Угол падения

               
 Г.Мелькова
 УГОЛ ПАДЕНИЯ
 (школьная быль)

 ВСТРЕЧА

В кабинет директора школы вошёл молодой человек приятной наружности: высокий голубоглазый блондин. Чёрный костюм и светлая рубашка выглядели празднично, подчёркивали торжественность момента.
 - Здравствуйте, Николай Петрович. Я - Юрий Анатольевич Крылов – направлен в Вашу школу на работу после окончания университета учителем математики и физики. 
Он подал директору «Красный диплом» и «Направление на работу». Директор приветливо встретил молодого симпатичного человека, но удивился, почему он с « Красным дипломом» выбрал их сельскую школу. Он имел возможность после окончания университета остаться в городе.
Юрий Анатольевич понял удивление директора и спокойно ответил:
- Приехал работать в родную школу по желанию.
Директор не успел ни о чём спросить, как в кабинет вошёл завуч школы – Алексей Максимович. Когда он увидел Юрия Анатольевича, о взмахнул руками от удивления, лицо его расплылось в улыбке.
 - Юрка! Ты! Почему у директора? Не зашёл ко мне? – радостно воскликнул завуч.
Директор еще больше удивился, но не стал прерывать их восторженную встречу.
 - Здравствуйте, Алексей Максимович! Я только с парохода, не успел ещё. Вот принёс направление на работу. Буду преподавать математику и физику, если возьмёте, – взволновано сказал Юрий Анатольевич и обнял вдруг завуча. Потом, застеснявшись, извинился перед директором.
 - А! Угол падения равен углу «отношения» к углу падения - так по твоей теории? - завуч весело рассмеялся, схватил Юрия Анатольевича за руку и усадил на диван.
 - Извините, Николай Петрович, это давнишняя история, я Вам после расскажу, с разрешения Юрки, простите, ещё не привык - Юрия Анатольевича.
 Завуч и молодой учитель вышли из кабинета директора и спустились на первый этаж.  С волнением вошли в маленький угловой кабинет. Юрий Анатольевич сел за первую парту. Теперь это были стол и стул, а не чёрная парта, как восемь лет назад. Алексей Максимович прошёл дальше и сел за стол учителя. Они молчали.
   Словно не было долгих восьми лет с той комической и трагической истории, связанной с этим кабинетом. Разве только вместо удобных, прочных парт, окрашенных в чёрный цвет, стояли новые столы и стулья. Над доской висели пластмассовые школьные угольники для уроков математики, сменив старые деревянные. Но перед глазами Юрия Анатольевича возникли видения тех далёких лет. Он снова мысленно увидел всё ясно, как в кино...

 ИГРА « ХРЮ – ХРЮ»

Перед Юрием Анатольевичем принеслись события тех далёких дней, как будто это было не с ним...
Вот он - Юрка, мальчишка - восьмиклассник, озорной, с весёлой улыбкой и характером сидит за первой партой справа от учительского стола. Когда учитель сидит за столом – Юрка  слева, прямо перед глазами; когда же пишет на доске – Юрка за спиной его - не видно, чем занят прилежный ученик.
    У классной доски лежат деревянные инструменты для уроков математики: транспортир, линейка. Лишь один деревянный угольник лежит всегда на скамейке Юркиной парты, поэтому Юрка сидит один. Он называет этот угольник: «инвалид - треугольник». В середине угольника отсутствует ручка, за которую можно держать во время работы у доски – просто перекладина. Поэтому инструмент похож на рогатину - ярмо, какие делают сельчане для свиней, чтобы они не могли пролезть в огород. Вот это совпадение и занимает Юрку.
     Выбрав момент, когда учитель пишет на доске, Юрка начинает игру «хрю – хрю».
Он берёт угольник со скамейки, подносит его к лицу, пальцем второй руки прижимает кончик носа кверху, поворачивается к классу и почти шёпотом произносит: «хрю – хрю». В классе раздаётся еле слышный смех. Учитель поворачивается, но Юрка уже сидит строго, угольник лежит на скамейке. Юра не нарушает дисциплину, как некоторые. Игра повторяется снова при удобном моменте. И снова Юра – пример хорошего поведения. Классу нравится развлечение, как предполагает озорник, никто не выдаёт его.

