Театр жестоких пьес

Зульфия Сабирова, а в домашнем кругу и для друзей – Зуля, появилась на свет в закрытом городе Семипалатинске, невдалеке от которого располагался ядерный полигон, ставший главным козырем СССР в послевоенном противостоянии  с бывшими союзниками. Ей повезло родиться в интеллигентной семье. Мама преподавала русский язык и литературу в школе, а папа, демобилизованный офицер-фронтовик, возглавлял краеведческий музей. Поэтому ещё в раннем  детстве Зуля по уровню развития выделялась среди сверстников, безоговорочно лидируя в своей детсадовской группе.
Уже тогда девочка вызывала восхищение на праздничных утренниках своими танцевальными способностями.  Она постоянно работала над  совершенствованием этих своих качеств. Врождённые пластичность и грация вкупе с музыкальным слухом сделали хореографию её призванием на всю жизнь.

Однако наивной простушкой она не была, прекрасно осознавая, что жизнь состоит не только из праздников, а включает в себя и серые будни, и дни, окрашенные чёрным.  Зуля знала об этом не понаслышке, ещё в юности перенеся ужасное горе – гибель отца. Он стал жертвой собственной любознательности в сочетании с неосторожностью.

Дело в том, что Зулин папа, Карим Сабиров, являлся дальним родственником легендарного «летающего татарина» Валиева, который на грани девятнадцатого и двадцатого веков провёл в Семипалатинске удачные испытания летательного аппарата собственной конструкции, дважды перелетев на нём Иртыш, бывший в ту пору гораздо шире, чем сейчас.
Причём речь шла не о воздушном шаре или неизвестном тогда дельтаплане. Воспоминания очевидцев, сохранившиеся в архивах, говорили, что аппарат взлетал и перемещался с помощью машущих крыльев, как птица. И вот Карим загорелся идеей воссоздания этого аппарата.  С этим сразу возникли проблемы. Ни описаний, ни чертежей не сохранилось, поскольку Валиеву пришлось уничтожить не только их, но и сам «махолёт» по требованию тогдашних властей, действовавших по принципу «как бы чего не вышло».
 
Впрочем, и  нынешние власти подобные инициативы вряд ли бы поощряли, поэтому Карим действовал втихомолку. У него были смутные догадки, что Валиев смог каким-то образом уменьшать действие гравитации в зоне действия аппарата, но дальше догадок дело не пошло.
Чего достиг Карим в своих изысканиях неизвестно, тем не менее, в своём дневнике он записал однажды: «Завтрашний день всё  решит» и… погиб. Подробности смерти семье не сообщались. Хоронили его в закрытом гробу под бдительным надзором нескольких товарищей в штатском.

Мама переживала, конечно, не меньше Зули, но, взяв себя в руки, сделала всё, чтобы дочь не забросила хореографию и поступила в Ленинградский институт искусств.
Время, как известно, лечит. Душевные раны постепенно затягиваются, но шрамы от них остаются навсегда. Так и Зуля, внешне жизнерадостная на людях, приятная собеседница с широким кругозором, наедине с собой частенько впадала в меланхолию, вспоминая отца. Изливать душу перед кем-либо она не собиралась. Она поэтому и из институтского общежития ушла, снимая квартиру у  одинокой пожилой блокадницы, которая брала с неё сущие копейки. Добрая женщина сразу почувствовала какой-то душевный надлом у квартирантки и даже пыталась чем-то помочь, но Зуля не откровенничала.

Однако на последнем курсе института она всё же обрела настоящего друга. Он сам подошёл к ней, сказав, что давно любуется ею, но никак не мог решиться на разговор, чувствуя , что она поглощена какими-то глубокими переживаниями. Зуля почему-то ему сразу поверила  и, расплакавшись, поведала о своих горестях. Тактичность Александра, отсутствие в нём мужского эгоизма убедили Зулю в возможности дружбы с ним.

После занятий они подолгу бродили по городу, который Александр хорошо знал и многое о нём Зуле рассказывал. Лучше иного экскурсовода!
- Откуда ты всё знаешь? – удивлялась Зуля.
- Так я же коренной ленинградец. Когда учился в 10 классе, отца перевели в Москву на повышение. В армии знаешь как? Приказы не обсуждаются! Поэтому школу я заканчивал уже там. А в институт поступил всё же здесь, чувствуя притяжение родного города.

