Эгоист

               
      А вы знаете, господа-товарищи, что во все времена существования человечества в чувствах человека ничего не изменилось; начиная от первобытного  строя, неолита, язычества, феодализма, капитализма, социализма и, если когда-то случится, то и при коммунизме не изменится; никогда не исчезнет любовь и ненависть, милосердие и жестокость, сострадание и равнодушие, ложь и правда,  жалость и бессердечие, злоба и доброта, чревоугодие и аскетизм, разум и безумие, доброжелательность и зависть, властолюбие и раболепие, лесть, чувство чести и справедливости и т.д.и т.п. Меняются только границы племени, княжества, государства, империй, а человек остается человеком, только в определенные времена каких-то человеческих черт в человеке больше, а в какие-то меньше; или меняется в процентном отношении людей в обществе: больше добрых или злых, жестоких и разумных , как определить процент человеческих качеств в чувствах человека или преобладание животных инстинктов? И вообще, возможно ли воспитать в человеке только положительные качества, чтобы окружающие и близкие люди не страдали от его поведения и мыслей, чтобы люди не боялись сами своего же homo sapiensa?  Наверное, природа ведет эксперимент на нашей планете с помощью Бога, или все пущено на самотек, и выживает только сильнейший, тот, кто жестокостью, физически, хитростью или обманом победил любое инакомыслие, сломал человеку волю к добру и справедливости; или это только у философов, писателей и поэтов идут поиски истины,  а в жизни все прозаично и просто: товар-деньги-товар и наоборот деньги-товар-деньги? Конечно, ведется, как сказал бы Ч.Дарвин, естественный отбор и пока побеждает сильнейший, а не разумный, но все, как мы знаем, развивается в социальном обществе по спирали, т.е.  сейчас опять идет очередной виток назад, к проявлению насилия и жестокости, нет, это не случайно – это закономерно, чтобы человечество не забывало запах крови, гибель детей, женщин, страдания миллионов матерей и жен, нужно обязательно напоминать об этом, иначе зло, несправедливость, будут опять незаметно торжествовать над людьми, а они, люди, даже об этом и знать не будут - «каждый сверчок знай свой шесток» - мудр русский народ, как и любой другой, а вот по отдельности любой  человек слаб.
  И все-таки в развитии эволюции человечества чувства его имеют основополагающую роль, чувствуется рука Создателя ; не одного человека, хотя и это важно, а именно чувство, объединяющее людей, – чувство справедливости, (оно ведь воспитывается или приобретается с рождением человека, впитывается с молоком матери?) ; человек, лишенный чувства сострадания, как самого определяющего человеческого чувства, не осознает понятия справедливости и живет по законам животного мира, т.е. побеждает сильнейший, хитрейший, жестокий и безжалостный?  И как не хочется в это верить…
  Но я все не о том, а о том, кто самый первый узнает о чувствах ребенка, как будущего человека?  Кто воспитывает в нем те самые человеческие качества – чувство справедливости, сострадания, миролюбия, ведь никто перед собой не ставит такой цели, разве что церковь, но она учит покорности, примирению с существующими правилами, а не борьбе с несправедливостью, не воспитывает волю к борьбе за справедливость; и вообще я считаю, что религии, но не вера, не объединяют, а только разделяют людей, чтобы над ними властвовать и получать, как не прискорбно, определенный доход, сосредоточенный в руках определенной клики, т.е. государство в государстве, как и воры в государстве организуют свой «общак» для формирования своего клана, подчинения по иерархии друг другу, формирования бойцов, так и в церкви монашеского корпуса. Но и те и другие  уж стараются любыми силами, любыми силками затянуть неокрепшую человеческую душу в свои сети, кого повязать кровью, кого крещением, кого обрезанием, да мало ли методов можно изобрести, чтобы «закабалить» человека в свою веру, с дальнейшим его продвижением по «службе» их делу и занятиям. А ведь человек в принципе рожден свободным, а его с первого же дня жизни берут в оборот и уж с этого крючка ты вряд ли сорвешься, тебя учат жить по определенным правилам, и вот тот, кто создает эти правила и является настоящим правителем. Если этот человек или клика таких людей захотят сделать из человека «бойца» или стяжателя, а то и убийцу, корыстолюбца, научат его легко убивать людей для достижения своих целей, научат его хитрить, обманывать, истязать, смеяться при этом и получать удовольствие и при этом дать понять ему, что он был облагодетельствован кликой, его создавших, вот это будет настоящее оружие, человеческое оружие, непобедимое… Стоп , а где же разум, миролюбие, сострадание, любовь и т.п. Так это, пожалуйста, для остальной массы, не входящих в их круг общения, как бы сказали воры – для «лохов». И вот эта клика выбирает себе людей из массы простолюдинов, для которых нравственные качества человека в сознании не играют определяющую роль в жизни; таких людей, которые подобны им самим, сначала это было, да и сейчас повсеместно по праву родства, по наследству, а ныне путем анализа психики ребенка еще в школе и т.д. Это кажется, что выбор человека сделан самостоятельно, а на самом деле все под присмотром и люди отбираются по категориям: раб или властолюбец, или миролюбец и слабак, не умеющий убить даже муху, нет, такие люди им не нужны, они не могут их защитить, сохранить систему, им нужны люди, сходные по внутреннему духу с ними, а любовь, сострадание,  это ни к ним, у них своя каста. И эта каста выращивается таким государствоустройством, что существует в этот период развития человечества, но общество все равно независимо от всего стремится к совершенству, которое может и само не знает, как оно выглядит, это совершенство человеческого развития. Но опыты ведутся;  взять хотя бы нашу страну, которую кидает из стороны в сторону, как маятник, и никак она не может определиться, как создать его – совершенное общество; путем проб и ошибок, путем пролития моря крови и загубленных миллионов человеческих жизней , все пытается и пытается, и видно, этому кровопролитию не будет конца…
