#- Хорошо. Я у себя, - он вышел.
#- Это ваш…
#- Режиссёр, - помогла ему я. – Боюсь, мне пора.
#- Я не отпущу Вас с ним, - серьёзно сказал Вильгельм.
Я рассмеялась:
#- Как мило! Спасибо за заботу, но он меня не съест. У меня с ним ещё три спектакля здесь. Так что придётся отпустить.
#- Хорошо. Только Вы должны пообещать мне свидание на этой неделе.
#- Ладно. 18-го я - Ваша.
#- Буду иметь в виду. Приятного вечера, - он наклонился к моей руке.
#- И Вам, - я мягко улыбнулась.
Он стоял очень близко от меня. Я чувствовала его дыхание. Волновало ли оно меня? Наверное, нет. И не думаю, что такие глупости когда-то что-то для меня значили. Но он явно надеялся «очаровать» меня. Что ж, пусть думает, что ему это удалось.
После его ухода, я быстро переоделась и зашла к режиссёру.
#- Твой страстный поклонник?
#- Один из многих. Или вернее, последний за сегодня, - я улыбнулась. – Сам знаешь, как иногда сложно от них отделаться. Для этого многие и держат охрану.
#- Как не знать. Пойдём?
- Andiam! – пропела я из Церлины.
Он приобнял меня за талию и пропустил вперёд.
За ужином продолжились восхищения моей персоной. После пары бокалов вина он уже достаточно осмелел, чтобы заговорить откровеннее.
Но всё-таки к главной (для него) теме он начал подход издалека.
#- Надеюсь, ты не очень устаёшь? Если где-то на репетициях тяжело – ты можешь не петь. Отдыхай, когда тебе это нужно.
#- Не волнуйся, я себя не обижу. Но спасибо за внимание.
#- Прости, а беременность тебя не тяготит?
#- В смысле?
#- В физическом плане.
#- Ах, в физическом! – я хитро улыбнулась.
#- Нет, ты меня не так поняла! – испугался он.
#- А по-моему, очень даже так, - я посмотрела на него прямо. – Мы же не дети! Что за цирк?!
#- Я не привык говорить на эти темы.
#- Обычно сразу действуешь? – усмехнулась я. – Знаю я вас, режиссёров. Итак, какую сцену хотим отрепетировать?
Он улыбнулся и посмотрел на меня уже без маски приличия.
#- Это мне нравится уже больше, - «по-деловому» заметила я.
Вечер получил логическое продолжение.
Следуя своим принципам, я ушла, едва он заснул (я никогда не остаюсь с мужчинами на ночь: исключение – мои … мужья ;).
Хм… Рыбка попалась. Из пруда вытянута и банку заключена. Пусть ещё немного побарахтается.
Получаю ли я от этого удовольствие? Нет. И уже давно. А так как в данном случае это ещё и часть плана отмщения – хорошо, что ещё не противно!
А сегодня была генеральная «Цирюльника».
Боюсь, послезавтра слухами театр будет просто переполнен!
Ну, и ладно! Жаль только briello – он не поймёт…
Бог с ним! У меня сейчас голова болит о спектаклях и ребёнке - потом подумаю за всё человечество!
21 марта.
Ой, сколько всего за эти дни произошло! Даже за тетрадь сесть некогда было! Что ни день – то событие.
Итак, по порядку.
17-го был «Цирюльник». Всё прошло, как обычно. После спектакля мы снова остались вдвоём, и в курсе был уже весь коллектив.
18-го около часа дня за мной (к замку) приехала машина от Вильгельма. Пришлось собраться и поехать.
Сам он не приехал – ждал меня на … яхте! Я даже удивилась, когда машина заехала в порт.
#- Оригинально! – заметила я, встретив Вильгельма и протянув ему руку для поцелуя.
#- Старался, - он мягко поцеловал руку и, обняв меня за талию, проводил в каюту. – Я хотел сделать этот день для Вас незабываемым.
#- У Вас есть все шансы! – призналась я.
У меня зазвонил телефон. Глянув на номер (звонил режиссёр), я просто отключила его.
#- Сегодня я не хочу ни с кем разговаривать, - пояснила я.
#- Я рад.
День прошёл даже лучше, чем я могла ожидать. Всё было чудесно! И даже стало немного обидно, что мой собственный муж такого для меня не устраивал. Разве, что катание на санях. Но это не так красиво! /хотя, судя по дневниковым записям, я была в восторге/
И за что я особо благодарна Вильгельму – он не склоняет меня к интимной близости. Зато до поцелуев уже осмелел. И после этого мне стало казаться, что я поступаю подло по отношению к нему. Он не производит впечатления ловеласа (или просто очень хорошо это маскирует).
Ну, да ладно.
День прошёл шикарно, вечер – волшебно, ночь – благополучно. Я уснула на диване в гостиной, и он отнёс меня в каюту. Сам лёг в другой. Всё чинно.
На утро, после завтрака, он отвёз меня в театр и просидел всю репетицию в зале.
Перед репетицией, пока я одевалась, ко мне влетел режиссёр.
#- А я уже испугался. Вчера весь день пытался дозвониться.
#- Я отдыхала, - коротко ответила я.
#- Слава Богу! Как самочувствие? – он сел на зеркало.
#- Спасибо, всё в порядке.
#- Я рад. А то до меня поздно дошло, - он опустил голову. – Наверное, не стоило так…
#- Всё нормально. Не бойся: если что – я напомню, - я примирительно улыбнулась.
#- Отлично, - он встал. – Не напрягайся сегодня. Если сложно – можешь вообще не петь.
#- Спасибо, что сказал, сама бы не догадалась, - я не смогла скрыть усмешку.
#- Да, конечно. Прости. Увидимся, - он коротко поцеловал меня и вышел.
Честно говоря, окончания репетиции я ждала с нетерпением – мне так хотелось увидеть их реакцию друг на друга!
#- Всем спасибо! Всё великолепно. Спойте хотя бы так на спектакле – и будет шикарно! Хорошо всем отдохнуть и удачного дня! – напутственно отпустил всех режиссёр.
Вильгельм зашёл ко мне, едва я успела переодеться.
#- Я Вас отвезу, - предложил он.
#- Хорошо. Кстати, Ваше мнение?
#- Как всегда – бесподобно! Я в восторге! Вас можно слушать бесконечно!
#- Да я не про себя. Как спектакль? Слаженность, драматургия? – уточнила я.
#- Всё хорошо. Конечно, признаться, для меня русские оперы довольно тяжелы на восприятие. И концовка удручает.
#- Что есть, то есть, - согласилась я. – Но у Верди и Пуччини не лучше.
#- И ещё: интересно вас слушать. Вы - на русском, тенор – на английском, баритон – на итальянском. Текста вообще нет!
#- Согласна, - я улыбнулась. – Это ноухау нашего режиссёра. Мне не нравится, но дело его. Я пою на родном, оригинальном языке – а всё остальное меня не касается.
#- Вероятно, это единственно правильный подход ко всем современным постановкам, - согласился Вильгельм. – Ну, что? Вы собрались, мы можем идти?
#- Да, вроде бы всё. Пойдём, - я взяла сумочку и мы вышли.
#- Уже уходишь? – в коридоре нас «заловил» режиссёр.
#- Да.
#- Можно тебя на минуту? – он покосился на Вильгельма и отошёл в сторону.
#- Я тебя слушаю, - извинившись перед Вильгельмом, я подошла к нему.
#- Прости, но я чего-то не понимаю, - начал он.
#- А тебе и не надо. Не стоит следить за мной – это дело неблагодарное. Что-то по спектаклю? – спросила тут же я.
#- Нет, всё в порядке, - растерялся он.
#- Отлично. Тогда до завтра! – я быстро отошла от него.
#- Какие-то проблемы? – уже на выходе спросил Вильгельм.
#- Нет, всё нормально. Просто попросил не проверять здоровье на крепость.
#- Я становлюсь популярным? – усмехнулся он.
#- Есть такое. Хочешь узнать о себе много нового – пройдись с примой под руку, - я улыбнулась.
#- Понял. Это интересно.
Вильгельм отвёз меня домой.
- Дорогая, я могу с тобой поговорить? – в коридоре меня выловила княгиня.
- Конечно. Я только переоденусь и спущусь к Вам.
- Я сделаю нам чай, - она мягко улыбнулась.
Переодевшись и морально настроившись, я спустилась в гостиную.
- Мы так редко тебя видим, - начала она. – На сцене и то чаще, чем дома.
- Мы много репетируем, - я поймала себя на том, что сразу начала оправдываться, и постаралась это пресечь. Но и грубить не стоит.
- Гриша звонит каждый день – хочет с тобой поговорить, а тебя всё нет. Я ему объяснила, он понял, но… Ты же меня понимаешь, я так переживаю! Как твоё самочувствие, как ребёнок? Может, стоит сходить на обследование?
- Не думаю, - прямо ответила я. – Чувствую я себя отлично, беременность не доставляет мне никакого дискомфорта. Всё хорошо. Да и единственный врач, которому я доверяю, находится в Москве.
- Ты можешь обратиться к нашим врачам.
- Спасибо, но пока не нужно. Не стоит злоупотреблять врачами без причины. Спасибо за заботу.
- Хорошо, - она вздохнула. – У тебя достаточно благоразумия, чтобы это контролировать. Но если что – ты можешь сразу обращаться.
Я мягко улыбнулась в ответ.
- Могу я говорить с тобой откровенно? – вдруг начала княгиня почти шёпотом.
- Конечно.
- Ты меня прости. Вероятно, это не моё дело. Но меня очень беспокоит, что ты часто не ночуешь дома. И потом, эта машина… Мы уже не первый раз видим её возле нашего дома. Это порождает ненужные толки. Ты уж меня прости, просто Григорий – мой сын, и я беспокоюсь…
- Всё нормально, - перебила её я. – Я Вас прекрасно понимаю. Это же нормально! Но попробуйте понять и меня. Я живой человек, а не только певичка. У меня тоже есть проблемы, и я вынуждена решать их сама. Вероятно, Вы знаете, что семья Эстергази – моя близкая родня. И Вы знаете, какие у них сейчас проблемы. И пытаться помочь им будет чревато для многих. А этот человек – единственный, кто может мне помочь. Сами посудите, Вы же не стали бы защищать Эстергази?
Она опустила глаза:
- Ты права. Прости, мы действительно не можем тебе помочь.
- А слухи – это нормальное явление там, где есть я. Пусть толкуют – так было всегда. Я решаю проблемы своей семьи – и досужие толки, сплетни меня не беспокоят. Мне очень жаль, что они досаждают Вам. Я понимаю. Причём настолько хорошо, что совершенно без обид, я могу пожить какое-то время у Эстергази или в гостинице.
- Что ты?! – она испугалась. – Да разве можно?! Ты же нам как дочь! Ни в коем случае! Если уж мы не можем тебе помочь – так хотя бы поддержим. Не уезжай! Мы не будем больше обращать внимания на слухи. Как жаль, что Григорий уехал, - она вздохнула и покачала головой. – Он так плохо поступил, бросив тебя сейчас.
- Всё нормально, - я улыбнулась примиряющее. – Мы с ним это обсуждали. Он знает, что я справлюсь.
- Ещё раз прости меня, - она сжала мои руки. – Я многого не знала. Прости!
