Дневник резонера

                (Незаконченный отрывок)

       Прежде чем начать записи, считаю отнюдь не лишним обоснование пользы и смысла их ведения.

       Для меня, интересующегося литературностью и вообще письменностью, желание завести дневник вполне логично и ничуть не случайно, однако раньше я этого сознательно не делал, считая такое занятие и надуманным, и бесполезным (то есть не ведущим к какому-либо определенному результату – при отсутствии конечной цели и неясности ближайшей перспективы), да еще, ко всему прочему, и совершенно ложным, создающим лишь видимость содержательной творческой работы. Но главного вопроса: а о чем вообще писать в своих личных разрозненных заметках? – для меня вовсе не стояло даже тогда, как и сейчас; об этом я знаю сам (помню это), да есть и кое-какие факты, которые, в моем понимании и толковании, свидетельствуют об этом.

       Я не могу, прежде всего для себя самого, объяснить, почему, насколько я помню себя с так называемого сознательного возраста, у меня постоянно была какая-то абсолютная уверенность в том, что интерес и смысл имеет только жизнь творческого человека, причем представление о творческой личности связывалось у меня главным образом с литературой или, проще сказать, с письменным трудом, хотя ни искусство, ни история тоже не находились где-то совсем уж вне области моих изысканий и увлечений. По сути дела, это чувство осталось во мне до сих пор, и, наверное, всегда будет одной из опор моего мировоззрения, если выражаться высоким штилем и торжественным слогом.

       Конечно, я теперь уже очень во многом не тот, каким был ту эпоху моей ранней юности, которая ныне кажется иногда почти нереальной, зыбкой и смутной, и где достаточно многочисленные эпизоды, цепко удержанные и прочно сохраненные памятью, существуют словно бы за пределами каких-то конкретных хронологических ориентиров и внутренней связи между собою; когда мне впервые приоткрывался странный, удивительный и дотоле почти неведомый окружающий мир, когда постепенно закладывались еще не слишком устойчивые основы общих представлений и частных пристрастий.

       Да, с тех пор со мной, а точнее – во мне самом, произошли большие изменения и сдвиги, касаясь и характера, и настроений, и в особенности образа мыслей, причем эти перемены далеко не всегда прогрессивны, если можно так сказать. Увы, что поделать? Но сейчас я не буду вдаваться в причины этого, а намечу лишь несколько беглых и кратких психологических штрихов для возможного самооправдания.

       Я, разумеется, ничего не имею против, если реальный человек в полной мере соответствует своему же собственному умозрительному образу, представляющемуся ему в качестве некоего непоколебимого самоэталона. Однако все-таки, наверное, это не слишком часто бывает (конечно, если подходить к оценке самого себя со строгими и неуклончивыми критериями). Впрочем, не рано ли говорить о сформированности какого-то единого и цельного личностного канона? Интуитивное чувство подсказывает, что ничего еще не успело толком устояться, поэтому вряд ли в данный быстротекущий момент вообще удастся не только предсказать, но даже предугадать, какая впереди ожидает судьба и эти путанно-сбивчивые строки, и уж тем более их автора, только-только пробующего по-настоящему свои силы в литературном труде, но успевшего уже от столь сумбурного досужества основательно подустать.

       Уф, насилу-то кое-как удалось довести эту вычурную фразу до более или менее закономерной и своевременной точки. Продолжение последует? Да, наверное. Может быть... когда-нибудь. Для резонерства всегда найдутся субъективные резоны, да и разрозненных дней для систематического наполнения ими страниц будущего дневника еще, кажется, не так и мало остается в неизрасходованном запасе.

       Февраль 1989