  Но это все в общих чертах… А что происходит с самой личностью человека, который не был воспитан в жестоком мире (хотя этого не может быть), на бытовом уровне, что его приводит к убийству себе подобного, даже близкого по крови и родству человека?  Конечно, со сменой эпох, методы убийств и поводы для этого меняются; раньше можно было камнем за съеденный лишний кусок мяса не по ранжиру, из-за куска земли, потом за не так брошенный взгляд, поводов найдется множество, за инакомыслие, затем топором, мечом, пулей,  … или ножичком родного брата за власть, или из зависти, потом полюбился метод путем отравления, чтобы скрыть содеянное, все-таки стали бояться смертной казни, появились институты судей. Со времен Шекспира,  стало модно душить собственных жен, нет, я думаю не за измену, многоженство было естественно  для того времени, а просто его товаром без спроса кто-то пытался попользовался, а это его собственность, которая  уже отыграла свою малую толику в его жизни, и уже изучена им самим; тот же  Отелло- Дездемона ему уже была не нужна, достаточно  лишь только  подозрений (изменить в гареме физически невозможно), и ему была нужна новая женщина, и вот нашелся повод, он просто пережил свою жену в страстях, в социальном плане, она ему стала обременительна, как, кстати, и происходит во многие века; только Шекспир несколько романтизировал эту историю, обыкновенную бытовую историю, которые случаются и в наши времена, только с более шокирующими и ужасающими, если так можно высказаться ( разве само убийство ни есть ужас), методами убийства человека. Хотелось бы просто напомнить, что какие времена, такие и нравы, т.е. и такие методы убийства…
  Многие великие писатели, такие как Ф.М. Достоевский в «Преступлении и наказании», Л.Н. Толстой в «Крейцеровой сонате» и т.д., в лице своих героев пытаются вникнуть во внутренний  мир убийц, людей по своей сути неспособных убить человека, воспитанными не воинами, а в православной вере – не убийцами, а вполне социализированными личностями, и почему-то это все вымещается на женщинах, или старухах, где можно решить вопросы без смертоубийства, любым другим способом, только не убивать Человека. Что произошло в мозгу этого человека, который чувствуя физическое превосходство, решается убить более слабого, именно убить, а не просто избить или связать веревкой, почему он умышленно хочет перейти эту черту? Или они были нравственно унижены, и убивают чтобы смыть оскорбление только кровью, а ни как иначе; что происходит в душе у разумного человека, вынашивающего эту мысль по отношению к близкому тебе человеку, или это у нас все-таки в генах, проявление жестокости , равнодушия, бессердечия?  И возможно ли искоренить в человеке желание убить ближнего тебе ? Хотя, как сказал нынешний популярный ,претендующий на звание  философа, господин М.Веллер, «убивали, убивают и будут убивать до «искончания» нашей цивилизации».  Очень грустно, не правда ли?, особенно если это касается детей, особенно своих, если, конечно, они у тебя есть?... 
   Так вот, однажды, мой приятель, врач-патологоанатом, принес мне тетрадь с записями неизвестного ему человека. Попала она к нему в руки вместе с паспортом и личными вещами одного, не имеющего родственников, умершего от старости в доме престарелых, куда он был оформлен социальными органами из больницы, где проживал периодически несколько лет, от сезона к сезону, зимнему, имеется в виду. И вот для того, чтобы доказать, что он умер естественной смертью, а его не убили или отравили (и такое случается в наше время, даже в домах престарелых, перестали люди верить в естественную смерть и,  если честно, то и правда так подумаешь – если ты дожил до 60 лет, то тебе крупно повезло, я о мужчинах, преимущественно), доктор должен произвести вскрытие ; и вещи с документами все передали в морг, паспорт пошел по инстанциям, а тетрадь осталась, и доктор, зная, что я иногда пишу рассказы, принес мне эту тетрадь. Тетрадь, конечно, была сильно потрепана, издавала неприятный старческий запах болезни и лекарств, если кто такой запах чувствует, а я почувствовал запах одиночества и начинающего тления тела. Почерк в тетради, сначала убористый, ровный, красивый, местами превращался в каракули, что и не разобрать слов, видно, что писал очень сильно выпивший человек; первые листы имели более желтый оттенок, с истерзанными краями страниц, по-видимому, тетрадь писалась несколько лет, смысл повествования заключался в жизнеописании человека с его трудностями, мытарствами духа и тела, итогами и умозаключениями, которые трудно понять с первого прочтения, все урывками, одни события перескакивают на другие. Другой бы выбросил ее в мусорный ящик, но я все-таки попытался разобраться в ней , и попытался систематизировать все события в жизни этого человека, рожденного обычным ребенком, рожденного в советские времена, пережившим перестройку, смену эпох, но сломавшегося, не найдя выхода из простых, бытовых конфликтов, принесших ему и окружающим его людям, горе и несчастье. Попытаюсь донести, как смогу, эту историю, этого одинокого, никому не нужного человека, который мог стать любимым мужем, отцом, дедушкой, но только не убийцей; не родился же он убийцей, никто не воспитывал в нем убийцу, но он им стал … И кто виноват в этом? Но все по порядку.