 С ЯРМОМ НА ШЕЕ

 Шёл урок иностранного языка. Молодая учительница была строгая, и Юрка никак не мог выбрать момент для фокуса «хрю – хрю». Но однажды он решился. Он знал, что она будет писать на доске слова к новой теме. Это был момент, который пропустить было никак нельзя.
    Учительница стояла у доски к Юрке спиной, писала слова и их перевод и почти не отрывалась от работы. Настал момент – класс был заранее подготовлен Юркой. Он кашлянул чуть – чуть, быстро схватил угольник, резко поднёс к лицу... но не рассчитал! Не успел поднять носик и произнести «хрю – хрю», как угольник проскочил через голову и повис на шее.              Ужас охватил не только Юрку, но и весь класс. Девочки даже завизжали, а кто-то произнёс: «хрю – хрю!». Учительница повернулась и не понимала, что всё это значит. Она стояла в пол - оборота к Юркиной парте, почти спиной, и не могла видеть, что произошло, и даже не могла предположить, что это его проделки. Юра был спокойный и дисциплинированный ученик – никогда не нарушал порядок на уроках, учился неровно, но предмет знал неплохо.
    Юрка старался снять угольник, вертел его и так и сяк – но тщетно. Угольник прочно обосновался на  шее, как ярмо, и не собирался её покидать. Уши и подбородок не позволяли снять несчастный деревянный «шарфик», позорящий примерного ученика.

 ОТНОШЕНИЕ К УЧЁБЕ

Юра относился к учёбе легкомысленно, как будто он не учился, а тоже играл, только в «кошки – мышки». В течение четверти не было у него «троек», а всё же в итоге почти по всем предметам выходили «тройки». В журнале чередовались «двойки» и «пятёрки». Иногда встречались «единицы» – в зависимости оттого, что ставил учитель за отказ отвечать. После отказа следовал ряд «пятёрок», как будто плохая оценка  была стимулом для отличных оценок. Никто не мог его убедить изменить отношение к учёбе. Юрку раздражало однообразие, он учился по принципу: «быть или не быть» - отлично или никак. «Что написано пером, не вырубить топором», – так гласит мудрая русская пословица. Чередование оценок в классном журнале давало плохой результат – и за четверть появлялись «тройки». Юрку это мало волновало. Учителя выводили за четверть злополучные «трояки», считая его самым способным учеником класса.
    Учительница с недоумением смотрела на класс.

 СКОРАЯ ПОМОЩЬ

 Класс гудел.  «Хрю – хрю» - раздавалось то с одной, то с другой парты. Как будто прорвало плотину молчания, как будто всем надоела комедия, повторяющаяся из урока в урок. «Юра, хрю – хрю» - шумел класс. Учительница повернулась, и класс вмиг смолк. Стало так тихо, что было даже страшно что-то произнести. Она подошла к Юре. Он дёргал угольник, пытаясь снять его с шеи. Схватил за острый угол, поднимал, но уши не пропускали, затем он повернул угольник и хотел поднять его от затылка, но подбородок уперся и крепко держал сторону. Юрка вертел и так и сяк - все было тщетно. Класс  наблюдал за происходящим. Учительница решила помочь.
 - Успокойся, Юра, сейчас мы тебе поможем.
Она начала потихоньку поднимать угольник, двое ребят прижимали уши плотно к голове Юрки – но дело не шло. Все поняли, что это серьёзно и уже сочувствовали, тихо давали советы. Ничего не помогало, даже кто-то посоветовал намазать уши маслом. Учительница послала старосту класса за завучем.

