Четверо в лодках, не считая собаки... II

ЧЕТВЕРО В ЛОДКАХ, НЕ СЧИТАЯ СОБАКИ... (литературный отчёт о сплаве по Приморской реке Арму)


Сон  нарушает рёв мотора и звуки буксующей резины.
Выскакиваем из машины, осматриваем «Hino», прочно засевшего в колее. Начинаем таскать куски брёвен и камни и подкладывать их под колёса.  Благо «Hino» оборудован лапами, что несколько облегчает наш труд. Потом толкаем, грузовик опять вязнет, и так много-много раз, пока не выбираемся на сухой участок дороги. Час времени уходит псу под хвост. Чем ближе к цели, тем хуже становится дорога. Мы застреваем ещё раз, но уже значительно быстрее выбираемся из «грязевого капкана».

Начинает светать. Наш водитель устал, и на очередное предложение Славыча (который кстати сам отмахал 11 часов за рулём), отвечает отказом, на что Славыч только пожимает плечами. Однако, усталость всё-таки берёт верх на шофёром, и он сам предлагает Славычу:

— На ка, поведи!

Славыча долго упрашивать не нужно, он садится за руль и врубает первую скорость.
Грузовик трясёт на ухабах, Славыч привыкает к габаритам и к коробке передач. Володя дремлет рядом на пассажирском сиденье, изредка давая советы Славычу по управлению грузовиком. Мы уже почти у цели. Над тайгой всходит солнце и прячется за низкие кучевые облака. За последним поворотом открывается деляна. Видны строительные вагончики и остовы разобранных тракторов. Нам остаётся преодолеть всего каких-нибудь сто метров до речки, но этот участок практически непроходим для нашего низкосидящего «Hino». Славыч жмёт на тормоз и останавливается у разбитой колеи. «Ехать или не ехать?» Вот в чём вопрос! В этот момент просыпается Володя и садится за руль, а мы выходим из машины. Грузовик с рёвом проскакивает половину проблемного участка и увязает по «уши» в грязи. Начинаем опять подкладывать и опять толкать. «Hino» проходит ещё два метра и уже намертво садится на брюхо. Славыч с Виталичем идут за трактором, а мы с Глебом помогаем Володе разложить стальной трос. Пока раскладываем трос, мимо нас проходят мужики, которые на ходу нам кидают: — Мы за трактором!

Возвращается Славыч с Виталичем. Думаем, что делать дальше: ждать трактор или начинать таскать вещи к реке. Володя предлагает третий вариант — попытаться вытащить грузовик при помощи крана. Поскольку вещи по грязи тащить неохота, а трактор, судя по всему, ждать придётся долго, соглашаемся с Володей и начинаем операцию «кран-лебёдка». Пока Володя  разворачивает стрелу, Глеб с Виталичем цепляют за дерево трос и мы все дружно начинаем тянуть трос с гашей к гаку стрелы.  Славыч садится за руль, а Володя — за рычаги управления краном. Мы втроём — я, Виталич и Глеб, отходим от греха подальше в строну.  Стрела крана медленно втягивается, натягивая трос, Славыч жмёт на газ и о, чудо, грузовик выбирается на сухой участок. Вот мы и в Хопре! Подходим к деляне. Мужики, сидящие на завалинках своих вагончиков, лениво поглядывают на нас, а мы, как ни в чём ни бывало, начинаем активно выгружать снаряжение и вещи на берег Обильной. Накачиваем и спускаем лодки, загружаем их вещами. Володя фотографируется с нами на память и, отказавшись от предложенного завтрака, отправляется в обратную дорогу. Когда наши лодки готовы к бою и походу, решаем позавтракать на ближайшей косе. Я отчаливаю первым и, потихоньку выгребая вдоль, берега жду остальных. Подходим к косе. Славыч разжигает газовую печь, ставит сковородку, я приношу из лодки яйца и сало, купленные в Дмитриевке, и спустя пару  минут, на сковороде уже шкварчит  яичница. Дрейк носится рядом, потягивая носом воздух. Виталич, готовит Дрейку персональный завтрак. И лишь один Глеб, расчехлив балонку, пробрасывает ямку на предмет ленка.

Вид у всех участников экспедиции весьма потрёпанный. Хочется отдохнуть, но отдыхать некогда, потому как по графику мы должны сегодня добраться до первой точки ночёвки. А посему, завтрак на косе обещает быть недолгим. Славыч зовёт всех к столу. Подхожу первым и глядя на аппетитную яичницу, вспоминаю слова  твардовского Василия Тёркина: «Эх, яичница, закуски нет полезней и прочней! Полагается по-русски, чарку выпить перед ней!».
И, словно, прочитав мои мысли, Славыч вытаскивает бутылку со спиртом, я разливаю спирт по стопкам, и мы с удовольствием выпиваем под яичницу! И то ли от горячей пищи, то ли от спирта, то ли от свежего таёжного воздуха, резко поднимается настроение и сон снимает как рукой! Убираем продукты, моем посуду и в путь.

