Перекати-поле галактики. Часть 1

«Не все и не везде существует для  нас»
   
«Непобедимый», Станислав Лем

Часть 1

             Звездная система, являвшаяся конечным пунктом полета корабля Службы Дальней разведки, располагалась на удалении почти двух с половиной тысяч световых лет от Солнечной системы. Подобные расстояния уже давно перестали казаться чем-то труднодоступным, однако для преодоления пространства подобной протяженности приходилось затрачивать колоссальное количество энергии. Сложность таких путешествий заключалась еще и в том, что пресловутый «гиперсветовой полет», при котором корабль развивал скорость, многократно превышающую скорость света, оставался доступным лишь на определенных участках пути. На тех участках, что преодолевались кораблем во время нахождения в так называемом «канале сверхпространственного переноса».
            Канал этот образовывался при узконаправленном электромагнитном излучении на чрезвычайно высоких частотах. Непосредственный «пробой» или «открытие» канала требовали колоссального количества энергии. Ничуть не меньше энергии требовалось для того, чтобы удерживать «канал» в стабильном состоянии, для прохождения кораблем всего маршрута. В том случае, если в силу каких-то обстоятельств, произошла бы «потеря канала», корабль оказался бы выброшенным в неизвестную точку пространства, локализовать которую практически не представлялось возможным. А с учетом того, что собственные скорости космических кораблей, без использования «каналов», оставались относительно небольшими – не выше половины скорости света, получалось, что экипаж оказывался в пожизненном заточении, без возможности вернуться обратно. Даже если с помощью того же «канала», использовавшегося и для сверхскоростной связи, удалось послать на Землю сообщение, добраться на спасательном корабле до района аварии было практически невозможно.
            И на первых порах, когда подобные путешествия являлись абсолютно новым делом, несколько кораблей, посланных на разведку ближайшего космоса, так и не смогли вернуться домой.

            Однако годы шли, техника совершенствовалась, и новые корабли с все возрастающей точностью следовали по маршрутам, проложенным к звездным системам, находящимся на расстоянии в сотни световых лет. Но, даже используя технику «канала сверхпространственного переноса» корабли земной Службы Дальней разведки тратили по несколько недель, а то и месяцев на перелет до цели. А уж полеты на расстояния свыше одной тысячи световых лет, так и вообще, можно было пересчитать по пальцам. В основном, такие полеты совершались к звездным системам, где дистанционные исследования указывали на наличие какой-либо формы жизни, или привлекали внимание некими необычными свойствами.

           Звездная система, являвшаяся конечным пунктом полета корабля Службы Дальней разведки «Лаперуз», к таковым не относилась. Она даже не имела никакого названия, и на звездных картах носила наименование NGE02032. С Земли центральную звезду системы с большим трудом удавалось рассмотреть в самый сильный оптический телескоп. Да это было и неудивительно, ибо звезда представляла собой красный карлик, находящийся в последней стадии активной жизни и уровень светимость имела весьма скромный. Однако исследования, проведенные не так давно с применением нескольких систем наблюдения, находящихся на периферии Солнечной системы, за границей пояса Копейра, показали, что у небольшой звезды имеется планетная система. Удалось также установить, что в системе располагаются четыре планеты, две из которых, с немалой долей вероятности, близки к планетам земного типа. Хотя, какие-либо подробные сведения об этих планетах на Земле отсутствовали. И все же, после непродолжительных споров Координационный Центр космических исследований решил отправить в эту систему полноценную исследовательскую миссию.

             Вообще, по уже сложившейся традиции, первыми на исследования нового мира отправлялись автоматические зонды, проводившие необходимый минимум исследований. С одной стороны, это являлось вполне логичным шагом, поскольку давало какое-то представление о необходимости дальнейшего исследования. С другой стороны, такой подход требовал дополнительных затрат энергии, поскольку отправка зонда ненамного отличалась по энергозатратам от посылки космического корабля с экипажем. В данном же случае, от зонда решили отказаться, причем у этого решения нашлись сразу две причины. Первой стала весьма существенная нехватка энергии, которая начала проявляться на Земле в последнее время. Второй же причиной стали сразу несколько катастроф автоматических зондов, произошедших во время некоторых предыдущих полетов. Поэтому на предварительную разведку махнули рукой и сразу отправили корабль с экипажем, выбрав для этого почтенный по возрасту «Лаперуз», для которого нынешний межзвездный полет стал шестым по счету. А такого количества полетов удавалось достигнуть далеко не каждому кораблю, находящемуся в распоряжении Службы Дальней разведки.

