Lucky 05 Asspalm

Поп отошёл на шаг и нацелил Петерсону в затылок наиболее крупный калибр в истории пистолетного жанра.

Выстрел разорвал экзистенцию в дробное крошево.

Продажный старик перекрутился в воздухе раз двадцать, прежде чем рухнуть в лужу собственной крови.

- Привет, ребятки, - услышали женский голос приятели, успевшие приспустить куда следует. – Быстрее за мной, пока охранка пончики жрёт.

Из темноты показалась низенькая рыжеволосая девчушка лет четырнадцати с двуствольным обрезом в руках.

- Иисусе премилостивый... - послышался с пола конвульсивный хрип.

- ****ь, как заебал, мудак! - возмутился Трэшер живучестью старика. - Кончайте его, леди, иначе затрахает до ебиней!

Девчушка зарядила.

- Мы разыщем ваше порно-кафе, выродки, - сказал на прощанье поп.

***

Охранник с позывным "Сиплый Зиро" шагал по пятам беглецов, то и дело выпуская кипящие струи раскалённым соплом. Он знал, что единственный выход из съёмочных павильонов наглухо заблокирован, а значит - посторонние рано или поздно станут пеплом. Зажигательная смесь бурлила в баке старого фугасного огнемёта, и Сиплый довольно фыркал, рыская взглядом по серому тугоплавкому пространству.

- Они у третьего павильона, - хрюкнула рация. Послышался выстрел, затем - другой.

Охранник повернул в тёмный коридор, обнаружил труп и в смятении почесал затылок шлема: какой-то старикан распластался на окровавленной керамике с огроменной дырой в заду, и кровь его украшала не только подножье, но также стены и несколько квадратов потолка - будто инфантильное граффити безымянного подростка, накурившегося шмали.

Сиплый Зиро зажал в зубах крепкую и аккуратно шмальнул, окурив коридор ватной спиралью чёрного дыма. Ещё секунда, и спираль сокрыла охранника в едкой прогорклой тьме.

***

- ****ь, *****, *****, - ругался Трэшер, поспешая за нимфеткой, бегущей через затхлые коридоры в недра порнографических павильонов. - Хуля нам теперь делать? Здесь нас прихлопнут, как самых настоящих ****юков!

- Постыдился бы девушки, матершинник, - осёк Трэшера Петерсон, бегущий позади всех.

- Да мне похуй, - гнул своё хипарь, на ходу поправляя подкопченный пододеяльник на взмокшем торсе. - Охрана здесь - как Рудько в рэпе. Я уверен: им нас вычислить, в этих казематах, - как Пепсу стаканюгу отыскать средь честного народу. Минутная работёнка. Мне бы дозу, таблеток тридцать, тогда другое дело...

- Да отсыплю я тебе коксу, нытик, - тараторила девчушка. - От вчерашнего партнёра остался... Вы не бойтесь, парни, я вас в обиду не дам. Только не моего Петрушку.

- ****ь, - ругнулся Петерсон.

- Я тебе говорил! - обернулся к Петерсону хипарь. - Ты тут главное действующее лицо. Осталось только узнать, что за баба и куда она нас ведёт.

- Яна Петрова, - представилась нимфетка. - Не знаю, что ты за хер, а вот Петрушку своего ни с кем не спутаю. Вам вообще очень повезло, вовремя вас выследила. Шла за этим пердуном старым с самого Черепичного. А у вас гранатомёт, вижу, есть... Поглядим, что круче: огнемёт или базука.

Услышав про огнемёт, Трэшер запаниковал ещё пуще:

- Мне бы наружу, - заскулил он. - Обознался, кажись. С кем не бывает? Думал, Петроид, а на деле... Нет, точно не похож. А вы, гляжу, друг друга знаете и любите, так что это... Где тут у вас какой-нибудь лифт на поверхность?

Петрова взяла Петерсона за руку и потянула за собой:

- Было бы круто иметь ход для черномазых. Только выход из комплекса один, и на проходной небось уже кипиш. Не волнуйся, волосатик, мы отсидимся в моём павильоне, пока не утихнет, потом сможем тебя как-нибудь вывести. Главное - чтобы ты сидел тихо и не высовывался.

- Дак хуле, со мной проблем не бывает. Это вы глядите в оба.

Петрова улыбнулась.

- Дурачок. Ты ещё не знаешь, но внутри любого павильона в безопасности все, кроме тебя.

- Почему это? - спросил Трэшер.

- Сейчас-сейчас. Осторожно, здесь камера, пригнитесь.