- Всё хорошо. С Косицыными всегда непросто!
- Не говори так! Мы очень тебя любим – и будем всецело поддерживать!
- Спасибо. А теперь, если позволите, я бы хотела отдохнуть.
- Конечно. Извини, что доставила столько беспокойства и неудовольствия и заняла твоё время, - мы встали.
- Нам надо было об этом поговорить, - призналась я. – Я рада, что мы всё выяснили. Приходите завтра на спектакль!
- Непременно. Спасибо! – она ещё раз пожала мне руки. – Отдыхай, дорогая, - и поцеловала в обе щеки.
- Спасибо, - я улыбнулась и вышла.
Зайдя к себе, я тяжело выдохнула.
«Пронесло! Неприятно было бы обманывать их. Такие честно-наивные люди. Был бы здесь Вяз – он бы меня избил, наверное, за такие вещи!»
Решив не заморачиваться, я легла спать.
А вчера была «Пиковая». Неординарная постановка. Мне не понравилось. Кроме хороших голосов, в ней ничего не было. Однако публика приняла спектакль хорошо. Не в восторге, но и без тухлых яиц.
#- Спасибо, дорогая! – сразу после занавеса режиссёр подошёл ко мне и поцеловал на глазах всего коллектива.
#- Не вопрос, - я не придала этому никакого значения.
После поклонов я прошла в гримёрку.
#- Интересная постановка, - там меня уже ждал Вильгельм.
#- Вы напугали меня! – призналась я. Я действительно вздрогнула от неожиданности.
#- Простите. Признаться, репетиция мне понравилась больше. Коллектив там, похоже, весь и выложился. Пели расслабленные какие-то, без нерва. Все, кроме Вас. Что меня особо восхищает в Вашей семье – все работают честно, с полной самоотдачей, не глядя ни на что. Это вызывает уважение и восхищение. Скажу прямо, это Вы спасли сегодняшний спектакль.
#- Мне тоже так показалось, - призналась я. – Если бы я знала эту постановку заранее, не согласилась бы на участие. Как-то странно, не находите: слишком хороший «Фигаро», блестящий «Цирюльник», а «Пиковая» – полный провал. Не в том ключе, словно вообще другой человек ставил – ничего общего!
#- Согласен. Я удивлён не меньше Вашего. Это была очень слабая постановка, никак не вписывается в амплуа вашего режиссёра.
#- Ну, и Бог с ним! – махнула я. – Хватит об этом!
#- Как скажете. Вы сегодня опять с коллективом?
#- Конечно. Традиция.
#- Может, имеет смысл нарушить? – осторожно спросил он.
#- Смотря, что Вы мне предложите, - я хитро посмотрела на него.
#- Всё, что пожелаете!
#- Боюсь, фантазия моя на сегодня закончилась.
#- Хорошо. Тогда кроме ресторана – а Вам надо поесть – могу предложить сеанс массажа, сауну или баню.
Я раскатисто захохотала:
#- Очаровательно! В баню меня ещё не звали!
#- Вы не любите баню? Я подумал, что Вам не помешало бы немного расслабиться, - он подошёл ко мне со спины и начал массировать шею.
#- Без обид. Просто неожиданно для меня. Идея хорошая. На самом деле, мне нравится.
#- Ты переоделась? – после короткого стука вошёл режиссёр. Быстро оценив ситуацию, он не растерялся. – Прошу прощения, что помешал. Анна Мария, мы тебя ждём.
#- Я не поеду, - прямо ответила я. Вильгельм хоть и опустил руки, но не отошёл. – Я очень устала, и мне надо отдохнуть.
Режиссёр молча окинул взглядом Вильгельма и вышел.
#- По-моему, он недоволен, - заметил тот.
#- Это его проблема. Поехали, только позвольте мне переодеться.
#- Хорошо. Я подожду в коридоре, - он пошёл к двери.
#- Лучше в машине.
#- Как пожелаете, - он вышел.
Переодевшись, я вышла в коридор.
#- Я провожу тебя до выхода, - из ниоткуда появился и, взяв меня под руку, пошёл рядом наш режиссёр. – Мне не очень приятно, как ты поступаешь.
#- Охотно верю, - серьёзно согласилась я. – Мне тоже это не приятно. Но ты же не решишь моих проблем.
#- Смотря какие проблемы.
Я молча посмотрела на него.
#- Проблемы княжеского титула, - ответила я.
#- Мда, - он почесал голову. – А он может?
#- Он – может.
#- Ну, ладно.
#- Спасибо, что разрешил, - усмехнулась я.
#- Прости, - он обнял меня. – Просто я уже начинаю ревновать.
#- Всё нормально. И это очень хорошо.
#- Приятного вечера, - он поцеловал меня. – Увидимся.
#- Пока, - я вышла на улицу.
… А на самом деле, баня – это чудесно! Мне понравилось. Хорошо, что я не закомплексованная. Ночь была чудесной. Вот так и без секса можно очень сблизиться с человеком. В эту ночь я поняла, что Вильгельм попал на меня конкретно и без шансов. Теперь я могу им воротить. Как говорится, «клиент готов».
Интересное наблюдение: чтобы привязать к себе менее интеллектуально развитую особь, достаточно с ним переспать, с более развитым можно вообще обойтись без этого, а результат получить такой же.
Вот так, довольно быстро я заполучила двух совершенно разных мужчин. И на обоих у меня глобальные планы. И оба уже готовы.
Не прошло и месяца, как уехал Вяз, как я вышла на работу.
… А сегодня я просто хорошо выспалась и решила посидеть дома.
… Вяз не вспомнил про нашу годовщину свадьбы. Если бы не дневник – я бы тоже ;.
22 марта.
Всё тихо. Позвонили и режиссёр, и Вильгельм. С первым я договорилась на вечер.
План уже совсем готов, и сегодня я прощупала почву.
#- Я хотела спросить, - начала за ужином я. – «Тоску», которую мы 25-го поём, ты сам ставил?
#- В смысле? – он сделал вид, что не понял меня.
#- В прямом. «Фигаро» и «Цирюльника» ты же передрал. Я думала, мы откровенны друг с другом. Ты должен был знать, что я пела их с Bergonzi.
Он молчал и смотрел на меня, словно боясь сознаться.
#- Да ладно тебе! Что здесь такого?! Полмира так делает. Просто я могла бы помочь тебе с «Тоской», если ты сам её ставил. А то «Пиковая» меня просто убила. Я не стала говорить сразу, но прости, это так.
#- Я знаю, - заговорил он. – Ты права. Русские оперы мне не даются. А про «Фигаро» с «Цирюльником» я, конечно же, знал. Неужели это, правда, выглядит плагиатом? Я просто взял за основу работу Великого Мастера и доделал по своему усмотрению. Я знал, что ты их пела, но надеялся, что оценишь то, что я привнёс.
#- Ты считаешь, что можешь улучшить эти спектакли?
#- Нет, конечно, не улучшить, - спохватился он. – Просто изменить.
#- Это было заметно, - призналась я. – Так что с «Тоской»? Сам ставил или тоже…
#- Сам! – гордо признался он.
#- Ясно, - я поникла. – Я тебе помогу. «Тоска» – наша «семейная» опера. Я даже нашла несколько маминых режиссёрских набросок.
#- Спасибо! Это неоценимая помощь для меня. Я буду счастлив.
#- Отлично!
Это хорошо. По крайней мере, он признался, что содрал свои постановки. И верит мне.
С завтрашнего дня начнём репетиции – и я уж поставлю всё на свои места! «Тоску» я не позволю ему испортить!
С Вильгельмом мы созвонились вечером и договорились, что он заберёт меня после репетиции.
23 марта.
Репетиция прошла горячо. Кое-кто из коллектива уже начал жаловаться, что я много командую. Хотя все понимают, откуда ноги растут.
В перерыве я услышала пару разговоров о себе. А я популярна – все только меня и обсуждают.
Говорят, что режиссёр специально со мной спит, чтобы окончательно добить Bergonzi. Обзывают меня на чём свет стоит за то, как я обращаюсь с briello, как подло я поступаю и т.д. и т.п.
Одним словом, сплетни. А между ними я пытаюсь хоть как-то спасти спектакль!
Вильгельм заехал за мной и застал последние полчаса репетиции. Лицо режиссёра упало – он понял, что ему сегодня не обломится.
#- Ты словно вдыхаешь в них жизнь, - заметил Вильгельм уже в машине.
#- Пытаюсь. За «Тоску» мне особо обидно.
#- Что так?
#- Помню, как мама описывала одну из своих постановок. Ей коллектив подложил батут в финале – она не попалась, но сбежала. Почти на год. Она тогда вынашивала Ромео и Джульетту, - я вздохнула. – И вообще, опера для Косицыных очень показательная.
#- Думаю, воспоминания о матери здесь не самые сильные? – осторожно напомнил он.
#- Я так надеялась забыть! – призналась я. – Но это невозможно. Особенно когда я вижу Магду.
#- Простите, что напомнил.
#- Да ничего. Как говорила мама, «вспоминают то, что забыто, а такое забыть нельзя».
#- Сегодня вы не дошли до этой сцены. Как думаете, справитесь завтра?
#- Надеюсь. Мне ничего больше не остаётся.
#- Я приду завтра. На всякий случай.
#- Спасибо.
#- Главное – не вживайтесь в образ, просто сыграйте, - посоветовал Вильгельм.
#- Ладно-ладно, разберёмся, - усмехнулась я.
После ужина он отвёз меня домой.
Меня спасает то, что на том злополучном спектакле в Америке Магды не было в зале. Она не знает, что произошло с её отцом.
24 марта.
Утром мы доработали вторую половину оперы. А после обеда прогнали генеральную. На утренней репетиции я просто расставила всё на свои места, без эмоций, сухо по схеме.
А после обеда уже немного выложилась.
Самое смешное было, когда я схватила нож: баритон, поющий Скарпиа, просто убежал со сцены с диким криком.
Это выбило меня из состояния. Я растерялась, но честно допела свою партию.
После репетиции все собрались на сцене.
#- Да идите вы! – воскликнул баритон, когда режиссёр спросил его о причинах его поведения. – Вы видели её глаза? Она бы прирезала и меня, как того Вронского! Она ж сумасшедшая! А мне пока жить охота! У меня тоже есть дети.
Я злостно посмотрела на него:
#- У Вас тоже есть такие враги и завистники? Специально для Вас я лично проверяю нож каждый раз перед тем, как взять его в руки.
#- Я бы просил обойтись без оскорблений и искажений фактов, - вступился режиссёр. – Вам всем известно, при каких обстоятельствах погиб Вронский – Анну Марию подставили. Поэтому не надо заниматься домыслами и оскорблениями. Это дело закрыто, виновным признан Поленин. Все прекрасно это знают!
#- Может быть. Но петь с ней я не буду, - уже тихо проговорил баритон.
#- Договорились, но и гонорар Вы не получите, - спокойно ответил режиссёр.
#- Не, подождите…
#- Без «подождите», - резко осёк он. – Либо поёте, либо расстаёмся.
#- Ладно, - тяжело вздохнув, согласился-таки баритон. – Я спою.
…#- Как Вы? – после разборки ко мне подошёл Вильгельм (сидевший всё это время в зале и молча наблюдавший за всем).