             Командовал «Лаперузом» капитан Грегори Уинслоу, считавшийся в Службе настоящим патриархом дальних космических исследований. Для него нынешняя экспедиция стала уже пятым по счету полётом на расстояние свыше одной тысячи световых лет, что тоже являлось большой редкостью для большинства пилотов Службы.    
             Посылая Уинслоу в этот полет, руководство как бы оказывало честь заслуженному космонавту, давая возможность провести еще один поиск. Правда, злые языки утверждали, что таким образом старого капитана просто отправляли в самую бесперспективную экспедицию последнего времени, но товарищи самого Уинслоу считали, что причиной подобных разговоров являлась откровенная зависть. Причина же зависти крылась в том, что в последнее время количество исследовательских полетов на дальние расстояния из-за экономии энергии постоянно сокращалось.

            Но, как бы то ни было, рейс к системе NGE02032 состоялся, кораблем, определенным для экспедиции, стал «Лаперуз», а во главе экипажа встал Грегори Уинслоу. Подбором членов команды корабля обыкновенно занимался сам капитан, по рекомендациям все той же Службы Дальней разведки и Координационного Центра космических исследований. В некоторых случаях капитаны предпочитали летать с одними и теми же, проверенными людьми, другие звездоплаватели в каждый рейс набирали практически новые экипажи. Однако Грегори Уинслоу к последним не относился, и в свой, чего уж греха таить, вероятно, последний полет, набрал экипаж, с которым уже не раз исследовал просторы Галактики.

             Как уже не раз бывало, старшим пилотом-навигатором, отвечавшим за прохождение корабля по маршруту, а также занимавшимся запусками зондов, остался Андрей Протасов, вместе с коим капитан побывал уже в трех дальних экспедициях. Ну, а раз так, то в экипаже присутствовал и неизменный напарник Протасова, второй пилот Эрнст Гоффман, также идущий в третий совместный полет.

             А вот место старшего инженера, Ласло Ковача, не так давно вышедшего на пенсию, занял его бывший помощник Петр Самородов. И поскольку место второго инженера при таком раскладе оставалось вакантным, капитану вместе с Петром пришлось подыскивать новую кандидатуру на эту должность. И с этим возникли немалые проблемы, ибо по Службе Дальней разведки уже поползли слухи о бесперспективности экспедиции, в немалой степени инициированной только для того, чтобы дать возможность нескольким членам экипажа, да еще паре немолодых ученых, что называется, подзаработать на пенсию. Как следствие – большинство молодых инженеров Служб Дальней разведки, из тех, что оставались свободными на момент начала экспедиции, под разными предлогами отклоняли предложения Уинслоу и Самородова.

           В конце концов, отчаявшийся Петр послал предложение молодому инженеру, носившему знаковую в мире музыки фамилию – Григ. Резюме специалиста привлекало внимание своей лаконичностью – в нем были просто перечислены оценки экзаменов, учебных заведений, оконченным сим инженером и корабли, на которых он проходил стажировку. Что характерно, даже имени своего этот стажер, чьи успехи на поприще получения технических знаний действительно впечатляли, в резюме не указал. Что же касается фотографий, то по негласному соглашению еще двухсотлетней давности, подобную формальность исключили из документов о приеме на работу и все необходимые снимки делались уже в тот момент, когда соискатель получал свое место.
            Уинслоу пребывал далеко не в самых радужных чувствах, хорошо понимая, что данный полет действительно может стать для него последним. Еще отчетливее он понимал, что таковой полет может стать последним для столь почтенного корабля, как «Лаперуз». И посему не придал особого значения столь краткому резюме, посчитав, что в этом рейсе для экипажа сгодится любой более-менее грамотный инженер.
            В результате, появление инженера по фамилии Григ, оказавшегося молодой и довольно симпатичной девушкой по имени Анабель, стало для обоих маститых покорителей космоса немалым сюрпризом. И хотя первым порывом Уинслоу, да и Самородова тоже, было тут же отказать юной соискательнице, после некоторых размышлений и собеседования с девушкой, все же решили принять её в состав экипажа.

