Рокировка. Пролог

Это было больно. Больно и чертовски обидно – за что?! За то, что он читал книги, напечатанные на бумаге, а не их электронные аналоги? Хотя, это не правильный оборот речи, скорее надо говорить так: не смотрел электронные книги, а любил читать старые бумажные издания. Да какая разница, как говорить! Выделывается он!? Да, ничуть не бывало – мало ли кому, что нравится. Разве можно за это избивать человека, да еще так подло – вчетвером на одного.
Мальчик сплюнул кровавую слюну и потрогал пальцем левый клык – шатается. С трудом перевернулся на спину, оперся на руки и сел. Но каков котенок то! Ваське едва полгода исполнилось, да и особой преданностью и любовью к хозяину он не отличался – а, поди ж ты! Едва заметил полный боли взгляд хозяина, как тут же подпрыгнул на добрые полтора метра и вцепился зубами и когтями в шею и лицо Гарика, всю ненавистную рожу располосовал, чуть глаз не выцарапал.
Володя посмотрел на распростертое шерстяное тельце животного, лежащее в полуметре от него. Голова котенка была неестественно деформирована – видимо припечатали каблуком, розовый, уже налившийся синевой язычок, прокушен острыми зубами, один глаз обращен в сторону хозяина, второй, закатившийся, полуприкрыт. Мальчик погладил начинавшее холодеть изуродованное тело.
«Похоронить надо», – подумал.
С трудом встав на ноги, он поднял мертвого кота, прижал к груди и зашагал к чудом еще сохранившейся лесополосе в сотне метров от места расправы. Если бы не этот островок зелени на окраине города, домашнего питомца пришлось бы сбросить в люк. Кругом сплошной асфальт, бетон, металл: одно слово – мегаполис!
Достав старый складной нож, до которого так и не успел добраться в скоротечной неожиданной драке, парень вырезал приличный кусок дерна, аккуратно отложил его в сторону. Тупя лезвие, разрыхлил землю, и руками выгреб сыпучую породу. Ямка получилась не очень глубокая, ну, да и Васька был не крупным. В глиноземе шевелился червяк, Вова где-то читал, что раньше на них ловили рыбу. Поморщился – какая гадость!
Закопав трупик животного, и тщательно замаскировав место вырезанным куском дерна, как мог, отряхнул одежду и руки. Надо было подумать и о себе. Домой идти не хотелось: там мать, а он весь в грязи, губы разбиты и под глазом опухло. Начнутся ахи-охи, расспросы и прочие, прочие…
Подумав, решил забуриться к однокласснице Ленке, она все время одна сидит. Друзей, кроме него, у нее нет, родаки сутками на работе – кредитов столько, что домой только на ночевку появляются. Да и недалеко здесь: перейти кольцевую дорогу, как боа опоясывающую огромный город сорока полосными шоссейными дорогами, а там всего два квартала – минут за сорок добраться можно. Окраина, народу немного. Напавшие на него кошкоубийцы вывернули все карманы – ни кредитки, ни документов не оставив; телефон – даже не забрали – разбили, побоялись – это уже разбой. А с тех пор, как ввели уголовную ответственность с двенадцати лет, запросто за такие «подвиги» можно в тюрьму лет на семь загреметь. Впрочем, их судьба Володю сейчас не беспокоила, стоило подумать о своей. Без документов можно и самому на 48 часов в изолятор попасть, до выяснения. Нужно быть осторожным и не попадаться полиции на глаза – Вовкин вид обязательно потребует объяснений, а без удостоверения его и слушать не станут, засунут в машину и в отдел, и плевать, что ему еще и одиннадцати не исполнилось, на вид-то ему точно больше дать можно.
Примерно через час Вова набрал знакомую комбинацию цифр на обшарпанной двери старого тридцати этажного дома. Теперь дома меньше ста этажей не строили – считалось, что не рентабельно использовать пятачок земли не вытянув на нем вверх как можно большее количество этажей небоскреба.
– Кто там?
– Открывай, Ленок, это я, – не конкретизируя, ответил пацан.
