Тяжелая карма

Аннотация: буддийский монах вызвался проводить людей до проклятого храма
Вампирский Writober 3


Ищете старый буддийский храм? Я знаю, где он, и могу проводить. Не смогли никого нанять проводником? А-а, местные считают, что храм проклят. Я-то? Нет, не местный. В молодости учился в Европе и буду рад вспомнить английский. Пойдемте, тут около часа, я успею много рассказать про монастырь. Шестьсот лет назад здесь стояла лишь одна келья, невидимая в горных зарослях. Когда поселившийся в ней отшельник достиг Просветления, по миру пошла слава, к келье направились желающие стать учениками. Отшельник не хотел никого брать, но два ученика девять лет не оставляли попыток, и монах смилостивился. Так и началось строительство монастыря. Братия никогда не была многочисленной, слишком тяжело сюда добираться. Да вы и сами видели, что приходится оставлять машину. Лошади, уверяю вас, справлялись немногим лучше. Они часто ломали ноги на том перевале, и все говорили, что это забавляются демоны и духи мертвых. Что, у вас машина едва не заглохла? Местные бы сказали, что это мертвые обмотали колеса собственными волосами. Монахов такое соседство не беспокоило, совсем наоборот. Одно из испытаний для учеников — прийти на перевал, привязать себя к дереву и провести так целую ночь. Иногда, правда, вместо демонов объявлялись дикие звери, но большинство учеников вполне себе доживало до седин. Откуда я это знаю? Я сам был монахом и тоже ходил на перевал. Смеетесь? Не перепутал ли я монастырь и время? Я старше, чем кажусь. Но давайте я расскажу вам о том испытании.
Стояло довольно теплое лето. Меня крепко привязали к дереву тсуги и пообещали вернуться, когда солнце вынырнет из-за восточного склона. Мне казалось, что я немного обманщик, ведь летом ночи короткие. Однако едва мои спутники удалились, на окрестности пала темень. Я утешил себя, что просто первая пара часов прошла незаметно, и про себя повторял урок на завтра. Я всерьез надеялся поразить Учителя стойкостью, не понимая, что эта надежда есть следствие привязанности к самому себе.
Вскоре лес наполнили шорохи и скрипы. Я хорошо знал окрестности, и все равно они в миг превратились в чужой, полный опасностей перевал. Я ощутил первое прикосновение страха и подумал — ага! вот и мой враг!
— Страх — лишь порождение моего ума, — произнес я погромче и содрогнулся, потому что получил ответ из темноты. Раздался тоскливый волчий вой, всего в десятке шагов от меня.
«Страх лишь порождение моего ума», — подумал я.
В темноте зажглись два желтых глаза. Они словно повисли в воздухе, плавая из стороны в сторону, как если бы зверь мотал головой, медленно, не по-звериному, и вдруг глаза разлетелись в разные стороны и исчезли.
«Страх — порождение моего ума!» — прокричал я в темноту, уверенный, что встретился с демонами, а если это так, то как справлялись мои наставники, справлюсь и я. Я начал читать мантру Махакалы, чтобы он уберег меня и изгнал всех демонов горы.
— Я буду делать медитацию Махакалы, пьющего кровь… — говорил я ночным теням, которые внезапно стали менять черноту на багровый цвет. — Это я становлюсь Махакалой, могущественным изначальным Защитником! Мое тело темно-синего цвета, моя пасть оскалена, а язык угрожающе движется… — говорил я, с удивлением глядя, как багровеет трава, а вслед за ней сосны и тсуги впитывали кровь от земли. Когда покраснели даже их верхушки, в воздухе разбилась алая взвесь. Небо теперь гляделось океаном крови и жира, по которому могла бы скакать на трехглазом муле сама Лхамо. — Если этим славословием я смогу угодить тебе, сделай так, чтобы всё нужное мне исполнилось!.. — безо всякой уверенности закончил я, дрожа в своих путах, как осенний лист.
Я перестал быть один. Алая взвесь сгустилась, и прямо передо мной появилась обнаженная женщина. Я не мог оторвать взгляда от совершенного красного цвета ее кожи и лишь потом заметил, что черные волосы женщины бились вверх, как пламя черной свечи. Черными были и глаза, и вот странность — тело женщины дышало жаром, а взгляд пронизывал как ледяной ветер.
— Ты дакини? — прошептал я. — Ты пришла испытать меня, чтобы потом учить?
Она же насмешливо спросила:
— Монах! Если страх порождение твоего ума, прогони меня!
Я оказался не в силах даже помыслить о том, чтобы причинить ей зло. Я чувствовал не вожделение, нет. Любовь иного порядка заставляла мою кровь бурлить. Я хотел стать единым целым с ней, прекрасной, совершенной, полной! Я признался в этом, и женщина улыбнулась, обнажив два белых тонких клыка.
Моя дакини воздела руки. В одной ладони появился кривой нож, а в другой чаша из человеческого черепа. Ночь дрогнула, когда багряная богиня начала танцевать. Изящное движение ладони — и с неба проливалась кровавая роса. Волнующее покачивание бедер — и алые лотосы расцветали в воздухе. Быстрый поворот босой ступни — и земля отзывалась протяжным стоном. Стон вырвался и у меня перед тем, как дакини рассекла мне горло. Она ненадолго припала к ране губами, а после наполнила череп кровью. Я с ужасом и благоговением увидел, что чаша полна, а значит, я должен быть мертв. Но я продолжал жить и созерцать танец осушения чаши. Когда богиня сделала последний глоток, меня одолела ужасная жажда. Я был иссушен и наполнен вновь. Я плакал от счастья.
