Былинка на ветру Глава 9

9

Так всё и случилось. Вася устроился на стройку плотником и почти каждый вечер они проводили вместе. Лидочка всё больше и больше влюблялась в своего избранника и уже не мыслила без него своего дальнейшего существования.
Они встречались по будням, а на выходные Лида уезжала домой, Василий же ездил в посёлок лишь изредка. Праздники опять же были у Лидочки всегда домашними, а Василий должен был, по его словам, грустить здесь один. Но, не позволив грусть-кручине одолеть себя, он скоренько обзавёлся новыми друзьями, и они всегда находили чем заняться – пивко под сушёного лещика или что покрепче, девушки, не замороченные тяготами поведения – всего этого здесь было предостаточно.  А ко всему прочему он самонадеянно помнил, что у него есть Лида – нежная, чистая девушка, присутствие которой рядом с ним вызывало неизменную зависть у общежитских парней и раздувало его чрезмерное эго.
Лида же с влюблёнными шорами на глазах и охваченным первой пылкой любовью сердцем вроде как и не замечала такого поведения парня. Если она всё же решалась иногда на робкие упрёки в его адрес, у него всегда находился аргументированный ответ.
- Тебя же нет рядом, ты все выходные и праздники проводишь в семье, а я предоставлен сам себе, вот и веселюсь, как умею… ну, или как получается, - добавлял он, вызывающе дерзко смеясь при этом.
Он был взрослым и самостоятельным, что казалось большим плюсом ей самой и её подружкам, с которыми она его познакомила. Его уверенность в себе, настойчивость и инициативность представлялась юным и неискушённым девушкам невероятной харизмой, как магнитом притягивающей к нему расположение этих милых созданий.  Конечно, находились и такие, которые кривили хорошенькое личико и говорили примерно следующее:
- Фи, Лида, он же неотёсанный деревенщина – грубый, вульгарный даже, как ты терпишь его, с ним же поговорить даже не о чем!
- Девочки, он хороший, - мечтательно отвечала им Лида.
Выросшая в холе и неге родительского дома, она, сама не понимая этого, находила в дерзости Василия и его граничащим с пошлостью невежестве особую брутальность, и этот нацепленный на возлюбленного мужественный образ ей определённо импонировал.
Так всё и продолжалось до Лидочкиной сессии, а после каникул, которые они, естественно, провели врозь, Василий заявил, что устал от прогулок, кино, иногда кафе и дискотек и заговорил о женитьбе и семье.
- Как было бы хорошо, подумай, - в очередной раз промывал он ей мозги, - снимем тут квартиру, будем жить вместе, ты будешь так же учиться, что изменится-то? – вопрошал он и, читая в её глазах почти согласие, подытоживал: - Лишь то, что не надо будет по вечерам искать, где проводить время, чтобы и не холодно, и не очень дорого.
Лида смущённо опустила глаза, а сама с замиранием сердца представляла, как на самом деле было бы прекрасно всё время быть вместе и стыдливо мечтала о его ласках и поцелуях. Но при этом она даже подумать боялась, как расскажет обо всём родителям, которые были уверены, что она выбросила из головы это недоразумение по имени Василий и думает лишь об учёбе.
- Давай потерпим со свадьбой, Васенька, - заглядывая ему в глаза, попросила Лида, - родители ни за что не разрешат мне сейчас выходить замуж.
- А когда разрешат? – тут же парировал ухажёр, - когда состаришься?
- Ну что ты так сразу, - обиделась Лида.
- Ладно, не сердись, не надо, милая моя… ну, Лидочка, ну улыбнись, прошу… - парень обнял её и начал целовать, стараясь отвлечь от своих резких слов, вылетевших пресловутым воробьём. – Просто пойми меня тоже, мне уже двадцать четыре, через пару месяцев двадцать пять стукнет… ну, мне уже как-то пора это… семьёй обзаводиться, наследников там стругать, типа… а мы всё за ручку с тобой ходим, как школьники… надо мной в общаге все уже ржут, мол, детство никак не забудешь, ну и всё такое… - он посмотрел ей в глаза и, добавив голосу страсти, произнёс: - А я ведь люблю тебя, понимаешь, люблю, как дурак, блин! И что мне теперь, так и ждать непонятно чего… типа, с моря погоды?