            Тут можно добавить, что в этом рейсе девушка-инженер оказалась не единственной представительницей прекрасного пола – в состав научной групп, если так можно было назвать коллектив всего из трех ученых, входила еще одна молодая дама по имени Маргарита Яблонская. Честно говоря, в состав экспедиций дальнего радиуса, тех, что продолжались не один год, женщин включали достаточно редко. И дело заключалось вовсе не в каком-то гендерном неравенстве, о последнем забыли еще три века назад. Скорее для большинства женщин, имевших нередко куда более активную натуру, нежели мужчины, чрезвычайно длительные периоды фактического бездействия казались слишком скучными и тягостными.   
             Кстати, по той же причине в дальних экспедициях очень редко встречали и молодых пилотов или инженеров мужского пола – те тоже считали монотонное, рутинное сидение на корабле в течение года или больше, неимоверной скукой.
            В общем, Маргарита Яблонская оказалось одной из немногих энтузиасток космических исследований, которая, то ли в силу склонности к романтизации профессии, то ли действительно решив поднабраться опыта, согласилась отправиться в подобное, малоперспективное путешествие.

             Оставшимися членами научной группы оказались хорошо знакомые многим членам экипажа «Лаперуза» Ник Болтон и Пьетро Матинелли. Первый являлся специалистом по планетным атмосферам, второй – геофизиком и планетологом. С экипажем, руководимым Грегори Уинслоу, они были знакомы достаточно давно, причем, если Болтон летел на «Лаперузе» всего лишь второй раз, то для Матинелли это путешествие стало не много не мало, а четвертым по счету. И в немалой степени согласие отправиться в экспедицию с минимальными шансами на обнаружения чего-то интересного, было обусловлено именно хорошим знакомством с капитаном корабля и остальным экипажем.
             Еще одним фактором, указывающим на слабую перспективу экспедиции, являлось то, что в полете присутствовал лишь один аналитик – человек, уже принимавший участие в совместных исследованиях, Ракеш Чандра. Увы, его старший и намного более опытный напарник Чун-цзы, не смог принять участие в полете по причине возраста, а никто из других аналитиков его уровня отправляться в экспедицию не захотел.

             Подготовку к полету провели по стандартной процедуре, ибо никаких неожиданностей или аномалий при исследовании системы NGE02032 не ожидалось. Правда, на чем основывалось подобное предположение, оставалось непонятным. Сколько капитан с первым пилотом не изучали имеющиеся данные о системе, являвшейся пунктом назначения экспедиции, подробной информации найти не удалось. Систему даже не исследовали в полной мере с помощью автоматических зондов, которые, как правило, использовались для предварительной разведки. Около двадцати лет назад сквозь систему прошел один из автоматов, которые в те времена отправлялись целыми группами для проведения так называемых «скользящих полетов». Смысл такого полета заключался в том, что автоматический зонд почти постоянно шел в «канале сверхпространственного переноса», лишь на короткое время, выходя в обычное пространство для проведения экспресс изучения окружающего пространства. Разумеется, какое-либо детальное обследование близлежащих планет было невозможно.
           И в данный момент информация о системе NGE02032 оказалась доступной лишь в том виде, что предоставил двадцать лет назад автоматический зонд, летящий в подобном «скользящем режиме».
Впрочем, как хорошо знал Уинслоу, в большинстве случаев недостаток информации отнюдь не говорил о том, что система являлось бесперспективной, это оставалось именно недостатком информации и ничем более.

            Несмотря на то, что расстояние от Солнечной системы до NGE02032 не являлось предельным или даже близким к предельному для таких кораблей, как «Лаперуз», все же полет занимал весьма продолжительное время. Сначала почти две недели так называемого разгонного участка маршрута, во время которого корабль набирал скорость равную половине световой. Затем, в течение немногим более суток, происходило так называемое «наведение на канал переноса», после чего специальные установки направляли на корабль пучок излучения с набором строго определенных параметров. Ну, а уже после этого корабль и сам запускал так называемый синхронный двигатель, с помощью которого и создавался собственно «канал сверхпространственного переноса».
            После чего корабль как бы исчезал из обычного пространства, доступного наблюдению со стороны и мог связываться с Землей только с помощью специальной связи, работавшей исключительно в рамках все того же «канала». Несмотря на то, что скорость перемещения в пространстве в «канале» многократно превосходила скорость света, путешествие до исследуемой системы заняло несколько месяцев. Затем был почти недельный выход из «канала», промежуточное торможение, после чего корабль продолжал движение в околозвездном режиме со скоростью около половины световой. На этой скорости корабль летел около десяти дней, переместившись от точки выхода из «канала» до небольшого пояса астероидов, фактически представлявшего собой внешнюю границу NGE02032. Теперь им предстояло еще дважды сбросить скорость и перейти на планетарный режим полета, в котором появлялась возможность проведения исследований планет, входящих в местную систему.

