Просто хорошее кино - сто двадцать четыре

                Эжени Бушар, А. Е. Несмияну, Дите фон Тиз
     Шли прямо за пузатым коггом, балагурили с ганзейцами, зорко осматривая низкий горизонт, то и дело скрывающийся за смешанным чернолесьем, проклинали мелководье, вытягивая жилы на волоках, смеялись над разинувшим рот ибн Фандаалом, впервые увидевшим белые ночи, когда рассвет с закатом встречаются на крыльце охотничьей заимки Фреи, тут же, разгорячившись медовухой, врали с три короба, блистая друг перед другом удачной рифмой, повествуя о Снорри, побывавшем у Фреи, и узнавшим на себе, что охотилась она, оказывается, на мужчин, смущая араба, не привыкшего к такому откровенному изложению таимого во мраке блудуаров, как изящно выразился прибившийся к ватажке беглый лотарингец. Наконец прибыли.
     - Айдольбьёрг, - коверкая свейский язык, выругался лотарингец, с маху выпрыгивая на дощатый причал, - мать его в коромысло.
     - Не бзди, - тут же высунулся из - за кривобокой мытной избы какой - то косорылый в сдвинутой набекрень каракулевой шапке. Ярл, тут же оценив редкость и дороговизну шапки, отодвинул годи локтем, выпячивая могучую грудь с богатой гривной, в три охвата овившей шею, хоть и было изначально в даре Альфреда Уэссекского пять витков, но порастратился ватажок, тому обувь дай, этому бабу, себе вина вдоволь, хорошо, что деньги сами на шее висят, удобно. - Кто таков ? - рыкнул ярл, тяжко ворочая рыжей бородой.
    - Мытарь сирый, - гнусел мужичонко, искоса озирая длинный корабль от драконьего носа и до лебяжьей кормы. Все видит, все сосчитал, даже запасный топорик Торфинна Кормщика разглядел в трюме под оленьей шкурой.
    - Антипко !
    На пристань вымахнул малой дружинник. Вертанулся алым плащом, скрипя вызывающе сапожками, прошелся, давая осмотреть себя и проникнуться : не прост человек, хоть и млад, но на кого попало таковскую одежонку не наденут, никаких достатков не хватит, будь ты хучь Оттоном, прозванным Великим. Годи что - то шепнул на ухо ярлу.
    - Что ж ты вещего Хельги Антипкой кличешь, - укоряюще загудел ярл, выпирая на пристань необъятным брюхом под ярко - синей рубахой, - Ингвар ? Или разумеешь, что мы, шарахаясь по Галисии с Бьорном Железный Бок, вконец от мира оторвались, одичали ?
    Юный конунг покраснел, смущенно ковыряя носком сапожка доску причала, а Хельги, сняв шапчонку, зажав ее в кулаке, демонстративно кланялся ярлу, юродствуя и прихихикивая. Как есть дурачок местный. Но это для дурня какого, ярла же Эйрика не проведешь, не зря вовсе прозвали его Кровавой Секирой, умеет и колдуна на место поставить.
    - Тьфу, - сплюнул Эйрик прямо в исказившееся злобой лицо Хельги. Унизил перед властелином, потому так сделал, что знает : не осмелится выродок бросить вызов королевской крови, одинаковой в жилах и ярла, и Ингвара, и даже вон того скуластого крепыша, что показался из - за мытной избы.
    - Мехоноша ! - заорал годи, спрыгивая с борта. Подскакал к крепышу, обнялись, расцеловались накрепко. Тоже ведь конунг, почти родственник, не зри, что правит тремя сотнями самоедов, суть не в людях или землях, тлен и есть, дело в славе, что тянется за кровью особенной от начала времен, чего лишен Хельги, пусть и славен, и знаменит, и богат.
    - Айда, - оторвавшись от годи, бросил названный Мехоношей, ударом ноги открывая взвывшую дверь избы, - времени у вас мало.
    Ярл двинул во тьму избы. Годи и Ингвар вошли следом, а Хельги, прикрыв за ними дверь, уселся на корточках снаружи, стараясь не замечать ухмыляющиеся рожи ватаги. Еще одно унижение. Будь ты трижды вещим и сильным перед лицом конунга, а нет тебе ходу, когда великие дела решаются, мог и годи с собой не брать Эйрик, но ленился приносить жертвы, стараясь как можно реже привлекать внимание Одноглазого, пусть лучше привычный жрец мельтешит перед Высоким, а нам и тута хорошо. Так думал ярл, усаживаясь на лавку. Выпили. И оглоушил Мехоноша приезжих.
    - На хлеб - цена, на овес - цена, - начал он неторопливо, купая жидкий ус в медовухе, - елея же и вина не проливай. Хиникс за денарий, ерлоч под санкциями, вборть на гишпанском рынке берут, даже соболя и истинно никому не в наклад и не надобно.
    И вот тут Эйрик и показал местным, что не зря прозывают его Кровавой Секирой, не просто так люди тысячами бегут к нему под начало, не сдуру призывают ярла короли и герцоги. Засмеялся бездумно и пошел к двери, махнув ладонью придремавшему годи.
    - Я проездом, - бросил не оборачиваясь, - в Миклагард поначалу, а потом свое забирать.
    Длинный корабль давно отошел вниз по Волхову, оставив пузастый когг Ганзы у причала Старой Ладоги, а Ингвар, Мехоноша и Хельги все торчали у мытной избы, смутно вздыхая и непритворно горюя, ибо ( шикарное словечко ! ) показал им свейский ярл большую разницу меж Русью и остальным миром, где вся их хваленая Гардарика занимала столь малое и ничтожное место, что даже на час не задержался Эйрик Кровавая Секира, спеша в иные земли, дорожась временем, так мало отпущенным на всю жизнь человеку.