   «Родился я в приморском городке, в роддоме, воспитывала меня мать одна, с отцом мать развелась; с ее слов, он много пил, обижал и изменял ей, и потом где-то погиб, и государство платило мне пенсию по утрате «кормильца»; окончил школу, поступил на механический факультет местного училища (пединститут закончил заочно), где и остался преподавателем. Жить без отца, я вам скажу, это не подарок, особенно, когда с первого класса учительница, зная по анкетам, кто живет в полной семье, просит поднять руку тем детям, у которых нет отца, видно для того, чтобы окружающие дети знали, что эти дети несколько иные, вроде как ущербные, и к ним надо относится по-другому, т.е. их можно гнобить, буллить, обижать и унижать, зная, что физически за них никто не может заступиться; учителя думают, что такие дети будут вызывать сочувствие, но как же они ошибаются и не знают детской психики, больше похожей на психику обыкновенного животного. Жизнь протекала без особых физических и нравственных  потрясений, да уже и забыты все детские обиды, привык к сложившемуся ритму. С возрастом, мать стала подыскивать мне невест, которые мне, конечно, не нравились, а нравились яркие, полногрудые, веселые, добрые, заботливые, как моя матушка; но мой организм, без моего ведома, искал такую девушку, это только потом я понял, что таких не бывает, но в те, молодые годы, я верил, что такие девушки существуют. И вот, однажды, когда уже все мои приятели и друзья переженились, а некоторые уже и развелись, встретил я симпатичную, с серыми глазами, скромную, как мне казалось, девушку (когда лежал в больнице по поводу перелома голени, сломанной во время аварии , а к тому времени у меня уже был старенький автомобиль «шаха», кто помнит ВАЗ- 2106), работающую дежурной медсестрой; или я был так одинок, или у нее были такие ласковые руки, когда она помогала мне передвигаться, помогала менять белье, повязки, в глазах ее я увидел такую заботу и доброту, что ее облик мне снился все чаще и чаще, и я понял, что это любовь. И никто не мог меня переубедить, что это ее профессиональная обязанность – быть доброй и заботливой, что она со всеми больными так заботлива, что мне не стоит ее любить, и есть девушки гораздо красивее, добрее и заботливее; ты преподаватель, человек с высшим образованием, с другим менталитетом, с другой сферой общения, одумайся!!... Но вы же знаете молодых, влюбленных людей, их уже никакими силами и страшилками не переубедить, и остается только ждать развязки этого чувства. Начали встречаться; цветы, поцелуи, походы в кино, концерты, море, пляж, южные ночи и, вскоре, она мне сообщила, что ждет ребенка, и меня это нисколько не удивило, я ждал этого момента, я уже был готов к семейной жизни, хотел жениться, думал, что у меня будет много детей, большая семья, веселые и здоровые дети, заботливая жена, понимающие меня теща и тесть, отдельная квартира, дача, а работать я буду, как вол, днем и ночью, только бы моя семья не чувствовала недостатка во всем, дам детям образование, дождусь внуков, там уж и помирать можно, или подожду немного, дождусь правнуков… Я дал себе клятву, что никогда и ни при каких обстоятельствах я не брошу своих детей, какой бы ни была моя жена, все стерплю ради детей. Ах, какой же я был наивный и доверчивый, разве я знал, какие бывают в жизни «обстоятельства»? Этого ни в одной книжке не напишут, это надо пройти самому, через череду возвеличивания своего эго и унижения его, надо пройти через все искушения дьяволом и остаться человеком, ох как это трудно, да и кто знает, как быть настоящим человеком, наверное, в мире и нет такого, кто хоть в помыслах не совершал грехопадения, а кто утверждает, что есть такой человек – тот лжет себе и людям».
                2
   Читая дневник, я удивился, как человек, получивший образование, имея семью и положение в обществе, мог опуститься до образа животного, хотя нет, животное не могло так критически относиться к себе, и не оставило бы о себе ни следа, кроме потомства, может быть; он же в назидание потомкам оставил следы своего существования в виде этой тетради, но многие даже и этого не оставляют – не анализируют свою прожитую жизнь, и все думы и грехи уносят с собой, чтобы поделиться на «том свете» с такими, как они, одинокими и непознанными. 
