Lucky 04 Nation Nothing

- Слушай, - обратился Петерсон к Трэшеру, - а это твоё IDDQD как действует?

- Сука, ты ****утый, нахуй, или что? – отчего-то рассердился Трэшер. – С такими вопросами… Даже не думай об этом! Главное, что действует, всё остальное ***ня! Я теперь перед этим дедом так ссыканул, что руки затекли – не смог базуку поднять, с места сойти не смог. Это тебе не упырей под баклофеном гасить. Святой отец с магнумом… что может быть ужаснее?

Они шли вдоль Минской через мутные дворы панелек, перебиваемые частным сектором и пустырями. Темнело, в воздухе стоял приторный дух чего-то богохульного, чего-то рвотного. Трэшер стянул в безвестном огороде висевший меж двух парников худой пододеяльник и укутался в него как араб. Петерсон, порывшись в мусорном баке, отыскал старый прозрачный дождевик, но был рад и этому.

- Тут через дорогу площадь имени Глена Бентона, - сказал Трэшер. – Форпост бобруйских сатанистов. Рудько сдрейфил, поэтому надо к Мразяну идти. Без него нам арсенала не сыскать. Твоя резинка – и та потерялась. Чем обороняться?

Петерсон покрутил головой по сторонам, пожал плечами и согласился.

- А кто это такой? – спросил он Трэшера, трусившего в сторону Минской с зажатым подмышкой гранатомётом.

- Кто? Мразян? Сам увидишь. Во-первых, он армянин. Во-вторых, он негр. В-третьих, он фашист. Страшный человек. Нанял Оф Дэза Луку замочить, - сказал Трэшер и прослезился. – Обидно... мы с Визором бэдэссность не хуже проявляли…

Спустя три с половиной минуты они вошли в ночной клуб «Сотсирх Сусии», чья вывеска изображала громадную красную рожу с небольшим зелёным глазом в центре и широким синим ртом, полным острых зубьев. Казалось, рожа улыбается. В клубе царили разврат и утолщённое безумие: на сцене, в свете фиолетовых софитов, выступала некая престарелая заезжая банда с ужасающей песней «At Dawn they Sleep»; слева, на небольшом алтаре между двумя обнажёнными танцовщицами толпа белых насиловала юную африканку; справа, на симилярном алтаре, громадный куклуксклановец в церемониальном колпаке вешал на чёрной пуповине неизвестного турка и кромсал ножом чьё-то уже изрядно освежёванное тело. Всё было обставлено так, словно Чарльз Мэнсон вместе с Романом Полански знатно нажрались и начали ставить слэшер, убивая и насилуя своих актёров и персонал наиболее зверскими методами.

В дальнем затемнённом углу стоял диван, на коем сидел дорого одетый негр в обществе полуголых женщин. Он глядел на творившийся в клубе бардак и одобрительно кивал в такт песне.

- Давай уйдём отсюда… - промямлил Петерсон, но Трэшер настойчиво тянул его за руку к негру.

- Да не ссы, это всё декорация. Он на самом деле славный малый. Если не лезть в его дела.

Они подошли к дивану. Трэшер спрятал куль с ракетницей за спину и поклонился.

- Oh, this is my Thrasher, - сказал негр, привстав с места. - Go away, bitches.

Шлюхи тотчас оставили мужчин наедине.

- Здорово, Мразян, - выказал Трэшер с некоторой долей уважения. – Мы тут с товарищем здорово влипли… Ты бы не мог нам Оф Дэза дать погонять на недельку… Я понимаю, он при делах, только мы бы в долгу не остались…

- Слушай, что я те скажу, Thrasher, - хмуро начал негр. – I can’t помочь вам, because Оф Дэз уже давно не выходит на связь. Последний раз я talk to him перед тем, как отправить его на Марс, чтобы он устранил right hand of President и его мозги. I heard, that my nigger Оф Дэз убивал каких-то узкоглазых gopnicks в Китае, должно быть вьетнамцев или непальцев, но сам до сих пор не прислал мне ни одной message. Я бы мог помочь тебе оружием, but в стране опять кризис – редкая партия of M-16 долетает до середины Днепра, да и то, мы too far from Могилёв. Всё, чем я могу помочь – чашка холодного риса или кусок of rat’s meat. На ваш выбор.

