Бабочка по имени Жаклин

Гавайская легенда говорит, что душа
умершего прилетает к тебе на последнее свидание, превратившись в черную бабочку…

Новая квартира была просторная и светлая. С высоты птичьего полета, а была она на 19 этаже, открывался вид на океан, а в хорошую погоду можно было увидеть даже соседний остров, называемый на Гавайях Большим.

Дом, в котором находилась наша квартира, жил тихой островной жизнью в одном из благополучных районов столицы Сэндвичевых островов.

На второй день после переезда, когда кухня была уже освоена в первом приближении, я испекла яблочный пирог и пошла знакомиться с единственной на нашем этаже соседкой. Управдом доверительно сообщил мне, что это вдова известного на Гавайях богатого мецената. Он на мгновение замялся и нерешительно добавил, что особа она неординарная.

На звонок в соседнюю с нами дверь вышла смуглая молодая женщина, представившаяся Норой. Она состояла в сиделках у мадам Жаклин Митчел.

Дело было на закате, когда свет особенно мягок и заливает комнаты золотистой дымкой угасающего дня.

Жаклин Митчел, сухонькая старушка 89 лет, сидела в большом кресле и тянула мартини. На ней было розовое платье китайского кроя, кружевные перчатки и необыкновенной красоты таитянский жемчуг. Хорошо уложенные волосы дополнял легкий макияж с подобающими возрасту румянами.

Она вздернула на меня коротенькие редеющие брови и сухо сказала:
- Ну, что ж, присаживайтесь, коли пришли.

Жаклин была не просто из другого времени, она была с другой планеты.

Нора подала мартини, сделав меня гостьей первого закатного аперитива у моей экзотической соседки.

Жаклин продолжала жить в том прошлом, которое помнила и любила. За долгие встречи с ней мне казалось, что она не знала, что люди, составлявшие ее окружение в молодости, уже давно ушли из жизни. Она не выходила из дома и потеряла связь с тем, что происходило в мире. Продолжала смотреть фильмы ушедшей эпохи, слушать музыку улетевших лет. Кружившаяся вокруг нее новая жизнь пугала ее, тревожила и раздражала.

Она боялась выйти в общество, потому что там уже давно забыли о порядочности и тех правилах, на которых всегда держался ее мир, мир элегантных людей, красивых жестов и благородных нравов.

Наши встречи казались мне съемками давно вышедшего из моды фильма. Нора всегда была в белом переднике и белых носочках, с прибранной головкой и приветливой улыбкой. После аперитива стол на ужин накрывался всегда на одну персону. Он был сервирован серебром и хрусталем с неизменным невысоким букетом цветов.

После ужина Жаклин возвращалась в свое кресло, где на приставном столике уже был накрыт чай, заказываемый в известном лондонском магазине «Хэрродз».

Странностей у Жаклин хватало. Как-то раз я зашла к ней перед ужином справиться о здоровье. Комната утопала в цветах, и она предложила мне букет тюльпанов.
Нора пришла на другое утро и передала просьбу хозяйки вернуть букет. Оказывается, она дала мне его на время.

Тихая жизнь на нашем 19 этаже была в один из дней нарушена приездом скорой. Жаклин увезли в больницу. На другой день все пятеро ее детей прилетели в Гонолулу и оказались у кровати матери. У нее обнаружили последнюю стадию рака. Лечить было поздно, и ее привезли домой умирать.

Три оставшиеся дня ее жизни дверь в квартиру не закрывалась. Чередой шли люди, как будто весь город желал попрощаться с последней легендой давно ушедшего времени. Жаклин принимала этот поток, сидя в своём кресле. Она была спокойна, шутила. Как всегда с прибранной головой, в жемчуге и элегантном платье.
Я пришла к ней в последний день ее жизни. Жаклин лежала в постели и улыбалась.
- Поцелуй меня, - сказала она и подставила щеку.

Ее не стало в эту ночь.

Через два дня в моей кухне 19 этажа, где не было даже окон, на полочке над краном сидела черная бабочка.