Воскресное счастье

В январе Она поехала в командировку в город, где жил Он, и поселилась в снятой на две недели крохотной квартирке.

В то воскресное утро Она бросила на стол привезенную с собой скатерть и нарезала к завтраку его любимый сыр. В чужом мирке, с чужими книгами, щербатыми кружками и поблекшими от времени коврами, уже поселилось робкое счастье ожидания, зажило своей короткой, пугливой жизнью.

Она поставила в телефоне пятую симфонию Малера и села к окну. Начиналась легкая метель. Серые силуэты домов, казалось, качались под порывами ветра. Она любила эти последние минуты ожидания. Перебирала в благодарной памяти давние встречи.

Вот она едет к нему в метро. Сейчас Она увидит его на перроне станции. При встрече он крепко возьмет ее руку в свою, и они пойдут в толпе, натыкаясь на людей, слепые от счастья.

А это уже в парке. Она приближает глазами показавшуюся в конце аллеи еле заметную высокую фигуру, которая через несколько минут пружинистой ходьбы возьмет ее в теплую охапку.

А вот они в концерте. Ей хочется плакать от музыки и от взгляда на его большую руку, накрывающую ее узкую ладошку…

В дверь позвонили. Казавшееся невыносимо бесконечным расставание съежилось в его порывистых объятьях…
 
Предательски быстро наступили сумерки, закончив этот сказочный день. Вызванное такси пришло ненавистно быстро. Она смотрела из окна, как Он махал ей рукой сквозь снежную пелену, и думала о том, что впереди долгая рабочая неделя.

По странной традиции виделись они только по воскресеньям. Ей часто хотелось набрать его номер, услышать голос, спросить о чем-то, рассказать о своем дне. Но, соблюдая заведенное правило, Она никогда не звонила. Не звонил и Он.

Проснувшись в понедельник, Она наметила в уме все дела, которые надо сделать и в которых Он отсутствовал. Для него оставалось следующее воскресенье.

Как ни сопротивлялась длинная неделя, она все равно закончилась субботой.
Ее утренние часы были уже наполнены воскресным будущим, когда приедет Он. Наспех позавтракав, Она собралась на ближайший рынок.

Баранина была парная, овощи картинно красивые, покупки доставляли радость. Дома она провозилась на кухне полдня. Сварила шурпу, пожарила баклажаны, заправив их привезенным из дома грузинским соусом, замесила на завтрашнюю самсу тесто и перемыла все овощи.

Потом она слушала этюды Шопена, и мысли были легкие, как веселый, летящий за окном снег. Она уже думала, как вернется сюда весной, окунется в запах сирени, купит ландыши и поставит их на стол, за которым они будут долго пить чай, читать стихи и смотреть друг другу в глаза.

Вечером Она пошла с подругой в театр, хотелось скорее прожить оставшиеся до утра часы. В антракте, когда они пили шампанское, Она увидела светящийся в сумочке телефон. Сообщение было всего в одну  острую строчку. «Утром не приду».

Ей захотелось уехать домой, но подруга весело болтала, и эту радость несправедливо было омрачать личной трагедией.

Дома Она вылила в унитаз суп и выбросила в мусорное ведро тесто. Потом легла на постель и долго смотрела в одинокий холодный глаз полной луны, заставляя одну за другой рвать в себе связывающие ее с ним нити.

Следующую неделю съели дела. Она не стала менять билет, сходила в субботу на выставку, поужинала с друзьями в ресторане и легла спать, странно свободная от ожидания. Выпавший снег накрывал ее память безжизненным леденящим саваном.

Она проснулась от звонка в дверь и пошла открывать, босая и простоволосая, еще не отошедшая ото сна. В дверях стоял Он, держа в руках две канистры с питьевой водой.
«Вот привез тебе воды,» - Он улыбался, зажигая в ее душе тысячи счастливых воскресных звезд.