- Баклофену хоть дай, - скорчил унылую мину Трэшер.

- I don’t have a time on this shit, - сказал негр. – Если только поможете мне…

Трэшер почесал волосатую голову.

- Нет уж. У нас и так проблем по горло. Пошли, - взял он Петерсона за руку и поволок на выход.

- Ok, - рассудил негр, находясь, очевидно, в добром расположении, - wait. Я дам вам something.

Он порылся в кармане и извлёк золочёный перстень с гравировкой на долбском: «Аугхт, маугхт, даугхт». На чёрной ладони перстень выглядел как подлинник ювелирного фонда вселенной. Трэшер принял дар и рассмотрел со всех ракурсов. Показал Петерсону и полностью расстроился.

- Ты совсем поехал, Мразян. Нахуя мне твои эти кольца? Железное, небось, даже на рынке не пихнёшь…

- Ну, как говорится, чем могу, - ответил негр с улыбкой. – Только оно не простое. It’s a наночип inside: если потереть гравировку, мои парни получат a signal, установят вашу dislocation, найдут вас и помогут. Если успеют.

- Носи, - сказал Трэшер Петерсону и надел кольцо тому на палец, - теперь ты моя жена.

Петерсону это почему-то понравилось, он оценил свою руку с обеих сторон и прошептал:

- Круто, я властелин колец.

- Идиот ты, - сказал Трэшер и, не прощаясь с Мразяном, потянул Петерсона к выходу.

Совсем стемнело. Приятели шли по обломкам битума некогда асфальтированной дороги, в самом сердце безлюдья, и было им до жути зябко и кисло на душе. Петерсон вёл Трэшера к себе домой, вспоминая, почему он не отнёс пакет в указанное место и за что он теперь так тяжко отдувается.

- Ты не знаешь Мразяна, - укорял Петерсона Трэшер. - Он тебе не просто так это кольцо задарил. Тут дело далеко не в помощи. Просто теперь он знает, как тебя найти. Понадобится ему от тебя что-то… ну, хоть даже ритуальная жертва… Теперь он знает, где эту жертву искать. Я бы выбросил на твоём месте.

Крышка люка под их ногами сдвинулась и из водопроводного колодца заструился свет.

- Ангелов творче и господи сил, - донеслось из тлетворной ямы.

- Опять этот поп, - всполошился Трэшер. – Побежали давай отсюда!

Они припустились вперёд, спотыкаясь о колдобины битума, забежали за старую сосну и притаились, нащупывая слухом зловещего старика. Трэшер ненароком взглянул на Петерсона, и увидал, что его макушка изрядно осветилась, словно Петерсон стал под лампадный огонь.

- Иисусе премилостивый, ****ь в коромысло, - послышалось с кроны дерева.

- Какой настырный пидарас! – возмутился Трэшер. – *** соси!

Он схватил Петерсона за руку и ломанулся в сторону невысокой постройки, силуэт которой чёрным пятном проступал во всё ещё светлой линии горизонта. Постройкой оказался детский сад, выстроенный на месте старого ликёроводочного завода. Приятели перескочили ограду и, поплутав между качелями и горками, спрятались в тесный приземистый домик из резного клёна.

- Кажись, до утра застряли, - приуныл Петерсон, стараясь не дрожать.

Трэшер цыкнул на приятеля и высунулся из окошка настолько, чтобы оценить ситуацию. Тут же в его лицо выстрелил свет: в окошке торчала физиономия старика, увенчанная лучезарным нимбом.

