Халха. Чёрные тени истребителей, поздние сумерки

Поздние сумерки незаметно превращались в ночь. Костерок догорел, и только угольки - не желающие засыпать дети-сорванцы, играли и переливались на ветру узорчатым рисунком.
Дождь, чуть брызнув, прошёл стороной, и лишь серые угрюмые облака всё так же неспешно ползли по низкому тяжёлому небу. Было уютно.
Воздух, чистый, свежий - прелесть какая! Это те мгновения, когда хочется пить эту жизнь.
И ты её пьёшь.
Счастье бытия... Древнее, из глубины веков, тёмное чувство сопричастности этому удивительному таинству.
          
Тихомолов вспрыгнул на крыло и снял чехол прикрывавший козырёк и узкий проём кабины. Открыл дверцу откидного борта и забрался в самолёт. «Хорошо!» - мысленно произнёс про себя и пробежался взглядом по едва видимой в темноте приборной доске. Всё продумано и всё на своем месте, каждый прибор, каждый рычаг, каждая тяга.
Отдал ремешки и извлёк оружие. Внешне карабин выглядел довольно пообтёртым. Образца «седьмого» года, с открытой мушкой и тщательно отполированной гранёной ствольной коробкой, на которой была аккуратно оттиснена дата выпуска: 1912. «Ещё довоенный, тогда делали добротно, за количеством не гнались», - с удовлетворением отметил для себя старлей, с наслаждением поглаживая холодное цевьё.
Открыл затвор. В магазине, хищно замерев, притаились в ожидании четыре патрона. Остроконечная, «лёгкая» пуля ласкала взгляд своей совершенной формой. Походным латунным тросиком протянул с казённика канал ствола, сперва промасленной ветошью, затем таким же образом насухо. Ухоженное оружие никогда не подведёт. Ствол всегда должен быть чист. Привычным движением ладони, с согревающим душу клацаньем дослал патрон в патронник и закрыл затвор. Оттянул массивное тело курка с ударником и повернул влево, на предохранение. Порядок.

Отойдя от стоянок с полста метров, Алексей оглянулся. Два силуэта - две чёрные тени боевых машин во тьме. Карабин в руке и эти чёрные тени во тьме - лучшее, что может быть на этой земле.