В двери щелкнул автомат замка, и тяжелая металлоконструкция отъехала в сторону. Володя прошел внутрь. В этих домах еще сохранились подъемники, называемые лифтами, которые двигались ужасно медленно и шумно, по сравнению с новыми гидравлическими катапультами, доставлявшими за считанные секунды на сотню этажей вверх. Поднявшись на тринадцатый, мальчик прошел вперед по неширокому коридору, дверь нужной квартиры была слегка приоткрыта. Он вошел.
– Проходи, проходи, – донесся Ленин голос из ванной комнаты, – я сейчас.
Сняв перепачканную загородной землей и городской пылью обувь, мальчик прошел на кухню, и плюхнулся в старенькое, но довольно удобное кресло. Силы, державшие на ногах, покинули его, глаза закрылись, и он отключился, провалившись в какое-то черное забытье.
– Э-эй, ты заснул, что ли? – услышал пацан.
Вова открыл глаза, только сейчас он в полной мере почувствовал, как саднят губы и правый глаз, ноют ушибленные ребра. Перед ним на коленках стояла одноклассница Лена и внимательно разглядывала его лицо.
– Кто это так тебя и за что?
Вовка оперся руками на подлокотники и выпрямился в кресле, вставать не стал – больно, да и зачем?
– Да, гад этот, Гарик, со своей шоблой. Им, видишь ли, не нравится, что я читаю старые книжки. Считают, что я задаюсь, выпендриваюсь, умника из себя корчу. Чем я виноват, что их кроме компа ничего не интересует. Сами дуреют от виртуальных войн, хотят, чтоб и другие такими же дебилами были. Странно, что они ради меня на улицу выбрались, я их даже зауважал за это – это ж целый план надо составить: выследить, запихнуть в авто, вывезти за город.
Лена поднялась и, подойдя к кухонному шкафчику, достала тюбик с обезболивающей мазью. Выдавила немного на ладошку, закрыла крышку и положила лекарство обратно; подошла, наклонилась и легкими мазками нанесла на видимые повреждения на лице Вовы.
– Где еще болит? – спросила.
– Не надо больше, – мальчик нахмурился, он знал, что это средство стоит месячного заработка ее родителей – и откуда это у них? – через несколько минут боль пройдет, а через час исчезнут все следы побоев, – ничего больше не болит.
Лена недоверчиво покачала головой, но настаивать не стала.
– А ты сам-то, что на улице делал? Опять в библиотеку ходил?
– Не-е, я Ваську вывел погулять – он последнее время какой-то скучный стал, вот и решил ему травку на беду показать.
– Почему на беду, и где он сам?
Мальчик вздохнул.
– У тебя попить чего-нибудь есть.
Лена достала из холодильника початую бутылку газировки, протянула Вове.
– Где кот? – требовательно повторила вопрос.
Сделав несколько осторожных глотков – лекарство еще не подействовало, и пить было больно – парень поставил лимонад на пол.
– Умер он, убили эти сволочи. Там и похоронил, куда меня привезли, чтобы разобраться.
Лена закусила губу, на глаза навернулись слезы. Мальчик и девочка, отличаясь от большинства сверстников своей эпохи странностью поведения и мышления, не редко проводили время вместе, и в их играх котенок со старинной кличкой Василий принимал самое живое участие. Формально он принадлежал Вовке, но животное одинаково приветливо мурлыкало, как ему, так и Лене.
– Ну, ну, – пацан попытался ободрить подружку, – это только кот, можно нового купить. Жаль, конечно, но ничего уже не сделаешь.
– Дурак ты, – Лена смахнула слезинку и посуровела лицом, – он твой друг был, доверял. Ты для него – большой и сильный кот, и он вправе был рассчитывать на твою защиту.
Вова вздохнул, он и без отповедей все понимал, просто не хотел показывать девчонке, как сильно огорчен. Вздохнул еще раз, отвел взгляд в сторону.
– Да, не мог я ничего сделать. Он вообще метрах в трех в стороне был, когда меня на землю повалили и пинать стали, я даже нож достать не успел. А и успел бы – что толку – их четверо было, и по голове сразу ногой заехали, аж потемнело в глазах.
Мальчик снова потянулся к газировке, отхлебнул немного, поставил обратно.
– Я голову руками закрыл, чтоб не так больно, а сам лежу на Ваську смотрю. Он голову набок наклонил, сидит и мне в глаза зырит. А меня лупят, на него никто внимание не обращает. И тут вдруг какая-то фигня…
Вова замолчал, не зная, как правильно описать дальнейшее.