#- Нормально. Но после всего, мне очень захотелось подменить ему нож! Вот же мерзость какая! И откуда в них столько злости?
#- Это зависть к Вашему таланту, признанию и успеху.
#- Наверное, - согласилась я. – Но я честно держала себя в руках.
#- Это было заметно.
#- То есть?
#- Не хватило привычной реалистичности. Обычно на Ваших спектаклях мороз по коже бежит от правдивости. Сегодня была просто хорошая игра.
#- Спасибо за честное признание, - искренне поблагодарила я. – Ладно. Если уж он испугался простой игры, что же он будет делать, когда я вживусь?
#- Да плевать! – впервые грубо выразился Вильгельм. – Не жертвуйте своим талантом ради посредственности.
#- Спасибо за совет, - я улыбнулась, ободрённая. Мне понравилась его открытость. – Так и сделаю завтра.
#- Молодчинка, - он обнял меня.
Спать я легла пораньше.
26 марта.
Спектакль прошёл великолепно! Я отпустила себя, а баритон даже не успел испугаться, как уже держался за «рану» – настолько неожиданно я его «убила».
Публика была в восторге. Я тоже. Режиссёр – вообще на седьмом небе от счастья. Такой успех! И постановка не содрана!
#- Спасибо, дорогая! Это было Гениально! – он жадно поцеловал меня. – Впрочем, как всегда.
#- Спасибо. Мне даже самой понравилось.
#- Анна Мария, спасибо Вам, - к нам подошёл баритон и поцеловал мою руку. – Простите мне мою грубость – кажется, я переволновался. Сам не знаю, что на меня нашло. Вы великолепны! И всё, что Вы делаете – просто потрясающе!
#- Спасибо. Забыли всё, что было. Я же всё понимаю. Всё нормально, - для пущего благополучия я даже обняла его.
Овации длились около 40 минут. «Преклонения» (посещение публикой моей гримёрки) – больше часа. Так, небольшая опера приобрела вагнерианский размах (в часовом эквиваленте).
Режиссёра я сразу предупредила о своём отсутствии на общем банкете. Он впервые плохо это воспринял. Я так заработалась, что забыла о том, что это был последний спектакль в этом коллективе.
Покочевряжившись, я согласилась ехать. Вильгельм напросился с нами.
За вечер я заметила, какое недоумение вызвало его присутствие. Такая растерянность! Они никак не могли понять, с кем же из них у меня роман!
Режиссёр крутился, как уж на сковороде – чувствовалось, как ему некомфортно.
Посидев немного со всеми и получив свою долю почестей, я «откланялась» и уехала с Вильгельмом.
Ночь я провела с ним. Приятно было смотреть на его неловкость – он не знал, как ко мне подступиться. Его так смущает моя беременность!
А сегодня я решила, что эти постановки должны стать последними в карьере этого режиссёра. На этом надо поставить точку.
Я позвонила ему и договорилась о встрече на вечер. Приготовила диктофон. У меня было твёрдое намерение вывести его на чистую воду.
Встретились мы в ресторане его гостиницы. Весьма доверительно поужинали. Я полностью расположила его к себе.
После ужина мы поднялись к нему.
#- Очень хорошо придумано, - заметила между прочим я. – Переделывать успешные постановки. Кто тебе это подсказал? Или сам додумался?
#- Это пришло мне в голову на одной репетиции спектакля Bergonzi. Я всегда следил за ним очень внимательно, старался ничего не упустить, но так и не смог понять, как ему удаётся ставить такие шедевры! Разгадать его секрет я не смог. И я решил, что если я просто возьму его постановку за основу – то смогу разгадать его изнутри.
#- Не боялся, что обвинят в плагиате?
#- Боялся. Но я пропускал эти постановки через себя и вживался в них, кое-что менял. И если я чувствую спектакль своим – я смогу убедить в этом кого угодно.
#- Даже судий и юристов? – усмехнулась я.
#- Нет. Скажу тебе откровенно – их убеждают только круглые суммы.
#- Это я знаю. Пришлось раскошелиться?
#- Да. Пришлось очень много заплатить. По их мнению, правда была на стороне Bergonzi. Мне с трудом удалось их переубедить.
#- А подлости со своей стороны ты не чувствуешь?
#- Почему подлости? Он Мастер – в результате его работы никто не сомневается. Ему слепо доверяют. Его репутация непоколебима, он стоит твёрдо. А мне было нужно сделать имя. Сегодня это можно сделать только через публичный скандал. Вернее, доказав в нём свою правоту.
#- И что, помогло? – недоверчиво поинтересовалась я.
#- Помогло, - утвердительно проговорил он. – Ко мне стали поступать такие предложения, о которых я раньше и мечтать не мог.
#- И ты считаешь, что можешь справиться со сложными постановками?
#- Слава Богу, Bergonzi ещё жив и плодотворно работает!
#- И?
#- И я могу делиться у него опытом. Ему ж не убудет!
#- То есть продолжать красть его постановки, я правильно понимаю?
#- Да, правильно. Он уже не пойдёт в суды, я его знаю. Он просто уйдёт в сторону.
#- А другие солисты? Которые пели в его постановках.
#- Ну, не поддержали же они его в прошлый раз! – рассмеялся он.
#- В этом есть резон, - согласилась я. – Оперные певцы – народ ленивый и относится весьма наплевательски ко всем, кроме себя. Сама в этом повинна.
#- Вот видишь. Так что мне ничего не угрожает.
#- Только будь осторожен с тем, что не украл – твои постановки откровенно слабые. Прости за прямоту, - призналась я.
#- Я это понимаю. Но, слава Богу, Bergonzi очень плодовит и всеяден.
#- Да, в этом тебе повезло.
#- В современном мире нет места эмоциям. Если я буду думать обо всех и каждом – я ничего не добьюсь. Разве не таким способом шла к своей цели твоя мать? Она образец для нас всех. Хочешь чего-то добиться – будь готов шагать по головам. И никаких эмоций!
#- Браво! Достойный ученик моей мамы! – я театрально поаплодировала ему.
#- Спасибо. И давай не будем больше об этом. У нас не так много времени осталось друг на друга.
… Ушла я, как всегда, ночью.
Дело сделано. Материал готов. Осталось разослать по газетам и каналам (и, конечно же – юристам!).
Завтра от него не останется и мокрого места!
27 марта.
Странно, но в этот раз мой триумф не вызвал у меня вообще никаких эмоций. Наверное, потому что я решила остаться в тени.
Скандал разразился неплохой. Утром по каналам прошла новость с выдержками из записи, которую я прислала. Плюс очень оперативно сработали юристы.
В обед мне позвонил режиссёр и слёзно умолял с ним встретиться.
#- Не вопрос. Через час в парке, - бросила я.
Это будет наша последняя встреча. По крайней мере, я больше на него внимания обращать не буду.
#- Что случилось? – начал судорожно он вместо приветствия. – Почему? Я ничего не понимаю!
#- Пожалуйста, по очереди. Ты спрашиваешь – я отвечаю, - сухо осекла я.
#- Да, конечно, - он сел и провёл рукой по волосам. – Почему?
#- Что именно?
#- Почему ты это сделала?
#- Потому что я за справедливость.
#- За какую справедливость?! Что за бред?! Ты же сама всю жизнь людей подставляешь! В чём справедливость? Задавить меня? Да что я тебе сделал?
#- Ничего. Ты сам вчера говорил про эмоции – их не должно быть. И их нет. Ничего личного. Просто я за правду.
#- После всего, что у нас было? – этот «козырь» он достал слишком рано. Но других у него попросту нет.
#- А что было? Я сплю со всеми, с кем делаю спектакли. Это знает весь мир! И эмоции здесь не причём. Косицыны не любят! Не говори, что ты этого не знал!
#- Знал, конечно, но…
#- Но надеялся, что тебя это не коснётся, и ты сможешь очаровать меня?
Он молча хлопал глазами.
#- Наивные мужики! Каждый из вас проходит через одно и то же: все знают, но надеются, что их это не касается. И главное – очень обижаются, что не стали исключением! Только это уже не моя проблема!
#- И почему ты так жестока?!
#- Я?! – я удивлённо подняла брови. – Ничуть! Ты поступил намного хуже и циничнее. И запомни, - я встала со скамейки, - когда ты собираешься сделать кому-то гадость, всегда найдётся кто-то, кто сделает её тебе!
Ну, что ж. С этим я всё решила. Стало ли мне легче? Не намного. Боюсь, Bergonzi не сможет это оценить должным образом. Ну, и ладно. Это было нужно мне самой в большей степени, чем кому-либо другому.
Вечером я поужинала с Вильгельмом. Пришлось делать искренне удивлённое лицо – якобы я сама только утром обо всём узнала. В моих актёрских способностях никто никогда не сомневался – не подвели они и на этот раз. Вильгельм поверил в мой шок от услышанного. Я сделала вид, что и о предыдущем скандале осведомлена не была. Мы проохали весь вечер, и он отвёз меня домой.
Бедный, он ещё не знает, что я приготовила для него! Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что его пилюлю я подслащу.
28 марта.
Проснулась я довольно поздно – около полудня. Завтрак попросила в комнату. Горничная, принеся поднос, коротко сказала:
#- К Вам посетитель, мадам.
#- Кто? – я удивилась. Вильгельм бы не осмелился – это может навредить его репутации.
#- Он не представился.
#- Как выглядит?
#- Красивый мужчина, чуть старше 40, южная такая внешность, - она улыбнулась.
#- Спасибо, - мне всё стало ясно. – Скажи ему, что я скоро спущусь. Предложи ему что-нибудь.
#- Как прикажете, - она с поклоном вышла.
«В этом весь Briello! Он не будет писать или звонить. Он приедет. Из любой точки мира!»
*- Briellо! – позавтракав, я спустилась вниз. – Я так рада тебя видеть!
Он мягко улыбнулся, и мы обменялись поцелуями в щёку и обнялись. Мы говорили на итальянском, в библиотеке, за закрытыми дверями.
*- Я должен тебя поблагодарить, - начал он.
*- Да перестань! Я это больше для себя делала.
*- Нет, cara, не надо! Я знаю, почему ты это сделала. И я чувствую себя виноватым – ради меня ты пошла на…
*- Обойдёмся без подробностей, - я избавила его от неловкости. – Я просто сыграла ещё одну роль, на этот раз в своей собственной постановке. Да, мне очень неприятно, что ты застал меня не в самый подходящий момент, но ты ведь не знал, что смотришь спектакль. Прости, что невольно причинила тебе боль.
*- Cara! – он сжал мои руки. – Ты играешь жизнями, ты играешь судьбами людей, как жонглёр шарами. Мне так страшно за тебя!
*- Всё хорошо, briello. Не бойся, я справлюсь!
*- Почему Gregory оставил тебя одну? Да ещё и в положении…
*- Потому что знает, что на меня можно положиться. Он во мне уверен.
*- У меня всё никак в голове не уложится то, что ты сделала. Это же был целый план? Ты сразу знала, чем всё закончится?
*- А как же! Это как знакомый спектакль. Не без импровизации, конечно, но в целом – строго придерживаясь чёткой линии.
*- С одной стороны у меня к этому мальчику много претензий накопилось, но с другой – мне его даже жаль. Я знаю, какой болью ты можешь быть. Мне кажется, он должен был отделаться чем-то меньшим.
