Абьюз. урок от бабушки

АБЬЮЗ.

Урок от бабушки.

Задумываюсь, возможно и моя любимая бабуся, которой меня ежегодно подкидывали в деревню почти на всё лето, имела нарциссические черты? Во всяком случае, со мной она была не слишком ласкова. Понять можно - обуза, и тем не менее. Была холодна, плохо кормила, не заботилась о моём комфорте и самочувствии. Помню, как я дрожала в тонком платьице по утренней прохладе, как томилась от жажды в лесу, воду она никогда не брала с собой в наши походы.

Но тогда я не обращала на это внимания, обычное дело, я привыкла. Мне нравилось жить в древне. Мы ходили с бабусей в лес, рвали траву козам, им же ломали веники и тащили каждый свою "ношу" домой. Она рассказывала о травах, мы спорили, кто появился раньше, яйцо или курица? Жаль, тогда я ничего не знала о динозаврах, а то бы точно доказала, что яйцо. Вольные просторы полей, цветочный дух и птичьи трели вызывали у меня восторг, я уставала, но мне было так хорошо! Лето, каникулы, никаких родителей, свобода! Другой работой она меня не слишком нагружала: помыть пол, притащить воды из колодца (тяжеленько для худенькой девчушки), отстоять трёхчасовую очередь за хлебом в сельмаге, но ведь не каждый день, полить огород - вот это самое трудное: приходилось таскать воду вёдрами из пруда под горой, вниз бежишь с пустым ведром вприпрыжку, а полное еле волочёшь наверх, заплетаясь ногами в кочках. Вечером пойти встретить стадо и пригнать домой козу с козлятами и овец. Тогда в каждом доме была своя отара, не считая коровы и коз. Это всё было в порядке вещей. Зато в свободное время мы играли с двоюродной сестрой, приходившей в гости. Иногда я гостила у них, играла с деревенскими ребятами, мы купались в пруду, ходили по ягоды в лес...

Но когда в одно лето меня заставили пасти цыплят и гусят, пришлось смириться с потерей свободы. Целый день бегаешь с длинным прутом вокруг старой ветлы, отгоняя коршунов, ястребов и ворон, а всё равно не углядишь. Только отойдёшь на минутку, ястреб тут как тут: пикирует с высоты, хватает цыплёнка и уносит в когтистых лапах прочь. А на мою голову обрушивается бабушкин гнев: недотёпа, слепая тетеря! Ни на что-то ты не годишься, окаянная, чтоб тебя...

Но всё это цветочки. С одиннадцати лет пришлось ещё водиться с двоюродным младшим братом. Тот не разговаривал до трёх лет. Бегал босоногий в рубашонке и... без конца какал жёлтой жижицей где попало. Приходилось рвать лопухи, чтобы подтирать ему попу. Как же мне это надоело! Меня не на шутку тревожила мысль, а что, если лопухи закончатся? А после обеда мне вменялось в обязанность уложить его спать - то ещё мучение. Вовка косил на меня хитрым голубым глазом и тихонько выл, то ли ныл, то ли пел. А ещё он расковыривал русскую печку и сосал глиняные "конфетки", я как-то попробовала на него глядя, фу! Он бессовестно отнимал мою свободу,  но с этим приходилось смиряться. И тем не менее я его любила, несмотря на то, что ему доставались разные вкусности и сладкая манная каша из печи, а мне нелупленая картошка и пустые щи на воде, слегка забелённые молоком...

За кашу я очень обижалась и даже пыталась воевать с бабушкой и тётей: я тоже хочу каши! Но меня осаживали: на тебя денег нет! Мама  моё питание не оплачивала, а моя работа нянькой в счёт не шла... Пришлось проглотить и это. Значит я недостойна... В который раз?

Да, каша, которой меня лишали... - это ведь тоже грош в копилку?

Однако про неё я вспомнила случайно. А вот разговор бабуси  с зашедшей на вечерние посиделки соседкой врезался мне в память.

Я качала братца в люльке. Они пили чай за столом. Соседка, позабыла её имя, долго присматривалась ко мне, так что мне даже стало неловко, и вдруг выдала:

- Прасковья, а внучка-то у тебя какая, красавица вырастет!

Ах, у меня дыхание занялось! Вот бабуся обрадуется! Наконец, я дождусь от неё похвалы!

Бабушка бросила на меня мимолётный взгляд и отмахнулась пренебрежительно:

- Да ну.

Выдох разочарования, ещё один мыльный пузырь надежды лопнул, ещё один огонёк в душе угас, но я приняла это с уже привычной покорностью.

Но тут неожиданно судьба подбросила мне ещё один шанс - соседка с ней не согласилась!

- Не, это ты зря. Да ты присмотрись! Глаза какие! Так и сияют! Брови - стрелы! Губы, точно бутон, черты точёные...

