Глава 11. Доцент и его собака

(понедельник, 06:00)

 Доцент Востриков в шесть часов, как обычно, вышел из подъезда своего дома и, с Бимом на поводке, отправился по улице Горького на традиционную утреннюю прогулку, попутно вспоминая вчерашнее загадочное письмо секретаря и внеочередной вечерний совет партии. Ни сам доцент, ни его коллеги антиваксеры так и не поняли вчера причину внезапного и поспешного исчезновения Ивана Ивановича Лопатина. Трюк с флагом, в ходе которого геройски погиб Троцкий, вряд ли бы стал такой причиной, ведь в смерти главы антиваксеров секретарь партии не был виноват никоим образом. А к загадочным взрывам на площади торжеств и в квартире редактора Иван Иванович тоже скорее всего не имел никакого отношения. В общем, причин для перехода на нелегальное положение у секретаря антиваксеров, по мнению коллег по партии, вроде бы не имелось. Если только, конечно, члены совета чего-то не знали о своем скрытном секретаре.
Личность назначенного Лопатиным временного главы партии тоже вызвала поначалу у антиваксеров лишь удивление. Впрочем, немного подумав, члены совета пришли к выводу, что Вилен Егорович Смирнитский, наоборот, являлся идеальным кандидатом на эту должность. Благодаря своему преклонному возрасту и миролюбивому характеру он конечно же не станет затевать каких-либо резких изменений в существующей политике партии. Но, в тоже время, назначенный самим Иваном Ивановичем новый глава и секретарь не позволит никому из молодых и рьяных антиваксеров занять временно освободившееся место и, в своем наивном усердии, привести партию к непредсказуемым последствиям.
Доценту конечно было немного обидно, что Иван Иванович назначил исполнять свои обязанности не его самого, а пожилого хранителя музея, но спорить с решением секретаря он не смел. Зато очень сильно Вострикову грел душу тот факт, что адресатом секретного письма стал именно он, а не кто-то другой! Это было все равно, что получить медаль из рук Ивана Ивановича. Гордому доценту даже не пришло в голову, что он живет ближе всех к штабу антиваксеров, и поэтому для секретаря, спешно покидающего город, было бы совершенно естественно кинуть свое послание в почтовый ящик именно Вострикову, а не кому-то другому.
Зато это пришло в голову полковнику Бритвину, подчиненные которого и изготовили вчера по неофициальной просьбе Соловьева злополучное письмо, а потом подкинули его доценту.
Вилен Егорович, не успев вступить в должность, сразу созвал внеочередной совет партии, тем более что члены совета все уже были на месте. Он подробно рассказал коллегам о том, что же на самом произошло в субботу на площади торжеств (разумеется, в свете официальной версии мэра, которую тот поручил Смирнитскому внедрить в умы товарищей по партии). Свою осведомленность Вилен Егорович объяснил случайно подслушанным сегодня в полиции разговором, куда он утром ходил забирать пистолет ТТ, конфискованный ранее из музея. Историю про деактивированный ТТ знали все, и ни у кого объяснение Смирнитского подозрений не вызвало, несмотря на то, что сегодня было воскресенье, и вряд ли хранителя музея в выходной день пригласили бы в полицию по такому пустяковому и не срочному делу.
А для изумленных антиваксеров стало настоящим шоком, что глава партии Троцкий, вместо обычного подъема флага на памятнике, решил до кучи еще и взорвать сам монумент. Конечно, в партии все считали Максима Львова не очень умным человеком, но не до такой же степени! Однако посовещавшись, члены совета поняли тайный замысел своего покойного главы. Они пришли к выводу, что Троцкий всего лишь хотел повесить на памятнике флаг, оставить на кубке взрывное устройство с таймером, и быстро спуститься вниз. Но оступившись, он не успел вовремя слезть с монумента и погиб при взрыве, прихватив с собой и кинувшегося ему на помощь Олега Кузнецова.  Тем временем Мария Петровна Шпицрутен по своим каналам узнала, что Олег не умер, как считали все свидетели трагедии, а в тяжелом состоянии находится в реанимации, и это стало очень радостным для всех известием.
О взрыве газового баллона в квартире Бабушкина членам партии уже было известно от санитара Сереги, работающего в городском отделении бюро судебно-медицинской экспертизы (а Соловьев через главного врача больницы своевременно позаботился о том, чтобы это якобы секретное происшествие стало хорошо известно всем работникам отделения). И антиваксеры дружно порадовались такой нелепой и глупой смерти главного рупора городской пропаганды. А вишенкой на торте стало то, что их заклятый враг оказался еще и запойным пьяницей.
Вилен Егорович в конце своей речи предложил устроить торжественные похороны трагически погибшему главе партии и провести возле его могилы траурный митинг. Это предложение было единогласно принято советом, несмотря на грозившие его участникам репрессии со стороны силовиков. Антиваксеры не знали конечно, что Соловьев сам предложил Смирнитскому устроить такое мероприятие, и уже дал распоряжение полковнику Котову никак не мешать проведению предстоящего митинга. Ведь это был лучший способ быстро и надежно внедрить в головы всех антиваксеров официальную версию Главы. А Евгений Васильевич, сам того не ожидая, руками Вилена Егоровича вдруг получил над своими врагами неограниченную власть и теперь по полной программе планировал использовать сложившееся положение. Скрывающийся Иван Иванович своими тайными письмами из эмиграции будет периодически направлять деятельность антиваксеров в нужное русло, а Смирнитский в свою очередь станет строго следить за неукоснительным исполнением приказов своего временно (а может быть и постоянно) отсутствующего шефа.
Но Востриков, гуляющий с Бимом, о коварных планах Евгения Васильевича Соловьева и Вилена Егоровича Смирнитского даже и не подозревал, а голова его была занята сейчас совершенно другим. Вчера на совете он вызвался написать торжественную речь и произнести ее на похоронах Троцкого, которые состоятся сегодня в час дня. Времени оставалось очень мало, и доцент во время прогулки попутно прокручивал в голове свой предстоящий панегирик, автоматически следуя за собакой. Тем не менее открытый канализационный люк на дороге Востриков заметил своевременно и решил обойти его на безопасном расстоянии. Но неожиданно Бим, до этого спокойно ведущий своего хозяина на поводке по привычному маршруту, возле люка вдруг насторожился, принюхался и неожиданно зарычал.
Доцент, невольно очнувшийся от своих мыслей, потянул собаку к себе, но Бим сопротивлялся и не слушал хозяина, продолжая рычать на отверстие в асфальте. Тогда Востриков осторожно подошел к краю открытого колодца, и заглянул в него. От увиденного он мгновенно похолодел — внизу, выступая над черной гладью воды смутно виднелась чья-то окровавленная голова. Ошарашенный доцент отскочил назад, трясущейся рукой вытащил из кармана сотовый, набрал 112 и начал торопливо говорить в трубку.