Адамчик

Деревня наша называется Петухи. А некоторое время пытались нас Большие лохи называть, да недолго. А с чего началось?
Да Перестройка тогда как раз до того дошла, что в колхозе у нас ни кормов, ни зерна ни осталось, и ждать нечего было. И тогда Терентьич – председатель наш, - понял: нечего от Москвы ждать, нужен нам человек там.
А где такого взять? Но недаром он двадцать лет правил! Кликнул нашего участкового Михалыча, а  тот и человека пригнал – Адамчика нашего.
Адамчик этот у нас еще с Олимпиады сидел – как заслали его тогда к нам за сто первый километр, так и забыли. Поперву думали, -женишок интересный, но Михалыч быстро бабам нашим объяснил, что Адамчик и по такой статье отправлен, что разве что в невесты годится. Тогда девки наши начали косо на него смотреть, бывало, и били, чтоб на парней не заглядывался. Ну, сами посудите – мало ли, потренироваться предложит…
Толку в колхозе с него было как молока с… вот-вот…, сами понимаете.  Так как выслали его и за тунеядство. Так его и приписали его как Крокодила Гену к живому уголку в школе, чтоб не умер. А уголок и без него вели.
Но, что-то не о том я. Ну вот, приводят Адамчика к председателю, садись, говорят, Михалыч рядом присаживается, и Терентьич начинает:
-Вы, Адам Константинович, из Москвы ведь?
-Да, -говорит, -из Москвы, -а что?
Ну Терентьич продолжает:
-Не пора ли вам в Москву вернуться? Мы вам помочь можем.
- А как? Я же под условным сроком.
-Аполитично рассуждаете, Адам Константинович. Вы же знаете, что сейчас происходит.
Тут Адамчику чуть плохо не стало, аж под стол полез:
-Максим Терентьевич, я же больной, у меня идиосинкразия, я не мог на сев пойти!
Михалыч вступил:
-Адамчик, то, что ты идиот хронический, мы и так знаем! Слушай дальше!
-Вы, Адам Константинович, можете написать письмо о своем угнетенном положении и долгой борьбе против власти, за которую были сосланы?
Адамчик мычит, не знает, что и сказать…
Михалыч опять помочь хочет:
-Ты признание писал?
-Нет, товарищ майор, мне продиктовали.
-Сочинение в школе?
-Писал.
-Хоть без ошибок?
Опять замолчал, глаза опустил.
Ну Терентьич только рукой махнул:
-Ладно, Авдотью Павловну привлечем. Она учительницей была. Я списочек составлю по актуальным темам.
Адамчик как-бы что-то слышал, тоже встрять попробовал:
-Может, дорогу мою к храму затронем?
Михалыч аж кулаком по столу грохнул:
-У тебя уже три дороги к храму было, по УДО за кражу икон прошел.
И завершили.
***
Составили письмецо, отправили, а через месяц вдруг приехала группа целая с телекамерой.
Терентьич с Адамчиком выходят, встречают, показывают им деревню, колхоз, Адамчик водит их везде, все показывает.
Подходит к дому глухой Матрены:
-Вот здесь у меня, можно сказать, Матренин двор. – и за забор орет –Привет, Матрена! –а та в ответ только:
-Ась!
-Там вот, на реке катер иванов догнивает, возле котлована.
Те только кивают, удивляются, а потом главный спрашивает:
-А сейчас вы что-нибудь пишете?
Ну, думаю, сейчас сгорит! Нет, он глаза печальные сделал и заявляет грустно так:
-Вы знаете, мой начатый роман был сожжен, а здесь мне не давали писать. Теперь многое придется начинать заново.
И дальше их водит, рассказывает вместе с Терентьичем как жить то у нас тяжело.
И вот поели они у нас –гости все ж, - поспали, и главный в конторе и говорит Адамчику:
-Адам Константинович, Вам обязательно надо вернуться в Москву, чтобы вы написали свой роман и занялись проблемами новой России.
Тут Адамчик прямо расцвел, но все ж спросил:
-А как?
Этот и говорит:
-Сейчас с нами и поедете, а потом все оформим.
Терентьич тоже обрадовался, нам рассказал, народ на площади собрался Адамчика провожать, рюмку ему вынесли, он ее залпом выпил и говорит нам:
-Прощайте, дорогие, не вернусь к вам уж больше, спасибо за все. -Поклонился в пояс, в машину сел с московскими и покатил.
Мы стоим, улыбаемся, тут вдруг Матрена глухая и говорит:
-Хароший все ж мужик, водки мне из Москвы пришлет и клабасы, стоко денег ему дала!
Кто-то добавляет:
-А дочери моей платье…
И еще кто-то:
-А мне джинсов
И началось по всей площади:
-И мне! И мне! И мне!
И тут Михалыч, -вот уж мент, так мент, - как заорет:
-Да он же с вашими деньгами укатил!
Зря у нас хора не сделали, потому что все наши разом одно слово крикнули, да без всякого там дирижера. А Михалыч развивает:
-Давай через поле, пока до шоссе не доехали!
Мы как в лучшем были, так и рванули. У самого шоссе почти перехватили, руками машем, а он только в ответ машет и улыбается! А на шоссе выехали и там хрен догонишь. Вечером нас в программе «Время» показали. Как мы так нежно Адамчика провожаем, что долго за машиной бежим.Да сколько ему на дорогу денег дали.
Терентьич наш всем сказал, чтоб молчали –чего дураками слыть, - да бабы все разнесли, скоро ржать над нами стали. Одно время дрались, а потом их бабы разнесли, что и они Адамчику рублики свои отдали. Ну а потом и деньги стали не деньги и на этом вообще все помирились.
А Адамчик, он так в Москве и шастает, прижился, иногда в телевизоре мелькает.