*- Мог бы сам с ним разделаться – избавил бы меня от усилий, - я пожала плечами.
*- Ты же знаешь, я не…
*- Не злопамятен. Просто страдаешь в стороне, - закончила я его фразу. – Ты мне не безразличен. Ты слишком хороший человек! Очень тонкий. И мне обидно до ужаса, когда кто-то о тебя вытирает ноги. Как тебе должно быть тяжело! Тебе нужна жена! – вдруг выпалила я.
*- Она у меня есть, - он усмехнулся. – И оберегает меня, как маленького.
*- Люди искусства – как дети. Они так же наивны, открыты и беззащитны. Настоящие, чистые самоотверженные служители.
*- Не все.
*- Согласна. Есть ещё вторая категория: волки, которые выгрызают себе место под солнцем. От них вас и надо защищать.
*- Cara! Amore mia! Ты такая энергичная, сильная, смелая. Я так без тебя тоскую! Мне тебя так не хватает!
*- Briello, - начала я.
*- Не продолжай! Я всё знаю! Я ничего не прошу. Я счастлив уже тем, что знаком с тобой и теми несколькими днями в году, которые я провожу с тобой. Меня всё не просто устраивает – большего я и желать не буду!
Я вздохнула:
*- Эх, briello, если бы все люди были такие, как ты – мир был бы идеальным!
*- И в нём было бы неинтересно жить, - закончил он.
В библиотеку постучали. Я подошла к двери и открыла её.
#- Простите, миссис, к Вам ещё один гость.
#- Пусть подождёт в гостиной, я скоро подойду, - ответила я и закрыла дверь.
*- У тебя сегодня приёмный день? – улыбнулся Bergonzi.
*- Похоже.
*- Я, пожалуй, пойду – не буду мешать, - он отошёл к двери.
*- Как?! Уже? – я удивилась. – Когда ты уезжаешь?
Он посмотрел на часы:
*- Мой самолёт через два часа.
Я разочарованно вздохнула.
*- Прости, cara, - он увидел, как я огорчилась. – Я и так бросил всех, ничего не сказав. У меня же постановки.
*- Да, я помню. На тебе весь вагнеровский фестиваль. Я всё понимаю. Рада была увидеть, - я крепко его обняла. – Спасибо, что приехал!
*- Я сам рад. Ты же моё вдохновение! – он нежно поцеловал мою руку. – Теперь мне намного легче будет работать.
*- Я тебя провожу, - мы вышли из библиотеки вместе.
В гостиной был Вильгельм. Он молча проводил нас взглядом до двери.
*- Спасибо тебе ещё раз за всё, что ты сделала. Я никогда этого не забуду, - в дверях проговорил Bergonzi.
*- Обращайся, - я улыбнулась.
Мы обменялись поцелуями в щёку, и я закрыла за ним дверь.
#- Прошу меня извинить, - я повернулась к Вильгельму. На моём лице уже была другая маска (та, которую он привык видеть).
#- Всё нормально, - он подошёл ко мне и поцеловал … в губы. Коротко, как муж жену при встрече.
У меня невольно приподнялась одна бровь.
#- Приличий для тебя не существует? – я отстранилась и села на диван.
#- Здесь же никого нет!
#- Никого – то есть мужа? – уточнила я.
#- И его родителей.
#- Но они здесь живут и могут показаться в любой момент.
#- Так давай поговорим в более уединённом месте.
#- Тебе есть, что мне сказать?
#- Да, я хочу обсудить наши отношения, - серьёзно сказал он.
#- Хорошо. Пойдём, - мы «вернулись» в библиотеку.
#- Как я понимаю, тебе надоела неопределённость? – начала я.
Что ж, разговор этот рано или поздно должен был состояться. В принципе, я уже знала, что скажу. И состояние сегодня у меня самое для этого подходящее.
#- Да. Я хотел бы решить всё конкретно. Ты знаешь мои намерения – я не скрывал их от тебя с самого начала. И твоё поведение показало мне твоё отношение ко мне. И я надеюсь услышать от тебя твоё решение. Ты выйдешь за меня замуж?
#- Правильней спросить так. Готова ли я бросить мужа, будучи беременной? Развестись со скандалом и выйти за тебя – наверняка против воли твоей семьи? Готова ли обречь своего ребёнка на вечное бесчестье, на жизнь без отца, на жизнь в обществе, где его будут осуждать за поведение матери? Ты понимаешь, ЧТО ты мне сейчас предлагаешь? Ни у нас, ни у моего ребёнка нет будущего. Будь бы ты и я простыми сапожниками – никто бы и не заметил. Но ни я – не дворовая девка, ни ты – не беспризорник. Мы занимаем значимую нишу в высшем обществе – и это накладывает на нас определённые обязательства, и ко многому нас обязывает, - выдала я свою основную мысль.
#- Я не дурак, - начал он после некоторого молчания. – Твои манёвры мне ясны. Но твоё поведение не было флиртом. За ним определённо что-то стояло. Ты вела себя не так, словно нет будущего, ты к чему-то шла. И теперь я хочу знать, к чему. Полагаю, у меня есть на это право, после такого шикарного отказа, - он оставался серьёзным и напряжённым.
#- Ты прав, у меня есть своя цель, которую я хотела бы достичь.
Он молча ждал, когда я закончу.
#- Но для начала, мне нужно знать, что я для тебя значу, и что ты готов для меня сделать?
#- Всё, - коротко ответил он.
#- Отлично! – я улыбнулась. – Для тебя же лучше. Итак, если ты хочешь знать, разведусь ли я с мужем – нет. Буду ли я с тобой – нет.
#- Зачем был этот цирк? – удивился он.
#- Ты мне нужен!
#- Я? Для чего? – не понял он.
#- Ты, наверное, в курсе, что семья Эстергази со мной в родстве?
#- Можешь не продолжать, - он перебил меня. – Ты хочешь, чтобы я за них ходатайствовал? И что я получу взамен?
#- А «взамен» ты уже получил. Вероятно, ты ещё этого не понял. Но аванс уже выплачен, и ты его получил на руки. И даже израсходовал.
#- Я не согласен. Если это был аванс, то я должен был знать, за какую услугу он уплачен.
#- Но я же тебе не магазин! Или тебе ещё и чек выбить? – усмехнулась я.
#- Смешно думать, что ты приняла меня за одного из этих дурачков, с которыми тебе приходится иметь дело. Чем ты собираешься давить не меня?
#- Пока – ничем. Надеюсь на твоё благородство.
#- Боюсь, на этот случай оно не распространяется, - он мягко улыбнулся.
#- Ты хочешь сказать, что я зря тебе отдалась? И ты просто попользовался мной?
#- Ты сама так захотела.
#- А ты подлец! – призналась я. – Мне казалось, в тебе благородства немного побольше будет, - вздохнула я. – Придётся идти на план Б.
#- Любопытно, - он откинулся на спинку.
#- Ознакомлю, - я протянула ему лист бумаги.
Это было заявление в Скотланд ярд. В нём я обвиняла Вильгельма в изнасиловании. К заявлению прилагалась справка от врача, который проводил обследование.
#- Второй экземпляр получит твоя бабушка, - дополнила я.
Он внимательно прочёл и поднял на меня глаза.
#- На изнасилование не тянет, - заметил он.
#- Это уже будет не важно, - заметила я. – Скандал гарантирован. А доказать связь несложно и сейчас. Тебе и этого будет достаточно. Мою репутацию это уже не испортит, а вот тебе придётся не сладко.
#- Подло! – вздохнул он и бросил лист бумаги на пол.
#- Кто на что учился, - я пожала плечами. – Прости, но у меня нет выбора. Либо ты добровольно мне поможешь, либо у тебя самого будут большие проблемы. Это мне тоже на руку. Ведь если члены королевской семьи занимаются подобным развратом, то почему какого-то графа из-за этого должны лишать титула? Ты мне так и так поможешь: или сам, или своим позором.
#- Ну, ты и сучка! – тихо выругался он.
#- Браво! – я засмеялась. – Больше всего люблю этот момент! Когда мне удаётся сорвать маску благовоспитанности и обнажить всю истинную поганую сущность человека. Оказывается, я не одна такая плохая!
#- У меня есть время? – спросил он.
#- Один день. Затем будет первый предупредительный выстрел, а затем… Я надеюсь, до этого не дойдёт.
#- Я понял, - он встал и вышел.
Вот так и решилось всё. Все мои амуры сегодня закончились и обернулись во всеобщую ненависть ко мне. Ну, и ладно, мне не привыкать!
29 марта.
За сегодняшний день от Вильгельма – ни весточки.
Наш пресловутый режиссёр канул в Лету, «поникнув гордой головой».
Вечером позвонил Вяз. Впервые за этот месяц мы смогли с ним поговорить.
У них там всё нормально. Он здоров. Про скандал с режиссёром он уже знает – и сразу понял, чьих рук это дело. Оказывается, про прошлогодний скандал с Bergonzi он тоже знал. Так что финал истории его не удивил. Он поинтересовался здоровьем: моим и ребёнка. Сказал, что готовит всё к нашему приезду. В конце апреля прилетит в Лондон по делам и ненадолго. Надеется улететь уже со мной – а то в деревне уже пошли слухи, что я загуляла и бросила его – ходят всем селом жалеть.
Одним словом, всё путём.
30 марта.
Реакции от Вильгельма не последовало – вероятно, подумал, что я блефую. Посему я подготовила утку для прессы: небольшую статью под заголовком «королевский отпрыск ухаживает за одной из дочерей Великой Косицыной». Получилось погано (слог-то свой я променяла), но для жёлтой прессы – в самый раз.
Посмотрим, какая реакция будет у народа.
Даю ему время до утра.
31 марта.
Реакции не последовало, и я отправила материал по всем газетам и журналам с «официальным подтверждением семьи Косицыных».
Уже в обед новость разлетелась по всей Англии (возможно, и шире).
Вечером позвонил Вильгельм:
#- Нужно встретиться.
#- Приезжай, - запросто ответила я.
#- Не лучший вариант. Нам надо поговорить спокойно.
#- Что? Тебя уже атакуют журналисты? С чего бы?
#- Давай через час, - не ответил он. – Я буду ждать тебя возле парка.
#- Хорошо.
…#- Так что произошло? Кто на тебя так повлиял? – спросила я, сев к нему в машину возле парка.
#- Как будто ты не знаешь?!
#- А я предупреждала, что будет один предупредительный. Правда, я не всегда могу предугадать реакцию. Поделись, что произошло?
#- Журналисты буквально напали на нашу семью: донимают бабушку. Она попросила у меня объяснений. А что я могу объяснить?! У тебя же хватило ума дать официальное подтверждение новости! Спасибо, что имя своё не назвала – хотя это и так всем ясно.
#- И какие тебе грозят последствия?
#- Трудно представить. Может, получится так, как ты и хотела – меня могут отлучить от семьи.
#- Спасибо за откровенность, - я была несколько удивлена, что он так честно мне всё рассказывает. – Так что будем делать? Сопротивляться и дальше?
#- Разве меня сейчас что-то может спасти? – не поверил он.
#- Кроме меня – никто и ничто.
