Рождественский этюд

У барной стойки заканчивала легкий обед пожилая элегантная дама в шляпке с оранжевым пером. Она заказала венецианский коктейль «спритц». Название звучало по-австрийски строго, как во времена империи, хотя напиток был по-итальянски легкий, пузырчатый и неслышно бил в голову, кружил ее и уносил к темным водам венецианских каналов, к закатному ленивому солнцу на набережной Неисцелимых, к беспечным вальсам на площади Святого Марка с мелькающей на ней тенью последнего из Дожей.
Дама тянула коктейль и наблюдала за кучерявым молодым барменом. У дамы заканчивался очередной роман. Ей едва исполнилось 72, но влюбленности случались с завидной регулярностью, присутствие любовного волнения казалось неотъемлемой частью жизни, волнительной и привычной. Состоявшиеся в своих собственных жизнях взрослые дети не докучали ей, звонили, узнавали о здоровье, изредка привозили крикливых шумных внуков. Дама с этими визитами справлялась, отодвигая на время свои свидания и увлечения.
Перед Рождеством она уже много лет одна приходила в этот уютный итальянский ресторан, садилась на высокий стул у стойки и заказывала придуманный австрийскими вояками коктейль из мандаринового ликера  с травами и беззаботного просекко.
К стойке неожиданно подошел шумный Санта-Клаус и занял сразу все пространство бара своим смехом, широкими жестами и неуемной энергией ряженого персонажа. Он заказал виски, скинул красную бархатную куртку, такую же шапку и подсел рядом с дамой на стул. Когда он снял и бороду, все увидели его лицо. Санта-Клаус был немолод,  но глаза, необыкновенно живые, с искоркой, передавали такую неподдельную радость, как будто он был в кругу детей,  ждущих увлекательной рождественской сказки.
Дама влюбилась сразу, глубоко и невозвратно вдруг нырнула в эти глаза, улыбку и потерялась в его широких раскинутых руках. Новый знакомый оказался итальянцем, актером на пенсии и к тому же вдовцом. Обед затянулся до сумерек, в городе зажглись огни. В их свете дама казалось молодой и очень привлекательной. У нее от волнения вздрагивали ресницы, в карих глазах вспыхнул янтарь, выбившийся из прически завиток волнующе касался виска. Она уже несколько раз порывалась уйти, натягивала поспешно перчатки, но потом незаметно стягивала их и снова брала в руки бокал.
Но вот Санта надел свой наряд, закрепил за ушами бороду и исчез в сыром тумане города Святого Франциска. В кармане бархатной куртки он сжимал счастливой рукой обрывок салфетки с номером ее телефона.