  «Если бы я даже знал, что за человек будет моя жена, мать моих детей, я бы все равно не изменил своего решения жениться, ведь в ней бьется сердце моего ребенка. Это потом я узнал, что ее воспитывала бабушка, с дедом они давно развелись, и мать тоже занималась только своей судьбой, развелась с отцом моей Оксаны, так звали мою жену, затем снова вышла замуж, опять разошлась, теперь сожительствует с положительным, не пьющим и некурящим человеком на десять лет младше ее самой; работает теща в торговле, заведует отделом местного универсама. Это получается, что при живых родителях, бабушка воспитывает внучку самостоятельно, но что может дать бабушка в воспитании внучке? – покормить, одеть, в садик и школу проводить, научить одеваться и за собой следить, а так, чтобы воспитать в ней какие-то качества, поставить цель в получении ею профессии, воспитать чувство уважения к близкому, понять ребенка, ведь все понимание заключалось в покупке ей красивых и модных вещей, даже профессию медсестры она выбрала сама, как я потом понял, лишь для того, чтобы по возможности побыстрее выйти замуж, и вот эта кукла обольстила меня, родила мне ребенка, нет, это я потом все понял, но тогда я был счастлив, с друзьями праздновали три дня, но без излишеств, ведь завтра на работу, и выходные отцам по случаю рождения ребенка не дают, работа прежде всего. И я работал: взял дополнительно часы, иногда подрабатывал таксистом по ночам, все в дом, и только благодаря моей маме, которая помогала растить моего первенца Игорька, он вырос здоровым, симпатичным и добрым мальчиком; она водила его в спортивную и музыкальную школы, встречала его по вечерам, не спала и ждала, когда он придет с «танцев» ночью, эта невидимая забота доброты окружала моего Игорька. Когда ему исполнилось шесть лет, Оксана снова забеременела, но она не хотела рожать, в доме разразился скандал, я грозился уйти, если она сделает аборт, и все-таки мы с матерью уговорили ее сохранить ребенка, и родилась моя любимая Машенька. Нет, друзья, все-таки дочерей мы любим по-другому, все то, что мы не долюбили  в жене, мы отдаем своим детям, особенно, дочерям. И мы меняемся со временем, чувства мои к жене охладели, стали ровными, стал чаще обижаться на ее непонимание меня, это было и раньше, но тогда я этого не замечал, глаза застилала любовь и уважение к жене, как к матери моих детей, я не замечал, как она изменилась, а может, она и была такой, только прикрывалась инстинктивно материнскими чувствами, чтобы внешне выглядело, будто мы самая счастливая семья, чтобы окружающие видели наш достаток, а внутри она оставалось сама собой, не ставила перед собой цели воспитать какие-либо качества в своих детях, она и не умела и не желала этого делать; разве она видела в детстве, как родители, а не бабушка, воспитывают своих детей, да, совместно мама и папа, а ребенок все впитывает и, выросши, не знает, как себя вести в воспитании своего ребенка, он поступает также, как и его родители, т.е. вообще не занимается воспитанием. Для нее, как для женщины, я так думаю, существуют только внешние прерогативы в семье, как она выглядит, когда гуляет с ребенком, какая коляска, какая одежда на ней и на ребенке, в какую школу он ходит, какой детский сад, обязательно, чтобы в престижный, а чтобы посидеть за учебниками с ребенком – так на это у нее нет ни желания, ни знаний, мол, у ребенка есть отец, пускай он ими и занимается, тем более, если ребенок мальчик.
   Раньше мы с женой часто разговаривали о судьбах наших детей, мечтали, а потом куда это все исчезло? Спрашиваю у нее, что с тобой, что-то ведь изменилось между нами? Ухмылка, отводящий взгляд, полное непонимание моих интересов. Даже в гости перестали ходить – куда не пойдешь, то одеть нечего, то настроения нет и тому подобное, а придешь, так разговоры не о тряпках и обуви, а это ее раздражает, ее никто не замечает, все почему-то ко мне обращаются за советами – как и куда лучше устроить своего ребенка, помощи просят, совета, или со знакомыми помочь, в городе я был небезызвестными человеком, а на жену ноль внимания, и это ее очень раздражало. Да и к нам никто не ходит – это надо готовиться, прическу там, платье, ужин готовить, лучше в ресторан сходить, а дома нет, увольте, убирать, посуду мыть надо после их ухода. Но это все не явно, а постепенно перешло в привычку, да и дети никого не приглашали к себе поиграть, убираться за ними надо, а мать моя уже старенькая, да и тесно у нас, но ведь дети-то этого не замечают, они и в прятки в одной комнате играть затеваются…