– Что дальше? – Лена слушала внимательно. – Какая фигня?
– Не знаю. Я только подумал, что вот если бы на месте кота был тигр, и тот тигр любил бы меня как этот кот, вот бы он дал жару этим козлам! Вроде как, даже, пожелал этого. Мысленно так «фас» сказал Ваське.
Парень замолчал снова. Губы перестали болеть, но опухоль пока не уменьшилась, и разговаривать было не так просто. Лена молча ждала продолжения.
– Ну, вот, значит. Фас, говорю.
– Как говоришь? – перебила Лена.
– Да, не говорю, конечно, думаю так. Я вообще не понимаю, как я мог думать о чем-то в тот момент – меня ногами били, вон ребра как ноют, может и поломали.
Парень прикусил язык – он не собирался жаловаться, но Лена снова достала тюбик с мазью, молча задрала Вове рубашку, и решительным жестом подавив слабое сопротивление мальчишки, стала намазывать синяки на его боках. Боль сразу стала тише. Вова благодарно улыбнулся подружке.
– Продолжай, пожалуйста, – попросила она.
– Я и говорю, вроде как помощи у него попросил. Глупость, конечно, а он вдруг спину выгнул, шерсть дыбом, в два прыжка рядом оказался! Заорал каким-то голосом страшным, и на шею Гарику прыгнул. Вцепился всеми лапами, зубами ему ухо прикусил, а когтями рожу царапает – полосы, как от ножа остаются.
Вова перевел дыхание, боль в теле совсем утихла.
– Тут и про меня все забыли – ну, еще бы: Гарик орет, кота руками от себя вместе с кожей отдирает, кот тоже орет, кусается, царапается, и столько в нем силы, столько решимости, что даже когда ему битой хребет перебили, он на передних лапах к врагам моим полз.
Вова попил еще.
– У меня перед глазами все кружится, встать пытаюсь – валюсь набок. Уже теряя сознание, увидел, как ему на голову каблуком наступили, хрустнуло так, противно. Дальше отключился, а когда в себя пришел, уже никого не было. И Васька мертвый рядом валялся.
Помолчали. Но рассказ надо было закончить.
– Похоронил его по-настоящему, в земле… Карманы они выпотрошили, позвонить не мог, двинул к тебе наудачу.
Лена молча качала головой.
– Так это, выходит, он тебя защищал? – спросила, но без осуждения.
– Получается так.
– Странное поведение для кошки, обычно такого можно ожидать только от собаки, да и то не полугодовалой.
Что особенно нравилось Вове в его подружке, так это осмысленное, вдумчивое, какое-то не детское умение рассуждать. Говорила она обычно мало, но очень четко и конкретно формулируя свои мысли; даже когда они дурачились, рассудительность никогда не покидала ее.
– Сам в шоке, если б не Васька, еще не известно, чем бы дело закончилось.
Девочка вытянула губы трубочкой и, наклонив голову набок, подкатила глаза. Такая поза у нее выражала крайнюю задумчивость, мальчик, не мешая ей размышлять, принялся ощупывать ребра – боль утихла, да и синяки были уже едва видны. Вообще, медицина последних лет далеко шагнула вперед. После принятия закона о тюремном заключении за подделку лекарственных средств, фармакология стала стремительно улучшаться в лучшую сторону. Да что фармакология – хирургия поднялась на такой уровень, что замена конечности стала обыденным делом, как аппендицит вырезать в двадцатом веке.  Пара-тройка дней в больнице или на постельном режиме дома – и ты уже и думать забыл, что у тебя не родная рука или нога, главное чтобы донорский материал был, а его в изобилии поставляли бесконечные автомобильные аварии.
Вова считал, что автомобиль – это самый страшный враг человечества. Люди разучились ходить пешком, комфорт стал неотъемлемой частью современного общества, а ожирение и атрофия конечностей – нормой обычной, как мигрень. Семьям, которые не могли по уровню заработков купить машину, автомобильные концерны ее просто выдавали; считалось, что бесплатно, но каждому дураку было ясно, что ее стоимость автоматически вычиталась с каждого заработанного рубля, каждая совершенная покупка становилась немного дороже, а поскольку расчет наличными деньгами давно не производился, избежать этого было невозможно. Если же ты по принципиальным соображениям не хотел получать автомобиль, тебе вменялось это в обязанность, несоблюдение которой каралось крупным денежным штрафом. Впрочем, ты мог и не пользоваться ею, но получить был обязан.