 В УЧИТЕЛЬСКОЙ

 В класс вошел  Алексей Максимович, посмотрел на Юру и увёл его в учительскую. На диване сидели двое учителей, что – то читали. Они не обратили внимания на то, что завуч привёл ученика. Такое случалось часто. Юра застеснялся и беззвучно заплакал. Завуч сказал, обращаясь к учителям:
 - Полюбуйтесь, клоунада получается под названием «хрю – хрю».
Он посадил Юру на стул и решил снять несчастный угольник. Несчастным здесь был Юра, а угольник чувствовал себя прекрасно на шее и не собирался её покидать. Не каждому выпадет такое счастье - быть центром всеобщего внимания.
     Учителя решили помочь в освобождении баловника от «ярма». Но все усилия были напрасны, деревянный «шарфик»  сидел прочно.
 - Как славно прирос, как «Анна на шее», - сказал учитель истории.
Юра не совсем понял смысл сказанного, да и было ему не до размышлений. Советы сыпались один за другим, пробы повторялись – Юра молча переносил страдания. Уши и подбородок, как сторожевые башни, не сдавались. Казалось, что эта игра будет бесконечной. Учителя очень обеспокоились, и шутки уже не шли на ум. Как освободить ученика от унизительного положения? Они ничего не могли придумать.
 - Надо послать за родителями, – предложил завуч.
 Юра замахал руками и закричал:
 - Нет! Не надо!
 Решили освобождать сами, тем более, что родители ничем не могли помочь. Прозвенел звонок с урока.  Алексей Максимович прикрыл пиджаком угольник и попросил учителей ничего никому не говорить.        Вошли учителя. Юра сидел красный, но не подавал вида, что что-то случилось.
 - Ах, Юра, когда ты уймёшься? Ведь всем уже твои «двойка» и «единицы» надоели, – пожалела  пожилая учительница русского языка.
 - Ведь может учиться отлично, разбирается по всем предметам лучше всех в классе, а троечник за четверть, – пожаловалась классная руководительница.       Вошла учительница иностранного языка. В приоткрытую дверь было видно, что весь класс собрался около учительской. Завуч сразу попросил учительницу подойти к нему.
 - Ничего никому не говорите, всё будет в порядке.
Пожалуйста, пойдите и скажите ученикам класса, чтобы ушли от учительской и никому ничего не рассказывали. 
    Учительница поняла, что ничего не «в порядке». Угольник как клещ прилип к шее.
    Прозвенел звонок на урок. Завуч вздохнул с облегчением. В учительской остался только учитель труда. Хорошо, что у него не было урока.
 - Придётся, пропились сторону, иначе не снять. Разорвать угольник на шее невозможно  - опасно,   да и сделан крепко, – сказал завуч учителю труда.
 - Что пилить?
 - Да есть тут один фокусник с деревянным галстуком на шее, – ответил завуч и показал Юру.
 - Вдвоём не справиться. Надо позвать кого – то ещё. Я позову завхоза, он как раз в бытовке. Принесу пилу и доски подложить на стол,- предложил учитель труда и вышел.
Странно, но Юра сидел беззвучно, доверив свою судьбу и, как он подумал – жизнь, завучу.


