Прогулки с призраком

- Папа, смотри, как я могу! Папа! Мама, а ты видишь? Видишь?
Дочка лежала грудью на парапете фонтана и брызгала водой в разные стороны.
- Да ты не хуже фонтана! – жена шла к ней, чтобы поймать в случае чего.
Он тоже остановился. Дочка уже была наполовину мокрой, на улице стояла жара, и все взрослые завидовали ее детской непосредственности. Хорошо быть восьмилетним ребенком. И сил достаточно, чтобы болтаться по городу наравне со взрослыми, и никаких забот – только щенячьи радости. И тебя все любят, балуют, обнимают. Вот бы и ему так. Он улыбнулся дочке.
Долгожданный отпуск – первое путешествие после большого перерыва. Вырываешься из душного надоевшего мира и две недели дышишь свободой, впитываешь, наслаждаешься, заряжаешь жизнью свои севшие за год батарейки так, чтобы хватило и вперед на несколько месяцев. Так было всегда. Так планировалось и в этот раз. И он надеялся, он все еще надеялся.
Они шли по старому городу. Как давно они хотели с женой приехать сюда и залечь на дно, как в любимом фильме. Заранее изучили все маршруты, нашли все знакомые по фильму места, представили, как будут пить кофе за тем самым столиком, проплывать по каналу мимо тех самых домов и гулять в том самом парке, где сидел на лавочке главный герой.
И вот они уже несколько дней живут здесь, очарованные. За пару дней они проглотили город не жуя, и теперь оставалось только ходить и переваривать увиденное. Вот и сейчас они лениво шли и разглядывали дома, витрины маленьких уютных кафешек, заходили в высокие прохладные соборы и в тихие маленькие дворики, как будто пытаясь высмотреть что-то невидимое для замыленного глаза простого обывателя. Искали.
Жена с дочкой чуть отставали. Они шли, держась за руки и болтали о чем-то.
Он не мог ходить с ними. Не мог присоединиться к их легкой болтовне, как бы не хотел этого. Он вырывался вперед, уводя от них ее. Они не должны были видеть, что он не один. Точнее, он был совсем один, но... Как объяснить?
Не одинокий. Она всегда была рядом. Она не отставала, шла рядом нога в ногу, и была так близко, что он чувствовал прикосновения ее логтя к его руке. Она сливалась с ним. Только с ней он не чувствовал себя одиноко. С ней он был «тытутсомной». И больше не для кого рядом не было места. Иногда ее длинное платье плескалось прямо у его ног волнами, и он весь покрывался мурашками от его прикосновения. Их внутренний диалог не прекращался, и он боялся, что может как-то выдать себя - засмеяться или заорать. Она была такой реальной.
Он сбежал в это путешествие, чтобы освободиться он нее и перестать мучать их всех, чтобы не чувствовать эту ужасную вину перед своими любимыми и такими родными женой и дочкой. Но оказалось, что это невозможно. Она везде следовала за ним. Он не мог отвязаться от нее. Ему оставалось только гулять и делать вид, что все в порядке. В конце концов он верил, что дух приключений снизойдет на него, как это случалось обычно. И он незаметно потеряет ее и снова обретет счастье и покой. Ну хорошо, пусть только покой рядом с его семьей, как и было всегда.
Так они и шли. Он с призраком впереди, его семья за ними. Когда он оборачивался назад и улыбался жене с дочкой - она исчезала.  И ему казалось, что она обиделась и больше не вернется.  Он осторожно выдыхал, замедлял шаг, чтобы не спугнуть внезапно возникшую свободу. Но тут же вспоминал, что он предатель. Двойной предатель - своего невидимого призрака, и своих родных.

Жена с дочкой улыбались ему в ответ. Они были такими милыми с ним. Но его напряжение не проходило. И ему уже казалось, что они притворяются, и на самом деле жена давно подозревает и ревнует его.
К кому? К ней?
Но ведь ее нет - он просто носит ее в себе! Разве это может кому-то мешать, кого-то ранить, кроме него самого?! Может его вид их напрягает? И то, что он сильно отличается теперь от себя, каким был раньше? Он сам не чувствовал этого. Разве может кого-то напрягать тихий и молчаливый мужчина, муж, отец, идущий чуть поодаль от семьи?
Они не ревновали, просто обижались. Наверное, обижались, чувствуя, что не с ними он приехал сюда, а с ней...
Как они были правы.
Этот призрак - то единственное, что ему осталось от нее.  «Когда же ты наконец оставишь меня?!» и «Пожалуйста, никогда не бросай меня!» - одновременно звучало у него внутри.
Какая все-таки страшная фраза: «Другого раза не будет».
- Папу позови.
- Пап! Папа! Давай мороженое! Смотри! Мы же хотели!
Он резко обернулся, часто моргая глазами.  Дочка радостно улыбалась и указывала на открытое окно-витрину на углу старинного дома.
Когда его звала дочка - призрак исчезал мгновенно. На этот раз он попытался задержать ее, представляя, как угощает и ее чем-то вкусным. Она бы тоже захотела мороженого – фисташкового и лимонного. Иногда она вела себя, совсем, как девочка.  Вспомнив это, он улыбнулся. Как будто ей, но уже навстречу дочке и жене.
- Папа! – они уже подошли к окну мороженщика. – Мама хочет шоколадное, я хочу намешать разных, а тебе какое?  Ты будешь?
Он посмотрел на мороженое, но своих девочек и ничего не захотел. Только продолжал улыбаться, но может снова слишком грустно.
- Я в другой раз, – протянул он карточку продавцу и расплатился.
Дочка и жена спрятались от жары, сев за столик у кафе в тени цветного зонтика.
Он сел рядом.
И снова отчетливо услышал ее слова:
«Другого раза не будет».
Это был первый и последний раз. Первый, когда он изменил любимой жене. И последний раз, потому что «Другого раза не будет».
Почему не будет? – так спросил он ее тогда – Почему не будет?
Потому что у него семья – жена, дочь. И он им нужен.
Потому что он сошел с ума.
Потому что так нельзя.
И еще потому, что она не готова к отношениям. Не готова. Молода, хочет пожить свободно. Не хочет привязанностей, не хочет боли, не хочет травм.

Так и ушла она из его жизни. Зачем-то оставив ему своего призрака, который никак не может ему объяснить, что все это было. Любовь? Но призрак молчит. Оказывается, призраки не любят прямых вопросов. Предпочитают гулять молча, пока не исчезнут совсем. И пусть гуляет. Пока. Пока что? Пока он сам не ответит себе на этот вопрос? Пока призрак не сведет его с ума и не разрушит его семью? Или пока она не нагуляется и не вернется в его жизнь насовсем?