Встречи продолжались. Такая душевная терапия давала свои результаты. Девушка прониклась к молодому человеку благодарностью, которая по всем признакам должна была перерасти в нечто большее.
Поэтому, когда незадолго до выпускных экзаменов, Александр признался  Зуле, что мечтает видеть её своей женой, она уточнила:
- Неужели ты меня любишь?
 И услышала в ответ: - Я полюбил тебя с первого взгляда и навсегда.
- А родители разрешат тебе взять в жёны татарку?
- Какие проблемы? У меня бабушка татарка!

После недолгих размышлений влюблённые  решили, что после вручения дипломов поедут в Москву, где Зуля познакомится с родителями Александра, затем слетают в Семипалатинск, заберут маму Зули и вернутся в Москву, где и состоится свадьба. В дальнейшем планировалось вернуться в Ленинград, где у обоих были определённые намётки с работой.

Однако жизнь вновь устроила Зуле испытание на прочность. За два дня до дипломного спектакля мама неожиданно вызвала её на переговоры. Тогда ни интернета, ни сотовой связи не было и в помине. Встревоженная Зуля примчалась на переговорный пункт, а когда услышала в трубке голос соседки тёти Вали, даже вздрогнула. Соседка сообщила, что Галия Рашидовна в больнице, ей предстоит сложная  операция.  Поэтому Зуле нужно как можно скорее возвращаться домой для ухода за матерью в послеоперационный период.

Когда Зуля с потухшими глазами появилась в учебной части, все там растерялись. Ведь она была заявлена примой на этом спектакле. Но девушка сказала твёрдым голосом: - Если нельзя без этой формальности получить диплом, то оформляйте академический отпуск. Приеду за дипломом на следующий год.  На экстренном совете у ректора  декан факультета настаивал на выдаче диплома. Кто-то пискнул: - Если каждому без аттестации диплом выдавать, что же будет?
На него зашикали. Человечность всё же победила. Диплом Зульфие Сабировой выдали.  А вот с мечтой о работе в Ленинграде пришлось распрощаться.

- Ну что Саша! Отменяется наша свадьба? – очень спокойно спросила Зуля.
- С чего ты это взяла?-  обиделся тот - Поедешь домой, а я буду ждать твоего вызова и сразу решим, что дальше делать. Кстати, тебе деньги будут нужны. Вот возьми на первый случай. Потом ещё пришлю. Да не отказывайся ты! Мы же свои люди. И ещё, возьми мою фотку, а мне дай  свою. Так надо!

Зуля по приезду домой поставила фотографию Саши на комод, а сама целыми днями пропадала у матери в больнице. И вот как-то вечером, придя домой, увидела, что фотография лежит на полу. «С чего бы это? Сквозняк, что ли?» - подумала она, водружая фотографию на прежнее место. Назавтра история повторилась. Тогда девушка убрала фотографию в семейный альбом и не открывала его больше.
Тем временем маятник судьбы прошёл нижнюю точку и стал подниматься вверх. Галию Рашидовну выписали из больницы. Состояние её постепенно улучшалось.  Вот только мать с дочерью теперь нуждались в деньгах, несмотря на Сашину помощь. Одни лекарства чего стоили! Нужно было Зульфие поскорее устраиваться на работу.
Однако работу в местной филармонии получить не удалось. Руководитель танцевального ансамбля сказал ей, подмигивая: - Диплом дипломом, а у нас тут своя аттестация. Вот после неё и будем решать.

Вспыхнув, Зуля послала его к чёрту. Пришлось устраиваться почтальоном.
А что? Работа на свежем воздухе. Если почты немного, то вторая половина дня свободна. Правда, платят немного. Но это лучше, чем ничего. Теперь, переведя дух, Зуля написала Саше письмо, чтобы не волновался. Она считала, что приезжать ему пока не надо, до полного выздоровления мамы.

