Пора тополиного пуха-4

                "Лиля"
— Лиля?

— Илья Сергеевич, прошу тебя, не притворяйся, что не рад меня видеть. Я понимаю, что давно не приходила, но это не значит, что ты должен держать меня на лестничной площадке. Позволь мне пройти, не держи своего старого друга в дверях. Что люди подумают?

Художник отступил в сторону, пропуская даму. В одной руке он держал кисти, испачканные разбавителем, а в другой — тряпку, покрытую краской. Он поднял их вверх, чтобы случайно не задеть пришедшую. Сам он, вжавшись в стену, вытянулся в струну, стараясь освободить небольшое пространство для двери. Лиля, не мешкая ни минуты, легко проскользнула внутрь.

Было видно, что она хорошо ориентировалась в этом пространстве. Бросив сумочку на стул, который, как и раньше, стоял у двери, она отправилась в душ, чтобы освежиться после душной жары, стоявшей в городе. Разговор с Бахаревым, который, по её мнению, должен был обязательно состояться, обещал быть не из лёгких. Она мечтала поведать ему о своей «несчастной» жизни, поплакаться в его объятиях и успокоиться. Не сидеть же перед ним потная.

Илья Сергеевич безучастно наблюдал за её движениями, не понимая, что, в сущности, произошло? Зачем она здесь? Так можно смотреть на муху, внезапно влетевшую в окно. Гоняться за ней нет сил из-за полуденной неги, растекающейся по всему телу. Оставалось одно — ждать, когда она устанет мотаться из угла в угол, нарезая немыслимые виражи, и сама сядет на подоконник. Тогда её можно будет прихлопнуть или, ещё лучше, если сама вылетит, и тогда всем только легче станет.

Так и случилось два года назад, когда Лиля объявила, что в очередной раз, уже в третий, съезжается со своим бойфрендом Вадимом, с которым была знакома со студенческой скамьи. Поэтому появляться в мастерской Бахарева она больше не намерена, хотя и бывала здесь в последнее время не более раза в неделю. Теперь уже всё. С концами. Не обессудь.

И так постоянно: то они съезжались с Вадимом, то ссорились, но он ни разу за это время не предложил ей выйти за него замуж, а ей, видите ли, этого и не надо: она свободный художник, но и как женщина тоже свободна и ни от кого не хочет зависеть.

Она относилась к тому типу людей, которые в жизни ничего особенно и не добились. Да и собой мало чего представляли, но их театральная поза, игра на публике и многочисленные скандалы, связанные с их персоной, искусственно подпитывали интерес окружающих. Так они и живут: то уходя в тень, то появляясь в очередной заварушке.

Вся её жизнь, по крайней мере последние пятнадцать лет, проходила на глазах у Бахарева, а если и не на глазах, то периодические звонки от неё с вопросом: «Что делать и как поступить в той или иной ситуации?» создавали иллюзию, что она здесь и всегда рядом, в мастерской. Как будто никуда не уходила. Она же и помощник, а надо — и натурщица, пожалуйста, как это было вначале. Вот и кажется, что не было разлуки. Они и не расставались вовсе, а были всегда вместе.

Но кто он ей, Илья Сергеевич Бахарев: брат, сват, отец, любовник? Когда, наконец, закончится время этого взятого на себя попечительства? Два года он не слышал о ней ничего, не считая редких звонков с визгом мышиного восторга, типа: «Бахарев, у нас всё хорошо, мы с Вадимом!..», а там: то на море, то в горах… То… Ну и хорошо — живите, я-то тут при чём?

Но что мог означать её сегодняшний приход? Что он несёт собой? Бахарев отвык от подобных «наездов» на свою спокойную размеренную жизнь, которая успела сформироваться за последние годы и к которой он стал привыкать, а тут опять совершенно никому ненужные волнения?.. Переживания за кого-то.

— Илья Сергеевич, я возьму твоё полотенце?! – донеслось из душевой.

Здесь, конечно, не квартирные условия, но импровизированная душевая имелась, хоть и за целлофаном, и такая знакомая ей. Не нужно джакузи и душа Шарко... И этого вполне достаточно, чтобы не лить воду на пол и вполне сносно помыться, а потом бежать к нему... Как это было раньше.