- Иисусе, сыне божий, помилуй мя.

- Пошёл на ***, мы в домике! – ругнулся Петерсон.

Трэшер выставил в окошко гранатомёт:

- Слушай, дедуля. Чего ты лезешь на рожон? Не видишь, режим бессмертия ещё в силе. Щас как вмажу, нимб отвалится! Нам-то пох. Да и тебе больно не будет.

На что рассчитывал Трэшер, того он и сам не знал, однако уловка сработала. Поп сощурился, глядя Трэшеру в глаза, потупил взгляд и произнёс, упрятывая магнум под рясу:

- Бес с вами, чёртово отродье. Со Христом или без Христа найду вас, потому как если мне приказывают свыше, я довожу дело до конца.

Когда святой растворился в ночной черни, приятели продолжили путь, остерегаясь каждого шороха и всякого источника света.

- Скорее всего, это разновидность продажного копа – «продажный поп», - говорил Трэшер. - Такие обычно попадают под контроль уборотней через укус: становятся undead’ами и выполняют любой приказ хозяина.

- Какие ещё уборотни?

- Я думал, ты знаешь, - удивился Трэшер. – Книжки почитай. «Уроборусь», например. Там наглядно изложено. Чёрт, а ведь нам очень повезло. Если бы за нами сейчас гнался уборотень, мы бы уже давно померли. Ночью уборотни гораздо сильнее, а с деревьями такие штуки вытворяют!..

- В каком мире я живу… - заныл Петерсон.

- Это всё херня. Главное, чтоб не надкусали. А то будем с себя мясо соскабливать до старости. Ну, а с другой стороны, если надкусят, так хоть в старости заживём. Стариков-то они обычно не объедают – мясо не то, - просто стараются держать их пенсии на уровне позитивного минимума. Но тут всегда можно найти лазейки и дополнительный прибыток.

И он рассказал Петерсону, как можно заработать миллион за две минуты. Рассказ его длился почти весь путь, и лишь у подъезда искомого дома он кончил словами «семь раз пырни, один добей».

Прислушиваясь и делая минутные передышки на каждом этаже, они поднялись в квартиру Петерсона. Хозяин прислонил ухо к двери. Кивнул. Отомкнул дверь и тихо, как моль, вкрался в прихожую.

- Свет не включай, - посоветовал Трэшер полушёпотом. – Быстро бери пакет и погнали куда-нибудь, пока не попались.

Петерсон юркнул во тьму.

Спустя четверть часа Петерсон возвратился к Трэшеру, седому от ярости, в дорогом парадном костюме из вторсырья, с небольшим вещмешочком в руках и предостаточно пьяный.

- Сука, ты сейчас у меня получишь! – рявкнул Трэшер и развернул перед лицом Петерсона куль с гранатомётом внутри. – Полночи торчу тут, околел весь, а ты жрёшь, падло, хоть бы рюмку вынес!

Сверху заскрежетал шпингалет, затрещали петли и в глубине тьмы послышался мерзкий старческий голосишко:

- Иисусе милостивый…

Не успела соседская старушонка пригрозить хулиганам милицией, как хулиганы уже неслись вниз по лестнице, перепрыгивая по шесть ступеней за раз. Они выскочили на крыльцо, перебежали двор и уселись за мусорными баками.

- Пьянь, - укорил Петерсона Трэшер. – Я его судьбу, можно сказать, из очка вытаскиваю, а он… Давай пакет.

- Я уже почти трезвый, - оправдывался Петерсон, зажимая вещмешочек локтем. – Как про Иисуса услышал, чуть не уссался; марш-бросок этот… Вместе с потом вышло. Да и не мог я не выпить. Весь день хотелось. И сам день из-за этого не сложился. Я должен был.

- О себе только думает… Приоделся ещё, падло… Отдай мне мою рубашку!