Ответ, полученный через две недели, привёл её в ступор. Она несколько раз перечитывала шокирующие строки: «С прискорбием сообщаем, что Саша  погиб в автокатастрофе через три дня после возвращения из Ленинграда. Он рассказывал нам о Вас.  Сочувствуем Вам. Пусть Ваша мама выздоравливает.  Если нужны лекарства, сообщите нам, постараемся помочь. С уважением, Игорь и Светлана Гавриловы».
Зуля вся извелась от переживаний. Рыдания душили её. Лицо опухло от слёз. – Мама, мамочка! – кричала она, - За что судьба так карает меня? Саша вырвал меня из пучины депрессии. Он должен был стать моей опорой в жизни. Но теперь всё рушится. Даже его фотография из альбома исчезла.
 
Галия Рашидовна, как могла, успокаивала дочь. Но всё же поинтересовалась, не беременна ли она.
- Ах, вот чего ты боишься! – возмущалась Зуля, - Не было у нас даже помыслов о близости. Вот так! А теперь мне даже страшно подумать о том, чтобы принадлежать другому.
Немного успокоившись, по адресу Сашиных родителей отправили  срочную телеграмму соболезнования, нескладную, но искреннюю.

После этих чрезвычайных событий по идее могла бы наступить полоса затишья, но этого не случилось. Зулю начали мучить  ночные кошмары. Невидимка ночами грубо ласкал её, прикасаясь к интимным местам, потом начинал душить. Из-за этого мать с дочерью решились по совету какого-то доброхота обменить свою трёхкомнатную квартиру-«сталинку» на двухкомнатную в панельном доме. Но и там вся эта катавасия продолжалась. Удивительно, что страдала только Зуля, мать ничего не ощущала.

Как-то утром, показывая матери свежие синяки на груди, Зуля сказала, что собирается идти к врачу. – Что ты, дочка!- всполошилась мать, - Тебя же за сумасшедшую примут. Ради Бога, не говори никому об этом. Это ведь всё в твоём воображении.
Однако ситуация была куда серьёзнее. В этом Зуля убедилась, просто  попросив переночевать у них своего бывшего одноклассника. Наутро парень смущённо рассказывал, что ночью к нему бесшумно приблизилась какая-то белая фигура с закрытым лицом, склонилась над ним и, погрозив пальцем, исчезла.
Решили взять на жительство чёрного кота. Якобы это могло прогнать нечисть. Что там у них произошло, неизвестно, но кот выпрыгнул в окно с пятого этажа. Жив остался, но в квартиру возвращаться отказался.

Взяли сибирскую кошечку. С ней ещё интереснее получилось. Галия Рашидовна в эти дни ночевала у подруги на даче. Придя домой после работы, Зуля обратила внимание, что Мурка её не встречает, как обычно, а только жалобно мяукает где-то. Зайдя в зал, девушка остолбенела: тяжелая скатерть с круглого стола снята и свёрнута на полу в кокон, из которого и доносилось мяуканье. Сверху кокон засыпан землёй из нескольких цветочных горшков. А поверх всего этого разложены цветы и пустые горшки.
И тут терпение у Зули лопнуло. Выбор, сделанный ею, некоторым не понравился, но  она пришла в церковь и заявила, что хочет принять христианскую веру. Священники удивились, но обряд крещения состоялся. Зуля получила христианское имя Зоя. По её просьбе церковь провела освящение квартиры.

И очень скоро всё стало налаживаться. Невидимка перестал беспокоить.  Зуля устроилась на работу по специальности.  Ей доверили  студию  хореографии во Дворце творчества детей и молодёжи.
Но прошлое не оставляло её. Однажды Зуля со своими воспитанниками отправились на служебном автобусе в соседний Усть-Каменогорск  для участия в музыкальном фестивале. Водителю в дороге почему-то стало плохо, и он не справился с управлением. Автобус сорвался в кювет и свалился набок.  От сильного удара Зуля потеряла сознание.