Есть ли смысл описывать те коридоры, по коим бежала троица, выискивая спасение? Впрочем, одну деталь можно упомянуть: погода в этих коридорах была однозначно ***вая. Собиралась натуральная гроза. Ещё бы окна в здешние стены влепить, дабы нарушители могли созерцать исконно бобруйский антропоген, погружающийся в ад, - другое дело! Однако сооружать окна под землёй дураков не нашлось.

Впереди показался проход в обширный зал - настолько же унылый и серый, сколь и коридоры. Архитектором этого убожества очевидно стал наиболее бездарный бруталист, помешавшийся на лаконичности строгих форм и прямых углов. Петерсон видел, как внутри зала вдоль нескольких дверей прогуливается постовой с АК-256 на плече. Трэшер сильнее сжал гранатомёт; запахло бедой. Девчушка остановила приятелей у прохода, подмигнула Петерсону и со словами "ждите здесь" направилась к постовому, соблазнительно покачивая низкой и несколько упитанной задницей. Постовой снял с предохранителя. Петерсон схватился за вещмешочек и начал перебирать в нём ерунду, хватаясь то за нож, то за пачку красного.

- Тише, - шикнул Трэшер, сжав обшлаг вещмешочка пятернёй. - Бабца знает, что делает.

Яна подошла к охраннику вплотную и кокетливо произнесла: "здрасте, разрешаю вам отшлёпать меня по попке, товарищ солдат".

- Я этому манёвру научен, - без промедления ответил постовой. - Лицом к стене! Сенсей, - обратился он в рацию, - на четвёртом ебаба, возможно из третьего. Пришли конвой, пускай перепрошьют.

- Они хотят её пришить, - запаниковал Петерсон, к коему внезапно возвратился интерес до женщин. Он ухватился за вещмешочек в руках Трэшера и хотел уже было броситься к постовому, дабы перерезать тому горло тупым армейским ножом, однако хипарь держал вещмешочек цепко - обеими руками.

- Идиот, - шептал Трэшер. - Если я говорю "Вульфенштейн" - это не значит, что здесь можно с ножичком переть на морпеха, вооружённого калашом. - Хипарь запнулся. - Погоди... Это ведь НРС! Нож Разведчика Стреляющий! В ручке - патрон замкнутого типа, это ж чистейшая классика!

- Пффф, - пустил струю Петруха, - стреляющий нож. Нашёл лоха. Немного маскировки, и неприятностям крышка.

Он вырвал вещмешочек из рук приятеля и спустя секунду извлёк небольшую масксеть, обшитую прозрачной плёнкой.

- Совсем ебакуся, - ругнулся хипарь, Петерсон же мгновенно укутался в масксеть и почти бегом устремился к постовому, выставив вперёд нож и пытаясь ступать на цыпочки. Постовой, конечно же, среагировал, что и стало его концом: девчушка выхватила обрез и прострелила охраннику его лысый затылок.

- Чего ты полез, дурень?! - расстроенно выпалила она в масксеть, облепленную свежими ошмётками слизкого мозга. - У меня десятый уровень убеждения, ещё бы минут пять - свела бы его в тёмный угол и пристукнула втихую, а теперь что? Шум, кровища по всему продолу. И тебя ещё, небось, зацепила.

- Да не, всё ништяк, - потрогал себя Петерсон.

- Это ты так думаешь, - ответила Яна.

Петерсону была приятна забота молодой красавицы. Более того: уже некоторое время страх за собственную шкуру поунялся, и даже геройство не казалось ужасным исходом. Он испытывал к этой девчушке некое позабытое чувство, проросшее из другого позабытого чувства. Что-то неуловимо знакомое, но предельно бесконтурное и неосязаемое.

- Надо валить! - прискакал к парочке Трэшер. - Автомат заберём, а тело... Чёрт, здесь даже негде спрятать вонючий труп!

- Я спрячу, - утвердила Яна. - Петрушка застелит продол масксеткой и расстреляет здесь лампочки, а ты, волосатик, держись рядом, покуда цел.

Трэшер чертыхнулся, схватил АК-256 и метко отстрелил в зале все четыре потолочные лампы.

- Чё, думала я совсем бесполезный?

Девчушка не ответила. Она быстро и уверенно протащила многопудовую тушу постового к двери павильона, вскрыла её и запустила товарищей внутрь.