– Послушай, – Лена вывела мальчика из задумчивости, – ты сказал, что отдал котенку какую-то команду, ну… мысленно, что ли…
Вова скептически поморщился.
– Какую еще команду? Я просто смотрел на него и думал, что будь он большим и сильным, мог бы и заступиться за хозяина. Очень мне этого на тот момент хотелось.
Мальчик помолчал и продолжил:
– А он как будто услышал, почуял мое отчаяние… Как команду воспринял, ну и бросился на этих...
– О-очень интересно, – протянула Лена, – а ты часом не телепат?
– Это еще кто такой?
– Человек, который мысли читает, и внушать их другим может.
Пацан усмехнулся.
– Это легко проверить, – сказал он.
– Как же?
– Ты что, глупая? Давай я твои мысли прочту или внушу тебе что-нибудь.
– Попробуй, – согласилась Лена, – вот, что я сейчас думаю?
Вова пристально посмотрел в лицо подруге. На нем ничего не выражалось, никакого чтения мыслей тоже не получалось – как это вообще делается?!
– Тебе Ваську жалко, ну, и меня немного. – Наугад сказал мальчик.
На этот раз на лице Лены появилось выражение, и это было выражение удивления.
– Правильно, – сказала она, округлив глаза, – давай еще пробуй.
Но сколько не пробовал Вова, ничего больше «прочесть» не мог.
– Первый раз угадал, наверное. Сказал первое, что пришло в голову, самое простое и вероятное, – пожал он плечами.
– Тогда давай попробуем внушение – ты ж не мысли кота читал, ты ему приказ отдал.
– Давай, а что внушать-то?
– Дурачок какой, какое же это внушение, если я тебе сама скажу что? Сам реши, но только не в окно выброситься.
Ребята рассмеялись.
Из озорства Вова стал внушать именно это, резонно решив, что если вдруг сработает, он успеет удержать подругу. Но, как и следовало ожидать, на Лену его телепатическая атака не подействовала, а когда он признался в том, какую установку ей отдавал, девочка запустила в него мокрой тряпкой. Потом они долго бегали по комнатам не слишком большой квартиры, по очереди кидаясь друг в друга этой ветошью, визжали и смеялись. Наконец успокоились и тяжело дыша, повалились на диван.
– Не получилось из меня этого, как там ты сказала?
– Телепат.
– Да, не вышло из меня телепата. Так что это не я уникален, а Васька мой. Вот ведь – кот, животное, а какой смельчак и умница! Никогда больше не заведу себе кошку. Жалко терять друга.
– Подожди, подожди, – в голову девочки явно пришла какая-то интересная мысль, – именно – животное!
– Что – животное? – не понял Володя.
– А то! Может, человеку ты и не способен ничего внушить, а коту или собаке можешь!
– Это что-то уж совсем из области фантастики.
– Какая разница, попробовать ведь можно.
– Да где ж мы сейчас кота найдем? Приблудных всех давно переловили, а купить – так у меня и кредитки теперь нет, да там и денег столько не было. Ты что ли разбогатела?
Девочка посмотрела на него, как на недоумка.
– Зачем покупать-то? Сходим в зоомаркет, там всякого зверья хватает, а за просмотр денег не берут.
Вова внимательно посмотрел на подругу.
– Голова-а! – заметил уважительно. – Давай собираться.
Быстренько пробив по компьютеру местонахождение ближайшего магазина, где можно было приобрести домашних питомцев, дети вышли из дома.
– Пойдем пешком? – виновато предложил Вова, – платить все равно нечем.
– Конечно пешком! – Быстро согласилась Лена, для нее безденежье было абсолютной нормой и являлось состоянием перманентным.
Идти было с полчаса. Боль и усталость Владимира после лечением универсальным кремом уже практически прошли, и прогулка была весьма кстати. Шли молча – разговаривать мешали проносящиеся на большой скорости машины, которые, даже при том, что двигатели работали почти бесшумно, производили довольно громкий интершум за счет сцепления покрышек колес с дорогой. Вовка всегда удивлялся – большинство дорожных магистралей заглублено под землю, там проложены два, а то и три, и четыре уровня дорог, а все равно, на поверхности свободнее не стало. А вот людей было мало, большой редкость стали идущие по делам пешеходы, а уж просто так гуляющие – вообще из ряда вон!