   Назначили меня замдиректора училища, работы, ответственности прибавилось, новые связи, новые люди, встречи, уважение среди коллег, рестораны, не скрою, ну, выпивать стал чаще, на женщин стал обращать внимание, а жена этого не замечает: только работа у нее на уме, как выглядит, как прическу меняет, тем более, что ее тоже повысили в должности – назначили старшей медицинской сестрой, она перестала дежурить по ночам. А в семье отношения стали холоднее, квартиру вот поменяли на трехкомнатную, мать моя уже старенькая, ухода требует все больше и больше, а в глазах жены я не вижу перемены с возрастом, все хочет оставаться молодой, привлекательной, и все это требует времени, денег, моего терпения, а дети все видят, впитывают до последней капли наши с женой отношения. Перестали комплименты говорить друг другу, стали избегать физической близости, жена все чаще и чаще стала повышать на меня голос, и все как бы по поводу: то выпил много, то задержался, а о рыбалке и охоте и говорить не приходиться – «или я или рыбалка» – выбирай. Стал выпивать чаще, запивать обиду, нанесенную, будто специально, женой, ее внешность стала меня раздражать, ни одной симпатичной черточки в лице не находил, все быстро забылось, как и не было ничего, одни дети мои сглаживали раздражение женой. Вскоре умерла мама, выросли дети, отношения с женой переросли в равнодушие, каждое слово вызывало раздражение и ненависть, постель уже не объединяла, а только разъединяла и прибавляла чувства исполненного долга. Начались скандалы, крики жены, так меня унижали, что уходил к друзьям с ночевкой, но это ее нисколько не пугало, что я могу совсем уйти, в порыве истерики кричала, что старший сын не мой ребенок, а, получается, что только моя дочь – Машенька. Конечно, я не верил в это – он мой, самый родной сынок… Но на следующий день жена ведет себя спокойно, как будто и не было ссоры, лицо гладкое, спокойное, разговор доброжелательный, заботливый, но я-то не изменился, у меня все ее слова в душу упали как камень; стал седеть, выпивать больше, на унижения ее во время ссоры старался обращать меньше внимания, терпел; стал даже замечать цикличность ссор, а именно, на полную луну, и заметил, что это связано с ее менструальным циклом; я понимал, что меняется ее физиология, психика, и она уже не контролирует свое поведение во время ссоры, стала затевать их при детях, я стал чаще уходить, ночевал на работе, ничего не менялось, и я знал, что когда-то должна наступить развязка».
                3
   «К нам в училище устроилась молодая, симпатичная преподавательница русского языка, кроме ее молодости, в ней не было ничего привлекательного, но что-то ранило меня в ее взгляде, в ровных, доверчивых, понимающих отношениях, мне стало приятно с ней общаться, мы понимали друг друга с полуслова, при встрече с ней у меня в душе появлялись спокойные, доброжелательные звуки, которые постепенно усиливались, и я понял, что этот человек мне близок по духу, по интересам, мы не могли наговориться, когда оставались одни, и расходиться нам не хотелось, но еще оставались рамки приличия, а потом на одной из вечеринок в училище, мы, вернее я, признался ей в чувствах, и у нас началось… Встречались на даче моей матери, но я старался скрывать наши отношения на работе, дома перестал замечать раздражение жены, стал спокоен, старался избегать скандалов, но душой я уже был со своей новой любовью, и звали ее Евгенией. Стали вместе посещать молодежные тусовки, сам я изменился внешне, сгладились начинающиеся морщины, по утрам стал делать зарядку, бегать к морю, купаться до поздней осени, но наши отношения оставались секретом для моей жены. Дети уже выросли: у сына своя семья, дочь в институте на последнем курсе, и все видят, и все понимают, со мной стали меньше общаться, так, только официально, жену стараются не расстраивать, да и меня уже не образумить… Вот так все и мучились, пока жена не узнала о моей связи с молодой коллегой, пошла к директору училища, попыталась повлиять на меня на работе, но ведь уже другое время, не 19 век, когда еще можно было что-то изменить с помощью партийной организации, административного нажима, чтобы сохранить семью, но… Времена наступили другие, каждый человек стал свободен и имел право жить так, как ему вздумается, несмотря на страдание близких ему людей. Но в то время я об этом не думал, я был занят только своими мыслями, представлял, как мы будем счастливы, свой угол, общие интересы, такие мысли роились в моем мозгу. Мы развелись с женой, с общими обидами и злостью друг на друга, дети полностью поддержали свою мать, как и следовало ожидать, ведь я сам их учил, что мать самый святой для них человек, она дала вам жизнь в этом мире и осуждать ее вы никогда не имеете права. Имущество делить не стали, жил на даче, сыграли скромную свадьбу с Евгенией, приглашены были лишь ее родители, единичные мои и ее друзья. Время летело быстро, все было как во сне, по субботам выпивали, ходили в гости, кафе и рестораны, я не замечал своих лет, хотя разница в возрасте у нас была более 20 лет, и мне уже скоро 50 лет; ее темперамент меня сначала будоражил, а потом стал несколько угнетать, стал принимать периодически стимулирующие таблетки, она пыталась забеременеть, но случился ранний выкидыш; без таблеток я уже не мог поддерживать свой мужской темперамент, в сексуальном плане я стал проигрывать, стал раздражителен, во всем винил нагрузку на работе, возраст, стал мелочен, обижался на ее денежные траты. Продал дачу матери и купил двухкомнатную квартиру, машину; внешне