- Ну хорошо, Вась, давай я закончу второй курс и тогда поговорю с родителями, хорошо? – Лида робко улыбалась, не заметив, как перетянула на себя комплекс вины, тут же завладевший её сознанием. 
Василий молча смотрел в лицо девушки, понимая, что если он будет настырным и настойчивым, она на всё согласится, а его, в сущности, лишь это сейчас и волновало. Он довольно вздохнул, в голове его пронеслись какие-то шальные, граничащие с крамольными, мысли и он ещё раз поцеловал Лиду, а потом, прищурившись, многозначительно посмотрел на неё.
- Хорошо, ждём до каникул, и я засылаю родаков свататься, идёт? – весело спросил он.
- Ладно, - согласилась Лида, подумав, что к этому времени она выяснит что думают по этому поводу родители, и почему-то ей казалось, что они изменили своё мнение в лучшую для них с Васей сторону.
Она была преисполнена спокойной решимости, самых радужных надежд и уверенности, что всё будет так, как они задумали, и душа её неистово унеслась вскачь. Причиной этого были не только Васины слова о сватовстве и женитьбе, а ещё что-то иное, читающееся в глазах любимого, сквозившее в его намёках, объятиях и поцелуях, то есть витавшее где-то поблизости, пока неизведанное, но знакомое Лиде по книгам, кино и рассказам более сведущих подруг.
На этом энтузиазме она и отправилась домой, когда настали очередные выходные. Антонина в последнее время чувствовала себя хуже, часто проводила время в постели, лишь иногда выходила на улицу вдохнуть глоток воздуха, как она говорила.
Лида прибралась в доме, не забыла про стирку и глажку и испекла пирог с яблоками, ещё оставшимися в погребе с осеннего урожая, но уже потерявшими свою налитую упругость. Как всегда, выходные пролетели слишком быстро, не дав ей предаться ни праздному безделью, ни тоске по любимому.
Провожая дочь на автобус в понедельник утром, отец заговорил с ней о состоянии матери. Оба чувствовали мучительно нарастающую тревогу, обусловленную ухудшением её здоровья, но и сделать в этой ситуации ничего было нельзя, кроме как уповать на Бога.  С этими невесёлыми мыслями Лида и уехала.
Весна ворвалась в эти места широкими размашистыми шагами, энергично хлюпая босиком по лужам, щедро разбрасывая на своём пути яркие солнечные приветы, удивляя разноцветьем трав и цветов, будоража весёлым щебетанием птиц и мелодичными переливами хрустальных ручейков и с избытком наполняя воздух сумасшедшим оптимизмом и добрыми надеждами.
С наступлением тепла на селе подоспели и сезонные сельскохозяйственные работы. Отец проводил всё свободное время в огороде, да и вся домашняя работа сейчас была тоже на его плечах. Когда было тепло и пригревало солнышко, он помогал жене выйти в сад и устраивал её там в удобном парусиновом шезлонге. Это был его подарок Антонине на день рождения, очень понравившийся ей, правда, непонятно чем больше – функционалом или вниманием мужа.
 Она сидела, закутавшись в покрывало, и любовалась зеленеющей повсюду травкой, цветущими деревьями и жужжащими в их ветвях пчёлами. Поглядев на усыпанную цветами, словно белой лёгкой фатой, вишню, Тоня печально вздохнула. Всё было прекрасно в этом саду, но она чувствовала, что силы её медленно, но достаточно явственно угасают и с этим трудно было поспорить.
«Как же хочется увидеть Лидочку красавицей-невестой, понянчить внуков», - печально перебирала она предположительно-желаемые мысли и чувствовала, как в горле возникает тяжёлый жгучий ком, разрастаясь и сжимая мозг спазмами страха, уныния и досады. Последнее она адресовала исключительно себе, своей слабости и глупости, считая их главными виновниками того, что её время утекает неустанно и слишком быстро - гораздо стремительнее, чем хотелось бы…
- Прохладно уже становится, давай я тебе помогу в дом пройти, - предложил Александр жене, вернувшись с огорода, где он занимался овощными посадками.
- Так хочется, чтобы Лидочка поскорей приехала, - вместо ответа проговорила она, смахивая слёзы.
- Что же ты плачешь, приедет, куда ж она денется… Вот в субботу и приедет, - уговаривая жену, Саша сам успокаивал себя.