Через несколько минут послышался шум на кухне. Оттуда потянуло приятным запахом свежезаваренного кофе. Всё было так знакомо, словно Лиля и не уходила, а просто исчезла на время и вернулась.

Он старался не реагировать на это. Боялся расчувствоваться и броситься к ней, сжав в своих объятьях, как тогда, много лет назад. Но сейчас там, на кухне, была не она. Да, Лиля, но не его Лиля, а просто женщина с подобным именем, пришедшая в гости. Сейчас они выпьют по чашечке кофе и разойдутся. И больше ничего, как это бывает у добрых друзей, когда и доверительного разговора вполне достаточно, а продолжай дальше, так это уже может показаться и скучным.

Илья Сергеевич работал, отключив реакцию на внешние раздражители. Для него это не составляло большого труда. Он весь уходил в работу, а кроме холста и палитры никого рядом...

Научился этому ещё на институтской практике, когда частенько приходилось выходить на пленэр и быть облепленным толпой зевак, которые поначалу довольно сильно мешали ему своим навязчивым вниманием, но потом привык, и без наивных реплик и чуть поддельного восторга окружающих ему становилось скучно.

— Мне приятно, что у тебя сохранилась моя чашка?! – говорила входящая Лиля. – И что?.. Из неё никто так и не пил? Неужели? Трудно поверить, что целых два года ты оставался верен своей жене. О себе я уже не говорю…

Бахарев молчал. Он понимал, что первой заговорить должна она, а он будет молчать, потому что Лиле не стоит знать, как он рад её приходу. Пускай очередному, но даже если подобных этому ещё с десяток наберётся, он и тогда с радостью примет её. И пускай это уже не та Лиля, и чувства не те, но они переполняли его, и он ничего не мог с этим поделать. Пусть начнёт первая, а потом посмотрим…

Илья Сергеевич знал себя, свой эмоциональный характер, готовый реагировать на малый порыв ветра, возводя его в ранг шторма. Моросящий дождь представлял ливнем, обрушившимся на город, а чего уж говорить о подобном событии.

Конечно, он стал забывать Лилю, и прошлое не вернуть, тем более прежние чувства. А время, как добротный ластик, скользящий по бумаге, с особой тщательностью подтирает нарисованное раньше. Он убирает не только основное изображение, но и второстепенные детали…

— Илья, эта сволочь меня бросила, - не произнесла, а, скорее, выдохнула из себя Лиля. - Он ушёл к молодой шлюшке... Ну, та, которая там?.. В общем, чего тебе говорить, ты всё равно не знаешь. Обозвал меня липучей обузой. Нет, ты только представь! «Липучей обузой». Ну ладно, обуза, но почему липучая?

Бахарев не понимал, почему Лиля пришла именно к нему и, развалившись на диване, попивая кофе, докладывает о своих неурядицах. Он, конечно, ждал чего-то подобного, потому что и так всё понятно было: когда нам хорошо, мы не будем кричать на каждом углу, а когда плохо… Вот тогда уж держитесь все, друзья и подруги, — пусть и вам будет хоть чуточку, но хуже, а то что?.. Я одна должна мучиться.

Так вот, почему спустя два года она опять пришла к нему? А, может, оттого, что он в её понимании являл из себя что-то такое большое, доброе, мило бурчащее и беззвучно переносящее все причуды её взбалмошного характера.

К своему «зрелому» возрасту, а это уже далеко не молодость — тридцатипятилетняя женщина остаётся одна, без мужа и семьи. Родители у неё есть, но отношения с ними давно не складываются. Она продолжает искать себя в этом мире, не находя пристанища.

— Бахарев, ну скажите же что-нибудь! Как дальше жить, если такое происходит? – вопрошает она. – Как можно верить вам, мужчинам? Есть ли среди вас хотя бы один, кто не изменял или хотя бы не смотрел на сторону? Почему вам одной женщины мало, почему вы ищете другую, третью? Что в них такого особенного? Скажите, чем те другие могут отличаться?