и на работе все было как бы благополучно, но внутри, я чувствовал, стал нарастать кризис, я стал бояться будущего, заливал все вином и запивал таблетками. С детьми не общался, друзей растерял, ее подруги меня раздражали, на работу ходить мне надоело, ведь там я видел лицо моей женщины, в глазах которой я стал читать сострадание к моей физической немощности. Не скажу, что я стал ее ревновать, хотя не без этого, особенно, когда она где-то задерживалась, мы стали ссориться, нас уже не объединяли общие интересы, она переросла меня в своем темпераменте, в жажде к жизни. И опять я стал чувствовать себя одиноким, не мог поделиться ни с кем своими мыслями и переживаниями, стал чаще вспоминать жизнь свою с женой, с детьми, как я тогда был счастлив, и меня снова брала досада на других, что если бы меня понимали, то и не случилось бы такой ситуации, и я выпивал чаще и чаще. Начались проблемы на работе, держали лишь только за бывшие заслуги, давали единичные часы по наипростейшим предметам, там тоже не знали, что со мной делать, и я снова оказался на грани кризиса, и снова стал чувствовать, что так жить дальше нельзя… Жена не понимала мои мысли, исчезло понимание и, я чувствую, исчезла любовь. Постоянные упреки в неряшливости, равнодушие к тому, как я выгляжу, со мной стало неинтересно ходить в гости, я постоянно зужу, не разрешаю ей ходить в увеселительные заведения, она даже стала со мной делиться, какие у нее в группе симпатичные студенты, забывая, как меня это обижает, и я чувствовал себя оскорбленным. Однажды, выпивши, она даже бросилась на меня с ножом, осознавая, что я сильнее ее, и могу ее просто убить… Да, да, у меня даже появились мысли о том, как ее убить, и скрыть детали преступления, как организовать себе алиби, но потом снова пылкая любовь, страсть, взаимное прощение. Она, Евгения, превратилась в обыкновенную женщину, с ее капризами, истериками, постоянной неудовлетворенностью и в жизни, и в сексе; пошли намеки на мою сексуальную несостоятельность, и порой мне казалось, что от нее пахнет чужим мужчиной; появились намеки о нашем разводе и дележе имущества, ведь все нажито во время нашего совместно проживания: машина, квартира, вещи; я никогда не думал, что такое может со мной случиться, со всеми – да, но со мной? Я остаюсь один, зачем мне жить? Для кого? Почему так со мной поступают? Может, мне самому повеситься, и пускай все будут счастливы и свободны? Нет! Ни за что! Но нужно искать выход, так жить нельзя, я не могу, я устал так жить, так, наверное, бывает только перед смертью. Для чего и для кого я жил? Вот в чем вопрос…»
                4
   Да, читал я дневник, страсти накалялись, и опять мне вспомнился У. Шекспир с Ф. Достоевским, когда люди себя чувствовали униженными и оскорбленными, и  не находили никакого выхода, как пролить кровь … но, не свою, а чужую, чтобы охладить свой пыл, свое чувство ненависти к людям…
   «И вот однажды, во время очередной истерики, злой и ненавистной ссоры, жена кинулась на меня в порыве гнева с безумными глазами, и я хладнокровно взял ее за шею, сдавил горло, но в глазах ее я не увидел чувства страха, а лишь презрение и гадливость; я с силой повалил ее на плиточный пол и несколько раз ударил головой о кафель, так, что даже услышал звук, напоминающий звук разбивающегося арбуза. Нет, я ее не задушил, но я ее, по-видимому, убил… Она без сознания, из ушей течет кровь, но она еще дышит, и я почувствовал, что моя Женя, моя Женя, которую я любил так сильно, умирает у меня на руках; я испытал страх смерти за мою Женечку; уже ничего нельзя вернуть назад, я стал молить бога, чтобы это был сон, что я сейчас проснусь, и все будет так, как прежде, я ей все буду прощать, буду молчать, потыкать ее капризам, только пускай она сейчас же очнется. Позвонить в скорую? Нет, нужно быстро решить, что говорить, чем объяснить ее такое состояние; я вижу, как ее лицо уже приобрело смертельную бледность, с землистым оттенком, даже почувствовал запах земли изо рта. Нет, надо придумать алиби, какое алиби, если я дома, я метался по квартире, в секунды промчалась перед глазами вся пустота нашей ссоры и наша совместная жизнь. Все – граница перейдена, и назад дороги уже нет, я все-таки дрожащими руками набрал номер «скорой помощи», объяснил, что жена внезапно упала и потеряла сознание. В больнице ее осмотрели, положили в реанимацию, подключили к аппарату искусственного дыхания, меня никто не допрашивал, только спросили, что случилось, и занимались только моей Женечкой. Я сидел в коридоре и не знал, что мне делать; ведь это я ее убил, я знал, что она уже не оживет и того, что было прежде, уже не будет, как ее хоронить, что объяснить ее родителям, полиции, которую я ждал с минуты на минуту, но она не появлялась; я уже решил сам идти в участок и во всем признаться, а если вдруг выйдет так, что это был несчастный случай, и Женечка сама случайно упала на кафельный пол и сильно ударилась головой, и я ничего с ней не делал? Это был бы великолепный выход из ситуации, но как дальше жить? А если она