 ПОЗОР

Алексей Максимович решил успокоить Юру перед трудным испытанием, хотя сам волновался  не меньше.
 - Ты, Юра, потерпи, все будет хорошо, – сказал он бодрым голосом, но не представлял ещё – как всё будет. Юра, не реагировал на утешение, сидел спокойно.
 - Мало ли, что, может быть, – думал он, – всё может случиться, когда тебя будут пилить. Шея и угольник так плотно прижались друг к другу, что трудно их отделить, не то, что отпилить.
 Мысли, одна страшнее другой, нахлынули в голову:
 - Да пусть! Будь, что будет. Видно - судьба. Уж лучше смерть, чем позор! - подумал Юрка, и охватило его спокойствие и жалость к себе, к своему безалаберному отношению к учёбе. А, главное – к этим клоунадам, изображающим его в свинском обличии. «Хрю - хрю» - какой позор в этой клоунаде! – молнией пронеслось в мыслях.
 Клоунада казалось теперь ему позорной, злой шуткой над человеческой сущностью и достоинством. Раньше не приходили эти мысли ему в голову. Весело было потешать класс, ему казалось, что он герой, артист.
Юрка представил, что бы он сказал, будь он на месте зрителя? В голове вдруг прозвучало: «Дурак!». Он просто услышал, как сам произнёс слово: «Дурак!». И в самом деле, его пронимали не как клоуна – артиста, а как дурака с его глупой шуткой.
 - Позор! Позор! – стучало в голове. Щёки Юрки загорели, слёзы хлынули с новой силой, но не перед страхом операции по спасению, а от стыда за свое глупое поведение. Как он не понимал раньше эту простую истину, лишь только стоило войти в роль настоящего «хрю – хрю», как всё стало ясно. Классу не нравилась его клоунада, а смеялись ученики над ним, Юркой, который был на голову умней и способней многих в классе...
     Мысли Юрки прервала медсестра. Она дала  выпить успокоительные капельки и принесла
 большое махровое полотенце. Он сидел безучастный ко всему, что происходило вокруг него.


 НА «ЭШАФОТ»

 Вскоре пришли учитель труда и завхоз  с ножовкой и большой широкой доской. Ножовка была новая, острая, сверкала искорками. Юра посмотрел на неё как на орудие пыток. Но всё уже было решено. Назад пути не было.
 - Прощай свобода и жизнь, – подумал Юра, – иду на эшафот. А слово – то красивое, зря у него такое значение.
 Алексей Максимович  положил руку на его плечо.
  - Юра, пожалуйста, расскажи, как угольник повис у тебя на шее.
Юра вытер набежавшую слезу и рассказал, как всё произошло:
  -Я решил повторить свой дурацкий фокус. Схватил угольник за острый угол, поднёс к лицу, очень торопился. Стороны упёрлись в скулы. Я приподнял за угол, чтобы убрать стороны от скул, противоположная сторона наклонилась к затылку. Я дёрнул вниз. Вмиг угольник проскочил через голову и повис на шее...
 -закончил Юра вымученную речь.
  -Спасибо, попробуем повторить всё
обратным ходом, – сказал Алексей Максимович с надеждой на успех.
Всё было напрасно. Оставалось одно – пропилить стороны.
     Завуч взял полотенце, подтолкнул под угольник и обернул шею. На стол положили широкую доску.
  - Вот и гроб готов, – пронеслось в голове Юрки.
 Он опять беззвучно заплакал.
  -Не бойся, всё будет хорошо, – подбадривали  учителя.
  - Юра, ложись на стол, – сказал завуч.
Стол в учительской был огромный – составлен из нескольких  вместе и закрыт зелёным сукном. Он простирался через всю учительскую, весь коллектив  размещался во время педсоветов вокруг. Но, теперь был местом операции.
   Юрка лёг на спину. Сторона угольника, как подушка, прилегала к доске на скатерти. Учитель труда аккуратно протолкнул пилу близко к внутренней стороне угольника у прямого угла. Шея
была защищена лишь полотенцем.

 

 ОПЕРАЦИЯ

 Завуч и завхоз взялись за стороны угольника. Учитель труда начал потихоньку протягивать пилу. Угольник дрожал, и никак не удавалось сделать запил в стороне. При каждом движении он давил на шею  и дрожал так, что не хватало сил удержать его в спокойном состоянии двум мужчинам. Особенно трудно было вести пилу от себя.
 - Надо протягивать пилу только в одну сторону, после каждого раза вынимать из пропила, - сказал учитель труда.
    Он прижал пилу плотно к внутреннему ребру угольника и потянул на себя. Дело пошло лучше – сразу наметился пропил. Завуч и завхоз крепко прижимали угольник к столу. Юра лежал тихо, даже боялся пошевелиться. Медленно, очень медленно продвигалось дело, но все были уверены, что перепилят твёрдую древесину.
    Юра боялся, как бы пила не сделала фокус «хрю – хрю» по шее. Больше он ни о чём не думал: что скажет родителям, как войдёт в класс и, вообще, как будет дальше жить, если не снимут «ярмо» с шеи.
   Наконец, пила прочертила последний путь! Но ничего почти не изменилось, лишь появился прорез в стороне угольника у прямого угла. Сторону невозможно было оттянуть, как будто там и не было пропила. «Ярмо» прочно сидело на шее.
   Юра лежал с закрытыми глазами, но слёзы обильно катились по щекам – он даже их не вытирал. Завуч отвернулся и смахнул слезу со своей щеки. Невозможно было спокойно смотреть на несчастного баловника. Забылись все его фокусы и неудачи с учёбой. Жалость к ребёнку, просто к человеку, заполнила сердца взрослых мужчин. Они понимали, что сейчас будет ещё труднее.