#- Но мой голос в такой ситуации уж точно никому не поможет. Я и за себя-то теперь не постою. Я не смогу помочь Эстергази.
#- Сможешь. И себя спасёшь, - я хитро посмотрела на него. – Если доверишься мне.
#- Уже доверился один раз, - зло усмехнулся он.
#- А теперь у тебя просто нет выбора.
Он вздохнул и промолчал.
#- Надеюсь, тебе не нужно больше времени? Ты сделаешь себе только хуже, - заметила я.
#- Хорошо.
#- Только мне нужно, чтобы ты во всём со мной соглашался и делал всё, что и как я скажу.
#- Договорились.
#- Ок! Тогда слушай план действий. Ты женишься на моей сестре, Элизабет Эстергази. Этим ты решишь и все свои, и все наши проблемы. Твоё имя окажется не просто чистым, а ещё и очень благородным. Ты ещё народным героем станешь, уж поверь мне. В таких вопросах – я спец!
#- Всё, что касается возвышения и уничтожения людей – это да! – не стал спорить он.
#- Вот видишь. От тебя требуется такая малость!
#- Даже не знаю, что хуже, - признался он.
#- Да не бойся ты так! Сестрёнка у меня тихая – вся в своего отца, старого графа Эдварда. Очень благородная, воспитанная, умная и маминой красотой не обделена. Нам всем есть, чему у неё поучиться. Не за каждого я бы её отдала. Она бриллиант! И воспитана в ваших традициях и правилах – будет идеальной женой и матерью. У вас же всё равно не принято выходить замуж по любви.
#- И как я это объясню бабушке? Они же почти лишены титула!
#- Так и объяснишь. Мол, почему столь благородные молодые люди должны страдать из-за поведения своего умалишённого дядюшки-опекуна? А если она ещё и не лишена доли романтизма – оценит твоё благородство к бедной девушке, в благовоспитанности которой не откажешь, и честь которой кристально чиста. Мы с ней можем даже приехать на «смотрины» к королеве – она останется довольна, поверь мне.
#- А можно для начала я сам с ней познакомлюсь?
#- Это не обязательно. Но я подумаю.
#- Что-то мне подсказывает, что она сама ещё не в курсе, - признался он.
#- Это не твоя проблема.
#- А не боишься, что сестрёнка узнает, что я твой любовник?
#- Кто? – усмехнулась я. – Ты себе льстишь! У меня нет любовников. И случайных связей у меня не бывает – всё продуманно и просчитано. И вообще, меньше думай – тебе же самому проще жить будет. Доверься мне, - пропела я. – А теперь прости, но мне нужно идти. Отвези меня обратно к парку.
#- Как скажешь.
По дороге обратно он молчал.
#- Как ты переменилась, - уже подъехав, тихо сказал он. – Как я в тебе ошибался!
#- Тоже мне: прозрение Ромео! – усмехнулась я. – Это не я переменилась, это ты снял свои розовые очки. Да и вообще, плевать мне на всех вас! Меня волнуют только близкие, а вы и ваши чувства для меня ничего не значат. Так что оставь их при себе. До встречи! – я вышла из машины.
Я решила прогуляться и дошла до дома Эстергази пешком.
#- Здравствуй, Джон, - дворецкий мне поклонился и закрыл за мной дверь. – Как здоровье?
#- Не важно. Спина болит.
#- Отдыхай больше. А то давай возьмём тебе ученика-помощника: и тебе будет полегче, и нам спокойнее?
#- Как прикажете.
#- Мы обсудим это, - я улыбнулась. – Можно чаю, а то что-то я продрогла.
#- Конечно. Вам с бисквитами?
#- Разумеется! А где Чарли?
#- Боюсь, его с самого утра нет дома, мадам.
#- Интересно, куда это его понесло. Не говорил? – я удивилась. «Наш домосед вышел на улицу?!»
#- Нет, мадам. Не имею представления.
#- Ладно. А Бет дома?
#- Да, она в библиотеке.
#- Спасибо, Джон.
…#- Привет, сестрёнка, - я обняла её и поцеловала в щёку. – Как дела?
#- Хорошо, - пассивно ответила она.
#- Ты очень бледная, - заметила я. – Надо больше гулять. Ты хорошо ешь?
#- Да. Спасибо, что интересуешься.
#- Господи, Бет! Да хоть со мной не будь такой холодной! Если я тебе докучаю – можешь послать меня. Если чего-то хочешь – скажи прямо и смело!
#- Как я тебя люблю! – она улыбнулась. – В тебе столько энергии! Я тебе так завидую! В тебе столько жизни!
#- Делюсь! – усмехнулась я. – Спрошу тебя прямо: ты хочешь замуж?
#- Мне всё равно. Если ты считаешь нужным выдать меня – я с радостью это сделаю. Я знаю, что тебе можно во всём доверять.
#- А сама-то ты хочешь?
#- Честно, мне всё равно. Но мне будет приятно за кем-то смотреть, ухаживать. Я буду любить мужа, кем бы он ни был.
#- Ладно. Ты хочешь его увидеть до свадьбы?
#- Как ты скажешь, - снова безразлично ответила она.
#- Хорошо, я это решу, – я улыбнулась. – Готовься к свадьбе! Жених у тебя самый лучший! Не грусти! – я потрепала её по щеке.
#- Спасибо, - только напоследок и бросила она. Я оглянулась – столько тоски в её глазах! Надеюсь, замужество её развеет.
Уже на улице я столкнулась с Чарли.
#- Анна Мария! Рад тебя видеть! – он обнял меня. – Уже уходишь?
#- Ради тебя готова вернуться, - призналась я. – Больно интересно мне узнать, откуда ты такой счастливый.
#- Пойдём, расскажу, - он приобнял меня, и мы зашли в дом.
…#- Для начала позволь поздравить тебя с шикарным спектаклем и … с романом с самим Вильгельмом Прекрасным! – уже в кабинете начал он.
#- Почему Прекрасным? – не поняла я.
#- Сразу видно, что ты не местная. Это его имя в народе. Он единственный красавчик в королевской семье. Наверное, потому, что далёк от трона.
#- Только на счёт романа ты ошибся. А за остальное спасибо.
#- А как же «подтверждение семьи»?
#- А, это… Так получилось, что газеты узнали это раньше. Видишь ли, Вильгельм женится на … Бет.
Чарли онемел. Он застыл в том положении, в каком находился мгновение назад. Шок длился долго.
#- Подожди, - минут через пять он сглотнул и начал говорить. – Что за… С чего ты взяла?
#- Так я и занимаюсь их свадьбой. Просто Вильгельм просил меня о максимальной секретности.
#- И давно ты знаешь?
#- Он говорил со мной 2 месяца назад. А с Бет я поговорила только сегодня. Она согласна. А так как информация каким-то образом просочилась в прессу, придётся немного всё ускорить.
#- Почему я не знал? – искренне обиделся Чарли.
#- Прости, братишка! Я… - я театрально вздохнула и опустила голову. – Просто забыла! Я так привыкла решать дела без советов и помощи, не ставя никого в известность, что просто не подумала об этом. Даже Женя не знает. Так поспешно всё решилось. Ещё эти спектакли. И потом, когда Вильгельм говорил со мной, я была уверена, что он уже вхож в вашу семью. Я буквально на днях узнала, что он решил это «традиционным» способом.
#- Ясно. Что ж, у меня нет слов!
#- Ты рад? – уточнила я.
#- Я в шоке! Большего пока, извини, не чувствую. Я до сих пор в это не верю!
#- Поверить ещё успеешь, - я усмехнулась. – А теперь делись своей радостью.
#- Мне удалось вернуть студию и почти все активы отца. Благодаря вам! Вы так нам помогли! Спасибо! – он поцеловал мои руки.
#- Чарли! Это же нормально! Мы ведь одна семья! Просто пока всем распоряжался Артур, деньги давать было глупо и бессмысленно.
#- Я понимаю. Вы вообще не должны…
#- Должны, Чарли! Мы семья! Даже если и не собираемся за одним столом на Рождество. Ценность отношений проверяется в тяжёлых жизненных ситуациях.
#- Спасибо! Когда будем делать первую запись?
#- Скоро. Очень скоро. Только закончи для начала модернизацию технической части, - посоветовала я. – Да и здание нуждается в косметическом ремонте.
#- Хорошо, я найду специалистов. И первой ласточкой новой студии будет твой альбом, обещаю!
#- Согласна. Договорились. А теперь позволь мне на этой радостной ноте откланяться – надо готовить свадьбу.
#- Конечно. Заходи! Мы всегда рады тебя видеть.
Выйдя от Эстергази, я вновь хотела немного погулять, но вдруг меня сильно потянуло домой. А интуиция меня никогда не подводила. И если она бьёт тревогу – надо бежать, не оглядываясь!
Поймав такси, я поехала домой. Быстро зайдя в дом, я прошла в гостиную и попыталась прислушаться к внутреннему голосу, куда идти дальше.
«В кабинет!» Я подошла к двери и попыталась её открыть. Дверь была заперта (я ещё ни разу не видела её закрытой!). Я начала отчаянно стучать.
Вдруг дверь резко распахнулась. Я замерла на месте от увиденного. Передо мной стоял Вяз! И вид у него был столь сурово-яростный, что я даже не сразу его узнала. Казалось, от него просто фонтаном брызжет гнев – словно сшибает тебя с ног.
Это стало для меня открытием. Таким я его ещё никогда не видела.
- Привет, - немного отойдя, я обрела дар речи. – Нам надо поговорить.
- Позже, - он попытался закрыть дверь. Я подставила ногу.
Но я немного не рассчитала – он с такой силой закрывал дверь, что чуть не сломал мне стопу. У меня аж в глазах потемнело от боли.
- Прости, - он мягко меня отстранил. – Потом поговорим.
- Нет, сейчас, - я вцепилась в дверь. – Или ты меня инвалидом сделаешь.
- Я сейчас занят.
- Позволь мне зайти.
- Нет. Извини, дорогая. С тобой мы поговорим позже, - он резко меня оттолкнул и захлопнул дверь.
Я чувствовала что-то недоброе, но никак не могла на это повлиять. Я прошла в гостиную и села в кресло «с видом на кабинет», чтобы ничего не пропустить.
Где-то через полчаса дверь открылась. Вышел Вяз. Он подошёл ко мне, резко поднял меня за руку и потянул наверх по лестнице. Оглянувшись, я успела краем глаза увидеть спину уходящего мужчины. Кто это был, я не смогла узнать - он не повернулся.
Мы зашли в спальню. Вяз закрыл дверь и в упор уставился на меня.
- Ну, и? – я подняла брови. – Кто это был? Почему ты меня не впустил?
- У нас был мужской разговор.
- Это был Вильгельм? – догадалась я.
- Да, это был он.
- Ты что, подумал, что речь шла обо мне? Ты клюнул на газетную утку? – не поверила я. – Да это же моя статья была!
- Утка? Твой кавалер рассказал мне свою версию, - наконец, он прошёл вглубь комнаты.
- Любопытно, - я скрестила на груди руки.
- А мне любопытно для начала услышать твою.
- Ладно. Вильгельм женится на моей сестре, Бет Эстергази. Я устраиваю их свадьбу. Если тебе интересна подноготная: я обманом заставила его на это согласиться. Мне нужно спасти их титул – и здесь все средства хороши.