останется инвалидом? Все эти тряпки, пеленки, уход за парализованным человеком , все промелькнуло за секунду в моей голове. Нет, уж лучше пускай она умрет, а я и ее мать с отцом перенесут эту утрату, я им буду помогать, я стану им лучшим сыном, лучше, чем их дочь… Как я буду смотреть им в глаза всю оставшуюся жизнь, нет, я тоже так жить не смогу; а может, самому на себя руки наложить, пусть все думают, что от тоски по любимому человеку… Ночь прошла в беспамятстве, а на утро мне сообщили, что моя жена, моя Женечка умерла, и за телом нужно придти в морг. Но как я сообщу об этом ее родителям, близким, друзьям, на работе, это должен сделать кто-то другой, только не я. Уж и не помню, как я им сообщил по телефону, на работу, сам на работу не пошел, естественно, а в морге мне сообщили, что в смерти моей  жены подозревают убийство, и тут же меня на допрос к следователю, как первого подозреваемого; я сначала, мол, сама упала, сказал, что во время ссоры, она якобы подскользнулась и сильно ударилась головой, а когда начали про кровоподтеки на шее расспрашивать, я тут врать не стал, быстро смирился со своей судьбой, в секунду пробежали мысли о тюрьме, суде, общем порицании и ненависти, все в один миг пережил, и рассказал, как схватил ее за шею в порыве ненависти и ударил несколько раз головой о кафельный пол – вот и все… Почувствовал некоторое облегчение, как будто сделал свое дело, и теперь все стало спокойно, все позади, вся моя жизнь, детство, учеба, женитьба, дети, работа, Женька, все позади и нет сзади ничего, и начинается совсем новая жизнь для меня, которой я не знаю, но которая меня не пугает, а даже как-то стала интересовать, даже думал, что зря отменили смертную казнь, мне было бы легче, если бы меня приговорили к расстрелу. Судья подумал , посмотрел на меня, и приговорил к 8  годам колонии за причинение смерти по неосторожности в порыве нервного возбуждения, да меня это уже и не интересовало, остался я один, да и был, наверное, всю жизнь один, никого как будто и не замечал, детей, правда, стало жалко, как там они, все-таки скажут, что их отец – убивец, но я думаю, они скажут, что так ему, наверное, и надо, сам заслужил свою судьбу. Это верно.
   В тюрьме, вернее в колонии, тоже можно жить, живут такие же люди, правда только  внешне похожие друг на друга своей бледностью и взглядом глаз, а так, поделены на две части: первые –  это истинные воры, которым украсть, избить, обмануть, убить, ограбить и т.д. доставляет физическое удовольствие, скрываемое внешним бескорыстием, типа я «вор в законе», живу по понятиям; к второй половине заключенных относятся, как бы сказал В.Шаламов, люди с  «жульнической кровью», эти группы, в силу своей генетики, не понимают друг друга; и вторые для первых являются «лохами», т.е. их можно унижать, принуждать любыми методами к подчинению себе, естественно, через чувство страха, обмана, ложного доброжелательства, методов у подлых людей столько, что нормальный человек и не поверит в их количество; это первобытный жестокий мир, привлекающий подростков кажущейся свободой, а на самом деле с жестокой феодальной иерархией, и если ты стоишь на самой низшей ее ступени, то ты и больше должен воровать и отдавать в общак, это потом, когда ты переживешь своих  «братков» после их смерти, тебе что-то светит в перспективе не воровать физически, и только организовывать планы по обворовыванию «мирного населения» типа лохов и создавать школу воров путем обмана, жульничества и лжи для молодых, наивных, пока еще добрых ребят. Вторая же половина - «жульническая кровь», их большая масса в сидельцах, это воры в силу обстоятельств, т.е. сложились такие обстоятельства, почему бы и не украсть, но эти воры стараются не убивать, а вот которые стараются еще и духовно ограбить посредством убийства, пусть даже неосознанно, таких как я, тоже хватает; а мелких и крупных жуликов, хотя, здесь, в колонии их не делят, в своей среде «славятся» видимым уважением, ведь у них за забором что-то осталось наверняка в виде денег, имущества, и они обязательно «братве» пригодятся, хотя они об этом еще и сами не знают, их пестуют, как поросят, а потом едят всю оставшуюся жизнь, правда, короткую. В колонии тебя быстро отучат ругаться матом по пустякам, особенно, если будешь поминать мать, там за каждым твоим сказанным просто словом следят, и за каждое сказанное слово ты несешь ответ перед «обществом». Там, где вор, там ложь и разруха, я имею в виду – нравственная. Но это я все философствую. А так, приноровиться к жизни в колонии можно. Придерживайся простых, веками проверенных и сложившихся правил: не верь, все равно обманут, если не сокамерники, так начальство; не бойся – все равно, если нужно тебя физически унизить, так унизят, как те, так и другие, принимай как должное и, последнее, не проси – будешь обязан всем присутствующим по гроб своей жизнью; знай, с голоду тут не умрешь, не замерзнешь, если не попытаешься убежать, правда, умереть можешь, если заболеешь и будешь жить не по правилам этой жестокой системы. Сидят ли