- Я её стирать хотел... Извини, пару раз перетрусил… Ну, у меня ж нет IDDQD!

- Новую купишь. Пакет давай.

Петерсон подумал, развернул вещмешочек и отдал Трэшеру конверт.

- От мразота, - ныл Трэшер. – Бесполезный мудак, как есть. Пакет он мне даёт. Ты что-нибудь видишь в этой темноте? И вообще, я за то время, что ты дома провёл, запасся бы всячиной на год.

- Ай, Трэшер, ты хватаешься за базуку раньше времени. Я как раз и собирал всё необходимое, и увидел заначку вермута, которую с утра не нашёл. На самом видном месте стояла, дура! Ну, выпил, а сколько барахла поднял! Вот, гляди, - Петерсон принялся выкладывать из вещмешочка утварь. - Фонарик, спички, нитка в иголке, старый армейский нож, открывашка, полбанки вермуту, спиннинг, складной самокат, небольшая масксеть, советский монокуляр, треть корабля марухи, четверть хлеба, батон колбасы, телескопический стаканчик…

У Трэшера закопошился волос на лице. Хипарь схватил колбасу и, запивая вермутом, следил за мановениями петерсоновской руки.

- … старый путеводитель по Бобруйску, полпинты пива «Бобровъ», три пачки красного, треть пачки синего, лёгкая закусь, беспроводная оптическая мышь и ровно сто двадцать восемь ржавых лезвий для бритвенного станка, я сам пересчитывал.

- Ништяк, применение всему найти можно, - сказал Трэшер утрамбованным ртом, - токмо нахуя тебе здесь беспроводная оптическая мышь?

Петерсон не ответил. Он взял в руки перочинный нож, вспорол им пластик таинственного пакета, затем поднял с земли фонарик.

Фонарик не включился.

- Ёб твою мать, - огорчился Трэшер. – Вот так всегда. Что, костёр жечь? Посреди города?

- Ну, не мешало бы пройти в лес. Полчаса ходу. Да только, понимаешь… - начал что-то выдумывать Петерсон, однако выпивший и сытый Трэшер его срезал.

- Тебе и на *** бы пойти не помешало. Какой лес? В твоей ситуации с undead’ом-охотником лес – худший враг. Если хозяин продажного попа узнает – а он узнает, - что мы в лесу, ночью, – мы покойники. Даже с всамделешним бессмертием. Давай сюда спички, авось, что-нибудь и так увидим, без костра.

Петерсон раскрыл коробок спичек. Спичек было всего семь. Две из них оказались до основания сожжены.

- Да нормально, - ободрил приятеля Петерсон. – На полминуты хватит. Может, и не всё рассмотрим, но поймём, в чём дело.

Он принялся чиркать спичками, но спички тут же гасли, не успевая рассеять темноту вокруг глянцевых и мелованных бумаг, лежавших веером поверх конверта. Оставалась одна спичка, когда Трэшер с силой отобрал коробок у Петерсона. Петерсон хотел было сопротивляться, но передумал и навис над Трэшером; тот в свою очередь ловко извлёк огонь и принялся разглядывать колонки, таблицы и диаграммы, среди которых наткнулся на несколько листков с рисунками и фотографиями. Трэшеру показалось, что на снимках голые люди, и среди голых тех людей он приметил очертания кого-то достаточно знакомого, однако в тот момент, когда догадка грозила обернуться озарением, Петерсон задул и так уже практически догоревшую спичку.

- Какого чёрта? - растерялся Трэшер. – Мне показалось, я что-то нащупал.

- Ты мог опалить себе пальцы, - ответил Петерсон.

- Брехня, у меня под кожей в подушечках титановые пластинки, сам знаешь.

- И вообще, думаю, дело это и мне одному по зубам. Зачем я вообще тебя впутал? Хоть в глаза тебе не гляди.

- Ты чего несёшь? – изумился Трэшер.