- Даже, рискуя здоровьем, лезть к нему в постель?
- Это и была его версия? – поинтересовалась я.
- Он оказался на удивление сговорчив.
- Ты что, его бил?
- Это не понадобилось. Он настолько переживает за свою внешность, что рассказал мне всё, едва я замахнулся, - признался Вяз.
- И что же он тебе рассказал?
- Полагаю, всё, - он подошёл к моему комоду и начал доставать по одной все вещи, подаренные Вильгельмом. – И про это, и про это, и даже про это, - он достал и бросил на кровать фамильный браслет. – А ещё про это, - он достал из шкафа розовое платье, в котором я была на балу. – И про всё, что было между вами. Он очень обижен на тебя – ты его обманула. Нехорошо! – он «раздосадовано» покачал головой.
- Ну, и хорошо, что ты всё знаешь, - вдруг сказала я. – Меньше придумывать придётся. Знаешь, так знаешь. Да, обманула. Да, переспала – у меня не было другого выхода! Мне больше нечем было его привязать. Ты же мне не помог! Тебе начхать на моих родных, а мне нет. Тебя задевает, что я тебе изменила, а мне противно, что ты меня предал, бросив в трудную минуту. Да, я переспала с ним. Но не влюблялась, романов не крутила это был сухой расчёт – так что не смей меня ни в чём обвинять. У тебя нет такого права!
- Умеешь ты перевернуть всё с ног на голову и сделать виноватыми всех, кроме себя, - усмехнулся он.
- Зачем ты приехал? – через какое-то время спросила я. – Чтобы мораль мне читать?
- Чтобы забрать тебя.
- Не выйдет. Я проведу эту свадьбу, а потом у меня спектакли в Париже
- Подумай о ребёнке!
- Стоп, - перебила я. – Давай без этого. О нём я думаю постоянно. А вот жить в глуши без удобств для него явно не лучше. Ты зря приехал – езжай в свой колхоз – там от тебя больше пользы, - сухо добавила я.
- Как хочешь, - он вышел, хлопнув дверью.
Ну, что же. Почти всё решено.
1 апреля.
Днём звонил Женя. Сообщил, что договорился о встрече насчёт дома на 28 апреля. Я подумала, что он меня разыгрывает – оказалось, нет. А ещё он напомнил, что с 5 числа у меня спектакли в Париже.
Я позвонила в аэропорт и забронировала 2 билета на завтрашний утренний рейс. Родители Вяза не хотят, чтобы я брала Магду, но это же в конце концов моя дочь! И ей это нравится!
Я упаковала вещи и позвонила Феру.
- Привет. Давно тебя не слышала – совсем завозилась с этими спектаклями, - сразу выпалила я.
- Привет. Да, я слежу. Честно говоря, я был очень удивлён, когда узнал, сколько спектаклей ты собираешься спеть. Ты давно столько не работала. Тем более, в твоём положении.
- А как ты хотел?! Как говорила мама, деньги с неба не падают даже на меня!
- Тебе не хватает денег? – усмехнулся он.
- Мне хватает. А вот городу – нет. Как ты думаешь, во сколько нам обходится содержание мёртвого города? Правильно думаешь. А во сколько обойдётся его восстановление?
- Ты делаешь это ради города? – почему-то не поверил он.
- Представь себе! И я была бы тебе очень благодарна, если бы мне помог. Мне нужно составить список работ. Зайди на сайт города – там есть форум, где я собираю все пожелания и идеи. Мне нужны твои соображения. Ты там живёшь и видишь, что реально необходимо городу.
- Конечно, я напишу всё, что думаю. Буду рад помочь. У меня есть некоторые предложения по залам.
- Обсуди это в ветке с архитекторами и мастерами акустики. Мне же нужны сметы со всеми видами работ. А то я пока не имею представления, о каких суммах будет идти речь.
- Договорились. Я всё сделаю. Если позволишь, я буду лично следить за всеми работами.
- Это было бы идеально! Буду очень тебе за это благодарна. Если что-то понадобится или появятся вопросы – звони лично мне в любое время. Но лучше – Жене, от него толку больше.
- Хорошо. А как твоё здоровье? Как малыш?
- Всё чудесно, спасибо.
- Ты как всегда варишься в скандалах. Слышал, на этот раз зацепило королевскую семью.
- Да, но меня это почти не касается. Речь шла о дочери Косицыной, а не обо мне. Нас у неё было 5-ро. Теперь, правда уже 4-ро…
- То есть?
- Моя сестра, Бет Эстергази выходит замуж за королевского отпрыска.
- Правда? – удивился он. – Поздравляю! Очень рад! И за неё, и за тебя. А все, по привычке, на тебя ополчились?
- Да, как обычно. Но мне не привыкать.
- Иза интересовалась, как там Магда?
- Судя по всему, растёт будущая звезда оперы – из театра за уши не вытащишь – так нравится.
- Будет тебе смена на старости лет, - пошутил Фер.
- Ну-ну, она вырастет раньше, чем я состарюсь. Если вообще состарюсь.
- Да, как-то сложно представить Косицыну в старости, - признался Фер. – С удовольствием посмотрю.
- А я на тебя. Хотя портреты старого Листа мы все прекрасно помним со школы.
- Я тебя понял. Состаримся вместе.
- Договорились. Ладно, я побегу. Хорошего дня и передавай привет Изе, - попрощалась я.
- И тебе. Пока.
Что ж, с городом никаких особых проблем возникать не должно. Если за него взялся Фер – я могу быть спокойна. Ему я доверяю даже больше, чем себе (в этом вопросе).
Я нашла агентство для проведения «королевской» свадьбы. Пришлось полностью довериться их опыту и вкусу – некогда мне перебирать образцы салфеток!
Вечером позвонил Вильгельм.
#- Бабушка хочет познакомиться с моей невестой, - почти сразу начал он.
#- Отлично, - я посмотрела на часы. – Мы заедем через час.
#- Уже поздно. Давай хотя бы завтра.
#- Завтра я улетаю в Париж. Если ты не в курсе, у меня там спектакли. А одну я её к вам не пущу – так что готовь бабушку, через час будем, - твёрдо сказала я.
#- Попробую уговорить, - вздохнул он.
#- Постарайся, чтобы мы зря не мотались. Увидимся, - я положила трубку.
Взяв машину, я поехала за Бет. По дороге я набрала её и попросила быть готовой на выход через 15 минут.
Мысленно я почему-то была готова увидеть её в каком-нибудь немыслимом жутком наряде. На деле я была приятно удивлена – мамин вкус передался ей по крови. Одета она была с очень тонким вкусом, благородно, аккуратно и при этом стильно и «богато» одновременно. Одним словом, чудо!
#- Молодец, сестрёнка! – я поцеловала её в щёку, и мы сели в машину.
По дороге я пыталась дать ей некоторые инструкции, как себя вести и что говорить – однако, глядя на её лицо, я понимала, что всё это она знает получше меня. Она выросла в этих традициях. Это она могла поучить меня, как вести себя в обществе.
Мы подъехали несколько раньше обещанного. Вильгельм ждал нас на пороге дворца.
#- Что, не терпелось на невесту посмотреть? – ехидно спросила я, когда он подал мне руку.
Он промолчал. На Бет он остановился взглядом, всматриваясь в черты лица (даже не на фигуру!).
#- Потом будешь пялиться, - я наступила ему на ногу. – Времени у тебя будет предостаточно.
Я взяла сестру под руку, и мы вошли вслед за Вильгельмом.
#- Он красив, - тихо сказала мне Бет, немного покраснев.
#- Ты лучше, - я улыбнулась.
#- Княгиня Вяземская и графиня Эстергази, - мы зашли в приёмный кабинет, после того, как о нас доложили.
Выполнив предписанный церемониал, мы подошли к королеве-матери.
Зал, в котором мы очутились, больше походил на кабинет, с неизменным камином!
#- Отложим все условности, мне надо с вами серьёзно поговорить, - начала королева. – Я очень обеспокоена тем, что происходит. И должна быть уверена, что избранница моего племянника подходит ему по положению, воспитанию и уму.
#- Извольте, - смело сказала я.
#- Располагайтесь, - она предложила нам сесть. На столике стоял чайный сервиз и тарелка с бисквитами.
#- Простите мне мою дерзость, - начала я, ощущая, что пауза может растянуться надолго. – Вы сейчас пообщаетесь с моей сестрой наедине и убедитесь, что более достойной девушки Вы не встретите во всём королевстве. Но своё сестринское слово я скажу. Мы бы тоже не отдали свою сестру замуж за кого попало. Мы не меньше Вашего обеспокоены её судьбой и счастьем. И напоследок, прежде чем я выйду: не бойтесь, от матери она унаследовала только ум и красоту, характер и воспитание у неё от старого графа Эстергази. В чём Вы, собственно, сейчас и убедитесь. С Вашего позволения, - я поклонилась и вышла, даже не оставив возможности что-либо возразить.
#- Ты даже здесь умудряешься командовать и поступать, как хочешь, - заметил Вильгельм, сидящий в соседней комнате.
#- А что мне терять? Титул? Да на хрена он мне?! Он нужен только вам в вашем царстве-государстве. И то, для красоты и апломба. Единственная моя гордость – это моя фамилия и кровь – а её никто отобрать не сможет! Мне любые пресмыкания противны! Я не считаю, что есть кто-то выше меня. Только Бог! А под ним мы все равны! – смело и прямо заявила я.
#- Хорошо, что этого не слышит ба, - он улыбнулся. – У неё был бы приступ.
#- Это ваша традиция – вы перед ней и пресмыкайтесь. Большее, на что вы можете рассчитывать от меня – уважение, и я его проявляю.
#- Я понимаю старика Эстергази. Он должен был смотреть на твою мать, как на глоток свежего воздуха в прогнившем тухлом подвале.
#- Вполне возможно, - согласилась я.
Пару минут стояла тишина.
#- Ну, что, не злишься больше на меня? – спросила я.
#- А что толку?! Ты такая, какая есть! От тебя всегда надо ждать подвоха. А лучше вообще никогда ничего не ждать. С тобой можно ценить только настоящее и прошлое. Для тебя и с тобой будущего просто не существует.
#- Браво! Хоть кто-то это понял! Надеюсь, твоё прошлое тебе нравится? – я хитро улыбнулась.
#- Надеюсь, будущее у меня будет не менее счастливым. И стабильным.
#- Определённо. Ты ещё не раз будешь благодарить меня за свою жену. Можешь мне в этом поверить.
#- Верю.
#- Мой муж хоть не покалечил тебя?
#- Нет, обошлось.
#- А ты, как трусливый кролик, всё ему и выложил! Эх, ты! – разочарованно вздохнула я. – Не шпион! На войне ты был бы первым предателем! За такое и покалечить не грех, - я схватила его за причинное место. – Не хочется только лишать сестру радости материнства.
Вильгельм молча сжал зубы.
#- Только попробуй её обидеть. Хоть пальцем тронуть, хоть словом задеть! И не дай Бог ты ей изменишь или заставишь страдать – собственноручно без детей оставлю. Из-под земли достану! Буду мучить медленно и больно, - тихо проговорила я. – Не вынуждай меня доказывать силу своих слов.
#- Я тебя понял, - сквозь зубы процедил он.