Голубоватый дежурный свет стлался вдоль длинных рядов однообразных кроватей, на коих кряхтели и храпели какие-то люди. Изнутри павильон казался огромным: высота стен здесь достигала нескольких десятков метров, а спальникам, казалось, не было числа.  Абсолютно всё окружение и предметы интерьера были выкрашены однотонной зелёной краской. Запах стоял романтический - на освежителях тут не экономили. Яна остановилась и сунула Трэшеру пакетик белого порошка с маркировкой "Pavilion-4, For Men":

- Спрячься в сортире. Можешь долбануть, но не больше четверти. А то захочешь кого-нибудь в жопу. У нас тут специфические сценарии.

Она махнула рукой в сторону туалета и потащила труп своей дорогой, Трэшер же сложил оружие и бегом припустился в указанную сторону, совершенно позабыв о Петерсоне. Оказавшись на месте, хипарь вскрыл пакет и уже хотел было жадно затянуться, как сзади него протянулась ладонь. Пальцы крепко сжали и вырвали пакетик у Трэшера. Трэшер обернулся.

- ****ь, Петерсон, хоть ты мне кайф не обламывай! - бессильно злился хипарь.

- Ты кто такой? - спрашивал Петерсон не своим голосом.

- Ну вот, опять, - Трэшер хотел наброситься на беспамятного идиота и влупить тому по морде, но увидел, что приятель полностью гол.

Первой мыслью, возникшей в волосатой (хотя уже и не сверх меры) голове, было: "придурок хочет меня поиметь! Нет, это никуда не годится!" Не просто так Петруха отнимает бесценный порошок. Не просто так он в чём мать родила. Вторая мысль образовалась кстати:

- Если чё - это я твой муж, а не ты мой, мы ж договорились. Первоочерёдность активной брачной ночи за мной. Отдай куль.

- Я тебе щас устрою ночь, - ответил Петерсон, сдвинув брови. - Ты кто?

Ситуация виделась беспрецедентной. Следовало скрутить Петрухе пятку, только превращать столь гнилой вечерок в гачимучи-пародию казалось наивысшим идиотизмом. Кроме того, Трэшер помнил, чем его борьба обернулась в прошлый раз, под мусорным баком, а посему решил воспользоваться козырной фразой:

- Тебе придётся отдать мне кулёк, иначе это придётся сделать выжившим членам твоей семьи.

Петерсон вытянул в негодовании губы и, чуть помедлив, бросился из туалета, голося "наших бьют!" с непередаваемым дебильным колоритом. Однако Трэшер был готов на всё ради дозы отборного кокса. Мышечная сила аккумулировалась мгновенно. В два шага он догнал голого Петруху между кроватями, напрыгнул тому на спину, ухватился за кулёк, оторвал вместе с ногтем и начал сыпать белый порошок себе в рот.

Вокруг сразу же стало светло, будто кокаин запорошил глаза. Желудок приятно завибрировал, печень, напротив, истерически забилась в спазмах. Трэшер крякнул. Мир ещё не начинал приносить удовольствие, но вокруг распогаживалось, а подземные приключения обещали выйти на новый уровень. Тут же чей-то тяжкий кулак сбил хипаря с ног. Свет померк.

- Инородный элемент, - сказал некто и по традиции зарядил. - Вставай, еблина. Имя и адрес, живо.

Трэшер потёр замыленный глаз и попытался встать, однако ничего не вышло. Тогда его вздёрнула вверх натруженная гантелями ручина, а вздёрнув - выписала суровое приветствие по шее. Опаленные волосы всколыхнулись, как потухшие гирлянды в шторм на облезлой новогодней ёлке. Хипарь залепетал сквозь морок и слепь:

- Ветерана психоделической бьют!

И опять получил по шее.

- Какой из тебя ветеран, чепушила патлатая? Пришёл пошпилиться в очко своё грязное - пропуск покаж, или баблишка отсыпь, хули ты мне тут затираешь?

Странно, однако Трэшеру этот голос казался знакомым. Он происходил из тех потаённых закутов памяти, которые никогда не хотелось распечатать, дабы вдруг не вернуться во времена, всякой секундой угрожавших смертью.

- А я тебя, пидрила, уже где-то видел, - подозрительно выговорил в хипаря знакомый голос.

Ещё немного, и зрение вернулось. Перед Трэшером стоял раздутый от жира увалень, напоминавший свиную ряху, прикрученную к слоновьей жопе. В руках увалень держал шестиствольный стационарный пулемёт, весивший очевидно больше центнера. Двое солдат прикрывали жирдяя с флангов - они целились в хипарский лоб стволами винтовок АК-512, и не обращали внимания на шеренги обнажённых мужчин и женщин, выстроенных в несколько рядов у выхода из павильона.

