Пора тополиного пуха-4

                "Лиля"
- Лиля?..

- Илья Сергеевич, вот только не надо. Прошу, не делай вид, что как-то особо удивлён моему появлению, и тем более, - не рад меня видеть.  Да, я сумасбродная женщина, давно не появлялась, но это не говорит о том, что меня нужно мариновать здесь, на лестничной площадке. Поэтому разреши пройти. Не держи своего старого друга в дверях. Что люди подумают?
 
Художник посторонился, пропуская даму. Руки его: в одной, истекающие разбавителем кисти, в другой тряпка, выпачканная краской, были подняты вверх, чтоб ненароком не мазнуть пришедшую. Сам, впечатавшись в стену, превратился в струну, лишь бы высвободить небольшое пространство двери. Лиля, не мешкая ни минуты, легко проскользнула во внутрь.

Было видно, что она хорошо ориентировалась в этом пространстве. Бросив сумочку на стул, по-прежнему, как и раньше, дежурившему у двери, она пошла в душ освежить себя после липкой жары, стоящей в городе. Да, и разговор с Бахаревым, который, по её мнению, должен был обязательно состояться, сулил быть не из лёгких, а в нём она мечтала поведать ему о своей «несчастной» жизни. Поплакаться в тряпочку. Успокоить душу свою. Так не сидеть же перед ним, истекая потом.

Илья Сергеевич безучастно смотрел на её телодвижения, толком не понимая, а что в сущности произошло? Зачем она здесь? Так можно смотреть на муху, внезапно влетевшую в окно. Гоняться за которой нет сил, из-за полуденной неги, растекающейся по всему телу, оставалось одно - ждать, когда она устанет мотаться из угла в угол, нарезая немыслимые виражи и сама сядет на подоконник. Тогда её можно будет прихлопнуть или ещё лучше – если сама вылетит, и тогда всем станет легче.

Что и случилось два года назад, когда Лиля объявила, что в очередной раз, и это уже в третий, съезжается со своим бойфрендом, Вадимом, с которым была знакома с институтской скамьи. Поэтому появляться в мастерской Бахарева она больше не намерена. Хоть и бывала здесь в последнее время не более раза в неделю, но теперь уже всё… с концами… не обессудь…

И так постоянно: то они съезжались с Вадимом, то ссорились, но он ни разу за это время не предложил ей выйти за него замуж, а ей, видите ли, этого и не надо: она свободный художник, но и как женщина, тоже свободна и ни от кого не хочет зависеть.   

Она относилась к такому типу людей, которые в жизни ничего особенно и не добились. Да, и собой мало чего представляли, но их театральная поза, игра на публике, многочисленные скандалы, связанные с их персоной, искусственно подпитывали интерес окружающих. Так они и живут: то, уходя в тень, то появляясь в очередной заварушке.   

Вся её жизнь, по крайней мере, последние пятнадцать лет, проходила на глазах у Бахарева, а если и не на глазах, то периодические звонки от неё с вопросом: что делать и как поступить в той или иной ситуации?.. создавали иллюзию, что она здесь и всегда рядом, в мастерской. Как будто никуда не уходила. Она же и помощник, а надо и натурщицей пожалуйста, как это было вначале. Вот и кажется, что не было разлуки. Они и не расставались вовсе, а были всегда вместе.

Но кто он ей, Илья Сергеевич Бахарев: брат, сват, отец, любовник?..   Когда, наконец, закончится время этого, взятого на себя, попечительства? Два года он не слышал о ней ничего, не считая редких звонков с визгом мышиного восторга, типа: Бахарев, у нас всё хорошо, мы с Вадимом!.. а там: то на море, то в горах… то… ну, и хорошо – живите, я-то тут причём?

Но, что мог означать её сегодняшний приход?  Что он несёт собой? Бахарев отвык от подобных «наездов» на свою спокойную размеренную жизнь, которая успела сформироваться за последние годы и, к которой он стал привыкать, а тут опять совершенно никому ненужные волнения?.. переживания за кого-то.

- Илья Сергеевич, я возьму твоё полотенце?! – донеслось из душевой.

Здесь, конечно, не квартирные условия, но импровизированная душевая имелась, хоть и за целлофаном и такая знакомая ей. Не нужно джакузи и душа Шарко… и этого вполне достаточно, чтобы не лить воду на пол и вполне сносно помыться, а потом бежать к нему…, как это было раньше.

Через несколько минут послышался шум на кухне. Оттуда потянуло приятным запахом свежезаваренного кофе. Всё было так знакомо, словно Лиля и не уходила, а просто исчезла на время и вернулась.