             Звездная система NGE02032 состояла всего из четырех планет, а кроме прочих присутствовал и свой пояс астероидов, хотя правильнее было бы назвать его местным поясом Копейра, поскольку располагался он с внешней стороны наиболее удаленной от звезды планетарной орбиты. Самая дальняя планета системы, судя по имеющейся информации, чем-то напоминала Плутон, хотя и располагалась к своему светилу почти вдвое ближе. Однако поток энергии, излучаемой центральной звездой системы, был намного слабее солнечного, поэтому на таком расстоянии могли существовать лишь полностью ледяные, совершенно безжизненные планеты. Собственно, и размеры этой планеты ненамного превышали размеры Плутона.

             Следующая планета находилась на расстоянии, примерно соответствующем расстоянию пояса астероидов в Солнечной системе, и являлась единственной в данной звездной системе планетой-гигантом, по составу и многим характеристикам близкой к Юпитеру. За одним единственным исключением, её размеры почти вдвое уступали крупнейшему представителю Солнечной системы. Эта планета, насколько можно было судить, тоже не представляла большого интереса.
              Затем следовала вторая по расстоянию от светила планета, занимавшая по своим размерам промежуточное положение между Землей и Марсом. Расстояние, на котором она находилась от своей звезды, оказалось несколько большим, нежели дистанция от Земли до Солнца. Однако, учитывая значительно меньшую светимость центрального светила, земным аналитикам представлялось, что природные условия на такой планете скорее соответствуют марсианским.

            Ну и, наконец, последняя, самая ближайшая к звезде планета, по размерам примерно соответствующая Марсу, находилась примерно на том же расстоянии, что и Венера. При сопоставлении потока энергии, которую получала эта планета от своей звезды, можно было предположить, что условия там близкие к земным. Но, увы, по тем данным, что передал автоматический зонд, планета тоже представляла собой некое подобие Марса, разве что с несколько более высокой температурой на поверхности. Полноценной атмосферы, за исключением планеты-гиганта, не удалось зарегистрировать ни у одного спутника звезды NGE02032. Поэтому говорить о наличии жизни в системе практически не приходилось. Целью экспедиции, в основном, оставался поиск полезных ископаемых, и лишь в небольшой мере, попытка найти какие-то следы жизни.

***

             Окончательный переход на планетарную скорость полета произвели на расстоянии полутора астрономических единиц от астероидного пояса на границе звездной системы. И если до этого момента управление полетом в значительной степени возлагалось на автоматы, то теперь начались полноценные вахты пилотов, да и капитан корабля проводил значительную часть времени в рубке управления. Местный пояс астероидов представлялся не столь обширным и густым, как его собрат в Солнечной системе, тем не менее, внимания при пролете сквозь него требовалось немало.
              Именно поэтому в настоящий момент в рубке присутствовал и сам капитан, и первый пилот Протасов и аналитик Чандра. Другие члены экипажа и научной группы находились на своих служебных местах, хотя юным дамам, в первый раз участвующим в подобной экспедиции, очень хотелось оказаться в отсеке управления в тот момент, когда корабль маневрирует по звездной системе. Однако правилами Устава звездоплавания этого не допускалось, и исключения делались лишь для экстренных случаев. Разумеется, в те моменты, когда корабль выходил на орбиту исследуемой планеты подобное ограничение не действовало. Однако сейчас «Лаперуз» все еще находился на приличном расстоянии от самой крайней планеты, да и пояс астероидов пока не миновал.

               - Интересно, - старший пилот Протасов первым нарушил затянувшееся молчание, прерываемое ранее лишь короткими служебными репликами, - почему ни одному астроному, открывшему или изучавшему эту систему, так и не посетила мысль дать звезде, да и планетам тоже, какое-нибудь название?