- Кажется, нам пора расставаться, - пустил Петерсон слезу. – Мне – своей дорогой, тебе – своей…

- Во, бля…

- Вышлю тебе пару зарплат за помощь, когда разрешу вопрос. Ты только адрес свой оставь.

Трэшер пристально поглядел на Петерсона. Включил дедукцию, влепил тому затрещину и заговорил:

- Мудак. Ты уже посмотрел, что внутри, правда? И тебе там что-то не понравилось. Ты не хочешь, чтобы это увидел я. Хочешь от меня отделаться. А батарейки от фонарика в мышь засунул, так? А ну, дай сюда!

- Фигушки, - ответил Петерсон.

- Я тебе пятку скручу! – пригрозил хипарь.

- Крутят косяки, а пятки ломают, - парировал Петерсон, приготавливаясь к действию.

Они катались по земле, вырывая друг у друга мышь, причём Петерсон проявлял изворотливость галактического масштаба, всё время кладя Трэшера на лопатки и посрамляя тем самым хипарский навык рукопашного боя. Трэшер сдался.

- Ты какого хера такой сильный? – спросил он Петерсона, успевшего встать на ноги и спрятать мышь в карман пиджака.

- Не знаю, - чуть виновато ответил Петерсон и начал складывать из разрозненных запчастей самокат фирмы «Сукияки».

- Чего ты боишься, идиот? – не хотел отступиться Трэшер. – Думаешь, если ты какой-нибудь террорист, я сдам тебя в участок? Кто я, по-твоему? Лучший из людей? Вспомни, что мы творили вместе пять месяцев назад…

Петерсон молча крутил последнюю гайку.

- Я еду с тобой, - упорствовал хипарь. – У меня, по крайней мере, базука есть, а у тебя что? Набор лезвий на каждый день?

Петерсон принялся паковать утварь в вещмешочек, словно не видя и не слыша своего приятеля. В его мыслях сейчас бушевал шторм, вернее мысли его бушевали, метались и сталкивались в вихре загадок и противоречий, но виду он не подавал. Кроме того, ему не хотелось предстать объектом насмешки перед спасшим его субъектом. Трэшер же хотел не только заполучить обещанный куш – об этом он думал совсем смазано, - но и понять, почему Петруха, с которым он был знаком вот уже несколько лет, весь день ведёт себя так, словно никогда Трэшера не знал и не видел.

- Я понял, - сказал хипарь и провёл по зубам кончиком языка. – Тебе хочется знать, как работает IDDQD… - Петерсон будто нехотя поглядел на Трэшера. – Я расскажу тебе. Но в этом случае мы должны работать вместе. Сам посуди, куда тебе сунуться, если ты толком даже про уборотней не знаешь. Хотя мы их били…

- Ладно, - согласился наконец Петерсон. – У тебя, действительно, хотя бы базука есть. Уже что. Идём.

- Погоди. Если мы до сих пор партнёры, я должен знать всё.

Петерсон поразмыслил и без энтузиазму сунул Трэшеру конверт, фонарик и мышь.
Трэшер исправил фонарик, вскрыл конверт и принялся читать, попутно разглядывая бледные картинки:

«За прошедший квартал рост любительской порнографии на территории региона существенный (подробнейшая статистика в параграфе №1). Рост постановочного порно на уровне ожидаемого. Гей-порно набирает обороты в таких городах, как Бобруйск, Быхов, Марьина Горка, Минск, Щучин, Гродно, Лида, Брест и Каменец. Популярнейшие разновидности порнографических видеороликов, в том числе «традиция», «мультикультурализм», «групповуха», «инцест» и «лоли», не теряют своей популярности – их рейтинг в рассматриваемом регионе составляет 87%. Остальные разновидности сюжетов, в особенности такие как «скат-порн» и «зоо-», в связи с высокой консервативностью народонаселения в регионе пользуются малым спросом, однако мы продолжаем экспериментировать.