Ему вовсе не нравилось состояние Тони, и он с тоской смотрел, как она теряет последние силы.
А Лида с Василием всецело были поглощены и увлечены своей любовью. Весна не только пробуждение природы, затяжные величественные закаты, она ещё и сердцами людскими умеет жонглировать, как ей надо, опьяняя и увлекая приключениями страсти. В один из таких весенних дней вселенная направила определённое послание, которое и решило дальнейшую судьбу этой парочки.
Однажды, возвращаясь из кино, они попали под сильный ливень. Дождь хлестал с невероятной силой, а налетевший ветер тут же вывернул в обратную сторону Лидин зонтик и сломал несколько спиц так, что он стал бесполезным аксессуаром, да ещё и жутко мешающим своими растопыренными полиэстеровыми крыльями.  Оба за пару минут вымокли до нитки. 
- Слушай, до моей общаги гораздо ближе, чем до твоей, - справедливо заметил Василий и предложил, – бежим?!
- Давай, - Лида махнула рукой.
Он ухватил её за руку и двинулся вперёд, стараясь удержать девушку у себя за спиной, оберегая её от колючего небесного душа, бьющего прямо в них. Лида опустила голову, укрываясь от мощных капель, колотивших по её лицу с невероятной силой и бежала, не видя дороги, удерживаемая Васей.
Влетев в двери здания, они остановились, чтобы отдышаться и возле их ног сразу же образовалась огромная лужа.
- А теперь давай двинем поскорее наверх, пока комендатша не разоралась, что намочили ей тут пол, - быстро сказал Василий, - слава Богу её тут нет, чай пьёт где-нибудь.
Он быстро забежал за стойку, чтобы схватить со стенда ключ, и потащил не успевшую опомниться Лиду на второй этаж. Ещё минута и они оказались в тёплом сумраке комнаты. Мокрое платье и кофта облепили тело девушки, и с него, как и с её волос часто-часто капала дождевая вода, сливаясь в тоненькие ручейки, струящиеся по ногам.
 Так, давай быстро переодевайся! - скомандовал Василий, достав из шкафа две рубашки и одни спортивные брюки, - извини, штанов больше нет, - развёл он руками, протягивая ей одну из рубашек и полотенце. – Давай, давай, в темпе, воспаления лёгких в планах не было, - он подтолкнул Лиду за дверцу шкафа, чтобы как-то ускорить процесс переодевания.
Вскоре, стыдливо розовея, Лида стояла в его рубашке, довольно целомудренно прикрывавшей её тело, и промокала волосы полотенцем. Василий тоже успел переодеться и, схватив электрочайник, направился на кухню, чтобы наполнить его водой.
- Ну вот, сейчас будет чай! – провозгласил он торжественно, ткнув вилку в розетку.
- А где твой сосед? – после чая Лида согрелась и оглядывала комнату, в которой было две кровати.
- А-а-а, он на неделю домой уехал, у него брат женится, - махнул рукой Василий, стараясь казаться равнодушным, хотя внутри него бушевал ураган страсти, становившийся уже почти неуправляемым.
Лида потрогала висевшее на спинке стула платье и с горестным видом обернулась к Василию.
- Оно же не высохнет до утра! – воскликнула она.
- Ну и ладно, - пожал он плечами, - утром и пойдёшь в свою общагу.
- Ты что такое говоришь! - девушка заметно волновалась и её лицо залилось краской.
- Ну, а что я такого непонятного сказал? - полушёпотом спросил Вася, обнимая её за талию и чувствуя под рукой лёгкую дрожь.
- Отпусти, - слабо сопротивляясь, попросила Лида.
- А если не отпущу, то что? – он нежно целовал её в щёку, спускаясь губами по нежной шейке к ложбинке у ключицы и при этом ловко расстёгивая пуговицы на её рубашке.
- Вася, что ты делаешь? – тихо и без какой-либо вопросительной интонации произнесла Лида и вдруг, не осознавая реальности своих действий, обвила руками его шею.
Он быстро подхватил её и, сделав два шага, положил на кровать. Мир вдруг завертелся в круговороте мелькающих красок, складывающихся в калейдоскопические узоры, захватив своим безумием обоих, одним из которых владело стремление добиться своего, а сознание другого подчинилось безрассудной влюблённости и вмиг потерявшей управление вменяемости.