Илья Сергеевич вспоминает, как много лет назад он слышал примерно такой же монолог от своей жены, когда она уличила его в связи со своей студенткой. Но тогда Бахарев сумел убедить её, что это лишь лёгкий флирт, увлечённость и ничего больше. Да и как она могла так подумать, если эта студентка на двадцать пять лет его младше? Удивительно, но Людмила поверила в его слова, хотя на первый взгляд они казались ему откровенной ложью.

Бывает так: едва увидев женщину, вы сразу понимаете, что между вами пробежала искра. Неважно, хочет она этого или нет — процесс уже запущен, и его не остановить. Однако пока непонятно, к чему это приведёт. Это не любовь и не симпатия — это страсть, которая может вспыхнуть в любое время, не обращая внимания на условности и общественное мнение. Из-за такой страсти можно даже потерять работу, что и произошло впоследствии.

Ему сорок пять лет, сложный период среднего возраста, когда начинаешь думать, что основная жизнь уже прожита. Ничего не вернуть, и тем более не стоит ждать чего-то впереди. Дни уныло сменяют друг друга, а ты в них — как оторвавшийся от дерева жёлтый лист, который скользит по тротуару в ожидании, когда наконец появится дворник и не соберёт тебя в мусорный мешок вместе с твоими собратьями.

И тут из ниоткуда появляется нечто, что переворачивает всю твою, уже покрытую пылью, жизнь и ставит всё с ног на голову. С этого момента начинается полное сумасшествие, когда от одной мысли о ней ты приходишь в трепет, а когда вспоминаешь, что сегодня на занятиях увидишь её, сердце выскакивает от радости.

Как и с чего всё началось, нет смысла вспоминать. Пожалуй, как и во многих мелодрамах: банально, обыденно и предсказуемо. Но потом было тринадцать дней умопомрачения. Жена уезжала в Бельгию к дочери, и у них была свобода. Лиля не вылезала из мастерской и практически поселилась там. Что она говорила родителям? Наверное, как и все в подобных случаях: «Ма, мне двадцать лет, я могу хотя бы пару дней у подруги переночевать?»

Страсть — это очень болезненная стадия любви, основанная на физической близости. Конечно, можно и по-другому, как в разных романах: исходить от любви, часто неразделённой, сохнуть, писать письма, а потом ещё и броситься из окна в концовке. Но здесь всё было не так.

Откуда у Бахарева нашлось столько сил? Это и так ясно. В отношениях с женой наступил период прохладных отношений, когда хорошо знаешь, из чего состоит бутерброд, и не хочется его, но деньги уплачены, и что делать? Надо хоть раз откусить. Кусаешь и понимаешь — всё одно и то же. Как и всегда, а тут свежее пирожное с вишенкой судьба преподносит, да ещё и на блюдечке. Грех не воспользоваться таким подарком. Вот и ешь за обе щеки — никак насытиться не можешь. Понятно, что и сладость надо есть может, но это потом, а сейчас ты не думаешь об этом, насыщаешься досыта.

Потом вернулась Людмила, и их медовые недели закончились. Но определённые отношения, естественно, имели своё продолжение. Да, это уже не то, но они встречались. Пусть и редко — раз или два в неделю, но они старались и в одну встречу вложить всё, что можно. Но со временем костёр страсти погас. Он тлел, давал некоторое тепло, подогревая насколько можно их отношения, но с каждой встречей всё больше угасал. И когда стало ясно, что это не костёр, а лишь картинка, нарисованная на холсте, Лиля ушла к Вадиму.

Жизнь с Вадимом не была безоблачной. У них постоянно что-то не клеилось, и именно с этого времени она стала использовать Бахарева как своего психолога. Лиля звонила, просила совета. Затем приезжала, и иногда её визиты заканчивались постелью. Хотя потом они оба жалели об этом… Нельзя войти в одну реку дважды. Увидев однажды Ниагарский водопад, не сможешь удовлетвориться созерцанием фонтана в парке…

                (продолжение следует)

                Октябрь 2022г.*)