Потом она ощутила себя на цветущем лугу и увидела… Александра.
Он говорил с улыбкой, протягивая к ней руки:  - Здравствуй, Зуленька! Как я рад тебя видеть. Иди скорей ко мне. Мы снова будем вместе!
- Я умерла? – спросила Зуля.
- Нет! Ты жива. Мы оба живы. Ну, иди же ко мне!.
Девушка  двинулась к своему возлюбленному, но вдруг почувствовала, что её трясут за плечо со словами: - Женщина! Вы живы? Откройте глаза, если слышите меня.
Открыв глаза, она увидела спасателя.  – Слава Богу!- прошептал он. Короче говоря, Зуля пострадала больше всех. Сотрясение мозга и ушиб грудной клетки ещё долго давали о себе знать. После этого происшествия Зуля записала в своём дневнике, который вела ещё со школьных времён:  «Если верить утверждению Шекспира, что весь мир – театр, а люди в нём – актёры, то непонятно, ПОЧЕМУ ЖЕ ТАМ В ПРИОРИТЕТЕ ЖЕСТОКИЕ ПЬЕСЫ…»

Но хореографию наша героиня не бросала, хоть и не расставалась первое время с обезболивающими таблетками. А когда в профкоме предложили путёвку на курорт в Белокуриху, прыгала от счастья. Радоновые ванны и лечебная физкультура очень ей помогли.
Свою встречу в астрале с Александром она никак не могла забыть, всё время вспоминая его слова: «Мы оба живы!». Появилась вдруг сумасшедшая мысль: «А вдруг на самом деле жив?!» Решила встретиться с родителями Александра. Поэтому, когда появилась возможность поехать на курсы повышения квалификации в родной ВУЗ, с радостью ухватилась за эту возможность. «Там ведь от Питера до Москвы рукой подать»- думала она.

На курсах, к удовольствию Зули, оказалось несколько её однокурсников. Вечером в общежитии устроили небольшой «пикничок», как выразился бы Шукшин, в ходе которого Зуля упомянула о намерении посетить могилу Александра. Все на неё глаза вытаращили: - Ты что, Зулька, с печки упала?! Да жив он! Правда обездвижен полностью и говорить не может, но жив!
-  А мне ведь сообщили, что он погиб.
- Ну, значит, не хотели тебе повод давать для вечного стресса. Он же, можно сказать, ни живой, ни мёртвый.

Не дожидаясь окончания курсов, Зуля рванула в Москву. После её звонка в квартиру на Кутузовском проспекте, в домофоне послышалось низкое контральто:- Кто там?
 После того, как Зуля назвала себя, раздался удивлённый возглас и сработал замок в подъезде.  Мама Саши, Светлана Васильевна, ждала гостью у открытых дверей своей квартиры на третьем этаже:- Зулечка, какими судьбами? Проходи скорей!
Зуля сразу взяла «быка за рога», сообщив, что ей известно всё о Саше, и попросила разрешить встречу с ним.
 
- Раз такое дело, - грустно улыбнулась Светлана Васильевна, - тогда слушай… Не надо считать нас обманщиками. Это была инициатива Саши.
- Так, значит, с ним можно общаться?
- Только по принципу «да – нет». Мы задаём вопрос, он отвечает. Открытые глаза – да, закрытые глаза – нет. Когда ему стало известно, что надежд на восстановление нет, он попросил известить тебя о его смерти.
- Где он находится?
- В специализированном хосписе.
- Когда мы поедем к нему?
- Теперь уже завтра. Игорь Петрович в командировке на общевойсковых учениях, поэтому я закажу машину сама. А теперь давай попьём чайку и приляг отдохни с дороги.

Зуля вертелась, как на иголках, обдумывая до мелочей своё завтрашнее поведение. Сон не шёл. Забылась только под утро.
Когда они вошли в палату хосписа, Саша услышал их шаги, но не мог повернуть голову и смотрел прямо перед собой.
- Подойдите ближе. Старайтесь говорить чётче, не плачьте - вполголоса сказал Зуле сопровождающий врач.