Он старался не реагировать на это. Боялся расчувствоваться и броситься к ней, сжав в своих объятьях, как тогда, много лет назад. Но сейчас там на кухне была не она. Да, Лиля, но не его Лиля, а просто женщина с подобным именем, пришедшая в гости. Сейчас они выпьют по чашечке кофе и разойдутся. И больше ничего, как это бывает у добрых друзей, когда и доверительного разговора вполне достаточно, а продолжай дальше, так это уже может показаться и скучным.   

Илья Сергеевич работал, отключив реакцию на внешние раздражители. Для него это не составляло большого труда. Он весь уходил в работу, а кроме холста и палитры никого рядом…

Научился этому ещё на институтской практике, когда частенько приходилось выходить на пленэр и быть облепленным толпой зевак, которые поначалу довольно сильно мешали ему своим навязчивым вниманием, но потом привык и без наивных реплик, и чуть поддельного восторга окружающих, ему становилось скучно.

- Мне приятно, что у тебя сохранилась моя чашка?! – говорила входящая Лиля. – И, что?.. из неё никто так и не пил? Неужели? Трудно поверить, что целых два года ты оставался верен своей жене. О себе я уже не говорю…

Бахарев молчал. Он понимал, что первой заговорить должна она, а он будет молчать, потому что Лиле не стоит знать, как он рад её приходу. Пускай очередному, но даже если подобных этому, ещё с десяток наберётся, он и тогда с радостью примет её. И пускай это уже не та Лиля, и чувства не те, но они переполняли его, и он ничего не мог с этим сделать. Пусть начнёт первая, а потом посмотрим…

Илья Сергеевич знал себя, свой эмоциональный характер, готовый реагировать на малый порыв ветра, возводя его в ранг шторма.  Моросящий дождь представлял ливнем, обрушившимся на город, а чего уж говорить о подобном событии.

Конечно, он стал забывать Лилю и прошлое не вернуть, тем более прежние чувства. А время, как добротный ластик, скользящий по бумаге, с особой тщательностью подтирает, нарисованное раньше. Он убирает ни только основное изображение, но и второстепенные детали…

- Илья, эта сволочь меня бросила. – не произнесла, а скорее, - выдохнула из себя Лиля. – Он ушёл к молодой шлюшке… ну, та…, которая там…? В общем, чего тебе говорить, ты всё равно не знаешь. Обозвал меня липучей обузой. Нет, ты только представь! – «Липучей обузой». Ну, ладно обуза, но почему липучая?

Бахарев не понимал, почему Лиля пришла именно к нему и, развалившись на диване, попивая кофе, докладывает о своих неурядицах. Он, конечно, ждал чего-то подобного, потому что и так всё понятно было: когда нам хорошо мы не будем кричать на каждом углу, а когда плохо…, вот тогда уж держитесь все друзья и подруги – пусть и вам будет хоть чуточку, но хуже, а то что?.. я одна должна мучиться.

Так вот, почему, спустя два года, она опять пришла к нему. А, может, оттого, что он в её понимании являл из себя что-то такое большое, доброе, мило бурчащее и беззвучно переносящее все причуды её взбалмошного характера.

А какого же ещё, если, достигнув такого «серьёзного» возраста, да, тридцать пять, -  это уже далеко не молодость: без мужа, без семьи… хорошо родители есть, но она давно в неладах с ними. Вот и продолжает метаться по жизни в поисках себя. Надо мужа искать, прибиваться к берегу, а она всё ищет чего-то. Так возьми себя в руки и начни, наконец, хоть что-то вразумительное делать, смотришь и жизнь станет налаживаться.

- Бахарев, ну, скажи хоть что-нибудь.  Как дальше жить, если подобное происходит? – продолжала она. Скажи, ну, как вам мужикам верить можно? Есть ли среди вас хоть один, кто бы не изменял или хотя бы не смотрел на сторону. Ну, почему вам одной женщины мало, подавай вторую, третью. А в них чего вы такого особенного или у них что-то в других местах расположено? Скажи, чем те другие отличаться могут?               

Он никак не думал. Илья Сергеевич вспомнил, как примерно такой же монолог много лет назад он слышал от своей жены, уличив его в связи со своей студенткой. Но Бахарев тогда сумел вывернуться, убедив жену, что это лишь лёгкий флирт, увлечённость и ничего больше. Да и, как она могла так подумать, если эта студентка на двадцать пять лет его младше.  Что удивительно, но Людмила поверила в его россказни, хотя и казались они на первый взгляд, сущим враньём.

Такова сущность многих жён: они готовы верить и прощать столько, сколько понадобиться. И пускай после примирения звучит от них: ну, дорогой мой, это я тебе последний раз прощаю, хотя ни одному слову твоему не верю. Если ещё хотя бы раз, то пеняй на себя.