В параграфе №2 вы можете детально проследить за тем, как изменялась парадигма мышления потребителей нашего порно-продукта в рассматриваемый квартал. Изначально продукт был хорошо принят либерально-настроенной молодёжью в Минске и других областных центрах, после чего потребитель становился производителем подобного рода продукции, которую нам удавалось перехватывать в закрытых каналах связи и соцсетях для дальнейшего платного распространения на наших ресурсах. Какое-то время процент потребителей оставался стабилен, однако мы развернули колоссальную съёмочную деятельность с персоналом и деятельность рекламную, после чего процент потребителей пошёл в рост. К созданию продукции подключились крупные районные центры, а ещё спустя какое-то время даже небольшие города начали производить продукцию самостоятельно. В последний месяц квартала к порно-движению активно присоединились посёлки городского типа и некоторые деревни, однако мы верим, что совсем скоро каждая семья на территории региона станет поставлять для нас бесплатные порно-видеоролики, которые мы – как монополисты - сможем продавать всемирному потребителю за 2$ per movie.

Вербовка на съёмки в павильонах проходит успешно, подробная статистика изложена в параграфе №3. Следует отметить, что съёмки продукции с персоналом в наших павильонах (см. фотографическую ленту в бумагах) проходят с положительным эффектом. Новая партия справляется с нагрузками великолепно: за четыре недели нами было снято не менее девяти тысяч видеороликов, что увеличивает шанс тотального успеха.

По всему очевидно, что планомерное привитие в психологию региональной массы порнографического образа мысли проходит крайне успешно.
Один из самых популярных видеороликов на тему «группового лоли-насилия»,снятый третьего дня и взявший рекордную планку по скачиванию на территории региона, вписан в носитель курьера.

Дополнительные материалы в бумагах».

- Да здесь один ты! – ткнул Трэшер в груду снимков.

- Я… я ничего не знаю, - стушевался Петерсон.

Трэшер ещё раз прошерстил копну документов, перечитал некоторые статистические сводки, затем на минуту затих, сомкнул веки, как вдруг встрепенулся и запихнул документы в конверт.

- Если хочешь что-то узнать, нужно ехать к тебе на завод. Садись.

Трэшер пропустил Петерсона к самокату и произнёс: «Раз ты знаешь, куда ехать, значит, будешь правящим. А я пристроюсь сзади. Я ведь твой муж, хо-хо». Трэшер и вправду пристроился сзади на самокат и плотно вжался в спину Петерсона.

Места оказалось чересчур мало, а весу двух пассажиров получилось слишком много, из-за чего путь совершенно не задался.

- ****ь, я лично для себя эту «Сукуяку» брал. Пешком быстрей дошли бы, - злился Петерсон всю дорогу.

- Нельзя, - твердил ему Трэшер, широко загребая левой ногой. – На самокате мы оставляем меньше следов. Бьюсь об заклад, продажный поп выслеживает нас именно по следу.

Спустя три часа они прибились к трёхметровому забору, увенчанному колючей проволокой под напряжением. Верхушки опорных столбов забора несли на себе противосухопутную защиту в виде оборонных ракетных установок с дюжинами кластерных ракет класса «земля-земля», имевших тепловые и прочие датчики обнаружения злейшего врага. За изгородью находилось обширное здание, крыша коего была увенчана подобной установкой с ракетами класса «земля-воздух».

- Завод, - уныло выговорил Петерсон. – Дерьмо… Я опять на заводе...

Он приложил электронный пропуск до магнитного сканера. Воротина съехала в сторону со свежим свистом, и приятели внедрились на территорию.

- Вон, - Петерсон указал в сторону широкой двери, вделанной в землю и похожей на ворота ядерного бункера. – Туда каждое утро спускается куча народу: чурбаньё какое-то, негры, китайцы. Я спрашивал, Башлаков мне говорил, что это контора по статистическим сборам, или в таком роде. Ну, мне-то без разницы…

- Попробуем твой заводской пропуск, - предъявил Трэшер догадку.