Лодки резво мчатся по волнам. Стараемся не упустить друг-друга из виду. На ходу пытаюсь ловить хариуса,  но что-то не очень получается... Пробрасывая очередную стремнину увлекаюсь, и уже в последний момент замечаю, что лодку тащит под, висящее над водой, дерево. Ставлю удочку и начинаю выгребать. Лодка благополучно проскакивает под деревом, однако кончик удочки цепляется за сук и удилище вместе со снастью остаётся болтаться на суку. Я отчаянно гребу к берегу и показываю проплывающему Славычу на, висящую на дереве, удочку. Славыч кивает и показывает мне жестом, мол, не задерживайся! Я привязываю лодку и иду к дереву. Делаю пару шагов в сторону беспомощно болтающегося удилища, и проваливаюсь по грудь в воду. В вейдерсы тонкой струйкой проникает вода и я понимаю, что сухим из воды мне сегодня не выйти. Однако, несмотря на то, что уже изрядно промок, затею со спасением удочки бросать не собираюсь. Словно эквилибрист, аккуратно цепляясь за сучья и ветки, иду по стволу злосчастного дерева. Наконец, добираюсь до удочки, и снимаю снасть целиком. Также аккуратно возвращаюсь обратно, сматываю снасть, и отчаливаю. В вейдерсах булькает вода, но отжиматься некогда, нужно догонять товарищей. Налегаю на вёсла и иду крейсерской скоростью минут двадцать. Позволяю себе расслабиться только тогда, когда за очередным изгибом реки появляются лодки сотоварищей. Они удобно расположились на косе. Швартуюсь, вылезаю из лодки и подхожу к Славычу с Виталичем. Накатываю с ними по стопке, снимаю с себя вейдерсы и отжимаю термобельё и носки. Славыч смеётся, ведь он прекрасно знает, что моё купание в полном снаряжении стало уже традицией в наших совместных походах.
После небольшой передышки продолжаем сплавляться дальше. Остановки делаем редко, всё больше пытаемся рыбачить из лодок. Смотрю по GPS-ке: до точки первой ночёвки остаётся совсем немного. Решаем порыбачить у берега. Снимаю с себя жилетку и слышу, как в воду что-то падает. Я с ужасом вспоминаю, что когда снимал удочку с дерева, то нож положил не в ножны, а в верхний карман жилетки. Начинаю судорожно искать нож под ногами, но он как «в воду канул» — вот и первая жертва Обильной! Пока ищу нож, мимо проносятся лодки товарищей — Виталич мне сигналит немедленно идти за ними. Оставляю безрезультатные попытки отыскать нож, прыгаю в лодку и гребу за, идущими впереди, товарищами. И тут меня постигает второе несчастье — ломается уключина. Я гребу одним веслом, а вторым просто подгребаю, чертыхаясь про себя — сплав только начался, а уже остался  без весла!  Делать нечего, нужно идти дальше, а посему гребу, как могу, и дохожу до очередного переката, где лодку подбрасывает на волнах и выносит на середину реки. И тут я с ужасом замечаю, что на берегу, который я благополучно пролетаю, расположились мои сотоварищи. Я начинаю с остервенением грести к берегу и подхожу к нему ниже места стоянки метров на двадцать. Выскакиваю из лодки и чувствую пронзительную боль в левом колене. Падаю на больное колено и хватаюсь руками за ближайшее дерево. Ко мне подходит Виталич и любезно предлагает помощь. От помощи отказываюсь, заставляю себя встать на ноги и идти вперёд. Закусываю губы и тащу за собой гружённую лодку. Дохожу до лагеря, подтаскиваю лодку к берегу — привязываю её к дереву и падаю в бессилии.

Над лагерем струится дымок костра, шелестит, натянутый над столом тент, раскинулись среди деревьев разноцветные палатки.
Я сижу на траве мокрый, грязный, уставший. Заставляю себя встать и разгрузить лодку. Стараюсь всю нагрузку переносить на здоровую ногу, вытаскиваю из лодки и раскладываю все вещи, снимаю с себя мокрые вейдерсы, переодеваюсь в сухое и падаю возле костра в бессилии. На Виталиче тоже нет лица, по нему видно, что он зверски устал и держится из последних сил. И лишь Славыч, по-прежнему бодр и весел, несмотря на пережитые события. Глядя на мои страдания, он приносит из своей палатки «Кетонал» и протягивает его мне со словами: —  Это анестезия снаружи - намажь им колено, а это — он указывает на полные стопки — анестезия внутрь!  Выпиваю спирт и втираю «Кетонал» в колено и через пять минут испытываю облегчение. Виталич готовит кашу на ужин, рядом носится счастливый Дрейк.
Вот только не видно Глеба... Спрашиваю Виталича, куда это Глеб запропастился. Оказывается Глеб рыбачит. И пока мы со Славычем и Виталичем выпиваем по второй и третьей стопке, появляется Глеб с парой-тройкой хороших ленков. Глаза Глеба горят, он быстро перекусывает с нами, и незамедлительно отправляется рыбачить обратно на берег.

Над тайгой спускаются сумерки. От пережитых событий и усталости нас клонит в сон. Первым уходит в палатку Виталич, затем ухожу в палатку и я.  Закутываюсь в спальник и тут же проваливаюсь в глубокий сон.