Магазин занимал первые четыре этажа высоченного небоскреба. Дети вошли внутрь. После свистящего шелеста шин, тишина зоомаркета показалась гробовой, но только поначалу. Чуть привыкнув, ребята сначала расслышали, а потом их оглушил разноголосый гомон живых тварей этого волшебного уголка живой природы. Да, чем меньше видов животных оставалось на планете в дикой природе, чем обширнее территории отвоевывал у них человек, тем больший выбор зверюшек предлагали магазины, торгующие им.
Дети шли по широким проходам между террариумами, аквариумами, вольерами и клетками. Выбор был огромен: от морских коньков до трехтонных белух; от мадагаскарских десяти сантиметровых тараканов до камчатских крабов с полутораметровым размахом хитиновых лап; от крохотных джунгарских хомячков до огромных гризли, запрещенных к продаже частным лицам. Апогеем этого огромного «юннатского» приюта можно был считать молодого индийского слоненка-подростка, не набравшего еще высоты взрослого слона, но уже перевалившего отметку в три метра.
Котам и кошкам был отведен отдельный этаж, как наиболее продаваемым животным. Здесь стоял неистребимый ничем запах кошачьих экскрементов, и это не смотря на то, что содержались они не в клетках, а в стеклянных проветриваемых и кондиционируемых вольерах, заглушающих мяуканье и другие звуки, издаваемые животными.
– Выбирай подопытного, – предложила Лена.
Вова прошелся вдоль витрин, впрочем, не далеко.
– Чего выбирать, – пожал он плечами, – их здесь сотни; пусть будет эта.
Мальчик ткнул пальцем в вылизывающуюся кошку, похоже, сиамской породы.
– Эта, так эта, – кивнула Лена, – давай!
Вова недоумевающе посмотрел на нее.
– Чего давать? – спросил он.
– Чего, чего – внушай ей.
– А что именно?
– Господи, да что хочешь. Скомандуй подойти поближе, например.
Пацан перевел взгляд на кошку и мысленно скомандовал: «Иди сюда». На всякий случай он шепотом продублировал команду, и даже пальцем поманил зверька к себе. И произошло чудо! Животное бросило свое занятие, уставилось в глаза мальчику, встало на четыре лапы, слегка согнув их, и в таком полуприсяде крадучись подошло к стеклу. Только ткнувшись в него носом, кошка остановилась, но позы не изменила и продолжала смотреть снизу вверх в глаза Володе.
– Ух ты! – выдохнул он.
Лена была изумлена не меньше.
– Еще, еще, – просительно обратилась она к мальчику.
– Перевернись через голову, – уже в полный голос скомандовал парень.
Кошка послушно выполнила команду. Дальше приказы Вова отдавал молча, он просто произносил их про себя, и только легкое шевеление губ позволяло определять Лене, что это именно ее друг заставляет животное серо-стального окраса прыгать, кувыркаться, грызть ветки растущего в вольере деревца и разбросанные в беспорядке игрушки, переносить их с места на место, прятать в углах и зарывать под корнями все того же небольшого дерева.
– Ну, что, молодые люди, – неожиданно прозвучал голос бесшумно подошедшего продавца, – брать Клеопатру будете? Вон она как расшалилась, видно, вы ей понравились.
Дети немного испугались, Лена первая пришла в себя.
– Ее зовут Клеопатра?
– Да, – кивнул продавец, высокий тощий парень, с зализанной прической и пробором посередине, – это сиамская порода – чрезвычайно активные кошки, которые стремятся быть в центре внимания. Они очень нуждаются в нем, любят физический контакт и не терпят, чтобы их не замечали. Общительные и "мягкие", очень привязываются к людям, с которыми живут, могут вести себя по отношению к ним ревниво и собственнически, как бы столбят за собой хозяина. Доверчивы и ласковы, приспособлены жить рядом с детьми, а также с другими кошками и собаками, которые могут сделать менее тягостными часы вашего одиночества. Кошки быстро развиваются, проворны и интересуются всем, что их окружает. Они много мяукают, имеют большое количество разных интонаций, тембр голоса у большинства сиамских кошек хриплый и настойчивый.