- Слышь, Сенсей, - заговорил стоявший справа, - пулю ему в лоб, да и всё на этом. Чё цацкаться?

- Сенсей? - в удивлении проговорил хипарь, пялясь то в лоснящееся жиром лицо, то на голые женские булки поодаль.

- Патлатый баклафенист из "Плана 10"?

Трэшер кивнул. Сенсей обернулся к своим парням:

- Держите ебунов на мушке, ждите сигнала - кого-то придётся вести на перепрошивку. С этим я поботаю наедине.

Он впёрся массивом стволов в Трэшерову спину и повёл патлатого мимо обнажённых тел к выходу. Петерсон в это момент стоял в шеренге, не смея поглядеть в сторону, и горько размышлял о своём бессчастном конце, ведь он остался в этом стойбище совершенно без поддержки, и вычислить его не составит труда. Но думал он так лишь до тех пор, пока не повернул голову.

Трэшер уныло брёл по коридору, слушая грузную поступь Сенсея позади себя. Сенсей подозрительно молчал. Впереди, из недр комплекса, показался Сиплый Зиро, влачивший на костях двести кило обмундирования с таким усилием, будто превратился в самого лютого грешника, неоднократно вобравшего все пороки вселенной. Поравнявшись с Сенсеем, Сиплый бросил:

- Куда его?

- На расстрел, - ответил жирдяй, и Трэшер приуныл ещё больше.

Отойдя какое-то расстояние от павильона, Сенсей опустил стволы и, взявшись за троекратный подбородок, колыхавшийся при каждом шаге, сказал:

- Помню, однажды ты мне помог. Ты был вместе с теми уродами, которые сняли меня с кагэбэшного цугундера, которые помогли мне вновь обрести любовь, и я это ценю. Я тебя отпущу. Но ты расскажешь мне, кто привёл тебя в это место.

Они продолжали идти. Тревога отходила, уныние отваливалось. Трэшер чувствовал, что справедливость вот-вот схватит его в объятья и восторжествует, а Петерсон с его каверзными тайнами навсегда останется в этом бесконечном подвале, пусть даже посмертно.

- Ты мог узнать Петруху, - ответил хипарь. - Он остался с теми людьми в павильоне. Только теперь у него нога. И он ни черта не помнит.

Сенсей зашагал быстрее, его рука сильнее колыхала подбородки.

- Это тот, который отказался дать мне парашют?

- Кажется, да, - промямлил Трэшер, ведь он ничего не помнил в промежутке от взрыва катерпиллера до прибытия в сарай Шумской, где свершилась казнь Эникея и нациста.

- Ещё до того, как в сарай пришли, Петроид этот сунул мне в карман визитку, и шепнул мне, что по адресу можно спрятаться, - вспомнил жирдяй. - И жил бы я со Стёпой душа в душу, и на визитку эту плюнул бы, дык вы ж своим налётом на Минск разворошили улей: меня каждый день пытался ёбнуть какой-нибудь уборотень, undead'ов подсылали... Стёпа умер у меня на руках, от ранений в самое сердце - такое большое и чистое сердце!.. И мне пришлось искать адрес на визитке, и я попал прямо сюда, - Сенсей шлёпнул Трэшера по плечу. - Сразу актёром работал, потом переквалифицировался в охранники. И вот, дослужился, поднялся. А ведь всего лишь хотел въебать пилоту самолёта!

Трэшер засмеялся. У него начинала кружиться голова, ноги пытались нести его в два раза быстрее, чем должно, однако Сенсей периодически придерживал патлатого за, непосредственно, патлы.

- Чё смешного, уебан? - ругнулся Сенсей. - Ты чё, не понял ещё, куда попал? Кто ещё был с вами?

- Назвалась Яной Петровой, - пожимал плечами хипарь, у которого вдруг не с того ни с сего наступила натуральная эрекция.

- Петроневичи ебучие... - стиснул губы жирдяй. - То есть, получается, тебя привели актёры. ****ь, я думал, что у нас крыша дырявая, а всё так просто. Придётся всех перепрошить.

- Согласен, - ответил Трэшер, как вдруг добавил:

- Слушай, Сенсей...

- Хуле хочешь?

- Сыми штаны, а?

- ?..