 ОСВОБОЖДЕНИЕ

Как пилить другую сторону? Если пилить у острого угла – пила не проходит под него вовнутрь. Не протянуть её, не задевая шеи. Другая сторона у прямого угла слишком коротка.
 - Надо пилить сверху, снаружи острого угла, – сделал заключение учитель труда.
 Стало ясно, что угольник будет дрожать еще сильнее. Завуч и завхоз крепко ухватились за стороны угольника, и продолжение операции началось. Юрке  вдруг в голову пришло слово «экзекуция». Тогда, на уроке истории, он не стал вникать в смысл этого редко употребляемого слова. Сейчас на столе, оно как бы раскрылось перед Юркой в полном своём значении:
– Вот оно - «телесное наказание»! Оказывается – нет пустых слов, вот оно моё наказание, ведь фокусы не забавляли одноклассников, а отвлекали от работы на уроках. Так мне и надо!
    Философские размышления отвлекли на время, и стало ему как- то легче от этого самобичевания. Он молчаливо переносил предназначенные, как он считал, судьбой испытания. Слёзы перестали произвольно бежать, Юрка уже не жалел себя,  принимал всё как должное. Наверно он очень устал от пережитого, стало всё ему безразлично. Он сделал «своё дело» и теперь всё зависело не от него.  Мучительно далась вторая сторона. Никто не считал, сколько раз прошла пила по стороне острого угла - только по красным лицам взрослых и безразличному поведению подростка можно было судить, каких усилии потребовал второй пропил. Всё!!! Пила прошла по внутренней стороне острого угла. Стало тихо. Так тихо, что было не слышно даже дыхание каждого. Всё!!! Юра лежал. Учителя стояли –  все замерли, как перед какой – то тайной открытия.
 Завуч потихоньку приподнял Юру, посадил. Угольник сам свалился с шеи, ещё,  не хотя покидать насиженного места, задержался чуть на спине. Юрка понял, что он жив и здоров, соскочил со стола и бросился бежать из учительской, не сняв даже с шеи полотенце.
- Свобода! – стучало в висках.
 Завуч облегчённо вздохнул и сел.
 - Хорошо, что хорошо кончается, спасибо, коллеги. Думаю, Юрке пойдёт это на пользу – он парень умный, – сказал Алексей Максимович.
    Только успели учителя убрать «инструмент  операции», прозвенел звонок. Всё было «шито – крыто».