#- Молодец! – я отпустила его и улыбнулась.
Через минуту дверь кабинета отворилась, и королева с моей сестрой под руку подошли к нам.
Поклонившись, я заговорила первой:
#- Вы довольны?
#- Вполне, - она мягко улыбнулась. – Элизабет сказала, что Вы сами занимаетесь свадьбой.
#- Не совсем сама. Агентство. То самое, которое проводит все великосветские свадьбы.
#- Хорошо. Тогда я не буду вмешиваться. Но если что-нибудь понадобится – всегда можете обратиться.
#- Спасибо, - я ещё раз поклонилась. – Не смеем больше отнимать Ваше время.
#- Доброй ночи. Очень приятно было познакомиться, - она пожала руку Бет.
#- Благодарю. Я тронута и польщена, - она мягко улыбнулась в ответ.
#- Доброй ночи, - Бет протянула руку Вильгельму.
Тот галантно поцеловал её, снова вглядываясь в лицо моей сестры.
Мы, ещё раз откланявшись, вышли, держа друг дружку под руку.
Вильгельм решил нас не провожать – видимо, ему предстоит разговор с «ба».
Ну, что, вечер удался!
И хоть Бет говорит, что ничего важного они не обсуждали и обо мне не говорили, я позвоночником чувствую, что королева не могла обойтись без сравнения с моей персоной. Стоит отдать должное моей сестре – она настолько тактична, что никогда ни о ком не скажет дурного слова. Что ж, ей с этим жить.
2 апреля.
Сегодня утром мы приехали в Париж. Гостиница шикарна!
Полдня мы гуляли по городу. Магда в восторге! Вечером я зашла в театр оповестить о своём приезде.
Встретили меня галантно и учтиво, по-французски.
Времени у меня мало – всего две репетиции. Но чтобы вспомнить, этого достаточно.
… Как хорошо всё-таки сменить обстановку. Нет этих напыщенных физиономий! Как, оказывается, я от них устала! И как без них хорошо!
3 апреля
Репетиция прошла хорошо. Дирижёр толковый. Оказалось, он в своё время играл у нас в Косицынграде.
Мы просидели с ним весь вечер в ресторане, вспоминая маму и годы, пока город не закрылся. Конечно, я не могу его помнить (ведь в городе работало несколько тысяч музыкантов – это только мама могла помнить их всех, она же их «отбирала» ;). Но он меня – очень хорошо! Говорит, в тот день все знали, что что-то произойдёт, все это чувствовали.
Я рассказала ему, что Фер вернулся в город, и что мы активно работаем над его восстановлением.
Он был очень рад это слышать и сказал, что в любой момент готов вернуться. Мне было приятно.
Кое-что он спросил меня по спектаклю (просил совета). Я не стала ничего советовать – достаточно грамотный музыкант, и надо развивать его уверенность в себе! Я только подбодрила его!
4 апреля.
Генеральная прошла успешно. Это же музыкант Косицынграда! Вот почему мне так комфортно и бесконфликтно.
Вечером мы погуляли с Магдой. Ей здесь нравится.
6 апреля.
Спектакль прошёл шикарно. Настолько тепло, легко и профессионально! Здорово! Без понтов.
Даже «посиделки» прошли культурно и недолго.
Так приятно здесь работать! Как никогда!
После спектакля среди прочих ко мне зашёл наш французский брат. Мы почти не общаемся. Из-за его отца. Он люто ненавидит даже память о матери.
А брательник - весьма адекватный парень. Он ещё учится. Но, похоже, будет, как и его отец, управленцем. Или, говоря по-народному, массовиком-затейником. Хотя кто его знает.
Мы мило поговорили, договорились на днях встретиться, посидеть где-нибудь.
…Сегодня мы уже начали репетировать следующий спектакль.
Мамина школа: железная дисциплина, самоотверженность в работе и безграничная работоспособность! Приятно! Очень! Словно вернулась домой. Так надоела уже эта бездушная халтура! Хоть кто-то ещё в этом мире работает!
7 апреля.
Продолжаем репетировать.
В обед встретились с братом. Нам есть, о чём поговорить. Отец его болеет, почти не встаёт. Брат предложил мне познакомиться с ним. Я отказалась – мало ли какая у него будет на меня реакция. Я же так похожа на маму!
Ужинали мы вместе с дирижёром.
#- Мне всё равно кажется, что я занимаю чужое место, - признался он. - Ну, не дирижёр я! Я просил не ставить меня, но…
#- Перестань! Лучше наших ребят никого нет! – перебила я смело и твёрдо.
#- Да, но когда я вспоминаю наших дирижёров… Перед ними все благоговели! А Ференц?! Наш бог! А Ваша мама?! На неё все молились. Это было что-то неземное. Среди людей такого не может быть. Один её пальчик говорил больше, чем все труды по философии и эстетике и истории вместе взятые. В каждом жесте была целая жизнь! Поэтому когда Вы впервые встали к пульту, нас аж передёрнуло – словно она и не умирала.
#- Но было всё не то, - продолжила я. – Мне даже до Фера далеко, не то, что до мамы! – вздохнула я.
#- Вы не правы! Всё приходит с опытом. И у Вас очень быстро шёл прогресс. Скажу честно, первое время мы очень косо смотрели на Вас. Мол, мать не замените, а хуже – лучше и не быть. Но очень быстро Вы выработали свой стиль, свой жест. Вы бесподобный музыкант! А когда Вы стали осваивать пальцевое дирижирование, мы поняли, что Ваша мать действительно переродилась. А в ту ночь, это была точно она. Я не мистик, но это была она! – спокойно сказал он.
#- Ты хорошо её знал?
#- Как музыканта – да. И никогда, ни с кем (может, кроме Вас) не спутаю.
#- А как человека? Знал о её слабостях?
#- Про то, что она любила иногда выпить? Да, мы это знали. Но это никак не отражалось на работе. Кроме того, она очень хорошо знала психологию людей – она знала, что им предложить, чтобы они не отказались. Ведь начинали мы с нуля, никто не верил в успех этого предприятия. Она заманила нас человеческими пороками. Заманила и приковала к себе. А Вы знаете, как у нас говорили? Попасть под её влияние – покориться, отдать тело – продать душу. Она же не просто так разрешала спать с собой. Ей-то было всё равно, а нам, конечно, этого хотелось! Это же сама Косицына (ну, когда мы об этом не знали, просто всем хотелось к ней прикоснуться)! Мечта всех мужчин! Оказалось, это так просто! Но вот последствия были не обратимы. Мы стали - и навсегда ими останемся - её рабами. То есть Вашими. Поэтому если мы будем нужны Вам – только кликните, соберётся весь коллектив!
#- Приятно слышать, - я улыбнулась. – Ты классный музыкант. Всё у тебя получится! Только никогда не предавай идеалы.
Вот так приятно оказалось встретить «своего» человека. Мир обрёл идеальных музыкантов, которые стоили маме здоровья (не хочу думать, что и жизни тоже). А, может, есть способ воспитывать их безболезненно?
8 апреля.
Генеральная прошла без сучка и задоринки!
Как здесь хорошо!
12 апреля.
Так классно работать. Никаких придурств! Даже писать нечего. Просто работаем, получаем удовольствие и дарим его другим.
Брательник ходит на все спектакли. Мне начинает казаться, что он через меня хочет узнать, какой была мама. Что ж, я привыкла.
15 апреля.
После очередного спектакля меня забрали в больницу ;. На сохранение. Мне стало плохо, и дирижёр настоял, чтобы я прошла обследование.
А врачи не захотели сразу меня отпускать. Но ничего, я сбегу!
Я позвонила Фридельману:
- Привет! Спасай меня! – сразу начала я. Трубку взял Фридельман-младший, один из трёх братьев, которые пришли на смену отцу.
- Всё в порядке? – испугался он.
- Да. Пока да. Но мне нужна ваша помощь! Меня положили на сохранение. Но ты же меня знаешь – я лежать не буду. Объясни это как-нибудь своим французским коллегам, чтобы мне не пришлось с балкона прыгать.
- Анна Мария! Не вздумай! Если положили – значит так надо.
- Ладно, подожди. Сейчас дам трубку лечащему, поговори с ним.
И хоть они говорили на английском, но их профессиональная терминология мне не понятна.
Минут через 10 трубку снова взяла я.
- Ну что?
- Всё нормально. Опасности нет, - успокоил меня Фридельман. – Просто они хотели сделать УЗИ и взять кое-какие анализы.
- Нет. Если я здорова, то в следующий раз лягу, только чтобы родить, - твёрдо сказала я.
- Эх, Анна Мария, что мне с тобой делать?! Ладно, поступай, как знаешь. Буду полагаться на твоё благоразумие.
- Спасибо! Ты меня всегда понимал лучше других. Целую, пока, - я ухмыльнулась врачу и собрала вещи.
16 апреля.
В театре удивились – думали, что уже не увидят меня до родов. Хотя, к некоторому даже удивлению, все были очень рады меня видеть.
Приятно!
Репетиции продолжаются! Ещё 2 спектакля.
19 апреля.
Всё чудесно. Самочувствие отличное. Спектакли шикарные! Город – прекрасен! /даже не глядя на арабов и мусор/ Магда – лапочка!
И никто мозги не пудрит.
Свадьбу Бет назначили на 14 мая (как назло мне – я так хотела слетать к Bergonzi в Байрейт). Ладно, там как-нибудь разрулим.
23 апреля.
Вчера отпели последний спектакль. Даже жаль расставаться с этим коллективом. Так хорошо было с ними работать!
Дирижёра я аж расцеловала на радостях! (интересно, он со мной спал?) Мы крепко обнялись, как родные.
Это были, наверное, самые лучшие спектакли в моей жизни!
А сейчас мы с Магдой сидим в самолёте рейсом Париж-Москва. Я лечу домой. И Магда, наконец, увидит свою родню. А то она даже по-русски говорит с приличным акцентом.
24 апреля.
Так приятно было приехать домой. Женя сам встретил нас в аэропорту. Вместе с ним приехали Трис и Шурик.
Как здорово видеть наших «мужиков». Мамины сыновья все красавцы! Хоть и все такие разные, от разных отцов, но все красавцы!
Женя относится ко мне по-отечески. Шурик – как к боевому товарищу, а Трис – как к маме. Магда несколько испугалась такой буйной компании и немного зажалась. Я её ободрила и взяла на руки – ей стало спокойнее.
Приехали домой, поужинали, немного посидели и разошлись спать. Магда легла со мной – это место для неё чужое.
… Утром все вместе позавтракали. Приехали братья Фридельман и Игорь (сын адвоката Олега Гроссммана). Я называю нашу компанию «the next» - поколение «детей Косицыной».
Я всегда доверяла своим родным и могла на них положится, но только когда мы все вместе, я понимаю, какая мы сила. А если собрать всех остальных?..
Наконец, я воочию увидела, чем занимаются мои братья.
Шурик так классно рисует! Просто обалдеть! У нас и мама неплохо рисовала, но то, что делает он – это бесподобно! Я уже знаю, что станет его самой большой работой: я поручу ему расписать стены концертных залов Косицынграда (всех!). И всё, что он ещё сам захочет! Мы можем даже открыть галерею и музей искусств – пусть коллекционирует всё, что захочет – с его вкусом и нашими деньгами мы соберём шикарную коллекцию. Поговорю с ним. Думаю, он согласится.
