В Филадельфии дождь

Филадельфия коротала серый день поздней осени в мелком унылом дожде. Жители города проводили время в обычной суете. На старом городском рынке десятки уютных прилавков кормили в обеденное время случайно забредших туристов, гурманов-завсегдатаев, любителей пива и просто проголодавшийся к тому времени народ.
Над всей этой разношерстной шумной толпой стоял запах жарящихся пончиков, копченых свиных ребрышек, пирогов со всякими мыслимыми начинками, которые пекли тут же, сыров, колбас, жареной кукурузы и всего того, что составляло живую и веселую картину обеденного часа.
Греки заворачивали в лепешки сочную, мелко наструганную баранину; мексиканцы мешали в больших чашах авокадную заливку для кукурузных чипсов; раскрасневшиеся у печи стряпухи скатывали шарики из липкого теста для будущего арахисового печенья. За ним уже выстроилась длинная очередь, в ней все были заняты: звонили по телефону, проверяли почту, снимали селфи, вполголоса ссорились, усмиряли детей, смотрели фильмы и новости, словом, терпеливо ждали знакомого с детства лакомства.
Румяная молодая девушка с внешностью классической молочницы продавала выдержанные в гротах местные сыры из непастеризованного молока, большая редкость в Америке! Она отрезала для покупающего два тонких ломтика, одним из них баловалась сама.
Во фруктовом ряду плыл аромат спелых яблок, рядом готовили горячий яблочный сидр с корицей, к нему подавали яблочные пироги. Щуплая, уже немолодая уборщица рынка двигалась бесшумно, сметая остатки еды со столов. На мою реплику о чистоте рынка она улыбнулась одними глазами и пожелала мне приятного дня.
На примыкающей к рынку улице в дорожной пробке стоял автобус. Седой ссутулившийся водитель-негр достал из внутреннего кармана фотографию дочери. В этом году она закончила школу и поступила в консерваторию по классу флейты. Он пять лет собирал ей на старый, сделанный хорошим мастером и по-прежнему диковинный для него инструмент.
По улице почти бежал высокий молодой человек в форме медбрата; он, по-видимому, только что выскочил из большой городской больницы неподалеку. Молодость благосклонно разрешала ему забыть о виденном в палатах одновременно с поворотом вертушки больничных дверей.
Парень с волосами цвета розовой рубахи на его плечах громко разговаривал на ходу по телефону, ступал в лужи, размахивал руками. Он внезапно остановился, выдернул из ушей пуговицы наушников и с силой выбросил телефон на дорогу. Поток дождевой воды подхватил его прямо в сток, как будто унося с собой чью-то оборвавшуюся жизнь.
В Филадельфии шёл дождь…