               - А много ли их было, этих исследователей? – эхом откликнулся аналитик Чандра. – Открыли звездную систему около двух сотен лет назад, и уже тогда, как я понял, данная область Галактики считалась бесперспективной.

               - Ну, в те времена понятно, - покачал головой Протасов, продолжая внимательно наблюдать за показаниями курсовых приборов, - тогда царила эйфория по поводу созвездий Пегаса и Стрельца, на какие-то системы, лежащие почти на пределе доступности детального изучения, мало кто обращал внимания.

               - Да, откровенно говоря, и сейчас, когда мы изучили несколько сотен различных звездных систем, к некоторым районам космоса внимание осталось весьма поверхностным, - вмешался в разговор капитан Уинслоу, - причем, чем обусловлено подобное равнодушие, никто не может объяснить.

                - Ну, как чем обусловлено? – с недовольным видом пожал плечами Протасов, набирая на клавиатуре управления коды для выполнения очередного маневра. – Целые исследовательские центры в течение десятков лет вбухивали огромные средства на изучения систем, понравившихся им по той или иной причине, и принять тот факт, что нечто интересное может найтись где-то еще, ставит их в неудобное положение.

               - Андрей у нас сторонник теории заговора, - усмехнулся Уинслоу, переглянувшись с улыбнувшимся Чандрой, а потом включил внутреннюю связь и обратился к инженерной группе, - Петр, через несколько минут мы войдем в астероидный пояс, что у нас с резервами энергии для защитного пояса?

                - Полный порядок, капитан, - бодрым тоном отозвался Самородов, - при запуске силового поля, что называется «на всю катушку», запасов хватит почти на сутки непрерывной работы, плюс еще дополнительные банки.

                - Прекрасно, следите внимательно за реакторами, - одобрительно кивнул головой капитан, помолчал немного и, понизив голос, поинтересовался, - Петр, как там наш стажер?

                - Нормально, - также понизив голос, отозвался Самородов после секундной заминки, видимо оглядывался, чтобы не разговаривать в присутствии Анабель Григ, - девчонка толковая, только очень уж эмоциональная, всё ей подвигов не хватает.

               - Ну, по молодости это бывает, - усмехнулся Уинслоу, бросая взгляд на обзорный экран, в котором теперь отчетливо проявились едва заметные точки ближайших астероидов, - главное, не давать молодежи скучать и удерживать от опрометчивых действий, а сейчас мы включаем поле на семьдесят процентов.

               - Принято капитан, - коротко ответил Самородов уже нормальным тоном, - буду на связи, - и старший инженер отключился.

                - Поле? – повернувшись к Протасову, задал вопрос капитан.

               - Выходим на режим, - спокойным голосом человека, отлично знающего свое дело, откликнулся старший пилот, - плотность поля близка к семидесяти процентам.

               - Отлично, - кивнул головой Уинслоу, наблюдая за работой автоматов уклонения, меняющих курс движения корабля на неуловимую величину, чтобы обходить особо крупные препятствия.

              - Я так полагаю, - вновь возобновил прерванный разговор Ракеш Чандра, - последняя планета система считается совсем бесперспективной, если её исследование предполагается оставить на самый конец и то, при крайней необходимости?

               - К сожалению, но двойники нашего Плутона редко оказываются интересными, как с научной точки зрения, так и экономической, - вздохнул Уинслоу, разведя руками, - увы, эра исследований из чистого любопытства давно закончилась.

                - Однако и в нашем нынешнем полете нет практически никакого научного или экономического интереса, - заметил Протасов, и в этот момент корабль ощутимо тряхнуло – защитное поле отразило довольно крупный метеор.

                - Ну, этого нельзя сказать определенно, - возразил капитан, бросив внимательный взгляд на обзорный экран, - помнится, система Пергамента тоже казалась многим бесперспективной, а выяснилось, что там имеется жизнь, причем жизнь разумная.

                - Это верно, - несколько оживился Протасов, переглянувшись Чандрой, на чьем лице появилась задумчивая улыбка, - амфибии, которых мы там обнаружили, оказались весьма симпатичными существами, жаль, нам нельзя устанавливать с ними контакт.