- Дай очко разомну, а?.. Ну, у тя ж опыт есть, и, судя по всему, невротткаенный опыт, я тя по-человечески прошу, Сенсей, брат, клянусь в любви и верности, подставь очко, бля, хуле тебе стоит, ты ж прожжёный, с тебя не убудет, ну, Сенсей, бля ёпта, ну, сыми, ну, брат, ну, пресладкий, ****ь в коромысло, ну, кто если не ты, умоляю, Христом Господом, иже еси, бро, клянусь выстрелом в головизну, подставь пожалуйста, чтоб во веки веков, ну, ненаглядный, истинный, готов на колени пасть, падаю, встаю, челом бью, иже еси, чего ты медлишь, представь Степана, Стёпку, Стёпочку, ну, бля, Сенсей, не истязай, всё отдам, до последнего, будь человеком, будь единственным человеком в этом мире, готовым на это самое, ну, бля, Сенсей...

- Ладно, только по-быстрому, - твёрдо выразил начальник охраны и расстегнул ремень. Трэшер ловко спустил шорты, сбросил с плеча обгорелый пододеяльник и...

Два обрезанных ствола дали залп и Сенсей осел на пол с окровавленной задницей.

- Бежим спасать Петрушку! - ухватилась за Трэшера невесть откуда взявшаяся рыжеволосая нимфетка и потянула того обратно в гущу событий, не дав одеться.

- Но-но! - бежал Трэшер следом, прикрыв стояк и глядя исключительно в одну примечательную точку, болтавшуюся из стороны в сторону. - Меня уже отпустили, можно сказать! Мне незачем возвращаться!

Хипарь сопротивлялся, но тщетно: Яна вцепилась Трэшеру в запястье бессмертной хваткой и уверенно тянула его к павильону.

- Последние патроны всадила в это сало, -  выразилась девчушка, - а ты, мудак бесполезный, всё своё барахло посреди павильона бросил. Ракета бы сейчас не помешала.

Трэшер отчаянно, как ему казалось, тормозил пятой; Яна тащила его, словно грузовик тащит порожний прицеп. Вскоре они были на месте. Яна указала в потолок:

- Я, пока по вентиляции ползла, много чего слышала. Жалко, этим же путём в павильон не получится залезть - не дотянемся. Придётся мне отвлечь охрану. А ты - ты вроде стреляешь метко. Ты помнишь, где бросил оружие?

Трэшер думал исключительно о том, как он припустит из подземелий наутёк, лишь только Яна Петрова возьмётся отвлекать вооружённых мерзавцев.

- И не думай сбегать, - сощурила нимфетка свои арабские глазки. - Всё равно бесполезно: без пропуска ты ни туда, ни сюда. А если тот жирный пидорюга вызвал с поверхности наряд - первым получишь пулю, как припрутся.

Трэшера это несколько отрезвило, и даже эрекция слегка осунулась и съёжилась. Ещё больше у него съёжилось, когда он услышал выстрелы. Внутри павильона завязалась перестрелка, и Яна застыла у двери, словно бетон. Будто соображая одни и те же мысли, двое юркнули под окровавленную масксеть, лежавшую средь продола.

Павильон исходил кровью, потом и слезьми умирающих. Некий завсегдатай заведения обнаружил у себя под ногами схрон с оружием Трэшера, дал очередь в охранников, а затем бросился лавировать между соплеменниками, получая однозначный фидбек - десятки раненых. Началась паника, многие зашились под кровати, многие распластались на полу. Зачем был нужен этот демарш - известно лишь исполнителю главной в нём роли, однако двух охранников удалось пристрелить. Уцелел в бойне только Сиплый Зиро, и то - исключительно потому, что носил на худых костях двести кило высокопрочной брони, способной вынести залп из противотанкового ружья. Сиплый выпустил струю в потолок, и сотни кипящих брызг, похожих на капли горящего воска, устлали несгораемую половицу янтарными искрами. Неподалёку задымила и вспыхнула кровать.

- Я вас всех живьём сожгу, если не сдадите мне сюда этого смельчака! - кричал Сиплый, имея в виду героя, затеявшего перестрелку.

Из-под ближней кровати вылез Петерсон. Полностью голый, он держал перед собой армейский нож - и держал за лезвие, будто намереваясь отдать его Сиплому и таким образом сложить оружие. Он ступал босой ногой по лужицам тлевшей зажигательной смеси и всё быстрее приближался к охраннику. Ещё секунда, и патрон замкнутого типа сделает погоду в павильоне прекрасной и радужной...

- Пидор проклятый, - рассерженно бросил Сиплый Зиро, - со стреляющим ножом на меня? Не обманешь!

Огнесмесь картинно пронеслась между кроватей и закутала Петерсона в бушующий кокон дыма и пламени. Петерсон лишь доли секунды пытался сбить вязкую пылающую дрянь, но упал, исказился в конвульсии, и навсегда затих.

Петерсон умер.