Трис делает потрясающие успехи в … вокале! Сама не ожидала! Да, он почти с рождения занимается музыкой, шикарно развиты лёгкие (он ведь был духовиком). Но что стало для меня абсолютной неожиданностью – у него контртенор!
Страшно подумать, но это я его надоумила! Пусть и косвенно (я ведь «грузила» его барочной музыкой с лучшими контртенорами).
Надо бы его натаскать. Отправим на учёбу в Европу – нам нужны такие редкие специалисты. Неплохо было бы открыть в Косицынграде что-нибудь барочное, набрать небольшой состав, построить им зал-дворец, где они и жили бы, и работали.
Можно сделать целый райончик в стиле XVIII века (только с нормальными удобствами). Можно даже весь город разбить на тематические районы: барокко, классицизм, романтизм, 20-й век, современный, а внутри поделить по национальным принадлежностям.
Хорошая идея. Привлечь архитекторов, отстроить дома в стиле разных эпох. И в каждом районе – свой небольшой зал и специалисты узкого профиля.
И апогей всего и вся – центр с холлом, оперой, балетом и музеем – для больших концертов.
Тогда город сможет жить полной жизнью весь год, а не только от концерта до концерта.
… Мда, если у мамы была гигантомания, то что тогда у меня?
25 апреля.
Магде не нравится Москва. «Шумно» - говорит она. Ей больше по душе наш дом. Это же целый музей: здесь столько картин, фото, разных костюмов (маминых, моих, Ромео и Джульетты), Сашиных работ, громадная фонотека и много-много чего ещё. Среди разных маминых фото отыскались даже снимки с мамой Магды – она ведь её не знала.
В нашем доме ей очень интересно.
А мне интересно с братьями. Жене я излагаю свои идеи по городу. Поделилась и соображениями на счёт Триса – и он со мной согласился. Поговорили с Трисом – он только «за»! Сашке мы решили устроить тур по миру с мастер-классами у мастеров всех школ – лишним не будет, а не понравится – всегда ведь может вернуться домой. Пусть покатаются, посмотрят на мир – всегда пригодится.
27 апреля.
Время так быстро летит, просто незаметно. Завтра уже встреча с мистером Х, на которой, надеюсь, уже решится проблема с домом. Я с него не слезу! Уже даже и на знаю, на что готова! Но дом я из него хоть клещами, но вытяну! Это мой дом!!!
Завтра. Завтра всё будет…
28 апреля.
Жизнь порой делает нас такими идиотами! Мы за что-то боремся, прём напролом, а всё на самом деле так просто! И рядом всегда есть дверь. Мы сами усложняем себе жизнь.
Сегодня была встреча с лордом. Я должна была сообразить! Наверное, каждый бы уже давно всё понял!
Мы договорились о встрече в офисе нашей записывающей студии (он удобнее расположен).
В кабинете сидели: я, Женя, Олег и Игорь Гроссманы. Сидели и смотрели попеременно то на часы, висящие над дверью, то на саму дверь.
Когда минутная стрелка подошла к 12, дверь открылась, и вошёл … Вяз!
- Вяз? – я немного удивилась. – Что ты здесь делаешь?
Несколько секунд царила тишина, а потом… адвокат Вяза (тот самый, который спас меня от смертной казни) расхохотался! Причём так раскатисто!
- Простите, - очень быстро он взял себя в руки.
- Так это ты не хочешь уступать мне дом? – я улыбнулась. – И давно ты о нём знаешь?
- Давно. Но купить решил незадолго до нашей женитьбы. И пока возился с бумагами, ты опередила меня с землёй.
- Мда, - я вздохнула. – Чего ради?! Ты понимаешь, сколько сил, времени и денег мы потратили на борьбу друг с другом?
- Зато теперь всё устроилось, - он обнял меня. – Можно оставить всё, как есть: дом будет оформлен на меня, земля – на тебя. Кстати, ремонт я там уже закончил.
- А как прилегающая территория?
- Последние штрихи.
- Тогда проследи, чтобы всё закончили. Можешь распоряжаться по своему усмотрению, - сказала я.
- Хорошо, - он посмотрел на часы. – Давай увидимся вечером, мне нужно бежать.
- Какое бежать? У тебя деловая встреча! – возмутилась я.
- Но результат ведь уже достигнут, - Вяз мягко улыбнулся и наклонился к моему уху. – Я очень хочу попасть в Мавзолей и Третьяковку – я до сих пор ни разу там не был.
- Ладно, иди. Приходи к нам вечером, - мы поцеловались, мужчины «пережали» друг другу руки, и английская делегация ушла.
- Как-то глупо получилось, - я села в кресло.
- Зато очень хорошо и просто. Без проблем, - Женя сел рядом. – Но для меня это стало неожиданностью.
- А я был уверен, что это он, - признался Игорёк.
Мы с Женей молча посмотрели на него.
- А что, много английских лордов бывало в той глуши?
- И молчал?! – воскликнула я. – Мы бы уже давно с этим разобрались.
- Это ваши дела, - он пожал плечами.
- Вот кадр! – я повернулась к брату. – Может, уволить его нафиг?
- Да куда ж он пойдёт? – вздохнул Женя. – Кому, кроме нас он нужен? Кто его ещё будет столько терпеть?
- Подумай над этим, - серьёзно проговорила я.
Вечером к нашему столу присоединился Вяз.
Магда очень рада его видеть. Он смог заменить ей отца.
…Вот так интересно получилось.
- Мы плохо расстались в прошлый раз, - когда мы остались наедине, начал Вяз. – Я должен принести тебе свои извинения.
- Проехали, - я махнула рукой. – Кто старое помянет, как говорится. Я могу тебя понять.
- Я себе места не нахожу, - признался он. – Я так хочу быть рядом, но… Ты была права, я не готов отказаться от деревни, но и без тебя я не могу жить. Я разрываюсь.
- А я не могу сейчас уехать. Никак. Совсем. Ты же слышал за ужином – мы возрождаем город, и я – основной источник дохода. Это быстрые и крупные деньги. Я не могу уйти со сцены, пока город не будет открыт.
- Я слышал, ты лежала в больнице, - он не нашёл, что сказать.
- Откуда такая информация?
- У меня свои источники, - он улыбнулся. – Я волнуюсь. И за тебя, и за ребёнка. Ты взвалила на себя очень большую нагрузку. Не хотелось тебе напоминать, но после выкидыша прошло не так много времени. Полностью организм не восстановился. Ты должна это понимать. Иначе опять будет виноват город и целый мир, но только не ты.
- Ты намекаешь, что я могу снова потерять ребёнка? – не поверила своим ушам я. – И винить потом город?
- Никакие деньги не стоят здоровья! Тем более – нерождённого ребёнка. Я ничего не могу сделать! Если я тебя увезу – ты будешь искать возможность сбежать, даже пешком. Если поеду с тобой – буду нервировать, потому что не приемлю твой стиль работы. Что мне делать? Скажи мне!
- Оставить всё, как есть, - сухо сказала я. – Ты занимаешься своим колхозом, я – сценой. Когда у меня закончится этот период – думаю, больше года он не протянет – я приеду в деревню и займусь другими делами уже там. У меня уже есть планы.
- Т. е. ты предлагаешь мне прожить этот год всё равно, что без жены?
- По-другому – никак.
- И сколько, позволь узнать, за это время у тебя будет … проектов? – как бы корректно он не выразил свою мысль, основная идея была кристально ясна.
- Ровно столько, сколько понадобится.
- Этого я и опасаюсь. Я не могу быть рядом тогда, когда просто обязан. Я не смогу не поддержать тебя, не облагоразумить.
- Мы справимся, - я, неожиданно даже для себя, обняла его и прижалась к груди. – Сама устану, не бойся. Приползу к тебе, только не отвернись.
- Как же мне тяжело с тобой! – он усмехнулся и погладил меня по голове.
30 апреля.
Сегодня Вяз вернулся в Студёновку. А мы с Магдой завтра летим в Милан. Там у меня 4 спектакля до 12 числа. А где-то после 13 я должна родить. Надеюсь, преждевременных родов не предвидится.
1 мая.
А что-то и писать нечего. Ну, прилетели, ну, встретили. Всё хорошо. Отпели первую репетицию.
8 мая.
Отпели 2 спектакля. Всё благополучно, но мне уже очень трудно перемещаться по сцене. Спасибо художникам по костюмам – прячут живот, как могут!
12 мая
Отпели последний спектакль!
Ждёмс…
13 мая.
Сегодня я благополучно родила. Мальчик 4800, 58 см. Роды прошли на удивление легко и быстро. От «серьёзных» схваток до родов прошло всего несколько часов. Родила сама, без медикаментов.
Пришлось нанять нянечку для Магды – чтобы присматривала эти два дня (на третий меня тут уже не удержат!).
Позвонил Вяз – поздравил. Долго жаловался, что я не сказала ему дату, и он не смог прилететь (как будто я могла знать!). Обещался на днях быть.
После обеда я позвонила Bergonzi, извинилась, что не приеду на его спектакли.
*- Да ничего страшного, я привык, - вздохнул он. – Как у тебя дела, как здоровье?
*- Да вот родила пару часов назад. Пацан, богатырь – весь в отца!
*- Ты серьёзно?! Поздравляю! Это ж надо! Прям Вагнера ещё одного родила!
*- Спасибо, но не дай Бог! Хватит с мира и одного.
*- Я очень рад за вас с Gregory. Он там? Я бы хотел его поздравить.
*- Нет, он в России.
*- А ты?.. – он, похоже, не в курсе.
*- Я в Милане. Вчера последний спектакль отпела. Сегодня родила.
*- Ну, ты даёшь! У меня нет слов. И как ты?
*- Отлично! А чего мне валяться в томительном ожидании, полном одиночества в тоскливых коридорах? Я предпочту побыть на сцене!
*- Молодчинка! Я так тебя люблю! – не сдержался он.
*- Спасибо, briello. Я тебя тоже. Только не спрашивай, как и почему, - сразу попросила я.
*- Cara! – тихо вздохнул он. (и, наверное, покачал головой)
*- Извини, Briello, мне пора ребёнка кормить. Созвонимся ещё. И удачи тебе там!
*- Спасибо, cara! Спасибо, что позвонила. И ещё раз поздравляю. Передавай привет Gregory и мои поздравления, - на прощание сказал он.
*- Обязательно. Пока!
Вечером я позвонила в Лондон и извинилась перед сестрой за то, что не смогу приехать. Они в ответ поздравили меня.
Полагаю, там все очень рады, что я не увидят меня – настолько я не вписываюсь в их строй и уклад!
… Наверное, на какое-то время мне придётся отложить дневник. До тех пор, пока не появится что-то стоящее, что стоило бы запечатлеть для истории.
Да и писать я начала от скуки, чтобы время скрасить и поговорить хотя с бумагой (в той-то глуши, в первое время). А сейчас времени у меня совсем не останется на такую ерунду.
продолжение: http://proza.ru/2022/10/09/768
La famiglia dannata. Книга 2. Глава 4
© Copyright: Дамюъ, 2022
Свидетельство о публикации №222100900765
Свидетельство о публикации №222100900765
Рецензии