Консультант перевел дух и продолжил:
– Конкретно об этой – очень высокородное и чрезвычайно умное животное, ее генеалогия велась с конца двадцатого века и насчитывает уже более пятнадцати колен. Здесь очень немногие представители кошачьей породы могут потягаться с ней в древности происхождения. Ваш выбор, если вы его сделаете, будет безупречен. Ей немногим больше года отроду.
Вова переглянулся с подругой, оба понимали, что надо уходить.
– Вряд ли она нам по карману, – перехватила инициативу Лена.
Продавец озвучил сумму, за которую можно было приобрести жилье в центре мегаполиса.
– Мы подумаем, – кивнула девочка и потянула за рукав Вову, – к сожалению, нам пора.
Высокий молодой человек грустно улыбнулся и скептически поджал губы.
– Я понимаю, – сказал он, – цена действительно слишком высока, – похоже, Клео так до конца жизни и не выйдет из этой клетки.
– Хоть бы ее кто-нибудь украл, – тихо-тихо прошептал служитель.
Он развернулся и быстро пошел в конец коридора, где незаметно пропал за дверью – расхаживать среди покупателей и навязывать им свои объяснения и услуги давно стало моветоном.
Ребята переглянулись.
– Давай пошалим? – вдруг предложил Вова.
– Как?
– А вот так! – Мальчик подошел поближе к вольеру и пристально уставился на кошку.
Клеопатра забеспокоилась, завертела мордочкой по сторонам, звонко замяукала и стала обнюхивать углы, трогать лапой стекло и углы своего жилища.
– Все, пошли, – сказал Вовка, – нам остается только ждать.
Дети вышли на улицу.
– Что ты ей приказал? – прозорливо поинтересовалась девочка.
Вова пожал плечами.
– Я не люблю это слово – приказал. Я внушил Клео, что будет лучше, если она сбежит. И на всякий случай мысленно представил свой дом.
– Я так и подумала, – улыбнулась Лена, – хорошая проверка твоих способностей, если это конечно способности, а не просто – кошка обрадовалась.
– Что ж, – Вовка подтолкнул подружку в спину, – у тебя мы уже были, теперь пошли ко мне. Мне новую игру купили – обалденная штука!
Ребята, взявшись за руки, зашагали по тротуару. Идти было не то чтобы очень далеко, но они никуда не торопились – заходили в знакомые дворы, побегали на спортивной площадке, подолгу глазели на витрины новых магазинов, а потому к подъезду Вовиного дома прибыли часа через полтора.
Клеопатра сидела перед входной дверью парадной, и вокруг уже собралось несколько человек – уж больно чужеродно выглядел этот красивый и ухоженный зверек в городских условиях, среди нагромождения стекла, бетона и пролетающих на огромной скорости машин. Да и бродячие животные были большой редкостью.
Ребята ошарашенно переглянулись. Что ни говори, а всерьез в способности внушения никто из них не верил.
«Ко мне! – мысленно скомандовал Вова, и добавил, – Прости, Васька, тебе уже все равно».
Грациозная маленькая пантера, сильно оттолкнувшись задними лапами, вытянулось стрелой в умопомрачительном трехметровом перелете и, очутившись у Вовки на груди, грассирующе заурчала.
– Что ж ты такого зверя одного отпускаешь? – Риторически прозвучало среди зевак, и люди стали расходиться: все ясно – хозяин нашелся.
Дети вошли в подъезд.
– Вот это да! – Лена хотела погладить милую кошечку, но та оскалилась и зашипела.
– Ой! – девочка отдернула руку.
Вовка тоже не ожидал такой реакции, похоже, Клео признавала только его. Он погладил ее по голове и тихонько прошептал что-то ей в ушко. Кошка замурлыкала и потянулась мордочкой по направлению к Лене.
– Уж извини ее, – пожал плечами мальчик, – дикарка, теперь можешь погладить.
Лена коснулась пальчиком холодного носа животного, провела ладонью по голове; кошка выгнула спину.
– Да-а, – немного обиженно протянула девочка, – прямо королева! Пойдем домой, надо все обсудить.
Вова кивнул. Лето 2065 года началось с приключений!