Дакини улыбнулась мне и поманила за собой. Невыносимо больно было глядеть, как она удаляется, а ночь тускнеет. Я легко разорвал путы и последовал за богиней. Да, я не выдержал испытания и не вернулся в монастырь. Я постигал новое Учение с Цэрин, что приняла облик обычной женщины.
Вместе с моей изменой постепенно опустел и монастырь. Одни монахи послужили моей учебе, другие бежали прочь, третьи не желали, чтобы в эти места приходили беззащитные люди. В конце концов остался лишь один настоятель. Его святости не хватало, чтобы держать нас на отдалении. В одну ночь я и Цэрин зашли во двор — тогда рухнули врата, в другую добрались до каменных львов — морды их пошли трещинами, посетили кельи — все книги сгнили в одночасье. Настоятель уже почти был в наших руках, но стоило мне наступить на его тень, раздался звон, статуя Будды засияла как тысяча солнц и исчезла вместе с монахом. Я слышал, и старик, и старый Будда появились в монастыре у подножия гор. Мы же возвели красные знамена победы на крыше отвоеванного храма.
Конечно, после этого нам пришлось покинуть горный приют. Всякому зверю нужно пропитание. Спустя годы, уже начав собственный путь, я услышал, что в монастыре опять кто-то есть. Движимый любопытством, я вернулся и застал здесь другого старика. Это расстроило меня, я надеялся после долгого пути отведать молодой крови. Старик оказался занятным собеседником. Он совершенно меня не боялся.
— Твоя карма слишком тяжела, — рассказывал монах, перебирая четки с закрытыми глазами, словно его совсем не беспокоило мое приближение. — В одной из прошлых жизней ты родился раджой и утопил народ в крови. Жена и министр, сговорившись, пронзили тебя кинжалами, и никто не осудил их.
— Похоже, я не был Чакравартином, — рассмеялся я.
— Потом ты родился в нищей семье, но и тогда не смог очиститься. Вместо труда на земле ты выбрал путь разбойника. Банда опустошала целые деревни, и не было для тебя ничего приятнее, чем звук льющейся крови.
— Мне и сейчас нравится этот звук!
Старик рассказал мне еще о восьми рождениях, и когда он говорил, я как наяву видел те времена. Да, старик был необычным монахом!
— В конце концов ты даже не смог появиться среди людей и обрел существование претта, голодного духа. Имея огромный живот и шею шириной с иголку, ты ничего не мог протащить в узкое горло и вечно мучился от жажды и голода. И все же тебе удалось добыть пищи — ты растерзал одного из таких же преттов и напился его крови. Тогда карма стала так тяжела, что даже тот несчастный мир отторг тебя. Ты вновь родился человеком, но был обречен с самого начала. Случилось наихудшее. Ты обратился в бессмертного кровопийцу и никогда не сумеешь вернуться назад. Твое Колесо больше не вращается, оно залито кровью.
— Разве это плохо, старик? Я почти что Просветленный!
— Это не так, — твердо ответил он и начал первую проповедь. С последними словами я рыдал на коленях монаха, прося избавить меня от тяжелой кармы. Хотя Учитель повторял, что его лет не хватит, он милосердно обучил меня, как обуздать голод.
Старик и впрямь прожил недолго, всего три года. Когда я сжег тело, в небе появилась радуга. Я не сразу понял, что впервые за долгие годы вижу дневной свет и не боюсь его. Я осознал, что готов переродиться — хоть преттом, хоть зверем, только бы начать восхождение назад, к человеку, а затем вперед, к Освобожденному. Но, хоть я и перестал пить кровь, смерть никак не приходила. Я решил поторопить ее и пронзил собственное тело тупым ритуальным кинжалом… и очнулся в самом темном месте храма — своей бывшей келье. О, ни металл, ни вода, ни пламя не могли подарить мне смерти! Я впервые понял, что действительно остановил Колесо Сансары и почему это хуже, чем бесконечное блуждание по ее мирам! Моя карма опутала меня прочными лианами, привязала к этому храму. Я уехал прочь, надеясь ослабить привязанность к месту своего падения и возвышения. В Англии меня поймали уличные бандиты, из тех, что ненавидят людей с другим цветом кожи и разрезом глаз. Я был забит ими в переулке и вновь восстал в проклятом храме.
Помню, я лежал на ступенях головой к тому месту, где раньше стояла статуя Будды. Я просил его сжалиться надо мной, направить и защитить, и воочию видел, как все мои слова окрашиваются красным, тяжелеют и стекают с порога. Мои кровавые мантры не имели силы.
Послышались голоса. Я скрылся за деревом и увидел двух беспечных мужчин, которые говорили о древности храма и называли все страшные легенды дурацкими байками. Я слушал их и вдруг увидел — один мужчина в прошлой жизни задушил свою верную жену ради новой, молодой и красивой, а второй в этой жизни был жесток с животными.
Я вышел — как монах, облаченный лишь в красное. Как и вас, я привел их в храм и указал на бывший львиный престол Будды, а затем станцевал танец, смысл которого постигал долгие рождения. Цэрин и мне никогда не стать человеком и Буддой. Но что я все о себе? Это ваша карма оказалась так тяжела, что вы пришли в мой храм.


***
Махакала — божество-защитник буддийского Учения.
Лхамо — богиня-защитница буддийского Учения, изображается едущей на муле по морю крови и жира.
Дакини — богини в буддизме, которые могут испытывать монахов и передавать им тайные знания.
Чакравартин — «Вращающий Колесо», идеальный правитель, который приводит страну к светскому порядку и духовным высотам; к Семи Сокровищам Чакравартина относились мудрый министр и верная жена.