Тот ещё тост!

            
-Мы завтра едем в Киев на день рождения дяди Абраши.
-Мама, я не могу. Завтра финал кубка СССР «Динамо» Киев- «Торпедо» Москва.
-В Киеве по телевизору посмотришь. Там видимость не хуже, чем у нас была в Красноярске и даже лучше. Папе не надо будет крутить антенну во все стороны. И потом я пообещала, что мы приедем втроём и ты что-нибудь споёшь «из Эмиля Горовца». Поехали. Папе это важно.
Семья папиного двоюродного брата-Абраши во главе с его мамой-тётей Голдой и до, и после войны проживала в Киеве. Осиротевший после войны папа учился в киевском техникуме на железнодорожника. Он приходил в гости в эту семью пообщаться, «поесть»... Тогда, правда, и им было нелегко сводить концы с концами, но чаем угостить удавалось. Взяв во внимание всё это, я дал согласие на поездку.
Из нашего городишки в Киев мы добирались на электричке. В вагоне  попутчиками были и другие приглашённые на торжество наши родственники. Один из них по имени Лазарь не принимал участие в общем разговоре.  Все почему-то называли его Ласка и считали крупным специалистом по тостам. Видимо, он как раз обдумывал свой очередной тост, глядя через окно вагона все три часа поездки.
В большой квартире тёти Голды нас встречали искренне приветливо. Было людно, шумно, весело. Даже удалось познакомиться с сыном Абраши, с Мишей. Он как раз вышел из тюрьмы и выделялся своими зубами металлического цвета.   Юбиляр получал подарки. Стол ломился от питья и вкусностей. Родители Миши следили, чтобы он не перебрал со спиртным и не перешёл на нецензурную речь. Наконец кто-то сказал, что Абраше достаточно хвалебных речей и пора сказать пару слов и о тёте Голде. «Пусть Ласка, Ласка пусть скажет тост»-прокатился шепоток над столом. Несколько поломавшись, Ласка встал с рюмкой водки и всхлипнув произнёс: «Выпьем за тётю Голду. Она нам теперь и тётя, и дядя». Всхлипнув ещё раз посильнее прежнего, он опустился на стул. Мама стучала по моей ноге под столом и делала страшные глаза видя, что я от тихого хихиканья могу перейти к громкому смеху.
Позже она объяснила мне суть этого замысловатого, такого ожидаемого всеми тоста. Очевидно Ласка имел в виду, что из старшего поколения осталась в живых одна-единственная тётя Голда. На что я заметил, что за три часа поездки можно было бы сочинить что-нибудь не требующее пояснений.
Через пару лет после этого 60-летнего юбилея Абраша почувствовал острую боль в груди. В киевской больнице на него не спешили обратить внимание. Он высказал медикам всё, что он про них думает, используя пару слов из лексикона своего сына, про их обращение с орденоносными ветеранами ВОВ, хлопнул дверью и пошёл домой. По дороге ему стало совсем плохо. Он упал прямо на многолюдной улице его любимого Киева и умер. Люди, принимая его за алкаша, проходили мимо...
На похоронах была тётя Голда, много родни и друзей покойного. Мишу из очередной «ходки» попрощаться с отцом не отпустили.