Бабуся недовольно покосилась на неё, однако, подчиняясь законам гостеприимства, вынуждена была отреагировать - вгляделась в меня пристально. Я невольно съёжилась под её изучающим взглядом, таким оглядывают тушку цыплёнка на рынке, оценивая, покупать или нет? И решила - не стоит.

- Да чо там глядеть, тощая, неглядная.

Ну да, маленькая, худенькая... Вздохнуть, действительно... Но  где-то глубоко-глубоко внутри тихий голосок спросил: а с чего бы мне расти да толстеть? Каши жалеют...

А соседка тем временем во всю расхваливала "товар":

- Малость худовата, так ведь успеет ещё тело нагулять, какие её годы. Ты на лицо глянь, нет, хороша, ой, хороша, погоди, подрастёт, ещё краше станет!

Меня здесь словно не было. То есть, точно не было! Был продаваемый продукт, предмет спора. Возможно соседка и хотела сделать мне приятное, но... я чувствовала себя очень неловко. С одной стороны, несмотря на  обиду, во мне зародилась робкая надежда, что бабуся сумеет разглядеть во мне что-то хорошее, пускай и не совсем уж неземную красоту, но хотя бы назовёт хорошенькой, милой, на худой конец "да, ничего", скажет хоть одно доброе слово, но не сдаст меня уж совсем, не отречётся!

С другой стороны - я подсознательно ожидала... предательства. Да, заранее готовила себя к нему, ведь бабуся уже высказала свою точку зрения, а я покорно приняла её, ведь я с рождения обречена глотать горькие пилюли от взрослых. И всё же... искорка надежды теплилась и разгоралась, раздуваемая горячими речами соседки, та усилила напор, заметив румянец стыда, вспыхнувший на моих щеках, наверное ей стало меня жалко, а может это волнение подчеркнуло мою красоту, как это обычно бывает, и оттого голос соседки окреп:

- Да ты очки надень!

Что это? Бабуся заколебалась? Это невозможно было не заметить даже той наивной девочке, какой я была в свои двенадцать лет - бабушка наконец разглядела! Растерянность мелькнула в её глазах... чтоб тут же переродиться в гнев! Губы сжались, удерживая слова согласия.

- Ну... - процедила она неохотно.

- Да полно уж артачиться, какого тебе ещё надо! - возмутилась соседка, интуитивно осознающая некую неправильность ситуации: она нахваливает чужую девчонку, а родная бабка изо всех сил сопротивляется - абсурд, всё должно быть наоборот!

Но бабуся исполнила свой номер до конца:

- Ну, если приглядеться...

- Приглядись, приглядись, - оживилась соседка.

- Может и...

Мы с соседкой затаили дыхание, признает, признает, куда ей деваться!

- Да ну! - ошарашил нас неожиданный ответ. - Глаза, брови... да разве это глаза? Ты бы  на Вальку нашу посмотрела! Вот та - красавица! Ой, вот у неё глаза! Ох, хороша, вот кто мне нравится! Особенно, как войдёт с мороза, да в цветастом полушалке! Щёки, как яблоки! Весёлая! Вот её люблю! А эта... да тут и глянуть не на что.

Она даже плюнула. Или мне так показалось. Прямо в душу.

Шокированная соседка примолкла.

Заплакала ли я?

Потом. А тогда молча проглотила очередное унижение и стала ниже ростом. Во всяком случае внутри себя. Хотя моё внутреннее Я в те минуты страдало и кричало:

- Нет! Не надо! Зачем ты так со мной?! Ведь я так люблю тебя, бабуся! Не обижай меня так грубо и беспощадно! Ладно, пусть я не такая уж красивая, к несчастью, однако ты могла бы ради меня чуть-чуть солгать, приукрасить, сгладить, похвалить хоть что-то, хоть один волосок, хоть родинку! Но не отталкивать! Ведь ты - моя родная бабушка! Ты мне почти как мама...

Валька... двоюродная сестра. Да, она выше ростом, но разве красивее? Однако бабусе нравятся её маленькие глубоко посаженные глазки под невнятными бровками, а не мои большие с длинными загнутыми ресницами... Её широкое скуластое лицо... Щёки-яблоки... Нельзя не признать, она по-своему хороша. Но ведь и я... не уродина! Зачем бабуся со мной так?!

Горькие слёзы отвергнутого ребёнка щедро поливали посеянные семена покорности чужой воле, неверия в себя, неуверенности в своей правоте и силе, желание найти опору вовне. Взрастало принятие свой никчёмности, ненужности, бесполезности...

Спасибо, бабуся за это. Нет, спасибо за мои счастливые, как я тогда считала, дни. Но, лучше бы ты была капельку добрей к своей нелюбимой внучке.