И говорит она это, принимая откровенную ложь за правду, но по-другому не может. Пускай муж делает, что хочет, но лишь бы она не знала. Принимает на веру всё сказанное им, спасая свою нервную систему, семью, детей.  Для многих женщин — это куда важнее будет, чем прогнать его или развестись. Он сейчас ей нужен, детям, семье…, и, что люди подумают?.. это тоже не мало важно…

Трудно говорить о ком-то, но, что касается Бахарева, то он был зациклен на определённом типе женщин. Он мог пропускать мимо десятки, даже не обращая внимания на них, но стоило только в их ряду показаться брюнетке с каре, с тёмными чуть прикрытыми глазами, как внутри у него что-то торкало, и он сразу становился сам не свой. Его как подменяли. Недаром его любимыми актрисами в то время были: Софи Марсо, и Изабель Аджани. Этот тип лица тянул к себе, не давал покоя, приводили его в трепет. Однажды, когда в группе третьекурсников появилась новенькая, его, как током пробило. Он глаз с неё не сводил…

Такое бывает: только увидел женщину и сразу понимаешь, что между вами искра пробежала. Хочет она этого или нет, это уже не имеет никакого значения. Это началось. Процесс пошёл и его не остановить. Вот только что? Пока не понятно, но ясно одно, что к хорошему это навряд ли приведёт. Это не любовь, не симпатия – это страсть, которая может вспыхнуть в любое время, не обращая   внимания на возрастные условности, на то, что кто-то там чего-то думает или скажет…, а можно и с работы полететь. Между прочим, что и произошло в последствие…

Ему сорок пять, - сложный период среднего возраста, когда начинаешь думать, что основная жизнь уже прожита. Ничего не вернуть, а ждать чего-то впереди тем более не приходится. Дни серой чередой уныло сменяют друг друга, а ты в них, - оторвавшийся от дерева жёлтый лист, скользящий по тротуару с места на место, в ожидании, когда, наконец, появится дворник и не загребёт тебя в мусорный мешок вместе с твоими собратьями…

А тут из неоткуда появляется нечто, которое переворачивает всю твою, уже покрытую пылью, жизнь и ставит всё с ног наголову. И с этого момента начинается полное сумасшествие, когда только от одной мимолётной мысли о ней, ты приходишь в трепет, а когда вспоминаешь, что сегодня на занятиях увидишь её – дух перехватывает и сердце из груди выскакивает от радости.

Как и с чего всё началось, нет смысла вспоминать. Пожалуй, как и во многих мелодрамах: банально, обыденно и предсказуемо… но потом тринадцать дней умопомрачения. Жена уезжала в это время в Бельгию к дочери. Свобода?! Лиля не вылезала из мастерской и практически поселилась там. Что она говорила родителям? Наверное, как и все в подобных случаях: - Ма, мне двадцать лет, я могу хотя бы пару дней у подруги переночевать?..

Страсть, это очень болезненная стадия любви. В своей основе построенная на физической близости. Конечно, можно и по-другому, как в разных там романах бывает, - исходить от любви, часто неразделённой, сохнуть, писать письма, а потом ещё и броситься из окна в концовке. Но здесь всё было не так.

Откуда у Бахарева нашлось столько сил? Здесь, и так ясно. В отношениях с женой наступил период прохладных отношений, когда хорошо знаешь из чего состоит бутерброд, тебе и не хочется его, но деньги уплачены, что делать? Надо хоть раз откусить… Кусаешь и становится понятно – всё одно и тоже… как и всегда, а тут свежее пирожное с вишенкой судьба преподносит, да ещё и на блюдечке. Грех не воспользоваться таким подарком. Вот и ешь за обе щеки, - никак насытится не можешь. Понятно, что и сладость надоесть может, но это потом, а сейчас ты не думаешь об этом, насыщаешься досыта.

Потом вернулась Людмила. На этом их медовые недели закончились, но определённые отношения естественно имели своё продолжение. Да, это уже не то, но они встречались. Пускай и редко - раз, два в неделю, но они старались и в одну встречу вложить всё, что можно. Но со временем костёр страсти погас. Он тлел, давал некоторое тепло, подогревая на сколько можно их отношения, но с каждой встречей всё больше угасал, и когда стало ясно, что это не костёр, а лишь картинка, нарисованная на холсте, Лиля ушла к Вадиму.

Жизнь с Вадимом не была безоблачной. У них постоянно что-то не клеилось и вот именно с этого времени она стала использовать Бахарева, как своего психолога. Лиля звонила, просила совета. Затем приезжала, иногда визиты её заканчивались постелью. Хотя потом они оба жалели об этом… нельзя войти в одну реку дважды. Увидевший однажды Ниагарский водопад, не сможет удовлетвориться созерцанием фонтана в парке…
(продолжение следует)

                Октябрь 2022г.к