в тюрьме безвинные люди? Конечно, сидят, но так мало, что можно даже их перечислить; дают ли малые или большие сроки судьи несоразмерно преступлению? Наверное, что я могу сказать без доказательств, судьи такие же люди, с такими же слабостями, как у простого человека, у них есть семьи, дети, друзья, наконец, им нужны деньги, которых много никогда не бывает, и все зависит от времени, в котором они живут, были бы  при Сталине – выносили смертные приговоры каждому второму, в Америке до ста лет тюрьмы, все по закону, это, конечно, и компьютер может – статью приписали, кнопку нажали и выскочил приговор, а чтобы так, по-человечески? Конечно, раскусить сразу человека нельзя, кто он по жизни: генетический вор, которого бесполезно перевоспитывать, или еще можно попробовать перевоспитать великовозрастного человека со сложившимися взглядами на жизнь?, (как наивна все-таки православная вера). Но есть следствие, уж оно то, наверное, может, ведь из лап настоящих преступников никто никогда не уходил, разве, что единицы, которых так же можно пересчитать по пальцам; утеряна в людях человеческая жилка, мало они читали русских писателей в лице Н.С. Лескова. Это я в колонии стал грамотным, не в смысле научился читать, хотя и это тоже верно, стал больше разбираться в людях, их мотивационном поведении, перечитал практически всю русскую классику, даже там можно заниматься самообразованием, если, конечно, ты хочешь соскочить с этого крючка, называемого тюремной зависимостью, системы ложного братства, основанной только лишь на корысти … Вот я и прожил по правилам, если остался живым и вышел ровно через восемь лет из колонии, а просить о сокращении срока я не стал, хотя хотел несколько раз, но переборол себя и примирился, даже втянулся так в этот ритм, что и выходить мне, честно сказать, не хотелось: тут своя койка, работа (в библиотеке), режим питания, сна, так во все втянулся, даже не знаю, как я буду жить и ,самое главное, где, на воле?..»
                5
   Дальше вообще было не разобрать почерк в тетради, местами буквы залиты какой-то маслянистой жидкостью, страницы склеены между собой, я разодрал последние страницы, попытался склеить, не получилось, но смысл и так был ясен.
   «Квартиру уже давно продали родственники моей жены, Женечки; все равно вспоминаю ее только теплыми словами, все обиды забыты и сейчас кажутся такими мелкими и незначительными, даже смехотворными, что и не стоило на них обращать внимание, но чтобы это понять, нужно было убить моего любимого человека и отсидеть в колонии. Да, я заслужил то, кто я есть. А есть я бомж, одинокая животная скотина, которого может унизить любой человек, и я буду считать это своим искуплением греха, да нет, всех моих тяжких грехов, и пишу это лишь для того, чтобы кто-нибудь прочитал мои бумажки, и задумался, стоит ли так страдать самому и заставлять страдать окружающих тебя людей, обворовывать их души, да, я стал вором, но не родился им; никто не научил меня, как жить правильно, вернее, я много читал об этом, как нужно жить, но почему-то не стал подчиняться  этим правилам – а как все просто: не убий, не возжелай, не возведи в себе кумира, не прелюбодействуй, не завидуй, сострадай, терпи, борись … как все теперь просто, только теперь, когда уже пора умирать, а передать все свои знания ты уже не можешь, да и некому … простите меня, нет, я не заслуживаю прощения и, если есть ад, то пускай за мои грехи меня туда поместят, а если его нет, так создайте его для таких, как я…»
  Вот и вся, в общем-то, история. Жалко, что о своих детях наш «герой» так и не вспомнил, а может и помнил, только мы этого не почувствовали, правда? Грустно, друзья, но это судьба всего лишь одного человека из миллионов, и я думаю, что похожих несчастных судеб не мало. Нет в жизни этих людей разума..., одни только чувства. А почему, я спрашиваю?  Ведь, по сути, все мы эгоисты; живем так, чтобы нам, только нам, было приятно и комфортно. Почему мы, люди с высшим образованием, опускаемся на уровень обыкновенного обывателя, ведь мы, интеллигенты, приравнены как бы к исчезнувшим, как класс, дворянам, мы должны быть определенным примером в созданном нашими предками обществе; пускай, мы не генетически дворяне, но университетское образование ставит человека на более высокий нравственный уровень, но почему нас опять тянет в болото, потому что там что спокойней и теплее? Почему в университетах, дома учили дворян быть требовательными к себе и снисходительными к остальным, почему нас не учат уважать ближнего, сострадать неудачнику, помогать ему подняться на надлежащий уровень, почему нам сейчас стало приятно унизить человека; что за время наступило в нашей стране? Потому, наверное, что наступила эпоха эгоистов, вернее, она никогда не прекращалась…, только сейчас это стало как бы престижно: быть эгоистом, безжалостным, пронырливым и хитрым. Исчезло понимание близкого тебе человека, нет сострадания, не насаждается разум с самого малого возраста, никто не хочет бескорыстно учить людей разуму…  может, война научит???..