Сомнительное удовольствие

      За окном давно уже сгустились ноябрьские сумерки, со  слякотью и холодом, пробирающим до костей, повисли в ночном воздухе,  и казалось, что весь город давно спит, погрузившись в глубокий ночной сон, но редкие светлячки, мелькающие в окнах домов, свидетельствовали о другом, жители спали, но не все, и Кирилл тоже был среди тех, неспящих.

      Он с угрюмым видом, находясь у себя в квартире на пятом этаже высотного девятиэтажного дома,  сидел в своей комнате, которую освещали все 9  лампочек включённой люстры. Вокруг в беспорядке валялись  какие -то старые альбомы в потёртых,  хоть и тиснёных  обложках,  желтоватого цвета потускневшие от времени или от попадания на них прямых  солнечных лучей,  фотографии, а среди них Кирилл, больше даже не с угрюмым видом, а в растерянности  взирающий на лежащие и стоящие вокруг него предметы обихода - мебель, диван, книжные  шкафы и висящие на кремового  цвета  стенках полки с книгами и какими- то  фарфоровыми статуэтками, между которых почти затерялись, но не пропали,  те фотографии из старых альбомов, те, что лежали в беспорядке на полу, но аккуратно и бережно вставленные в специальные  рамочки, металлические и  из орехового дерева.  Их не было очень много, но они были, эти фото, на которых печатью времени лежала память, память о той жизни, которая была у Кирилла —  его родственники и друзья, он сам, но маленький рядом с отцом и дедом, потом постарше со школьными  товарищами  и с матерью, а рядом на той же полке  совсем тусклые фотографии его бабушки и её сестёр, из того времени, о котором Кирюша только слышал и читал в книгах. Его тогда не было ещё на этом свете и в этой жизни, а его родители уже были.

    Вон, они все стоят у какого-то дома, украшенного лепниной и  белыми вензелями, такие сейчас только в музеях на  картинах  известных и не очень художников можно увидеть, ну или в кино, в фильмах, снятых про царские времена и царскую Россию.  Но всё  равно, всё это в чёрно - белом цвете было его жизнью, той в которой он ещё  не родился, но его родственники уже жили в ней, даже не зная,что в их жизни будет такой мальчик по имени Кирилл.  Они умерли, мальчик родился, подрос, явившись потомком следующего поколения его родни и даже не будучи знакомым со своими предками, знал их в лицо, глядя на фото, которые   лежали в огромном количестве сейчас на полу в его комнате, в 21 веке, а  его дядьки и тётки, бабки и дедки  остались на тех фото аж в 19 столетии, потом плавно с одного снимка перешли уже в образе их детей на  другие фотоснимки из 20-го века.  Их жизнь  на этих фотографиях, их лица, незнакомых  Кириллу людей —  его родственников, останутся у него в памяти пока он будет жив, и память его будет жить вместе с ним.

      И это было прекрасно, за исключением того, что с наступлением нового столетия из которого был сам Кирилл, ему и другим жителям этого века нынешнего приходилось полагаться только на собственную память, без какой- либо подсказки со стороны старых снимков, которые стали со временем  из черно- белых цветными, а в жизни подросшего давно мальчика,   ставшего взрослым  мужчиной, потом появились слайдовые фото —  цветная плёнка, кадровая нарезка, с  полноценными изображениями, не негативы, требующие проявки,  вставленная в рамочки, которые можно было с помощью  диапроектора рассматривать  в увеличенном размере на большом экране, как в настоящем кинотеатре. Но на этом и всё.  Фотографии бумажные можно было, конечно,  сделать, напечатав их  в ателье, но стоили они дорого, и эта память почти вся,  в виде слайдов,   канула у Кирилла Анатольевича не просто в прошлое, а в небытие, когда он переезжал, сменив место жительства, и не стал брать с собой коллекцию личных диапозитивов, не зная, где их сможет рассматривать и сможет ли вообще.

      Так часть своей жизни он уже тогда вынужденно  хранил в своей памяти, не считая тех фотографий, которые у него были, сохранились как- то,  и он с ними путешествовал по своей жизни, оказываясь в разных местах родной страны и за её пределами.

    А потом и   вовсе, пришло время, ознаменовавшееся эрой технического  прогресса с разного рода достижениями и изобретениями, среди которых была и   компьютеризация,  и вся жизнь не только  взрослого Кирилла, а и его друзей и знакомых перекочевала в виртуальное пространство, где теперь  и хранились новые фотографии из новой жизни Кирилла и всех людей, участвующих в виртуальном спектакле абсурда, где не  сложно было найти почти всё и точно так же остаться без всего.

    Именно эта мысль и посетила Кирилла Анатольевича, введя его  в ступор, почти в коматозное состояние, когда он вдруг осознал всю трагедию случившегося.

     Он сидел в растерянности в своей комнате, среди альбомов с фотографиями, где была отображена вся жизнь  его родных  и близких, с которыми он даже лично не  был  знаком, но он знал их всех в лицо, будто жил вместе с ними, а потом они просто умерли, а он продолжил жить дальше, уже без них, но всегда мог подойдя к полке, достать старый, потрёпанный от времени альбом, и полистав его,  напомнить себе о том,  как выглядели его родственники, какими они были и каким был он сам, ещё маленький, в этих альбомах была целая жизнь и не одна,  она никуда она  из них не девалась.