- Не, ну ты реально покушаешься на святое, - негодовал Петерсон. – С чего ты взял, что здесь мой пропуск что-то значит?

- Кру-у-у-углый идиот, - протянул Трэшер. – В нухе по ночам снимается, днями носит секретную почту для геев, и ещё смеет утверждать, что совершенно ни при чём. Да ты здесь в главной роли, Петруха!

Петерсон приложил пропуск к магнитному сканеру: дверь тут же распахнулась. У порога приятелей встречал длинный худой охранник с громадным черепом и тяжёлым доспехом на широких костлявых плечах.

- Ты откуда снаружи? – спросил охранник. - Из какого павильона? А это кто с тобой? Чёрт, вас нужно всенощно сторожить, ей богу.

- Меня завербовали на съёмки в павильоне, - высказал Трэшер охраннику.

- Во как, - кивнул охранник, сваливая с плеча огнемёт. – Оно славно, только базука вам тут зачем? Не по инструкции.

- Новая разновидность дильдо, - нашёлся Трэшер.

 - Добротно, - чесанул охранник массивную бровь. - Слушайте, - тут же спохватился он, - по инструкции покидать павильоны актёрам запрещено. Чёрт вас знает... Пойдёмте в дежурку, я вам мозги просканирую.

- А это больно? - поспешил с вопросом Трэшер.

- Пришлым, вроде тебя, - нет. А вот у петроида может память слететь...

Охранник развернулся, чтобы вести задержанных в камору безопасности, Трэшер сделал несколько шагов следом, как услышал быстрый удаляющийся топот позади себя, сообразил, крутнулся на 180° и рванул за Петрухой по серым коридорам в глубину бункера. Охранник, почуяв неладное, достал из-за плеча трубу огнемёта.

- Сенсей, у нас посторонние в кадре! - проговорил он в рацию и вдарил из сопла вслед беглецам. Струя пламени отразилась от огнеупорных стен и опалила Трэшеру патлы. Трэшер значительно ускорился.

- Догони и показательно сожги перед камерой наблюдения, Сиплый Зиро, - донеслось из рации. - Будем ебунам крутить перед отбоем, чтоб знали; приём.

- Принял, Сенсей, - ответил охранник, но никого догнать не смог: слишком много брони болталось на его костях.

Коридоры сменялись коридорами, и коридоров было много. Потолок в течение всего пути сохранял высоту на одном уровне - ни тебе лифта, ни лестницы. Ни одного окошка, зато множество неоткрывающихся дверей. И сплошная, монотонная, унылая серость.

- Это какой-то Вульфенштейн! - стенал хипарь, наполовину утративший патлы. - Даже Квака была веселее!

Оказавшись на очередном перепутье, товарищи сбавили ход. Петерсон замер, усиленно соображая, в какую сторону свернуть, и выбрал самый тёмный коридор: с перегорелой лампой.

- Похоже, оторвались, - запыхавшись, выложил он. - Давай тут пересидим, пока темно. Вдруг не заметят...

Однако тьма быстро конвертировалась в свет. Послышался взвод курка. Петроид ощутил на лопатке нечто твёрдое.

- Помилуй мя…

- Сука, - разозлился Трэшер. – Ты заебал подкрадываться втихаря!

- Всю дорогу бреду за вами, лопухами, - потешаюсь, - злословил старик, потрясая разгорающимся во всю мощь нимбом. - Двадцатиминутную тропу пытались полночи одолеть, одиёты. Но я был терпелив, Иисусе преблагостивый. Я настиг вас, чертей содомитских, в самом логове тьмы. И сей раз я не промахнусь.

Поп отошёл на шаг и нацелил Петерсону в затылок наиболее крупный калибр в истории пистолетного жанра.