 ДОМА

Дома никого не было. Родители были на работе. По дороге домой Юрка размотал полотенце, открыл своим ключом замок и бросил полотенце на стул. Потом он машинально умылся, выпил стакан молока и замертво свалился на диван. Проснулся - мама трогала его за плечо.
 - Ты что, сынок, заболел? – озабоченно спросила мама.- Уже поздний вечер, почему ты спишь в верхней одежде? Что случилось?
 Юрка протёр глаза, понял, что всё позади. Он проспал почти десять часов.
 - Нет, мама, я уже здоров.
 - А что за полотенце на стуле?
 - Да, так... надо завтра отнести в школу.
Мать ничего не стала расспрашивать, постирала полотенце, и удивилась, как много было на нём опилок. Вскоре пришёл отец. Мать встревожено рассказала ему о сыне.
 - Не трогай его, сам расскажет, - посоветовал отец. Ужинали, смотрели телевизор,  Юрка молчал.
Утром он не пошёл в школу. Встревоженные родители решили зайти в школу перед работой. Тем более, что причина была - надо было занести полотенце. Завуч приветливо встретил родителей. Он понял по их настроению, что они ещё ничего не знают: Юрка им не рассказал о случившейся неприятности с ним.
 - Не волнуйтесь, всё позади. Спасибо за полотенце, - успокоил Алексей Максимович родителей.
Он рассказал родителям, что произошло с Юрой. Сначала все были взволнованы, а потом вдруг напал смех, и отлегло от души и сердца.
 - Пусть отдохнёт, вот вам экспонат на память.
 Завуч достал из стола части угольника и подарил родителям.
 - Завтра суббота, а в понедельник Юра должен быть в школе. Сначала пусть зайдёт ко мне, заверьте, что никто его наказывать не собирается. Он уже всё пережил. Вот его сумка.
 Мать вернулась домой и всё без утайки передала Юре. Он сначала очень расстроился, но весёлый характер и здравый смысл подсказали, что все желают ему добра.
 - Ладно, мама, давай прилажу реликвию, найду ей достойное место.
Юра ушёл в свою комнату, что - то там писал, стучал, прибивал к стенке. Мать не мешала ему. Потом всё стихло. Мать принесла Юре чай.
 - Смотри, мама, - весело сказал Юра.
 Над столом были прибиты части угольника: острый угол устремился ввысь, как ракета. Нижняя часть с прямым углом была внизу, подчеркивала экспозицию. Между частями угольника разместилось красочно оформленное расписание уроков. Напротив острого угла - полоска яркой бумаги с надписью: «Угол падения». Внизу, слева от части прямого угла, снова такая же яркая полоска бумаги с надписью: « - равен углу отношения -  к углу падения»..
 Мать внимательно все прочитала.
 - Красиво. Здорово придумал, всё как будто специально в рамке.
Потом помолчала ещё и спросила:
 - Юра, что означают изменённые слова в выражении? Это специально или ты ошибся?
Юрка весело засмеялся.
 - Нет, мама, - не ошибся! Это моё отношение к случившемуся. Мой моральный угол падения и отношение к нему. Дай время, посмотришь на мое отношение ко всему, что произошло.
 Мать улыбнулась – от сердца отлегло.
 -Хороший сын растет у нас, – подумала она, - совсем взрослый уже!
 И радостно забилось её сердце.


 ВОЗВРАЩЕНИЕ

 Время шло. В классе встретили Юру нормально. Может кто - то ждал новых фокусов – но фокусов не было.
 На уроках Юра сидел спокойно, руку никогда не поднимал, не привлекал, как раньше, к себе внимание, но на любой вопрос отвечал отлично. И вскоре все забыли о фокусах. Восьмой класс закончил хорошо,
 Даже по многим предметам на «отлично». В девятом классе набрал обороты в учёбе, готовился к финишу. Летом работал в пионерском лагере вожатым по спорту. Осенью возвратился возмужавший юноша, и с новыми силами принялся за учёбу. Школу Юра закончил с золотой медалью, а дальше был университет. Уезжая на учёбу в университет, сказал маме:
- Пусть висит «Угол падения и отношения...» - ждёт меня.
 И вот он снова сидит, за первой партой, и события прошлых лет вновь мысленно проходят перед его взором.
 -  «Не было бы счастья, да несчастье помогло», - тихо произносит слова пословицы.
 - Да, мог бы вырасти настоящим болваном, - говорит он вслух и задорно смеётся.
- Вот и вернулся ты к своему «Углу отношения. В добрый путь! – вторит ему Алексей Максимович.
 И они весело рассмеялись.
 - Через два дня – учебный год! Новые впечатления, радость и слёзы, «пятерки» и «двойки»... и новые фокусы.
 Вперёд! К новым победам», Коллега! – так закончил своё торжественное приветствие завуч начинающему учителю школы.