- Здравствуй, мой дорогой, - дрожащим голосом начала Зуля и тут же, забыв все домашние наработки, зарыдала в голос. Саша закрыл глаза, в которых тоже блестели слёзы.
- Успокойтесь, ему это не нравится, - заметил врач.
Собравшись с духом, Зуля спросила : - Ты рад меня видеть? Глаза открылись.
- Можно мне бывать у тебя почаще? Я устроюсь хоть санитаркой в ваш хоспис, хоть улицы подметать. Глаза закрылись.
- Саше это не нравится, - заметила Светлана Васильевна.
- Сашенька! Я не смогу быть вдали от тебя, - упорствовала Зуля. Глаза не открывались.
- Посетителей прошу покинуть палату, - встревоженно сказал врач, - У больного учащение пульса  и скачок артериального давления.

В машине Зуля сдерживалась из последних сил, а в квартире Гавриловых дала волю слезам. - Ну, и чего ты добилась? – раздражённо спросила Светлана Васильевна - Сама взвинтилась и парня довела. Нельзя себя так вести. Ты уж извини, но кто ты ему? Просто знакомая. Тебе лучше уехать.
Зуля схватила сумку и выбежала из квартиры, не обращая внимания на хозяйку, что-то кричащую ей вслед. Потом она долго бродила по московским улицам, стояла на мосту через Москва-реку, вглядываясь в тёмную воду.
Возникла мысль, поразившая её и упорно не уходившая: - А не прыгнуть ли ТУДА, разом покончив со всеми проблемами?
Но решимости не хватало. Зуля всё стояла, навалившись на перила, пока не услышала сзади грубоватый оклик : - А вот этого делать не надо!

Оглянувшись, она увидела невысокого кряжистого мужичка в потёртом таджикском джинсовом костюме,  похожего на хиппи или на попа-расстригу длинными патлами и бородёнкой.
-Да –да! К тебе я и обращаюсь. Таких я видел и перевидел. Пошли отсюда.
- Куда?- безучастно спросила Зуля.
- Лечить  буду- отвечал мужик, ухватив её под руку и сноровисто потащил с моста. По дороге Зуля срывающимся голосом пыталась рассказывать о своих злоключениях. Мужик отвечал междометиями:- Ага, Угу,Ого.

Неожиданно свернув в какую-то арку, лекарь привёл свою пациентку в непроходной двор, в центре которого прижались к другу два двухэтажных деревянных дома, потемневшие от времени. Они спустились по лесенке в подвал одного из домов. Здесь мужчина отомкнул амбарный замок на металлической двери и завёл Зулю в помещение, которое могло бы послужить декорацией для второсортного фильма ужасов.  На стеллажах вдоль стен было множество всякого хлама: банки, бутылки чем-то заполненные и пустые, пучки трав, гирлянды сушёных мышей и змей, черепа бараньи и коровьи.

Самое удивительное состояло в том, что Зуля не чувствовала никакого беспокойства. - Это моя лаборатория! – хвастливо сказал мужчина и, указав девушке на колченогую табуретку, подал ей стакан тёмно-зелёной жидкости, прокомментировав своё действо одним словом: - Пей!
Безоговорочно подчинившись, Зуля отметила, что жидкость имела вполне приятный запах и вкус.

Потом у неё возникло лёгкое головокружение. А дальше было совсем интересно. Когда лекарь стал её раздевать, то оказалось, что нет ни сил, ни желания сопротивляться. Потом он овладел ею прямо на верстаке, стоящем в углу. Овладел грубо, точно как незнакомец в ночных кошмарах. Зуля совсем раскисла. Мужчина похлопал её по щекам, приводя в чувство, и сказал напутственную речь: - Лечение проведено. Денег я с тебя не беру, взял только девственность, которая тебе в таком возрасте и не нужна. Возвращайся домой. Всё у тебя будет хорошо. Если забрюхатеешь, значит будет сын. От меня только сыновья бывают. Вот тебе и опора в старости.

В любом случае нос не вешай. О прошлом забудь. Смотри вперёд.
Давай одевайся. Сумку свою не забудь. У тебя с какого вокзала поезд?
С Казанского? Ну, значит, малец тебя проводит до автобуса,- указал он на невесть откуда взявшегося мальчугана.

Через несколько часов Зуля уже сидела в поезде, идущем в Новосибирск, и недоумевала, было это с ней на самом деле или только привиделось. А в том, что жизнь продолжается, можно было не сомневаться.