              - Кстати, - вспомнил в этот момент аналитик, - насколько я помню, в систему Пергамента мы летели, уже имея сведения о возможном наличии там жизни.

                - Это так... – После небольшой паузы кивнул головой капитан. – В случае с Пергаментом у нас имелась информация о присутствии жизни на одной из планет системы. Но это отнюдь не означает, что отсутствие таковой информации о системе, где мы находимся сейчас, лишает нас всяческих шансов на какое-то интересное открытие.
 
( О полете в систему Пергамент можно прочитать в рассказе автора «Время сезона дождей»)

                - И не говорите, капитан, - улыбнулся Протасов, снова подтверждая запрос автоматической системы на проведения маневра уклонения, - если мы не найдем местных зеленых человечков, наши юные дамы, взятые в полет, умрут от разочарования.

                - Ничего, все летящие в первую дальнюю экспедицию, обыкновенно мечтают встретить братьев по разуму, - на лице Уинслоу мелькнула едва заметная улыбка, после чего он снова включил внутреннюю связь, - Петр, как наши резервы по силовому щиту?

                - Израсходовали не более тридцати процентов основных батарей, - немедленно, словно все это время ожидал вызова, откликнулся Самородов, - а резервные пока вообще не задействовали, - он помолчал немного, а затем спросил, - капитан, тут у меня стажер желает задать вопрос?!

                - Вот как? – Уинслоу переглянулся с усмехнувшимся Протасовым, а потом снова активировал интерком связи. – Хорошо, спрашивайте стажер!

                - Господин капитан, - послышался в интеркоме звонкий голос Анабель Григ, и Уинслоу живо представил себе твердое выражение лица молодого инженера, - скажите, могу ли я принимать участие в качестве технического специалиста в планетарных исследованиях?

                - Хм... – Задумался на мгновенье капитан. – По-моему, несколько преждевременно вести разговор о каких-либо планетарных исследованиях. Первый этап исследований заключается в разведке зондами. И уже по результатам первого этапа принимается решение о проведении или не проведении разведки на поверхности планеты.

               - И все же, если таковая разведка все же будет предпринята?! – Анабель Григ проявила немалую настойчивость.

               - Не могу ничего обещать, но если обстановка будет позволять, я подумаю над этим вопросом, - несколько уклончиво ответил Уинслоу, не желавший ни обнадеживать юную стажерку, ни однозначно отказывать ей, - тем более, как понимаю, Вы бы хотели отправиться на поверхность планеты вместе со специалистом Яблонской?!

               - Ну, это отнюдь не обязательное условие, - после секундной заминки ответила Анабель, что вновь заставило Уинслоу и Протасова обменяться понимающими взглядами, - я готова пойти в составе любой группы.

               - Что же, в таком случае будем ожидать прибытия к месту назначения, - констатировал капитан, после чего отключал интерком связи.

              - Капитан, мы вышли из местного пояса астероидов, - доложил в этот момент Протасов, - система раннего предупреждения не фиксирует опасных объектов в ближней и средней зоне.

                - А здешний пояс астероидов совсем не велик, - задумчиво поглядывая на экран локатора, заметил Чандра, - подобный пояс в Солнечной системе мы бы так быстро не прошли.

               - Что верно, то верно, - вздохнув, ответил Протасов, а потом посмотрел на капитана, - курс на третью планету системы?

                - Да, заглянем к местной планете-гиганту... – Чуть помедлив, кивнул головой Уинслоу, открывая при этом информационный терминал. – Сделаем десяток облетов по орбите, запустим несколько зондов, а затем пойдем ко второй планете. – Полагаю, именно там нам предстоят самые интересные работы.

                - Почему Вы так думаете, капитан? – заинтересовался Чандра, отвлекшись на мгновенье от контроля бортовых вычислителей.

                - Считайте это просто интуицией старого космического волка. – Усмехнувшись, ответил Уинслоу, после чего поднялся из своего кресла и добавил. – Пойду, проведаю нашу научную группу, а то они, наверное, от тоски уже взвыть готовы. Кстати, пора бы уже прийти и Гоффману.

                Еще раз, кивнув головой членам экипажа, остающимся в рубке, капитан вышел в коридор, соединявший основные отсеки корабля.

 
Продолжение - http://proza.ru/2022/10/14/269