     А теперь те же фото, те же лица на этих фото и без них,    те же жизни,   свои и чужие хранились в интернете и на каких- то малопонятных  носителях, флешках, которые без наличия у тебя  компьютера,  не было возможности куда- то ещё вставить, в какое- нибудь гнездо, и посмотреть любимые фотографии, полистать свою жизнь, не касаясь собственной  памяти, которая не совершенна.

А если,  не дай бог, эта флешка случайно сломалась, как это однажды было у Кирилла, и он остался тогда всего-то  без  своей любимой музыки, записанной на неё. Всего-то, потому что со сломанной флешкой, на которой ты хранил свои фотографии, сломается и твоя жизнь.  А  вместе с выключившимся  светом, и с   выключенном в доме  электричеством,   так и вовсе произойдёт жизненный коллапс, потому что    это будет означать, что тебе выключили не только глаза, но и память, ведь  без электричества  попросту не заработает компьютер, а значит и фотографии свои ты  не посмотришь.

  Кирилл, прокручивая  все эти  мысли в своей голове, приходил  всё  в больший ужас, уже холодея от страха за ту свою жизнь, которой может не стать в любой момент,   он и сам напоминал себе  почти безжизненный  труп, настолько холодными  стали  его конечности. Он уже полностью  понимал, до конца сознавая,  что вместе с выключенным компьютером, выключается и  его  не только теперешняя, но и прошлая жизнь.

     Он становится к тому же полностью оторванным от того мира, в котором привык находиться, в том самом иллюзорном мире, который противопоставлялся   реальному. Это же было что-то невозможное, или воображаемое, где настоящая жизнь людей была невозможна, она уходила в то самое пространство, являющееся иллюзией,  той шляпой фокусника, из которой он, как из ниоткуда,  доставал  разные предметы, которых там не был,  приводя в восторг зрителей и доставляя им особое удовольствие от происходящих  нереальных вещей, а по сути от  обмана, который они наблюдали,  которым являлась и их жизнь в виртуальном пространстве,  не мифом, а пшиком, где ты думал сохранить себя и свою жизнь, нынешнюю и прошлую, а она исчезала, пропадала в неизвестном направлении без возможности  возврата. И жизнь твоя хранилась  в цифровой программе, как программное обеспечение,  тот самый фотоальбом, называемый теперь базой данных, которая генерировалась компьютером,  то есть твоей жизнью, и всем, что с ней было связано,  твоей памятью управлял и распоряжался какой- то кусок железа с встроенной в него программой. 



  Но ведь жизнь  не только фотографиями ограничивалась,  которые могли просто пропасть навсегда,    исчезнув  в том  непонятном  пространстве, называемом виртуальным. Разум Кирилла  Анатольевича отказывался верить в то, что он сейчас осознал, что   всё  это  весьма  сомнительное удовольствие от пользования плодами достижения технического прогресса.

     Он  в страхе обвёл глазами полки с книгами, которые не просто украшали, а загружали в огромном количестве  его комнату.

    Книги его любимых писателей, чтением которых он мог насладиться в любой момент,  тогда,  когда хотел, не думая о том, оплачен ли у него интернет и хватит  у него денег на покупку нового компьютера, а техника  сейчас  сильно подорожала,  потому что  имеющийся у него HP  уже не просто устарел, а давал сбои при  работе. То есть амортизация давала во всю  о себе знать.

Он  и сам баловался  написанием каких- то коротеньких рассказиков  и стишков,  будучи творческой натурой  от рождения, и тоже хранил свои написанные  произведения на тех знакомых уже электронных носителях.
 
И мысль, что однажды он не сможет их прочитать, плоды своих трудов,  и привела его в тот ступор, почти коматозное  состояние.

Он понял, что свою  жизнь он давно оставил в глубоком прошлом,  уже в тех черно- белых  и  цветных фотографиях,  а в настоящем он не живёт, он получает как и многие,  сомнительное удовольствие  от жизни в виртуальном пространстве, где сходились жизни реальных настоящих людей  из реальной жизни, но до определённого момента, когда  их в любой момент можно выключить, по сути убить, лишив того сомнительного удовольствия от виртуальной жизни, а  заодно и памяти их потомков.

      В общем,  это оказалась ловушка, западня для человечества, так трясущегося над памятью веков, которая на определённом этапе сгинет в неизвестном  направлении,  в каком-то пространстве, которое нет возможности не  пощупать и  не ощутить, как и ту жизнь из него.

 Просто жизнь живых людей  на этом удовольствии   давно уже  закончились, но сам  человек об этом даже не догадывался, являясь некоей субстанцией из непонятных миров, где нет людей и нет ничего живого, о чем можно было бы хранить память, как на тех фотографиях из  старых альбомов Кирилла Анатольевича.

12.10.2022 г
Марина Леванте